Кардинал Ришелье часть3

Великий кардинал

1.Тучи сгущаются.

После победы над гугенотами в Ла-Рошели кардинал Ришелье, теперь уже называемый великим, как никогда упрочил свои позиции, что с одной стороны почти гарантировало ему преданность Людовика XIII, а с другой – зависть королевской семьи. Королева мать Мария Медичи, хоть и не отличалась тонким умом, все же начала понимать, что этот человек, который обязан всем, что у него есть, ей одной, оттеснил ее на третий план. Мария Медичи заметила, что Ришелье почти перестал ее навещать, ссылаясь на нездоровье или занятость, что король за советом обращает ся не к ней, а к ее любимцу Ришелье. А недавние слова короля: «Мой горячо любимый кардинал» совершенно взбесили ее тщеславие. Королева-мать с одной стороны ревновала, как женщина, а с другой, как политик, чьи взгляды игнорируются, с чьим мнением не считаются. Мария Медичи считала себя вправе вмешиваться в реорганизацию государства и дела внешней политики. На ее стороне стояла крупная партия, именуемая «Святошами», в которую входили братья Марильяки и сам Гастон Орлеанский, который при дворе играл жалкую роль. В эту партию входили многие знатные люди, стремившиеся к союзу с австро-испанцами. При дворе существовала и партия «Добрых французов» – бывшие соратники Генриха IV, которые тоже побаивались и недолюбливали Ришелье. Что же касается Анны Австрийской, всем сердцем ненавидевшей кардинала, то она готова была примкнуть к любой партии, лишь бы низложить Ришелье и, по возможности, избавиться от ЛюдовикаXIII, своего мужа. Таким образом, за исключением нескольких друзей и короля, против Ришелье интриговали все, даже и принц Конде, который был не прочь сам взойти на трон. Ришелье, имея прекрасную агентуру, не мог догадываться, какие силы ополчились против него и какие тучи сгущаются над его чистыми рассветами.

2. Мантуанское дело

В первых числах декабря 1628 года в кабинет Ришелье в Малом Люксембургском дворце вошел человек в одеянии простолюдина, обсыпанном снегом, в шляпе без пера, с обветренным лицом, покрытым короткой бородой.
– Вина! Я весь промерз в этих Альпах, – потребовал он, словно был не в кабинете первого министра, а в каком-нибудь захолустном кабачке.
Ришелье внимательнее взглянул на посетителя и узнал в нем своего шпиона виконта де Жуайеза, которого он месяц назад услал в Италию.
– Дебурне, принесите нам вина! – приказал Ришелье.
Камердинер с недоумением пожал плечами и все же принес бутылку бургундского.
Аннибал промочил горло, согрелся, скинул шляпу и плащ и устремил счастливые глаза на кардинала.
Ришелье удостоил его торопливым взглядом.
– Итак! – потребовал кардинал, дороживший каждой секундой.
– Дело весьма щекотливое, монсеньер. Здесь не обойдется без стычки с Испанией.
– Конкретнее.
– А конкретнее так: Карл де Невер, якобы получивший Мантую и Монферрат в наследство от Филиппа Гонзаго, по милости герцога Савойского избавлен от необходимости заниматься землями, якобы доставшимися по наследству...
– Короче.
– Короче говоря, герцог Савойский, получив поддержку Филиппа Четвертого, небезвозмездно, конечно, занял Мантую и все крепости по правую сторону реки По, отдав
левобережье Испании.
Кардинал встал из кресла, подошел к шкафу и достал оттуда карту Италии. Затем он уселся в кресло и внимательно изучил местоположение Савойи и Мантуи.
Пользуясь этим, Аннибал опрокинул в рот второй бокал бургундского.
Видя озабоченность кардинала, Жуайез спросил:
– Что, неужели вы полезете еще и в эту дыру, монсеньер?
– Герцог Невер – член королевской семьи, виконт! – возразил Ришелье.
– Это я помню, и помню также, что этот самый Невер – участник «фронды принцев».
– Вы не понимаете, что говорите, виконт. Местоположение земель герцога Карла Невера имеет очень важное стратегическое значение!
– Безусловно, – согласился Аннибал, – ведь если занять Мантую, Монферрат и все прилегающие крепости, можно наглухо перекрыть сношения Испании с Империей.
– Вы не зря провели время, – подчеркнул кардинал.
Он некоторое время усиленно размышлял, взвешивал все «за» и «против», а виконт все разогревался бургундским, пока из бутылки не вытекли последние капли.
Ришелье схватил перо, лист бумаги и, помедлив немного, написал:
« Я не пророк, но считаю, что Ваше Величество должны осуществить намерение оказать помощь Неверу и принести мир Италии. Я посоветовал бы Вашему Величеству попытаться осуществить задуманное дипломатическим путем».
На ближайшем королевском совете Ришелье поднял эту тему, намекнув на военное вмешательство, но наткнулся на мощное сопротивление происпанской партии «Святош» и предложил послать в Мадрид графа де Ботрю – доверенное лицо кардинала. Уступать выгодные в стратегическом значении земли герцог Оливарес, само собой, отказался, хоть и не сразу. Он предложил послу Франции отказать в помощи Голландии, а уж тогда посмотрим. Ботрю ответил тем же, и переговоры зашли в тупик.
Тогда, используя все свое красноречие и делая ставку на величие Франции и славу короля, о котором в Европе давно уже никто не слышал, Ришелье смог убедить Людовика XIII начать военные действия в Италии.
– Я знаю, – говорил Ришелье, находясь тет-а-тет с Людовиком, – что компания в Лангедоке еще не завершена, но я уверен, что нам по силам помочь герцогу де Неверу.
Защитить члена королевской семьи, защитить слабого и наказать сильного – дело чести для короля Франции! Унизить Испанию и Империю – означает возвысить Францию!
– Ну, хорошо, – с неохотой, но согласился король, – когда вы думаете начать военные действия?
– Не позднее пятнадцатого января этого года, сир.
– Но ведь в Альпах зимой холодно! – попытался увильнуть король.
– Я именно на это и рассчитываю, ваше величество. Я уверен, испанцы нас так рано не ждут! Я надеюсь также, что армию возглавите вы лично.
– О, я так рад вырваться из этих церемоний, из этих обязанностей отвечать на заискивания придворных, что готов выступить хоть завтра!
Так и случилось. 15 января королевская армия покинула Париж и форсированным маршем двинулась на юговосток, сделала небольшую передышку в Гренобле, и спустя некоторое время, перейдя Альпы, обрушилась на неприятеля и 1 марта овладела городом Сузой. Герцог Савойский, защищавший эти укрепления был застигнут врасплох, и вскоре признал себя побежденным и также признал законными права герцога де Невера на Мантую и Монферрат. Империя и Испания сразу же отреагировали, и Марии Медичи, при посредстве посла Испании, пришлось выслушивать недовольство Филиппа IV. Оставаться в бездействии далее было просто невозможно.

3. Закулисная игра

Королева-мать была взбешена. В узком кругу своих сторонников, она позволила своему гневу выйти.
– Как?! – скрежеща зубами, произнесла королева-мать, – Этот выскочка, который не имеет права и шагу шагнуть без моей подсказки, одним махом рушит все, что я годами воздвигала! Этот временщик, который, если бы не я, давно сгнил бы в Авиньоне, смеет перечить моей воле?!
Королева быстро заходила по комнате, канцлер Мишель Марильяк только головой успевал за ней водить.
– Нет, какова наглость! – все больше распалялась Медичи. – Упрекнуть меня на совете в мнительности, в отсутствии лояльности по отношению к нему, в недостаточной преданности делу его величества! О, его предшественник Ла Вьевиль сказал мне тогда пророческие слова:
«Вы просите за человека, которого сами плохо знаете, и который доставит вам, то есть мне, много неприятностей!»
Королева рухнула в кресло, красная от бешенства. Она, что было сил, обмахивалась опахалом.
– Кроме того, – решил долить масла в огонь канцлер, – этот проходимец поучал короля!
– Он слишком уверен в себе, этот выскочка! – добавил Гастон Орлеанский.
– Нужно сделать так, чтобы король и кардинал реже виделись, и в отсутствие последнего, – сказал Марильяк, – всячески настраивать Людовика против кардинала. Ваш старший сын, ваше величество, человек бесхарактерный и быстро поддается влиянию.
– Как будто это мешает ему быть упрямым! – возразила Мария Медичи.
– Нужно во что бы то ни стало добиться отставки кардинала! – воскликнул герцог Орлеанский.
– И не только отставки! Ришелье – лжец! Он клялся мне служить делу католицизма, а сам заигрывает с протестантскими князьями в Германии, с Данией и даже со Швецией, этими еретиками!
Королева встала и застыла в величественной позе.
– Мишель, найдите мне такого человека, который бы не побоялся поднять руку на князя церкви! Посулите любые деньги!
– Мне кажется, – вступил в разговор маршал де Бассомпьер, – убийство кардинала – мера чрезвычайная.
– Что же вы предлагаете? – спросила королева.
– Посадить его в Бастилию лет на двенадцать.
– А еще лучше – вечная ссылка, – подсказал герцог Гиз.
– Я предлагаю убийство, – добавил Мишель Марильяк. – Из Бастилии он может выйти, из ссылки вернуться, а вот с того света... Я бы сам лично его прикончил, но...
– Я вам говорю, найдите такого человека! – настояла королева-мать.
– И будет лучше, – добавил герцог Гиз, – если этот человек будет из свиты кардинала.
– Что? – удивилась королева.
– Его красные мушкетеры охраняют кардинала не хуже, чем королевские – короля. Нужен человек, обладающий доверием Ришелье. Если удастся склонить такого человека, успех обеспечен.
– Я не пожалела бы никаких денег, титулов, бенефиций! – горячо заявила Мария Медичи.
Вся компания заговорщиков покинула Лувр. Принц Марильяк видел себя во главе совета, Герцог Гиз мечтал присоединить к Лотарингскому дому восточную часть Иль-де-Франс и северную часть Шампани. Маршалу Бассомпьеру снилось, что ему вручают меч коннетабля, а Марии Медичи снились кошмары.

4. Замок Шарло

Оставим ненадолго сильных мира того и перенесемся на север Франции, к границе с Голландией в замок Шарло, куда возвращалась после неудачной попытки освободить кузена Марта Гийом. Простой кабатчице, коей, по сути, и была Марта, было не просто обитать в хоть и маленьком, но замке, распоряжаться прислугой, а уж заводить знакомства с соседями и вовсе было непосильной ношей. И все же ей пришлось заняться всем этим, ибо Марта не могла больше рассчитывать на любовь Жуайеза, оставаясь кабатчицей. Ей необходимо было стать дамой.
Жизнь в провинции протекала спокойно. Имея пятнадцать акров земли, Марта получала десять тысяч годового дохода, что вполне удовлетворяло все запросы простой женщины. Зимой 1628 года к Марте из пансионата вернулись две ее повзрослевшие дочери. Приличное приданое обеспечило быструю выдачу замуж обеих дочерей. Покончив с жизнью простолюдинки, Марта искала себе наперсницу и воспитывала двухлетнего мальчика, в чем ей с удовольствием помогала вся прислуга, души не чаявшая в хозяйке.

5. Находчивая соседка

Однажды в воскресенье в церкви города Камбре на Марту обратила внимание молодая женщина, обладавшая располагающей к себе внешностью. Марте понравилась новая знакомая, и она пригласила гостью в Шарло. Молодая женщина оказалась баронессой де Видуа и своим обаянием, знанием дворцового этикета совершенно заворожила Марту. В сердце Марты кипели страсти, ей хотелось открыться кому-нибудь, первой встречной, излить боль, и в один прекрасный день настал момент истины. Марта рассказала ей все, что знала.
– Вы видите этого чудесного малыша? – наконец сказала мадемуазель де Шарло, указывая на светловолосого, голубоглазого мальчика. – Это его ребенок.
– Вот это поворот! – чуть не вскрикнула баронесса Видуа. – Почему же он называет вас тетей?
– Но разве я могу, – изнемогая, ответила Марта, – разве я могу быть матерью для ребенка, чье рождение – это порождение греха! Я рассказывала вам...
– Давайте договоримся, что больше не будем говорить друг другу «вы», а только «ты».
– Хорошо, дорогая баронесса, – согласилась Марта.
– Я перебила тебя, прошу, продолжай!
– Этот ребенок, – Марта усадила сына на колени и прижала его к груди, – этот ребенок зачался вследствие сделки, он родился вне брака от случайной связи. Каково мне будет потом объяснять ему, где его отец, почему его нет рядом?!
– Да, положение запутанное. Остается одно – выйти замуж!
– За кого? – в растерянности спросила Марта.
– За отца ребенка, милая!
– Да, но я не знаю, любит ли еще меня Аннибал. Наверное, он уже стал герцогом и не пожелает бросить взгляд в
сторону простой кабатчицы.
– Ты не кабатчица! – с уверенностью сказала баронесса. – И у тебя есть главный аргумент – его сын! Послушай, милая, у меня при дворе Анны Австрийской есть хорошая знакомая. Она поможет тебе получить должность при дворе. Таким образом, вы сможете увидеться, и уж поверь мне, увидев тебя в блеске, нарядную, твой Аннибал никуда не денется!
– Боже мой, при дворе? Мне? Но я же не знаю обычаев!
– Все это пустяки, милая Марта. Я научу тебя!
– Но зачем это вам? Неужели из одного сострадания ко мне?
– Позже узнаешь.

