Трагедия в пределах комнаты

Я кричала во весь голос, слетя от колебаний моего тела, вызванного эмоциями, с низкого табурета на пол. На полу даже лучше и удобнее было страдать, можно было болтыхаться ногами, стучать ручками и не было времени, чтобы подумать о соседях. Какое мне дело до них? Вон у них лает собака, кричит ребёнок, на которого кричат родители, и разбивается посуда. Они безусловно счастливы.
А я… Условное счастье – и его нет.
Сажусь на подоконник и болтаю ногами. Снизу -  город, люди, животные, деревья, асфальт. Все они счастливы, особенно асфальт. Он кому-то нужен, по нему ходят. Его подметают дворники, на  него падают алкоголики.
А я… На меня даже никто не смотрит.
Поднимаю голову ввысь – небо. Голубое, желанное, далёкое. А я внизу, на этом чёртовом окне просиживаю свои лучшие годы жизни. Хотя могла быть космонавтом. Изменяется ли название этой профессии в зависимости от пола? Ну, космонавтихой – слишком грубо. Рассекательница космического пространства – в самый раз. Я и невесомость. Лёгкость, свобода…
А тут… Тут словно клетка
На окне долго не просидишь, виной тому физиологические особенности и боль в районе ягодиц от долгого «втыкания» в пустоту на одном месте. Они думают, что я просто сижу, но это не так. Я не обычный обыватель! Я наблюдаю.  И мне не нужна подзорная труба, чтобы видеть звёзды. Мне не нужен микроскоп, чтобы видеть всякую дрянь не только на своих руках, а и в окружении.
Эта комната с розовыми стенами стала местом заключения, в котором я провожу свои лучшие годы, а могла…Могла… Я поднимаюсь, выбегаю и…И снова умоляюще произношу: «Мам, ну отпустиииии на дискотеку»
-Что, закончились твои философские рассуждения?  А теперь марш пылесосить и помой посуду.
В этом и состоит трагедия 14-летних философов. А ведь просто хочется БЫТЬ. А тут какая-то посуда. Кафке и то легче жилось…