6. В погоне за титулом

А тем временем оппозиция подыскивала кандидатуру ликвидатора кардинала. Маршал Бассомпьер лично бродил по улицам Парижа, заходил в сомнительные заведения и разглядывал посетителей. Как-то заглянув в кабачок «Рог изобилия», маршал обратил внимание на скучающего в углу за столом, в компании бутылки шампанского молодого человека, показавшегося ему знакомым. Бассомпьер сел напротив и когда глаза их встретились, маршал узнал в выпивохе командира одного из отрядов, сражавшихся на острове Ре.
– Аннибал де Жуайез! – воскликнул Бассомпьер, сдвинув шляпу на затылок и тем самым, позволяя виконту получше рассмотреть себя.
– Он самый! Аннибал шевалье де Жуайез! А вы, сударь, мне кажется, командовали одним из редутов под стенами Ла-Рошели! Я узнал вас.
– Я и не собираюсь скрывать свое имя. Меня зовут...
– Маршал Бассомпьер. Вы – ярый гугенот и все же служите королю, – подчеркнул Аннибал, расправляясь с жареным раком.
– А вы, сударь, – помощник кардинала Ришелье, – подметил маршал.
– Бывший помощник, – пробурчал Жуайез, обсасывая клешню.
– Разве кардинал больше не нуждается в вашей ловкости? – Бассомпьер пристально посмотрел на виконта, не доверяя ему.
– Я больше не нуждаюсь в кардинале!
– Объяснитесь.
– Пожалуйста! Вот уже семь лет я нахожусь на службе Ришелье, я получил за это три удара шпагой, две раны от пуль и пустой кошелек! Черт возьми, я столько сделал для
него! А он! Да, он давал мне деньги, которых только и хватало на выполнение поставленных задач.
– А что вы хотели от него получить? – Маршал поближе пододвинулся к виконту.
– Моим условием с самого начала было то, что когда Ришелье станет главным министром, он выхлопочет у короля титул герцога, некогда принадлежавший моим предкам, и земли, принадлежавшие им же! Он стал кардиналом, стал министром, а я как был никем, так им и остался! Я в жизни не видел людей столь неблагодарных! – Аннибал стукнул кулаком по столу. Маршал оглянулся по сторонам и, нагнувшись к самому уху виконта, сказал:
– У меня к вам есть дело, сударь. Прошу вас, пройдемте ко мне. Здесь неудобно.
– С некоторых пор, маршал, я предпочитаю иметь дела только с бутылками! – Виконт опорожнил кружку вина и откинулся на стену, вытирая губы рукавом.
– Уверяю вас, мое предложение вас заинтересует.
– Ну что ж, если вы предлагаете мне выпить тонкого вина в вашем обществе, то я согласен! – Аннибал встал, покачнулся, переступил с ноги на ногу и вышел вслед за
Бассомпьером. Они сели в карету, которая покатила по улице Сент-Оноре, пересекла Сену, свернула на улицу Лощильщиков и затем на Вожирар. Карета въехала под арку и остановилась у красивого дома. Маршал пригласил виконта к себе, усадил за стол и налил бургундского.
Аннибал неторопливо смаковал вино.
– Вы не хотите узнать, что за дело я хочу предложить вам?
– Нет, не хочу.
– Вы не любопытны, виконт, – заметил Бассомпьер, пытаясь проникнуть в мозг Аннибала сквозь мутную голубизну его глаз.
– Я уверен, что дело не стоит выеденного яйца, – изрек Аннибал, рассматривая вино в бокале на свет.
– Вы так думаете? – усмехнулся маршал. Он вдруг задумался, потом сказал:
– Вы очень преданы кардиналу?
– Я был преданным ему.
– А теперь?
– Теперь я предан им. Чего вы от меня хотите? – рассеянно спросил Жуайез и схватил бутылку. Маршал вырвал ее из рук и поставил подальше.
– Скажите, виконт, что бы вы сделали, если бы вам вручили ренту на сорок тысяч ливров ежегодного дохода?
– Деньги меня мало интересуют, – ответил виконт, поднялся с места и все же достал бутылку.
– А если бы вам вернули ваши земли?
– Земли без титула не отдадут. Титул может дать только король, который во всем зависит от кардинала. А посему кончим бесполезный разговор.
– За титулом дело не станет!
– Кто же мне его даст?
– Королева-мать!
– Ха-ха! Вы думаете, что король ослушается кардинала? Ришелье ни за что не позволит королю вернуть эти земли и титул мне, он меня презирает!
– Кардинал не будет больше влиять на короля!
– Это почему же? – насмешливо спросил виконт. Не смотря на внешнее равнодушие, он все больше разгорался интересом.
– Его уничтожат! – Маршал в упор смотрел в глаза Жуайезу, пытаясь узнать его мысли и чувства. Аннибал оставался бесстрастен.
– И кто же? – спросил он.
– Тот, кому нужен титул герцога и земли его отцов, – прошипел маршал.
Аннибал подскочил на стуле и снова опустился на место. Лицо его побагровело.
– Мне нужны гарантии! – сказал он после паузы.
– Гарантии чего?
– Того, что после убийства Ришелье вы не обманете меня.
– Иными словами говоря?
– Триста тысяч ливров, которые я верну вам после ликвидации Ришелье и получения титула герцога с землями моих отцов!
– Значит, вы согласны? – Маршал глубоко вздохнул. – Вы не передумаете?
– Послушайте, господин Бассомпьер, для меня нет ничего важнее титула и земель моих предков. Политика меня мало интересует.
– Отлично, сударь! Ждите моих приказаний, никуда не уезжайте из Парижа. Вскоре я сведу вас с людьми более могущественными, нежели я.
– Вот до чего я опустился! – Аннибал ударил ладонью по столу, потом схватил бутылку вина и прикончил ее содержимое прямо из горлышка.
– Не отчаивайтесь, юноша, капитан мушкетеров Витре стал маршалом после того, как разделался с пройдохой Кончини.
– Я слышал, будто люди Витре выстрелили Кончито Кончини прямо в лицо и не где-нибудь, а на Луврском мосту.
– Именно. Потому, что это лицо возомнило себя первым лицом королевства. Смелее, виконт!
– Я стану герцогом!
– Вы мне нравитесь, герцог Аннибал де Жуайез!
– Вы тоже ничего.

7. Приближенный принца Марильяка.

Спустя какое-то время маршал Бассомпьер доложил о виконте де Жуайезе канцлеру Марильяку.
– Вы уверены в этом человеке? – настороженно спросил канцлер.
– Почти.
– Объяснитесь!
– Пожалуйста. Виконт Жуайез очень хочет получить титул и земли своих предков, при этом его не волнует, кто и за что ему это даст. Во-вторых, если бы он был шпионом Ришелье, то уж, наверное, поинтересовался бы сразу. А так он проявляет полное безразличие к судьбе кардинала.
– Ну, хорошо, позовите его ко мне.
На следующий день виконт был вызван в Лувр. Он решил войти во дворец королей через Тюильри и прогуляться, как бывало вдоль колоннады Перро, минуя сад, как вдруг в самом Лувре ему на глаза попалось знакомое лицо. Оно стояло у виконта в глазах, а он никак не мог вспомнить, кому оно принадлежало.
«Не может быть! Марта Гийом в Лувре!»
Виконт оглянулся и поскольку он обладал хорошим зрением, то различил очертания Марты среди придворных дам.
«Занятно!» – подумал Жуайез, продолжая шествие. Он остановился у комнаты канцлера и постучал в дверь. Вдруг его плеча коснулась чужая рука. Он резко повернулся и
увидел перед собой герцога де Бофора.
– Барон де Жезе! – воскликнул тот, хватаясь левой рукой за эфес шпаги. – Опять вынюхиваете, господин кардинальская ищейка!
– Вы так дерзки со мной потому, что дуэли запрещены, герцог?
Бофор хотел ответить еще большей дерзостью, но в это время на пороге показался Марильяк.
– Что происходит, господа?
– Этот человек пытается меня оскорбить, – заявил Жуайез.
– Принц, этот виконт – человек кардинала!
– Все меняется, ваша светлость, – парировал Жуайез.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил молодой внук Генриха IV.
– Только то, что я теперь служу только себе. Сильные мира сего бывают неблагодарны.
– На вашем месте, принц, – сказал Бофор, подойдя вплотную к Марильяку, – я бы ему не доверял.
– Вы увидите, что ошибались, – успокоил Бофора принц. – Пройдемте!
Жуайез вошел в кабинет канцлера и отвесил ему поклон.
– Садитесь, – повелительным тоном сказал канцлер
Марильяк и сам сел напротив в кресло.
– Мне отзывались о вас весьма лестно, юноша! – произнес Марильяк, вольготно откинувшись на спинку кресла.
– Уж не маршал ли Бассомпьер?
– Он самый.
– Значит, это избавляет меня от необходимости говорить вам, почему я здесь?
– Безусловно. Однако я бы хотел задать вам несколько вопросов.
– Прошу вас, принц, не стесняйтесь.
Марильяк помедлил немного и задал вопрос, что называется, в лоб.
– Вы готовы выдать мне имена всех шпионов кардинала?
Видя, что виконт медлит, принц добавил:
– Небескорыстно, конечно.
– Имен всех шпионов не знает и сам Ришелье. Я знаю только де Бара, де Ботрю, отца Жозефа и его брата дю Трамбле, его секретаря Шарпантье.
– Простите, но этих людей и я знаю! Меня интересует человек, который приставлен следить за королевой-матерью.
– Боюсь, что я не открою вам тайны, если скажу, что за королевой
матерью приставлена следить герцогиня де Комбалэ – ее фрейлина и его племянница.
– А за мной? – с интересом спросил канцлер, в упор, глядя на Аннибала.
– Лично я! – сказал Аннибал и расхохотался. Принц понял, что Аннибал умеет жутко шутить и что ему стоит доверять. Человек, на самом деле шпионивший за канцлером, вряд ли стал бы об этом заикаться даже в шутку. – Хорошо, перейдем к делу.
– Ваша светлость кое-что забыли, – сказал Аннибал и подставил руку ладонью вверх. Принц засунул руку в карман штанов и затем всыпал в руку юноше несколько пистолей.
– Боже, я никогда не думал, что племянница кардинала стоит так дешево! – воскликнул Аннибал.
– Зато сам Ришелье стоит дорого!
– Возможно, даже дороже, чем вы думаете.
– Что вы имеете в виду? – спросил Марильяк.
– Мою жизнь, ведь я же рискую!
– Вам мало титула герцога и земель Жуайезов? – удивился принц.
– Вчера я подумал, ваша светлость, над тем, что все выиграют оттого, что я устраню кардинала, и пришел к выводу, что мне не помешала бы какая-нибудь должность при дворе Марии Медичи.
«Он еще торгуется!» – подумал Марильяк. В его голове пропали последние сомнения.
– Скажем, капитан гвардии ее величества, – предложил принц.
– В самую точку, принц! – согласился Жуайез.
– А чтобы риск был минимален, вам надлежит в мельчайших деталях разработать план устранения кардинала.
– У вас хороший вкус, ваша светлость!
– Что вы имеете в виду?
– Вы заменили слово «убийство» «устранением», и вроде бы не так тошно на душе!
– Да вы шутник, виконт!
– Герцог, не забывайте об этом! – поправил виконт.
– И в самом деле, – герцог! Итак, как только вы разработаете план по устранению кардинала, сразу сообщите мне все подетально! А сейчас прощайте!
– До скорой встречи, ваша светлость! – Жуайез встал с кресла, отвесил поклон и вышел за дверь.

8. Агент королевы

Он направился в то крыло Лувра, где ему встретилась Марта. Аннибал увидел ее в гостиной Лувра в одной компании с принцессой Монморанси, обстоятельно объяснявшей Марте нечто такое, о чем виконт очень хотел бы знать. Увидев Жуайеза, принцесса Монморанси замолчала и только на ушко шепнула Марте: «Действуйте!»
Принцесса подтолкнула Марту в сторону входившего в гостиную Жуайеза, но мадемуазель де Шарло поспешила покинуть комнату через другую дверь.
«Какого черта Марта делает в обществе этой интриганки принцессы де Монморанси?» Жуайез подошел прямо к принцессе и отвесил поклон.
– Ваша светлость не объяснит мне, что делают при дворе королевы бывшие кабатчицы?
– Кого это вы имеете в виду, сударь? – с удивлением спросила принцесса.
– Вашу собеседницу, которая, увидев меня, поспешила скрыться.
– Вы имеете в виду мадемуазель де Шарло?
– Ее самую. Мне бы хотелось узнать, каким образом Марта оказалась в столь блестящей компании? Что она делает в Лувре?
– К вашему сведению, виконт, мадемуазель де Шарло – моя фрейлина!
– О! И за какие же качества вы взяли ее на службу? Наверное, она поразила вас умением готовить жаркое из каплуна! – Аннибал сардонически рассмеялся.
– Как вы несносны, виконт! – возмутилась принцесса и отвернулась от юноши.
«Все это неспроста!» – Жуайез шагнул в галерею Марии Медичи, обставленную картинами Рабле и нос к носу столкнулся с Мартой. Ее лучистые глаза изливали такую
нежность, ее детские губы полуоткрылись, словно разрешая их поцеловать. Аннибал словно опьянел. Он с жаром обнял Марту за талию и плечи и похитил ее губы. Но вдруг
Марта вырвалась и сделала шаг, чтобы убежать, потом остановилась и залилась краской.
– Вы же не любите кабатчиц, почему вы меня поцеловали? – с упреком спросила она.
– Да, я не люблю кабатчиц, потому что среди них больше нет вас! – Аннибал шагнул к женщине и нежно взял ее за плечи. – Теперь вы – дама, и я люблю вас с новой силой!
– Да, теперь я дама! – с достоинством ответила Марта и отстранилась от юноши, – но ведете вы себя со мной, как с хозяйкой «Двух гусей».
– Что же мне сделать, чтобы вы позволяли мне до вас дотрагиваться, разрешали целовать вас, словом, быть моей?
– Слишком большая между нами пропасть!
– Вы хотите сказать, что вы – гугенотка? Марта, если бы вы были протестанткой, вы бы не кормили полки французской католической армии!
– Я не об этом! – Марта сильно волновалась и потому искала всякий раз случая отвернуться и скрыть свое лицо.
– О чем же? Поведай мне, Марта!
– Вы служите кардиналу, который приказал повесить Брилара и посадить в тюрьму Англуара, моего деверя!
– Которого он все-таки освободил!
– Это не меняет дела!
– Милая Марта, с некоторых пор я не служу никому, кроме самого себя!
– Это правда? Вы больше не служите кардиналу? – Марта обратила на юношу пристальный взгляд, но не таков был наш герой, чтобы покраснеть. Аннибал мог соврать, не моргнув глазом. Единственно, что его смущало – он лгал любимой женщине и старался сгладить формулировку.
– Я сказал уже, что служу только себе!
– Но служить только себе – малоприбыльно!
Аннибал впился в глаза женщины таким пронзительным взглядом, что Марта опустила голову.
– Безусловно, вы правы, Марта. Мне не хватает надежного покровителя, который бы позаботился о моей судьбе.
Но где такого взять? Вам хорошо, должно быть, вы служите принцессе Монморанси – самой знатной даме, после королев, а я...
– Вы тоже можете послужить нашему общему делу! – вдруг горячо воскликнула Марта, устремляя на виконта взгляд любви и радости.
– Я бы с удовольствием, Марта, но при одном условии!
– Вот как? Вам нужны условия, Аннибал? Вы не хотите послужить делу бескорыстно?
– Я послужу вашему делу, не зная даже что за дело и кому это надо! – пылко воскликнул виконт и, опустившись на колени перед Мартой, обнял ее за бедра. Потом добавил:
– Если ты будешь вознаграждать меня тайными встречами!
Марта изнемогала от томления и, конечно же, не ответила «нет».
– Ну, хорошо! – выдохнула она.
Жуайез поднял ее над собой и закружил.
– Что вы делаете, сударь, немедленно отпустите меня, я на службе!
– Слушаюсь и повинуюсь! – Аннибал поставил Марту на ноги. – А теперь рассказывай, что я должен сделать и кому это надо?
– Только вы должны дать мне слово, что это останется тайной!
– Хорошо!
– Так вы, в самом деле, не служите кардиналу?
– Я служу Афродите, сколько можно повторять!
– Я сама еще посвящена не во все тайны, но то, что я знаю, я вам открою!
– Я весь внимание, моя любовь!
– Вы ведь знаете, что Мария Медичи возненавидела кардинала?
– Безусловно!
– Вы в курсе, что Анна Австрийская тоже ненавидит Ришелье?
– Еще бы!
– Так вот, Аннибал, сейчас при дворе идет противоборство кланов и партий. Вся власть пока сосредоточена в руках Ришелье, но ведь он не вечен!
– Ну-ну? И?
– Ну и вот: Мария Медичи рассчитывает захватить всю власть и управлять страной вместе с сыном!
– Людовиком?
– Людовиком, да!
– И кто же недоволен?
– Анна Австрийская, наша королева, которую ненавидит король, презирает и всячески третирует кардинал и игнорирует Мария Медичи.
– Боже мой, Марта! – ужаснулся Аннибал. – В какую опасную игру вас увлекла принцесса Монморанси!
– Опасную, да, но ведь теперь вы со мной, Аннибал? Вы поможете мне?
– Приказывайте, что я должен делать?
– Вы должны, – Марта посмотрела по сторонам и добавила: – войти в доверие к канцлеру Марильяку и следить за настроениями в его окружении!
– А потом?
– А потом сообщать мне.
– Это самое приятное из всей моей работы. Я буду сообщать вам о каждом шаге канцлера, но только ночью в доме, который вы снимите специально для этого.
– О, боже! – Марта вздохнула и позволила Аннибалу поцеловать ее руки, которые при помощи разных притираний становились белее.
– Я должен предупредить вас, Марта, о моем имени не должен знать никто, кроме разве принцессы Монморанси.
– Я выполню все ваши требования, Аннибал, – через силу произнесла Марта. Жуайез послал ей самый влюбленный взгляд и поспешил покинуть Лувр.
«Вот это, черт возьми! – сказал сам себе юноша, спускаясь к Сене. – Я служу, потому что мне нужен титул, а зачем служить Марте? Зачем рисковать? Неужели из одной только мести? Тут что-то не то! Марту явно используют какие-то силы, чтобы добраться до меня, по возможно сти скомпрометировать перед кардиналом и заставить служить им. Я обязательно выясню, кто стоит за принцессой Монморанси».

9. Франция – Савойя, Австрия, Испания, Лангедок.

А тем временем дела в Италии разворачивались благополучно для армии французов. Карл Эммануил Савойский согласился передать ЛюдовикуXIII цитадель Сузы и даже предложил снабжать французскую армию продовольствием и фуражом. Людовик XIII и кардинал находились в Сузе почти до конца апреля. За это время было подписано несколько мирных договоров, в том числе и договор с Англией против Испании. Австрия же с Испанией, пользуясь тем, что большая часть французской армии находилась в Лангедоке, где подавляла последние очаги сопротивления кальвинизма, предприняли воен ные действия. В начале июня 1629 года генерал Колальто вторгся в Мантую, а генерал Спинола обрушился на Монферрат. Создалась опасность утраты всех преимуществ, полученных Францией в северной Италии. Однако Ришелье не спешил начинать откровенную войну с Австрией и Испанией, и только когда герцог де Роан капитулировал, признав притязания Людовика XIII на южные провинции законными, кардинал спешно сколотил новую армию. Сформированные части французской армии, насчитывавшей пятнадцать тысяч, король, по совету кардинала, доверил командовать маршалу де Лафорсу. Главенствующую роль в этой военно-дипломатической кампании взял на себя кардинал Ришелье.

10. Интрига завязывается

Перед самым началом военных действий, кардинал отдыхал в своей загородной резиденции Флери. Отдыхало, разумеется, его тело. Его пытливый аналитический ум не
знал отдыха. Наконец, среди всех неотложных дел Ришелье вспомнил про Аннибала.
– Дебурне, позовите ко мне секретаря!
Через полчаса в кабинет вошел средних лет, слегка сутулый мужчина с папкой под мышкой.
– Шарпантье, какие новости о виконте де Жуайезе? Что-то его давно не было.
– Новости есть, но самые плохие.
Ришелье слегка напрягся.
– Наши люди пронюхали...
– Шарпантье, что за слова! Слава богу, мы не на псарне!
– Прошу прощения, монсеньер, – секретарь поклонился, – Агенты отца Жозефа узнали, что ваш виконт снюхался... Прошу прощения, вращается в довольно подозрительных компаниях. Он нанялся не то к канцлеру, не то к королеве Анне.
– А подробнее? – загорелся интересом Ришелье, откидываясь на спинку кресла.
– Его видели в компании маршала де Бассомпьера, его также видели в доме принцессы Монморанси, которая является придворной Марии Медичи. Мне кажется, он предал вас. Даже его слуга Август это понял и хотел предупредить ваше преосвященство, но в ту же ночь на него напали какие-то люди и сильно поколотили. Бедняга лежит в постели. Прикажете арестовать виконта и препроводить в Бастилию?
– А на каком основании?
Такой простой вопрос пригвоздил секретаря к полу.
– Виконт недурен собой, он может нравиться принцессе де Монморанси, он волен дружить с кем угодно!
– Но маршал де Бассомпьер ближайший соратник Мишеля де Марильяка!
– Ну и что?
– Но ведь Марильяк – доверенное лицо королевы-матери...
– А разве я не доверенное лицо королевы матери? Разве я не обязан ей своим возвышением? Займитесь делами более важными, чем собирать сплетни о человеке, которому я безгранично доверяю.
Спустя сутки, то есть 20 декабря, кардинал покинул Париж верхом, в полном вооружении кавалериста, чтобы возглавить действующую армию.
В Париже все больше росло недовольство. Весь год Мария Медичи медлила с заговором, не будучи твердо уверена, что кардинал, в самом деле, для нее потерян. Но дальнейшие события, происходившие на политическом небосклоне, показали, что Ришелье непреклонен, что кардинал необуздан и строптив, как никогда и никто. Королева-мать, пользуясь случаем, стала настраивать сына, то бишь Людовика XIII против Ришелье.
– Сын мой, – наступала королева-мать, – я прошу вас прогнать этого неблагодарного человека, который предал дело католицизма и приведет страну к погибели! Вот увидите, Австрия и Испания объявят вам войну. Сколько может проливаться кровь народа, который устал от войн?! Прогоните этого негодного министра, который разоряет казну государства! Благо, в королевстве найдутся люди, которые помогут вам обойтись без Ришелье!
И вдруг, к удивлению своей матери, которая достаточно хорошо знала своего сына, Людовик разразился такими бурными рыданиями, впал в такую истерику, что королеве ничего не оставалось делать, как утешать короля.
Мария Медичи больше не сомневалась в том, что ее сын ЛюдовикXIII не отдаст ей на растерзание человека, который уже достаточно сделал для государства и достаточно выказал дальновидности и лояльности по отношению к его семье. Королева решила действовать самостоятельно. Для этого она вызвала к себе канцлера Марильяка и оставалась с ним с глазу на глаз в течение получаса.
Увидев ее, Марильяк спросил:
– Ну что, вы решились, ваше величество?
– Окончательно и бесповоротно! Где ваш человек?
– Вы говорите о виконте де Жуайезе?
– Именно.
– Сегодня я увижу его.
– Не нужно.
– Почему же, ваше величество?
– Он ведет двойную игру. Я решила проверить этого виконта и совершенно точно установила, что он согласился служить королеве Анне.
– Кто вам об этом сказал?
– Принцесса.
– Принцесса Монморанси? Вы можете не беспокоиться на этот счет. Жуайез чистосердечно мне признался, что согласился служить принцессе, полагая, что она служит
Анне Австрийской.
– Но зачем?
– Чтобы извлечь для нас пользу, мадам!
– Тогда нужно сделать так, чтобы он, в самом деле, приблизился к моей снохе. Мне бы хотелось знать каждый шаг Анны, от которой можно ожидать чего угодно! А с Ришелье пусть не тянет!
– Можете быть спокойны, Аннибал де Жуайез у нас в руках, мадам! – Марильяк поклонился.
– То есть?
– Он влюблен в одну простушку из свиты принцессы, и если вздумает взбунтоваться, мы сразу найдем его уязвимое место.

11. Скоро начнется!

После всей этой политики самое время вернуться к теме любви. Целый год Аннибал не имел возможности встретиться с Мартой наедине, вернее, в уединенном месте.
Мадемуазель де Шарло не спешила броситься в пекло любви, она проверяла чувства молодого человека к ней и строго выполняла все предписания своей наставницы
принцессы Монморанси, которая интриговала против Ришелье в тайне даже от собственного мужа. Аннибал переписывался с Мартой весь год, сообщая разные подробности из жизни Марильяка, прекрасно понимая, что Марту обманывают и что принцесса служит не Анне Австрийской, а ее свекрови. Г-жа де Монморанси думала, что водит виконта за нос, всячески проверяя его преданность Медичи, но на деле оказалось, что это виконт де Жуайез обвел ее вокруг пальца, оставляя принцессе лишь иллюзию ее превосходства.
И вот Аннибал получил, наконец, записку, где указывалось время и место встречи. Горя желанием, Аннибал шел на свидание, пребывая в сладостном предвкушении любви. Часы на церкви Сен-Жермен-Л’Оксеруа пробили девять раз. Час встречи был назначен на десять, но нетерпение юноши можно было понять. Жуайез занял место за деревом напротив дома на улице Лагарп и ждал. Ему пришло на ум проникнуть в дом раньше, чем туда войдет Марта. Виконт стал обследовать окна и заметил, что ставень в окне на втором этаже неплотно закрыт. Влюбленным сопутствует удача. Так произошло и с виконтом. Он совершенно случайно обнаружил лестницу, быстро перебежал дорогу, приставил лестницу к окну, открыл ставень и проник внутрь. Лестницу он предусмотрительно втащил внутрь и спрятал в кладовке. Небольшая, но уютная квартира была обставлена без особой роскоши, но со вкусом. Стол был уже уставлен яствами и бутылкой тонкого вина.
Широкая тахта застлана шелковым покрывалом, вышитым цветами. Аннибал ощутил сильное сердцебиение. Не в силах ждать, он подошел к окну и выглянул на улицу. По другую сторону улицы не спеша, прогуливался какой-то господин, вероятно из служилого дворянства. Тут же, навалившись на стену дома, в холодную погоду, сидел калека с костылем и просил милостыню. Все это показалось виконту подозрительным. Наконец, он увидел Марту, шедшую со стороны заставы Сент-Оноре. Виконт самопроизвольно потянулся за пистолетом и, поскольку он был вооружен до зубов, достал два ствола и положил их на подоконник. Затем машинально взвел курок одного из пистолетов, который он медленно нацеливал на нищего. Застрелить простолюдина ему ничего не стоило, но убить из засады дворянина, было преступлением против чести.
Худшие ожидания Аннибала оправдались. Как только Марта поравнялась с калекой, он вскочил на ноги, но тут же упал навзничь, простреленный в грудь. Прохожий дворянин поспешил скрыться, даже не взглянув, откуда стреляли. Ошеломленная происходящим Марта сначала отшатнулась от нищего, а потом взглянула в окно дома, где было назначено свидание. Жуайез подавал ей знак. Увидев, что Марта направляется в дом, Аннибал закрыл окно и ставень.
«Значит, скоро начнется!» – Подумал виконт и поспешил встречать свою любимую.

12. Свидание

Увидев перед собой виконта, женщина первым делом решила спросить, боясь слишком скорых действий мужчины.
– Что произошло? Почему вы его убили?
– Он хотел вас ограбить, а я этому помешал. Но больше не будем вспоминать несчастного калеку, разве мы здесь для этого?
Пылкий тон, пламенный взгляд Аннибала совершенно смутили честную женщину. Она позволила снять с себя шубку и не смогла избежать жадного поцелуя.
– Аннибал, ну что вы делаете, – пытаясь сопротивляться, промолвила Марта.
– Я слишком долго ждал этого момента, Марта! Вы целый год не позволяли мне даже прикоснуться к вашей руке! И теперь, я требую удовлетворений! Я слишком долго ждал!
– О, как же вы нетерпеливы! – упрекнула Марта, проходя в комнату с накрытым столом. – Кстати, как вы попали сюда?
– На крыльях любви, дорогая! – Аннибал взял женщину за плечи, развернул ее к себе и прижал все ее существо к своей груди. Его умелые руки нежно заскользили вверх и вниз по ее телу. Истомленная страстью женщина закрыла глаза. Аннибал поднял ее на руки и
отнес на тахту.
– Ты – моя чайная роза, чей аромат я пью и, пьянея, не могу напиться, – прошептал виконт, методично раздевая Марту. Наконец страсть целиком овладела ею, и целомудрие Марты капитулировало перед натиском любви.
Когда страсти утихли, Аннибал задал вопрос.
– Скажи мне, милая Марта, зачем ты появилась при дворе, зачем стараешься для принцессы?
Неожиданность такого вопроса заставила Марту облокотиться и сверху взглянуть на мужчину, разделявшего ее ложе.
– А ты не догадываешься? Неужели?
– Ты хочешь стать герцогиней? Но зачем, ведь ты уже баронесса!
– Я хочу быть равной тебе по положению! – воскликнула женщина.
– Но зачем? – спросил виконт, уже догадавшись о причине, но делавший вид, что не понимает.
– Затем, что я люблю тебя, милый Аннибал, – произнесла Марта и захватила в плен губы виконта. Тот как ошпаренный вскочил.
– Что? – спросил он, сидя на кровати. – Ты рискуешь собственной жизнью только ради меня? Да разве имеет какое-нибудь значение титул, положение, звание?
– А что имеет значение? – Марта тоже села, не сводя глаз с виконта.
– Имеет значение моя любовь к тебе! – Аннибал взял Марту за руки, увлек на постель и приник к ее телу. Тонкая батистовая сорочка не мешала ощущениям, она только разжигала страсть.
– Подожди, Аннибал, давай объяснимся! – Марта оттолкнула виконта и села на кровати боком к нему.
– Изволь!
– Ты говоришь, что любишь меня?
– Всем сердцем!
– Тогда почему не сделаешь мне предложения?
Виконт опустил голову и сел на кровать, не имея силы сказать женщине правду. Ему нужна была молодая жена, которая могла бы родить ему наследника. Как об этом сказать женщине, не оскорбив ее при этом смертельно?!
– Моя жизнь сопряжена с риском, я все время в разъездах. Вчера я – в Альпах, сегодня в Испании, завтра – в Англии. Какая женщина вынесет это?
– Но ведь вы больше не служите кардиналу, а королева Анна не пошлет вас в такую даль! – попыталась возразить Марта. Виконт горько усмехнулся.
– Милое дитя, пора раскрыть тебе карты! Принцесса Монморанси старается отнюдь не для королевы Анны. Она – преданная подруга Марии Медичи! Тот, кто тебя ввел в окружение принцессы, преследовал цель использовать тебя в качестве приманки для меня, а потом для шантажа. Сегодняшнее нападение явно дало мне понять, что тебя пытались похитить! Они преследуют цель заставить меня совершить то, что я мог отказаться сделать ради титула герцога!
– Что? Что сделать?
– Истребить Ришелье, милая! Ты стала пешкой в такой страшной игре, где могут сложить головы фигуры позначительнее меня!
– Боже мой, неужели это правда?
– Поверь моему опыту шпиона!
– Что же мне делать? Аннибал, мне страшно!
– Положись на меня, – Аннибал обнял Марту и прижал к себе, целуя в голову. – В Лувр больше не возвращайся, в свой замок – тоже! Баронессы де Шарло больше не должно существовать! Вернись к своей прежней жизни.
– Опять кормить народ? – с печалью сказала Марта.
– И ни в коем случае не в Париже! Если ты будешь вне опасности, тогда и я не пропаду!
– Аннибал, все-таки кому ты служишь?
– Я же сказал, самому себе.
– Даже мне ты не можешь открыться!
– Так будет лучше. А сейчас нужно спешить покинуть этот дом. Как мне ни хорошо здесь с тобой, но нам придется расстаться!
– О, Аннибал, ты скоро забудешь меня! – с горечью сказала женщина.
– Почему это?
– Ты же больше не любишь кабатчиц?
– Но я люблю тебя, Марта!
Их прощальный поцелуй был и сладок, и горек. Аннибал оделся, зарядил второй пистолет, спустил лестницу и осторожно сошел вниз. Он прокрался к дверям и в свете фонаря увидел две фигуры мужчин. Виконт обнажил шпагу и прежде, чем бедняги опомнились, Аннибал нанес удар шпагой по голове одному и всадил шпагу в другого так, что пригвоздил его к двери. Человек с раскроенным черепом рухнул на землю, при этом раздался звук, напоминаю щий звон монет. Аннибал поискал у него в карманах и обнаружил увесистый кошелек, который не побрезговал положить в свой карман.
– Тебе они больше не понадобятся, а вот Марте! Марта, спускайтесь, только тихо!
Марта вышла на улицу бледная от испуга. Она считала себя способной привыкнуть к дворцовой жизни, готовой ради любви на интриги, но ее «доброжелательницы» увлекли ее в такой водоворот, что бедная Марта лишилась смелости окончательно.
Аннибал достал кошель и хотел уже отдать его Марте,
но вдруг при свете фонаря разглядел инициалы: ММ.
– Мишель Марильяк! – пробормотал потрясенный виконт. – Марта, подставь ладони.
– Зачем? – спросила женщина, но, все же подставляя обе ладони, на которые пролился золотой дождь.
– Пригодятся. Будем считать, что эта интриганка принцесса с тобой рассчиталась. А теперь, прощай! Как только все уляжется, я разыщу тебя!
– Прощай, мой рыцарь! – Марта обняла виконта и напоследок разрыдалась.
– И ни в коем случае не говори Англуару, где ты. У него могут пыткой вырвать признание. И тогда мы оба погибли! Прощай!
– Я обещаю тебе, – произнесла Марта, и поспешила по улице, не зная куда. Аннибал шел за ней следом на некотором расстоянии, пока не убедился, что за Мартой нет слежки.
Уходя все дальше от человека, без которого жизнь теряла всякий смысл, Марта с сожалением подумала: «Я не успела рассказать ему о сыне! О, боже, почему я не сказала
ему о сыне!»

13. Кто кого дурачит?

Аннибал пришел к себе домой под утро. В тот самый дом,мгде он жил под именем Жезе. Входя, он сказал привратнику, что пришел домой в полночь. Тот понимающе кивнул и запер за виконтом дверь. В девятом часу привратник разбудил Аннибала, сказав, что к нему – гость. Жуайез оделся и вышел встречать гостя, коим оказался сам канцлер Марильяк.
– Я не рано? – спросил Марильяк, изучая, заспано ли лицо виконта.
По этому вопросу виконт сразу понял, что его подозревают, и приготовился к обороне.
– Вовсе нет, принц. Располагайтесь в кресле, я прикажу принести вина. Эй, милейший!
Привратник мгновенно оценил ситуацию, и вскоре центр стола заняла бутылка анжуйского вина.
– Вы ничего не хотите мне рассказать? – спросил принц, пристально глядя в глаза Аннибалу.
– Хочу. План таков! Нужно будет дождаться возвращения кардинала в Париж. В действующей армии осуществить покушение просто невозможно!
– Я не об этом, виконт.
– А о чем же, если не об этом? – с деланным недоумением спросил Жуайез.
– О событии, происшедшем сегодня ночью на улице Лагарп.
– Мне о событиях происшедших неизвестно где, ничего не известно.
– Не притворяйтесь глупцом. Это же ваших рук дело?
– Хватит загадок, принц, объясните по-человечески, что произошло и какое отношение это ко мне имеет?!
– Ну, хорошо, – чуть не выходя из себя, сказал Марильяк. – Вы были знакомы с баронессой де Шарло?
– Почему был? Я и сейчас с ней знаком.
– Вы получили вчера от нее записку, где она назначала вам свидание?
– Вы весьма хорошо осведомлены, принц! Уж не под вашу ли диктовку она написала эту записку?
– Отвечайте прямо на вопрос! – тоном, не допускавшим возражений, сказал Марильяк.
– Получил, и что с того?
– А то, что вы должны были прийти в тот дом на улице Лагарп.
– За каким чертом?
– Как, разве вы не влюблены по уши в баронессу де Шарло? – Принц даже привстал от удивления.
– Я влюблен? Разве это вообще возможно? Я заигрывал с ней, чтобы выведывать тайны Анны Австрийской в пользу королевы-матери! Боже мой! Как вам могло в голову прийти такое?! Да если бы я был влюблен в нее, я бы добился свидания с ней намного раньше, принц!
– Значит вам не известно, что возле дома на улице Лагарп убиты три моих человека?
– Ха-ха-ха! Вы хотите сказать, что это она, баронесса де Шарло, не дождавшись меня, с досады набросилась на первых встречных?! – Аннибал закатился смехом.
– Да перестаньте паясничать! – вскипел канцлер. – Мои люди убиты, мадмазель Шарло исчезла, а вам весело?
– А вот интересно, что делали возле этого злосчастного дома ваши люди?
– А это не ваше дело!
– Не мое дело? Ну, тогда прощайте. Когда Ришелье закончит военную кампанию, я к вам наведаюсь.
– До встречи, виконт! – несдержанно ответил принц.
Он встал с кресла и в дверях, кивнув виконту, задумался: «Кто же кого дурачит?»

14. Дипломатия или война?

Дела в Италии шли с переменным успехом. Присутствие короля, безусловно, поднимало боевой дух солдат, но к несчастью в армии вспыхнули эпидемии чумы и дизентерии. Началось массовое дезертирство. А пока Ришелье медлил, справляясь с внутренними проблемами, генерал Спинола взял в осаду город Казале, который являлся весьма важным в стратегическом значении. Спустя некоторое время город капитулировал, за французами осталась только цитадель Казале. Маршал де Туара – спец по части защищать крепости, умело держал оборону, почти каждый день, отражая натиск испанцев. А пока Спинола осаждал Казале, маршал де Лафорс неожиданно захватил Пиньероль. Удар был столь неожиданным, что герцог Савойский не снес потери и умер. Вслед за ним неожиданно умер и генерал Спинола, оставив командовать армией своего неопытного сына. Теперь пришла очередь дипломатии. Французы требовали отдать Мантую и Монферрат герцогу Неверскому, оставив за Францией Казале и Сузу, две стратегически важные крепости. Посредником на переговорах выступал Джулио Мазарини, недавно получивший чин папского легата. Испания и Австрия предложили Франции крайне невыгодные условия, и тогда Ришелье написал ЛюдовикуXIII в Гренобль, где размещался генеральный штаб французской армии, записку следующего содержания:
«Если мы примем эти условия, то Франции придется навсегда отказаться от влияния в Северной Италии, если нет – мы вынуждены будем забыть о столь долгожданном отдыхе».
Людовик поддержал кардинала Ришелье, и вскоре военные действия возобновились. Армия де Лафорса подошла к городу Казале, уже засверкали штыки, как вдруг в самой гуще солдат, готовых ринуться в бой, появился верхом на коне Мазарини с новым договором о мире.

15. Возвращение короля в Лион и его внезапная болезнь.

На время военных действий в Италии Лион превратился в Париж. Туда съехался весь двор во главе с Марией Медичи и Гастоном Орлеанским. Заговорщики были близки к осуществлению своего плана по устранению ненавистного им кардинала, как вдруг они узнают, что в Лион возвращается король и, по слухам, серьезно больной. Король вернулся в Лион, как только почувствовал неладное. Его сопровождали конные мушкетеры. Людовик XIII поскорее добрался до королевского замка в Лионе и к нему срочно вызвали королевских докторов. Боли в области живота, рвота и все прочее показали докторам, что у короля дизентерия. За несколько дней Людовик изменился до неузнаваемости. Эта болезнь полностью изнуряла его, доводя до изнеможения.
За дверями комнат короля собралась группа придворных во главе с королевой матерью. Мария Медичи с одной стороны была обеспокоена опасной болезнью старшего сына, но с другой – смерть ЛюдовикаXIII развяжет ей руки, она разделается с кардиналом и возведет на трон младшего сына Гастона Орлеанского. О, боги, что, если бы это произошло?! Что бы сталось тогда с Францией? Вернулись бы времена Генриха 3 и тогда, славной памяти король Генрих 4 Наваррский перевернулся бы в гробу. Все, к чему он стремился и достиг, все, что было продолжено великим кардиналом, рухнуло бы в часы в руках Марии Медичи и ее слабовольного сына.

16. Гиены и умирающий лев.

В середине сентября сложилась крайне опасная обстановка, как для Ришелье, так и для всей Франции. Король таял на глазах, врачи признали свое бессилие, и вся Франция, затаив дыхание, ожидала развязки. В комнате, смежной с апартаментами короля находились самые высокопоставленные на тот момент люди: Мария Медичи, Гастон Орлеанский и братья Марильяки. Мария Медичи внешне не проявляла никаких эмоций, за
то дофин, то есть Гастон Орлеанский, внутренне трепетал от предвкушения восхождения на трон. Все четверо разговаривали очень тихо.
– Ваше величество, – произнес Мишель Марильяк, – вы уже распорядились не сообщать кардиналу о том, что король при смерти?
– А как вы думаете?! Этот наглец узнает о смерти короля от капитана мушкетеров де Гревиля. Вместе с приказом о его аресте, – Мария Медичи сардонически усмехнулась, да так, что улыбка искривила ее лицо до безобразия.
Вдруг в дверь тихонько постучали. Никто не ответил, тогда стук повторился. С места поднялся Марильяк младший, то есть военный министр. Он открыл дверь, и в проеме показался не кто-нибудь, а виконт де Жуайез.
– Что вам? – спросил его Мишель де Марильяк.
– У меня дело к его высочеству.
Дофин встал с кресла и подошел к виконту. Тот молча передал ему записку. Гастон отошел немного в сторону и развернул бумажку:
«Ваше высочество, в случае худшего исхода, для нашего общего блага я согласна быть вашей королевой. Анна».
Гастон просиял, смял записку и положил в карман. Затем вернулся к компании. Жуайез тем временем вышел, что не помешало заговорщикам говорить.
– Какие новости и от кого? – полюбопытствовала Мария Медичи.
– Хорошие, от королевы.
– И тебе принес их этот человек?
– Ну да, ведь вы же видели его собственными глазами, матушка.
Королева-мать переглянулась с канцлером Марильяком.
– Здесь что-то нечисто, – проговорила она.
– Виконт ведет двойную игру! – заключил военный министр.
– Успокойтесь, партия королевы Анны – наша партия! – произнес канцлер. – Жуайез ловок, он хочет гарантий для себя, вот и старается.
– Ловок да, – согласилась королева-мать.
– На днях, – продолжал Мишель де Марильяк, – этот молодчик пришел ко мне с требованием выплатить ему триста тысяч ливров, или он выходит из дела.
– И вы заплатили ему? – Спросила Мария Медичи.
– Безусловно!
– Значит, он у нас в руках! Надеюсь, вы взяли с него расписку? – спросила королева.
– Конечно, ваше величество!
– А я думаю, – вставил слово герцог Орлеанский, – его услуги нам не понадобятся. Если мой брат, – Гастон через силу вздохнул, – умрет, мы расправимся с Ришелье на законных основаниях. Мы предадим его анафеме, как защитника еретиков!
– Не спешите, ваше высочество, в жизни бывает всякое, – подчеркнул Марильяк старший.
В дверь снова постучали. Вошел священник.
– Умирающий просил его причастить, – пробубнил монах и прошел в комнату короля. Людовик XIII исповедался, принял причастие и приготовился к смерти. В тот же вечер в комнату короля вошли две королевы. Они требовали, просили, умоляли короля отправить Ришелье в отставку. Им было важно добиться отставки Ришелье при жизни ЛюдовикаXIII, чтобы доказать ему, кардиналу, что его политика принесла стране только вред и ничего больше. Истощенный до предела Людовик не подписал приказа об отставке кардинала. Наоборот, он позвал к себе принца де Монморанси и, собрав последние силы, завещал Гастону Орлеанскому, сохранить при себе главным министром Ришелье.
Принц Монморанси хорошо знал Гастона Орлеанского и знал также, что стоит Людовику умереть, тот час лишится опоры и голова кардинала де Ришелье.

17. Все знают свои роли.

29 сентября 1629 года наступил кризис. Король почти не приходил в сознание. За его покоями собралась стая «гиен», которые только и ждали, что лев, коим не смотря на свое безволие, был Людовик XIII, почиет в иной мир. Итак, оставалось ждать недолго. Гастон принимал поздравления, Мария Медичи предвкушала роль главной советчицы нового короля со всеми вытекающими, королева Анна Австрийская, получившая от Гастона согласие и пребывавшая в уверенности относительно своего положения, торжествовала. Она почти избавилась от ненавистного ей мужа и от еще более ненавистного кардинала, который, благодаря своим шпионам, мешал ей интриговать в пользу Испании. Мишель Марильяк претендовал на пост главы королевского совета. Луи де Марильяку была обещана шпага коннетабля. А вокруг этих фигур толпились несметные полчища алчущих придворных, рыщущих в поисках титулов, должностей, бенефиций и прочих щедрот. Охранял замок капитан королевских мушкетеров Гревиль, преданный королеве-матери более, нежели королю. Во всей этой камарилье были не более трех людей, неравнодушных к судьбе кардинала. Некто Шомберг, преданный кардиналу, покинул большой зал с намерением предупредить Ришелье о нависшей над ним угрозе, но в главных дверях замка путь ему преградил капитан де Гревиль и потребовал шпагу. Принц Монморанси, симпатизировавший кардиналу, действовал иначе. Из окна своего кабинета он сбросил веревку, по которой вниз спустился его конюший. Таким образом, Монморанси хотел сообщить кардиналу, находившемуся с армией в Пьемонте, о событиях, которые не могли его не интересовать.

18. На волоске от смерти.

В Лионе все ждали развязки. Никто уже не сомневался в смерти Людовика XIII и задавали себе загадки, что, какую кару Мария Медичи с братьями Марильяками изберут для кардинала Ришелье. Королева мать ломала от нетерпения руки. Шли секунды, минуты, часы, а власть по-прежнему оставалась в руках ее старшего сына.
Бродивший по замку Аннибал де Жуайез пристально наблюдал за действиями врагов кардинала. Он увидел, как Мария Медичи, стараясь быть незаметной, передала в руки королевского лекаря кошель, который от соприкосновения с рукой, издал характерный звук. Спустя какое-то время врач зашел к королю и затем вышел бледный как смерть. Группа придворных замерла в ожидании.
– Король умер, – замогильным голосом изрек лекарь.
– Король умер, да здравствует король! – воскликнули Марильяки, обращая заискивающий взгляд на Гастона Орлеанского.
– Пробил час! – трепеща, сказал герцог Орлеанский.
– Капитан де Гревиль! – позвал дофин мушкетера. Капитан явился тотчас. Гастон вручил ему давно заготовленный приказ арестовать Ришелье. На словах он добавил:
– Если кардинал будет сопротивляться, поступите с ним так же, как Витре с маршалом д’Анкра, и можете быть уверены, вы станете первым маршалом, который будет назначен новым королем Франции!
– Можете не сомневаться, ваше величество! – ответил капитан мушкетеров и отвесил поклон. Надо ли говорить, какое впечатление произвели эти слова на королеву-мать, некогда потерявшую своего любимца д’Анкра?
Среди всей этой шумихи никто и не заметил, как некто вошел к королю. Молодой человек выше среднего роста, оглядываясь на входную дверь, приблизился к кровати Людовика XIII. Несколько секунд он внимательно изучал лицо короля, потом вынул из кармана зеркальце и подержал некоторое время на небольшом расстоянии от губ Людовика. Лицо Аннибала де Жуайеза просияло. Он заметил на зеркальце легкий налет от слабого дыхания короля.
«Король жив, да здравствует король!» – пробормотал он и спешно покинул комнату. Его выхода из апартаментов короля также никто не заметил. Пользуясь, случаем, пока Мария Медичи осталась одна, видимо, предавшись горю, Жуайез подошел к ней.
– Ваше величество, вы напрасно так убиваетесь, король жив, ему стало лучше.
Мария Медичи обратила на него взгляд Мегеры.
– Что? – прошипела она.
– Мы-то с вами знаем истинное положение вещей. Не пугайтесь, я ваш преданный слуга, но я хочу предостеречь вас от непоправимой ошибки.
– Какой ошибки? Вы о чем?
– Ваше величество, я семь лет служил кардиналу и достаточно хорошо знаю его нрав. Он надменен, высокомерен, жесток с врагами Франции, но кроток как агнец с такими высокопоставленными людьми, как ваше величество. Вы послали капитана де Гревиля арестовать его, а в случае неповиновения. Но вот этого-то случая как раз и не будет. Узнав, что Людовик Справедливый умер, Ришелье не станет сопротивляться. Де Гревиль будет вынужден привезти его в Париж, и тут-то выяснится, что король жив, а к тому времени, даст Бог, еще и поправиться.
– И что? – еще не понимала королева.
– А то, что ваш план рухнет.
– А вы, как я вижу, не глупы, – подметила королева.
«Еще как не глуп!» – подумал про себя Аннибал.
– Что вы предлагаете, виконт?
– Я прошу вас послать меня к кардиналу, чтобы я сделал то, что не сможет сделать де Гревиль.
– А, вы боитесь, что титул герцога от вас ускользнет?
– Еще бы! Но чтобы капитан мушкетеров послушался меня, ваше величество должны написать ему записку.
– Идемте со мной! – Мария Медичи не сделала и двух шагов, как ее остановила принцесса Монморанси.
– Что случилось, принцесса? – спросила королева, – на вас лица нет!
– Случилось самое худшее, мадам! Мой муж послал гонца предупредить кардинала об опасности!
– Нельзя терять ни секунды! – воскликнул Аннибал.
Все трое прошли в кабинет Марии Медичи. Королева уселась за стол, взяла перо, Аннибал подставил ей бумагу и продиктовал послание:
– Господину капитану королевских мушкетеров де Гревилю! Я посылаю к вам виконта де Жуайеза и рекомендую не препятствовать ему в намерении осуществить справедливый суд!  Мария Медичи, королева.
Королева-мать с прищуром посмотрела на юношу, видимо, не совсем доверяя ему. Затем закрыла письмо ладонью и дописала постскриптум:
P.S. В случае, если виконт станет препятствовать исполнению задуманного, поступите с ним так, как сочтете нужным.
Королева свернула письмо, наложила разогретый сургуч и запечатала своим перстнем.
– Мушкетеры выехали из замка час назад. Сможете ли
вы их догнать? – спросила Мария Медичи, вручая свиток посланцу.
– Безусловно!
– Скачите, виконт, а когда вернетесь с доказательствами вашей преданности, я назову вас герцогом!
Жуайез поклонился, подмел шляпой пол и направился к двери. Лейтенанту мушкетеров было велено пропустить Аннибала.

19. Собственной персоной виконт де Жуайез!

Войдя в конюшню, где отдыхал и подкреплялся его верный, боевой быстроногий товарищ, Аннибал первым делом взломал печать и прочел письмо.
– Как мило! – воскликнул Жуайез. – Очевидно, она не совсем мне доверяет. Хотя вернее, она совсем не доверяет никому!
Жуайез оторвал постскриптум и сунул его в левый карман брюк. Остальное же письмо вложил в правый. Используя подставы кардинала, Жуайез за три часа настиг и обогнал королевских мушкетеров, не показываясь им на глаза. В Гренобле, куда виконт прискакал на час раньше мушкетеров, он расспросил всех хозяев гостиниц и, наконец, узнал, что посланец принца Монморанси был здесь час назад и ускакал в направлении Авиньона. Аннибал тот час выехал навстречу мушкетерам, дождался их въезда в Гренобль и, пропустив их вперед, появился сзади, словно только что прибыл из Лиона. Он подъехал к капитану де Гревилю и сообщил, зачем он здесь.
– Что нам делать, виконт? – капитан мушкетеров был озадачен.
– Сейчас же броситься в погоню! Двумя часами ранее вас к кардиналу выехал посланец Монморанси с целью предупредить Ришелье об опасности! Если он приедет в Пьемонт первым, вы не станете маршалом, а я – герцогом!
– По коням! – скомандовал де Гревиль. Не успевшие передохнуть, лошади обязаны были мчаться снова. Аннибал торопил капитана, Гревиль подстегивал своих солдат и так они мчались по равнинам Франции битых два часа. До Пьемонта оставалось еще четыре часа скачки, а лошади мушкетеров падали одна за другой. Вскоре от роты всадников остались только двое – Аннибал де Жуайез, чей конь остановился, хоть и не рухнул, и капитан де Гревиль, лошадь которого отличалась завидной выносливостью.
– Догоняйте, виконт! – крикнул Гревиль, уносясь в сторону Пьемонта.
– Не беспокойтесь, я вас догоню! – Жуайез слез с коня и сильным толчком в бок, свалил того с ног. Усталое животное не думало сопротивляться. Аннибал огляделся по сторонам, никого не заметил и упал рядом с лошадью.
А в Пьемонте, ничего не подозревавший Ришелье вел заключительные переговоры с иностранными послами. Герцог де Невер был безмерно благодарен кардиналу и королю, получив в наследство Мантую и Монферрат. Не очень был доволен герцог Пьемонтский, сын герцога Савойского, но с его досадованием никто не считался. Результатом этой войны стало то, что Испания утратила возможность сноситься с Австрией по суше и тем самым, помогать ей в войне с Данией и немецкими князьями.
Ришелье был у себя в резиденции и сочинял пьесу. Да, он был еще и трагиком, и поэтом, и теологом и министром. Единственно, на что у него не хватало времени, это отдых.
Неожиданно к кардиналу вошел взволнованный Дебурне.
– Ваше преосвященство, к вам гонец от принца Монморанси!
Ришелье еще думал, стоит ли ему прерываться для приема столь незначительной фигуры, как вдруг появился человек в пыли и конской пене и, едва переведя дух, сказал:
– Ваше высокопреосвященство! Спасайтесь! Бегите!
Кардинал выпрямился в кресле и может быть, впервые в жизни испугался.
– Что? – переспросил он, отбросив перо.
– Меня послал принц Монморанси! Дело в том, что королю очень плохо. Когда я уехал из Лиона, Людовик Справедливый уже причастился и находился без чувств.
Ришелье вскочил из-за стола.
– Ваше высокопреосвященство, принц предлагает вам укрыться на некоторое время у него в замке в Лангедоке.
– Дебурне, срочно собирайся! – голос Ришелье дрожал от волнения.
– Мы едем к принцу? – спросил перепуганный камердинер.
– Еще чего! Мы едем в Гавр!
«Конечно, – размышлял великий кардинал, – королева Мария имеет право сердиться на меня. Это она приблизила меня к королевской семье, это она помогла мне войти в королевский совет и обрести доверие короля. Она считает, что я должен быть рабом ее воли, но Мария Медичи забывает, что с тех пор, как я стал главой Франции, я даю отчет о своих действиях только господу Богу и королю Франции!» – Дебурне, ну, что там?
Вошел обескураженный камердинер, с ним был раскрасневшийся от скачки и бега капитан мушкетеров деГревиль.
– Именем короля, вы арестованы! – сказал он, положа левую руку на эфес шпаги.
– А вы уверены, Гревиль, что Людовик приказал вам арестовать меня?
– Людовика больше нет! Есть король Гастон Первый. Вот приказ о вашем аресте!
Ришелье переживал страшную минуту своей жизни. Быть арестованным и с позором доставленным в Париж после всех его побед и заслуг. Это было невыносимо. Ему на помощь пришел, неизвестно откуда появившийся капитан мушкетеров кардинала де Бар. Он загородил собой кардинала и выхватил пистолет. Гревиль достал свой пистолет и взвел курок. Неизвестно чем бы все это кончилось, но в эту роковую минуту в комнате появился Аннибал де Жуайез собственной персоной.
– Именем кардинала, капитан де Гревиль, вы арестованы! – прошептал Аннибал на ухо мушкетеру, стоя за его спиной. Гревиль почувствовал, как что-то острое уперлось ему в левый бок.
– Но я выполняю приказ короля!
– И я – волю короля! – сказал виконт.
– Какого короля?
– Людовика Справедливого, Гревиль!
– Так король жив? – Кардинал спросил, словно вернувшись с того света.
– Ему стало лучше, монсеньер!
– Это измена! – Гревиль бесился от бессилия.
– Опустите пистолет и ступайте вон, мне нужно поговорить с его преосвященством, – приказным тоном сказал виконт. – Из вас не получится Витре, хотя маршал мог бы получиться.
Гревиль опустил пистолет, бросил его на пол и повернулся к выходу. Де Бар проводил его в караулку.

20. Аннибал советует кардиналу Ришелье

– Рассказывайте! – с облегчением сказал кардинал, поудобнее усаживаясь в кресло, из которого несколько секунд назад, казалось, выросли иголки.
– Может быть, вы сначала выразите мне свою симпатию, монсеньер? Разве вы не рады меня видеть?
– Признаться, вы даже не представляете, как я рад! Дебурне! Вина гостю и самого лучшего!
Аннибал улыбнулся такому поведению обычно строгого повелителя и уселся в кресло напротив. Он достал из карманов письмо Марии Медичи и разложил перед кардиналом в строгой последовательности. Ришелье с живейшим трепетом отнесся к приказу Марии Медичи. Жуайез тем временем промочил горло бордосским вином, отметив про себя превосходный вкус напитка.
– Как же вам удалось войти в доверие к этой мнительной Медичи?
– У них был повод поверить мне.
– И какой же?
– Я сказал Марильяку, что ваша дражайшая племянница – шпионка.
– Но ведь это не так!
– Конечно. Ведь если бы это было правдой, я не выдал бы ее. Кроме этого я просил за вашу голову титул герцога и земли Жуайезов, а во избежание обмана, я вытребовал у Мишеля де Марильяка триста тысяч ливров золотом.
Ришелье усмехнулся.
– А если бы, представим, вы сделали бы то, что обещали, как думаете, она сделала бы для вас то, что намерен сделать я?
– Вряд ли, она скорее сгноила бы меня в тюрьме. Но вернемся к последней вашей фразе, монсеньер. Если не ошибаюсь, она звучала так: «что намерен сделать я!»
– Об этом после. А сейчас назовите-ка мне имена всех заговорщиков.
– Да вы всех их отлично знаете, монсеньер. Королева-мать, дофин, Анна Австрийская, которая была согласна выйти замуж за Гастона в случае... гм, принцы Марильяки, принцесса Монморанси. Герцог Гиз и маршал Бассомпьер.
– Непросто будет с ними сладить. Это не какой-нибудь Шале. Это – вся семья короля Франции!
– Если ваше преосвященство сочтет мой совет полезным.
– Если он действительно полезен, я сочту.
– Помиритесь с Марией Медичи и Анной Австрийской.
– Что? – Ришелье наклонился к столу.
– Я вас прошу, монсеньер, не выказывайте неприязни к членам королевской семьи, будьте к ним лояльнее.
Ваши враги не смирятся со своим поражением. Они сами будут обострять обстановку и отношения с королем.
В конце концов, Людовику надоест все это и он примет решение.
– Вот только какое решение? Боюсь, что главную битву я еще не выиграл!
– Но и не проиграли! – Аннибал покрутил в руке бокал с бордосским, рассмотрел на свет и вкусил букет.
– Собирайтесь, Аннибал, нужно ехать в Лион, если король еще там.
– О, вот в Лион я как раз и не поеду! Королева сожрет меня с потрохами! По крайней мере, она будет требовать у меня триста тысяч ливров, которые я не намерен ей возвращать.
– Тогда их верну я!
– И очень правильно сделаете, монсеньер! А пока Мария Медичи в силе, мне лучше не показываться ей на глаза.
– Поступайте, как сочтете нужным.
– Да, как все-таки на счет титула? – словно невзначай спросил Жуайез.
– Я поговорю с его величеством, как только буду уверен в его преданности.

21. Перемирие, возвращение в Париж и война.

Сборы были скорыми. Кардинал со своими мушкетерами торопился в Лион, чтобы лично поздравить короля с выздоровлением и убедиться в преданной дружбе монарха. Аннибал ехал в его карете. Глядя на то и дело появлявшиеся вдоль дороги трупы лошадей, Ришелье не удержался спросить, обращаясь ко всем пассажирам его кареты, то есть к де Бару, капитану королевских мушкетеров Гревилю и Жуайезу.
– Что это?
– Где? – переспросил Аннибал, прекрасно знавший, о чем идет речь.
– Вот! – Ришелье указал рукой на очередной труп несчастной лошади.
– А это! Это Гревиль! Бедняга так спешил арестовать первого министра королевства, что…
Гревиль завозился на своем месте, не вынося издевательств. Наконец он сказал:
– Вы ответите мне за эти слова!
– Гревиль, будто вы не знаете, что дуэли запрещены! Я бы на вашем месте сейчас думал, как оправдаться перед королем за такой проступок.
– Вам самим придется оправдываться перед королевой-матерью!
– И не подумаю! – Жуайез отвернулся к окну и заметил в отдалении отряд пеших мушкетеров, дружно шествовавших в сторону Пьемонта. Кардинал тоже заметил мушкетеров.
– Гревиль, я думаю, вам следует присоединиться к вашим солдатам, – с потаенной усмешкой сказал Ришелье.
Гревиль на ходу выскочил из кареты, отдал приказ идти в обратную сторону и стал во главе отряда.
В Лион кардинал прибыл через два дня. Король еще был в постели, но выглядел вполне здоровым. У него появился завидный аппетит, на щеках заиграл румянец; он проявлял живейший интерес к политическимделам. У него в покоях была королева
мать, которая в данный момент не выказывала явной вражды к кардиналу, но
с нетерпением ожидала вестей из Пьемонта. ЛюдовикXIII сам спросил о кардинале.
– Матушка, я давно не получал вестей от его преосвященства. Скажите мне, что с ним? Где он? Где мой учитель?
– Я и сама не знаю толком, – ответила Мария Медичи. – Идет война в Италии, там опасно, кардинал может подвергнуться дерзкой вылазке противника. Но по моим сведениям он все еще в Пьемонте
– Не успела последняя фраза сорваться с уст королевы, как за ее спиной раздался голос кардинала:
– Ваши сведения устарели, ваше величество! – В тоне кардинала чувствовался упрек и издевка. Мария Медичи с испугу шарахнулась в сторону от кровати короля, что позволило Ришелье подойти к Людовику и склониться перед ним в глубоком поклоне.
– Как я счастлив, ваше величество, видеть вас в добром здравии!
– Я чуть не умер, кардинал! – с облегчением воскликнул Людовик, протягивая руку.
– Я тоже, ваше величество, – произнес Ришелье и с упреком посмотрел на королеву-мать, коей стало просто дурно.
Ришелье поцеловал монаршую руку.
– Теперь вы со мной, сир, и я надеюсь, больше никакая болезнь не помешает нам завершить то, что было начато нами по обоюдному согласию.
– Да, конечно! – согласился король. – Но расскажите лучше, что с вами случилось в Пьемонте? Почему вы сказали, что чуть не умерли?
– Я не хочу, чтобы из-за этого создавались раздоры в королевской семье. Королева-мать и вы, сир, знаете, как я отношусь ко всей вашей семье.
– Ах, опять эти интриги! – с недовольством воскликнул король. – Клянусь честью, что как только я поправлюсь и вернусь в Париж, я положу конец всем этим распрям! Итак, господин, кардинал, я жду ответа на мой вопрос!
– Не угодно ли будет вашему величеству лучше расспросить об этом королеву-мать, которой вы, безусловно, верите и доверяете больше, нежели мне, вашему слуге?
– Ах, от вас слова не добьешься, господин кардинал!
Матушка, расскажите тогда вы, что произошло за то время, пока я был без чувств?
– Я расскажу вам, сын мой, все, как есть, но только по возвращению в Париж, – увильнула Медичи.
– Честное слово, мне приходит на ум мысль завести своих собственных шпионов, чтобы они шпионили за обоими вами!
– Ваше величество, мне нужно закончить дела в Пьемонте. Через два месяца я вернусь в Париж.
– Ступайте, ваше преосвященство, – отпустил король, понимая, что ничего не узнает от кардинала.

22. Бочка дегтя от Марии Медичи

Через два месяца, как и обещал, Ришелье вернулся в Париж и сразу же узнал, что королева
мать ведет против него настоящую войну. Все окружение короля, не считая преданных кардиналу людей, постоянно и целенаправленно натравливали Людовика на Ришелье. Кардинал был бессилен воевать со всей семьей короля. Он избрал единственно правильный путь – проявлять полную лояльность к королевской семье и ждать. Ждать, когда королю надоест выслушивать обвинения в адрес Ришелье и он примет решение. Наконец нервы Ришелье не выдержали, и он решил положить конец междоусобице. Кардинал знал, по каким дням и часам Людовик посещает королеву-мать в Люксембургском дворце, и решил вмешаться в разговор королевских особ, чтобы внести ясность в отношения. Взяв с собой только де Бара, Ришелье подъехал в карете к дворцу, приказал де Бару оставаться в ней и подошел к дверям. Он постучал, но на стук последовал только отказ впустить Ришелье. Кардинал не отчаялся войти во дворец. Он прекрасно знал все ходы и выходы. Ришелье вошел в часовню и потайным ходом проник во дворец. Он появился перед королем и королевой-матерью в тот момент, когда королева Мария Медичи уже красная от гнева, теряла последние силы, чтобы убедить сына отправить кардинала в изгнание. Ришелье появился в тот момент, когда Мария Медичи изо всех сил обмахивалась опахалом, а ЛюдовикXIII бледный как полотно, сидел на диване, погруженный в тягостные мысли.
– Вы говорили обо мне, – сказал Ришелье, неожиданно появившись перед царственными особами.
– С чего вы взяли? Вовсе не о вас! – фыркнула королева-мать. Но вдруг гнев, еле сдерживаемый королевой, вырвался наружу, как лава из вулкана:
– Да! Мы говорили о вас, как о самом неблагодарном человеке! Мой сын, король Франции пригрел на своей груди этакую змею!
– Разве я заслужил подобное, ваше величество? – спросил Ришелье королеву-мать.
– Еще бы! Он спрашивает, заслужил ли он такие слова! А как бы вы думали, милостивый государь! Вы – бесчестный человек, вы замышляли погубить Людовика, чтобы потом женить Гастона на своей племяннице герцогине де Комбалэ!
Из трех лиц, присутствовавших в этой мизансцене, только сама Мария Медичи не понимала, какой вздор она несет. Тем не менее, она продолжала:
– Прогоните его, ваше величество! Умоляю вас, заклинаю вас, сын мой, прогоните это чудовище, или он погубит Францию! Он подставил ко мне шпионить свою племянницу!
– А кто сказал вам, что она шпионка? – с едва заметной усмешкой, сказал кардинал.
– Как кто?! Этот негодяй, Жуайез, который обокрал меня на триста тысяч ливров!
– Каким образом? – спросил король, выйдя из задумчивости?
– Он должен был выполнить очень важное поручение.
– Какое? – спросил ЛюдовикXIII.
Королева осеклась и замолчала.
– Он должен был убить меня по приказу принца Марильяка, но не сделал этого, – сообщил кардинал. Мария-Медичи задыхалась от бешенства, у нее больше не было сил ни кричать, ни плакать. Нервы всех присутствующих были на пределе. Первым не выдержал кардинал. Он упал перед королевой на колени и сказал:
– За что вы гневитесь на своего преданного слугу? Не верьте наветам врагов! Не верьте ложным обвинениям, возводимым на меня нашими врагами!
Теперь не выдержал король.
– Ваше преосвященство, я прошу вас покинуть дворец!
– Тон короля показался министру зловещим.
Ришелье молча поднялся с места и покинул кабинет Марии Медичи в полной уверенности, что все испортил своим появлением.
– В Флери! – приказал кардинал кучеру.
Карета быстро покатила по улицам Парижа и вскоре покинула его пределы.
Мария Медичи была уверена, что дела кардинала плохи и что он сам погубил себя. Она вошла в помещение государственного совета и самовольно провозгласила Мишеля Марильяка главой королевского совета. В Лувре ее окружали придворные, спеша дарить комплименты в надежде на пенсии и бенефиции. Вся клика «Святош» буйно праздновала победу над ненавистным кардиналом. Теперь, – думала Мария Медичи, – Я снова буду влиять на сына и буду проводить вместе с ним свою политику. И королева, пребывая в полном блеске, окруженная вниманием, принимала поздравления и была счастлива.

23. День одураченных

Кардинал Ришелье тоже считал свою жизнь конченной, а игру проигранной. В летней резиденции Флери он спешно собирал вещи, чтобы как можно быстрее отбыть в Гавр,
откуда он намеревался выехать за границу, где, быть может, его гений кому-нибудь да понадобится. Оставаться во Франции было, как он считал, смерти подобно. Собирать вещи ему помогал преданнейший камердинер Дебурне. Наблюдавший за сборами виконт, с горечью думал, что уже никогда не станет герцогом де Жуайезом.
– Ваше преосвященство, может быть, вы напрасно уезжаете! Быть может, король и не собирается прогонять вас!
– Уехать самому лучше, чем быть изгнанным! – отрезал кардинал, спешно складывая в саквояж какие-то бумаги.
– А как же мой титул герцога? Кому я буду служить теперь?
– У вас был шанс заполучить титул, виконт. Боюсь, сейчас уже будет поздно. Моя голова уже ничего не стоит.
– Да как вы смеете! – Жуайез ударил рукой по столу и вскочил с места. – После всего, что я для вас сделал!
Кардинал вгляделся в честное и преданное лицо Аннибала и не удержался, чтобы не обнять его.
– Простите, простите меня, у меня скверное настроение, а когда у меня такое настроение, то и шутки скверные. Бога ради, простите меня!
– Так и быть, прощаю, – оттаял Аннибал. Вдруг внимание обоих привлек курьер, внезапно появившийся в кабинете.
– Король ЛюдовикXIII повелевает кардиналу де Ришелье срочно явиться в Версаль! – Сказав это, курьер передал приказ кардиналу.
«Ну, вот и все! – подумал Ришелье. – Все старания, все усилия добиться расположения короля, его доверия, все усилия сделать короля прославленным, а Францию великой – все коту под хвост! Теперь – арест и ссылка! Все погибло!»
Кардинал посмотрел на своих любимцев, и вяло произнес, обращаясь к Жуайезу:
– Виконт, позаботьтесь о моих кошках, особенно о Люцифере. Вон тот черненький.
Ришелье вышел вслед за курьером.
«Этот черненький – черт, а не котенок! Я с удовольствием бы сам придушил кота с таким именем, чтобы насолить дьяволу! Черт! У меня скверное настроение, а когда у меня такое настроение, то и шутки дурацкие!»
Кардинал ехал в Версаль в собственной карете, опустив голову на руки, а руки – локтями на колени. В его душе разворачивалась тошнотворная трагедия.
«О, Боже, неужели мне придется остаток дней доживать в Бастилии? Лучше бы я умер тогда в Авиньоне!» – Кардинал вздохнул и взглянул в окно. Он заметил, хоть и не сразу, что карету конвоируют мушкетеры в красных, а не голубых плащах. В одном из мушкетеров он узнал де Бара, бодро глядевшего на своего повелителя. Ришелье посмотрел в другое окно и увидел Дебурне, пытавшегося также приободрить кардинала.
«Еще есть шанс! Еще не все потеряно – я не арестован!» – Ришелье глубоко и с облегчением вздохнул.
Карета достигла небольшого городка Версаль, где наследник Людовика Справедливого Людовик14 – Солнце в свое время создаст город-чудо.
Кардинал вышел из кареты и проследовал за курьером в сопровождении одного де Бара. Остальная свита осталась возле кареты.
С тревогой и одновременно, надеждой, Ришелье вошел в приемную. Вдруг двери кабинета открылись, и Ришелье попал в объятия короля.
– В вашем лице я имею самого верного и самого любящего слугу, которого когда-либо знал мир, – заявил король кардиналу. – Я был свидетелем того уважения и той признательности, которые вы всегда испытывали к королеве-матери.
– Если бы вы пренебрегли своим долгом по отношению к ней, – продолжал Людовик, – то я оставил бы вас. Но я знаю, что у нее нет оснований жаловаться на вас. Она оказалась во власти интриганов, но я сумею положить этому конец! Я немедленно созываю королевский совет!
Король и кардинал порознь вернулись в Париж, где тотчас собрался королевский совет, на котором присутствовали Мария Медичи, Гастон Орлеанский, Мишель де Марильяк, маркиз д’Эффиа, маршал Шомберг и сам король. Присутствовал также и кардинал, вошедший в помещение позже остальных. Увидев его, все «Святоши» всполошились.
– А этому временщику здесь больше нет места! – воскликнула Мария Медичи.
– Ну, как же нет? – с усмешкой изрек король. – А место главного министра и руководителя королевского совета? – Но это место уже занял Марильяк! – пыталась возразить королева-мать.
– Я освобождаю вас, принц, от столь тяжкого бремени, вы свободны! – Эти слова короля, прозвучавшие, как опала, не могли оставить в душе Марильяка какие-либо сомнения. Бывший хранитель печати направился к дверям, вышел вон, но через несколько мгновений зашел обратно.
– В чем дело, принц? – поинтересовался король.
– Там капитан ваших мушкетеров, он требует мою шпагу!
– Ну, так отдайте! – как ни в чем, ни бывало, ответил король. Бледный как смерть Марильяк понял, что проиграл. Он отдал шпагу капитану де Гревилю и был сопровожден в тюрьму за пределами Парижа, где после двух лет заточения почил в мир иной.
– Что это значит? – спросила королева-мать.
– А это значит, – воскликнул неумолимый блюститель закона, – что с этой минуты Мишель де Марильяк больше не занимается государственными делами! Господин кардинал, благоволите написать приказ об аресте принца Луи де Марильяка, а также маршала де Бассомпьера. Герцогу Гизу я предписываю покинуть Париж впредь до моего на то благоволения!
Мария Медичи поняла, что проиграла. Не в силах более терпеть присутствие кардинала, она вышла. Велико же было ее удивление, когда в зале, где ее совсем недавно поздравляли придворные, никого не оказалось. Все ее покинули, поняв, что королева более не властна над решениями короля.
По предложению графа де Ботрю 10 ноября 1630 года вошел в историю, как «День одураченных».

24. Пэр и герцог!

Одним из первых, поздравив кардинала с победой, незаметно исчез из Парижа Гастон Орлеанский. Впоследствии он переберется за границу в принадлежавший в то время Испании город Безансон. Мария Медичи не теряла надежды уничтожить кардинала, всякий раз проявлявшего уважение к ней. Она использовала все способы: от ласки до угрозы, но не смогла повлиять на мнение короля. Наконец Людовику все это надоело; он приказал королеве-матери покинуть Париж и обосноваться где-нибудь в Анжере или Блуа. Королева и тогда не успокоилась, она наняла известного памфлетиста Матье де Морга, и Париж наводнили листовки с враждебными для Ришелье текстами. Тогда кардинал основал в 1631 году «Gazette», в которой разъяснял смысл своей политики и давал отпор нападкам. Людовик XIII сделал королеве очередное внушение и поторопил с отъездом. Мария Медичи была заточена в Блуасский замок.
Поражение оппозиции значительно укрепило позиции кардинала Ришелье, простите за каламбур. В сентябре 1631 года король принял решение возвести фамильный удел Ришелье в герцогство и пэрство. Таким образом, главный государственный министр Ришелье стал герцогом де Ришелье и пэром Франции.

25. Донесения шпионов

Флери. Как обычно днем кардинал занимался то политикой, то экономикой, а то и творчеством. У него бывали купцы, интенданты, поэты и просто друзья. В этот же день Ришелье принимал шпионов и собирал важные сведения. В частности, напротив кардинала сидел виконт де Жуайез.
– Рассказывайте, виконт, как поживает достопочтенный дофин?
– Господин Монсеньер сколачивает армию, ваше преосвященство, – произнес Аннибал и сбил щелчком несколько пылинок со своего камзола.
– Пыльная работа, вы не находите? – спросил он, намекая кардиналу на обещанный ему титул герцога. – А за пыльную работу полагается…
– Не пускайте мне пыль в глаза, виконт, – строго сказал Ришелье. – Я собираюсь на днях просить у короля титул для вас. Но гарантии дать не могу. Где он? – спросил
Ришелье, выпрямившись в кресле.
– Гастон? Он в Безансоне. По всей видимости, Филипп IV дал ему несколько миллионов для сколачивания армии. Кажется, вы испугались?
– Я? Ничуть не бывало! Дофин истратит на балы эти миллионы в считанные месяцы. А голодные и плохо одетые испанцы никуда не годятся! От маршала Шомберга известно что
нибудь?
– Да, он благополучно доставил Луи Марильяка в Париж, остановившись ненадолго в Вердене. Малый мечтал стать коннетаблем, как Ледигюйер!
– Должность коннетабля слишком дорого обходилась Франции.
– Конечно, отрубить голову – куда проще, – с упреком заметил Аннибал.
Кардинал пристально посмотрел на Жуайеза.
– И вы считаете меня жестоким?
– Но ведь Луи Марильяк не участвовал в заговоре!
– Он предводитель оппозиции, оппозиции вооруженной! Лучше сейчас покончить с ним, чем потом они поднимут бунт, и прольется гораздо больше крови. Дебурне, позовите ко мне де Траси!
Через некоторое время в кабинет главного министра вошел молодой красивый юноша.
– Монсеньер! – сказал вошедший, приготовившись слушать.
– Поезжайте в Испанию инкогнито, не показывайтесь при дворе, но внимательно изучайте тамошние настроения. Особо меня интересуют отношения Испании и Гастона. Как только узнаете что-нибудь важное, дадите знать.
– Хорошо, монсеньер, – ответил юноша, но остался на месте.
– Что еще? – спросил Ришелье, повернувшись в сторону Торси.
– Можно я заеду на час в Торси, навестить жену?
– Да хоть на день! Не забудьте взять тысячу пистолей у казначея.
– Благодарю, монсеньер! – Торси уже повернулся к выходу, но Жуайез послал ему вдогонку:
– Передавайте привет моей кузине!
– Непременно, виконт! – Барон вышел из замка, сел на коня и направился на юг. Через два дня он был в замке Торси. Сердце его колотилось как сумасшедшее. Он отдал повод подбежавшему конюху и на ходу спросил его:
– Госпожа еще не родила?
– Как же, как же, вчера!
– Мальчика? – Вскричал Анри.
– Наследника, – с радостью ответил конюх. Анри сунул руку в карман, достал оттуда пару луидоров и бросил конюху.
– Благодарю, ваша милость!
Анри с сильнейшим сердцебиением поднялся на второй этаж небольшого замка, открыл дверь спальни и увидел, как его красавица жена держит на руках маленького шевалье де Торси, которому сегодня исполнился один день. Виолетта увидела мужа и залюбовалась его лицом, на котором Художник нарисовал счастье.

26. Возмутители наказаны

Одураченные проиграли, но не смирились. Как мы уже знаем, из Парижа улизнул Гастон Орлеанский. Мало того, королева-мать, при содействии офицера охраны и своего духовника, сбежала из Блуасского замка через окно, спустившись по веревке с двадцатифутовой высоты. Мария Медичи покинула Францию, укрывшись поначалу в испанских Нидерландах, откуда она позже переберется в Кельн. Узнав об этом, король сильно разгневался и до конца жизни не простил свою мать.
Суд над принцем Луи де Марильяком длился 18 месяцев, и хотя у правосудия не нашлось весомых аргументов в пользу наказания, казнь все же состоялась. При большом скоплении народа 10 мая 1632 года Луи де Марильяк был обезглавлен.
Узнав об этом, Мишель де Марильяк выдал королю всех участников заговора. В этот список попал и виконт де Жуайез. Арестованный маршал Бассомпьер, которому предстояло просидеть в Бастилии до самой смерти ЛюдовикаXIII, то есть двенадцать лет, тоже указал на виконта. Король потребовал от кардинала разобраться с Жуайезом. Разобраться, означало – казнить. Заявить Людовику, что Жуайез действовал по указанию Ришелье, означало заронить зерно сомнения в доверительные отношения между кардиналом и королем. Кардинал согласился.

27. Благодарность кардинала.

В тот же вечер Ришелье принял у себя виконта де Жуайеза.
– Проходите, садитесь! Спешу вас огорчить, виконт, но король узнал о вашем неблаговидном участии в заговоре против королевской власти и приказал казнить! Вы уж не взыщите! – На лице у Ришелье появилась неописуемая улыбка. Но вдруг он посерьезнел.
– Виконт, вы говорили мне о неком Нуармонтье.
– Да, ваша светлость. Он до сих пор в Бастилии.
– Кажется, он осужден за мародерство при взятии Ла-Рошели?
– Совершенно верно!
– Вы видели его лично?
– Как вас сейчас.
– И что, он действительно очень похож?
– Как две капли воды.
– У вас есть пропуск в Бастилию?
– Да, ваша светлость. Как это ни печально, но в Бастилию я могу попасть когда угодно. К счастью, – добавил виконт, откинувшись на спинку кресла, – и выйти тоже.
– Тогда действуйте! А завтра, после того, как виконта де Жуайеза казнят, я представлю вас королю! Да не жалейте вы этого мародера, его все равно казнили бы! Через повешение.
Виконт вздохнул и вышел из кабинета.
Не успела на эшафоте застыть кровь Марильяка, как на этот же эшафот ввели молодого человека, симпатичного и кроткого. И если бы не его совершенно подавленный вид, можно было бы полагать, что это дворянин. Вокруг эшафота на площади столпился народ, любивший поглазеть на такое зрелище. Некая женщина невысокого роста, отчаянно пробиваясь ближе к эшафоту, на ходу все расспрашивала:
– Кого хотят казнить?
Некто более осведомленный, чем другие, ответил ей:
– Виконта де Жуайеза! Говорят, он собирался убить кардинала Ришелье! Король сам потребовал наказать виновного!
Марта, а это была она, едва не лишилась чувств.
– Помогите мне, ради бога, мне нужно увидеть его напоследок поближе! – попросила она одного верзилу.
– Держитесь за мной, мадам! – прорычал он и задвигал локтями так, что со всех сторон послышался треск ребер. Марта без труда прошла до самого эшафота. Осужденного на смерть меж тем уже скрутили палачи и уложили на плаху. Глаза Марты встретились с глазами юноши.
– Аннибал! – вполголоса сказала Марта, молитвенно сложив перед собой руки.
– Меня зовут Клод. Клод Нуармонтье!
«Не он!» – Марта вся помертвела от дикой радости. Быть может, она выдала бы себя криком, но в этот момент секира палача опустилась на шею солдата-мародера, и Марта лишилась чувств.
А в Лувре тем временем король принимал кардинала, с которым был один молодой человек.
– А мы с вами знакомы, юноша! – воскликнул король, узнав в протеже кардинала, коменданта форта Людовик.
– Вы были на стенах форта Людовик, когда я стрелял из пушек по герцогу Бекингэму!
– Ваша правда, ваше величество! – с поклоном ответил Аннибал.
– Как ваша фамилия?
– Шевалье де Пуйон, сир, – отрапортовал кардинал.
– Надо бы наградить доблестного защитника форта, носящего мое имя!
– За этим я и привел его к вам, сир. Сегодня казнили виконта де Жуайеза, а поскольку земли, принадлежавшие Жуайезам, никем не заняты, а последний наследник умер, то я полагаю целесообразным вручить этому молодому че

ловеку эти земли и, соответственно, титул герцога.
– Пусть будет по-вашему, кардинал! Подготовьте необходимые бумаги. Таких преданных людей очень мало у короля.
– Я тоже считаю, что преданных людей немного, ваше величество, а посему я посоветовал бы вашему величеству назначить шевалье де Пуйона, ныне герцога де Жуайеза интендантом в Лангедок, где весьма слаба королевская власть.
– Ну, что вы на это скажете? – добродушно спросил король.
Жуайез просиял и склонился в плие.
Выходя от короля, Аннибал спросил кардинала:
– Почему вам пришла в голову идея назначить меня интендантом? Разве я, как шпион, не гожусь более?
– Шпиона де Жуайеза сегодня казнили, разве вы забыли, герцог?
– И то, правда!
– Вы довольны?
– Безусловно, ваша светлость! Надеюсь, вы объясните мне мою задачу интенданта?
– Задача проста – надо чтобы дворяне юга служили королю, торговля юга приносила доходы в казну короля, а тамошние вельможи чувствовали себя подданными.
– Короля.
– Совершенно верно. Иными словами, я хочу, чтобы в Лангедоке появилась королевская власть, которая пока что в руках д’Эпернона и Монморанси.
Герцог Ришелье и герцог де Жуайез как раз выходили из Лувра, как вдруг к ним подошел Шарпантье – секретарь кардинала, и взволнованным голосом сказал:
– Ваше преосвященство, принц Монморанси взбунтовался! Он взял под свою команду армию, набранную дофином, и двинулся в сторону Парижа!
Ришелье сел в карету, взял письменные принадлежности и написал королю записку:
«Ваше величество, мне стало известно, что на юге Франции вашими врагами сформирована армия под предводительством принца Монморанси. Я предлагаю направить в Лангедок вашу армию под командой маршала Шомберга и небезызвестного нам герцога де Жуайеза, с целью навести, наконец, там порядок».
– Отнесите записку королю немедленно! – приказал Ришелье. Он обратился к герцогу Жуайезу:
– Ну вот, герцог, Монморанси, подпавший, как видно, под влияние своей жены, сам спешит на эшафот. Будете держаться рука об руку с Шомбергом. Главнокомандующим будет он, поскольку опытнее вас в делах такого рода. Если встретитесь с Монморанси на ратном поле, постарайтесь не брать его в плен, ибо казнить такого знатного, такого красивого вельможу ей богу жаль! Эх, Монморанси!
– Отлично! Я скрещу с ним свою шпагу, которая должно быть, покрылась ржавчиной. Кстати, почему вы отказались принять его гостеприимство, когда вам угрожала
опасность?
– Где вы видели, герцог, чтобы князь церкви поселился в настоящем гнезде разврата?! Вы разве не слышали, что в замке Монморанси происходят настоящие оргии?
– Я думал, это слухи, монсеньер.
1 сентября 1632года в сражении при Кастельнодари королевская армия под командой маршала Шомберга, наголову разгромила армию мятежников. Принц Монморанси храбро сражался, уложил возле себя с десяток храбрецов, но получил тоже с десяток ранений и был пленен. Вся знать надеялась, что принца, знатного как сам Людовик; чей род насчитывает 700 лет, пощадят. К Людовику XIII шли многочисленные ходатайства, но кардинал был непреклонен:
«Нынешнее положение дел таково, что диктует потребность в большом уроке!» – сказал Ришелье.
И 30 октября 1632 года, едва оправившийся от ран принц Генрих де Монморанси был публично казнен. Аннибал не был свидетелем этой казни. Он выздоравливал в своей резиденции в Ниме от полученной от принца раны.
«Ничего, я нанес ему две! – утешал себя герцог, – Но как болит, черт возьми!»
Зато казнь принца видела Марта. Она потеряла Аннибала из вида и решилась, наконец, спросить у кардинала.
Ришелье внял ее настойчивости, но принял нехотя.
– Что вам угодно, сударыня?
– Я ищу виконта де Жуайеза, ваше преосвященство.
– Его казнили давным-давно, разве вы не знаете? – спросил Ришелье, не отрываясь от бумаг.
– Но мы-то с вами, ваша светлость, знаем, что вместо него казнили Клода Нуармонтье!
Кардинал оторвал глаза от бумаг и пронзил Марту насквозь.
– Откуда вам известно? – ледяным тоном спросил Ришелье.
– Я была в тот день у самого эшафота. Казнимый успел назвать мне свое имя.
– Я надеюсь, вы догадались никому об этом не говорить?
– Конечно, ваше преосвященство, ведь это могло нанести вред Аннибалу. Так, где же он?
– Герцог Жуайез теперь управитель Лангедока.
– Он все-таки стал герцогом! – с печалью произнесла Марта.
– А почему вы расстроены этим? Впрочем, я догадываюсь. Вот что, сударыня, я не прощаю обид. Мое положение теперь незыблемо, и если король узнает, что его обманули, я найду способ оправдаться, а вот за вашу жизнь никто не даст ломаного денье!
– Я никому не скажу, – испуганно пробормотала Марта. Она попятилась к дверям, порывисто вздохнула, даже всхлипнула и вышла на улицу почти плача. У дверей Лув
ра, где с некоторых пор обосновался и кардинал, ее поджидал деверь.
– Что случилось? – спросил Англуар? – Он действительно умер?
– Нет, даже больше! Он стал герцогом!
– Ну и чего ты плачешь, глупая?
– Спроси меня, герцогу Жуайезу нужна кабатчица Марта?
– Боже ты мой! – Англуар обнял Марту и прижал к груди.

Писатель П. П. Черкасов так подытожил произошедшее: «Казнь Монморанси ознаменовала триумф абсолютизма над сепаратизмом аристократии, чье сопротивление было сломлено стараниями Ришелье. Это событие подвело символическую черту, обозначившую завершение первого важного периода в правлении Ришелье. Каковы были его результаты? Они очевидны. Прежде всего, ликвидировано «государство в государстве» – гугенотская республика, отведена реальная угроза территориальной целостности Франции со стороны Англии и Испании, нанесено первое поражение дому Габсбургов в северной Италии, наконец, королевская власть утвердила себя перед аристократической оппозицией. Все это были бесспорные успехи, достигнутые благодаря неутомимой и целенаправленной деятельности кардинала Ришелье. Вместе с тем это было лишь начало».

28. Последняя глава

Осенью 1636 Аннибал Жуайез узнал о разгроме французской армии под командованием маршала де Лафорса и о приближении испанской армии принца Леопольда к границам Франции. Герцог срочно собрал армию числом в пять тысяч солдат и форсированным маршем двинулся с юга на север к городу Мобежу. Проделав марш-бросок за три недели, Жуайез оказался возле испанской границы. На пути его армии оказался небольшой замок, в котором Аннибал решил разместить штаб. В замке оказалось совсем мало прислуги и мальчик лет десяти. Последним Аннибал заинтересовался.
– Как зовут прекрасного отрока?
– Анн, ваша светлость! – смело представился мальчик.
– Кто твои родители и где они? – спросил герцог, присев на стул и положа длинную шпагу на колени.
– У меня нет родителей, меня воспитывает тетя Марта.
При этих словах Аннибал подскочил на стуле и встал.
– Марта Англуар или Шарло?
– Так, ваша светлость!
– И где же она теперь?
– Она должна вот-вот вернуться. Она поехала в Мобеж по какому-то делу.
В это время в комнату вошел курьер, он передал Жуайезу конверт. Вскрыв его и прочитав содержание, Аннибал чертыхнулся, покусал усы, теперь уже настоящие, и позвал старшего офицера.
– Ловель, я только что получил приказ короля отступить к Боэну для соединения с армией. Дайте людям и лошадям час отдыху и трубите сбор. Я выезжаю сейчас!
– А вы,– обратился Аннибал к слугам,– собирайтесь, здесь скоро будет вражеская армия.
Супружеская чета, о которой мы упомянули ранее, быстро собрала все необходимое, и через десять минут они двое, герцог и мальчик, уместившийся на его лошади, выехали из замка. По дороге Аннибал все расспрашивал малыша о его родителях, но так ничего вразумительного и не услышал. Через полчаса маленькой кавалькаде повстречалась повозка, запряженная двумя лошадьми. Аннибал закрыл им дорогу своей лошадью.
– Там, куда вы едете, нечего делать, там скоро будут испанцы!
В повозке, крытой грубым холстом, началось движение, и вскоре Аннибал увидел встревоженное лицо женщины, частично спрятанное под капором, частично под шалью.
– Испанцы? – испуганно переспросила она, не различая черт всадника из-за широкополой шляпы и плаща, в котором Аннибал прятал подбородок. – Но у меня там сын! Мой Анн!
При этом возгласе шаль распахнулась, и Аннибал узнал в женщине Марту. От страшной догадки волосы его встали дыбом, и шляпа самопроизвольно оголила лицо и лоб.
Узнав всадника и увидев рядом с ним ребенка, Марта вся помертвела и сникла.
– Это моя тетя! – вскричал малыш. – Тетя Марта! – Мальчик почувствовал, что руки всадника стали крепче и нежнее держать его тельце. Маленький Анн недоуменно взглянул на герцога, и вдруг на его щеку упала капля.
– Это твоя мама, сынок,– ласково поглаживая мальчика по голове, сказал Аннибал.
– Но почему она называла себя тетей?
– Это я тебе после объясню, маркиз Аннибал де Жуайез! Но скажи, разве она меньше тебя любила, называясь тетей?
Малыш заерзал в седле, пытаясь вырваться.
– Куда вы, маркиз?
– Я хочу поцеловать маму! – воскликнул мальчик, прилагая все силы для освобождения.
Марта испытывала свои самые трудные, а может быть и самые счастливые минуты.
– Но почему вы называете меня маркизом да еще Жуайезом.
– А потому, прекрасный отрок, что вы являетесь мне сыном. И может быть, вы сначала поцелуете своего отца?
– Вы, правда, мой папка? – горячим шепотком спросил ребенок.
– И в этом нет никаких сомнений! А посему, вы отправляетесь теперь жить в мой дворец в Лангедоке.
– Вместе с мамой? – малыш протянул ручки к матери.
– Вы не отнимете у меня сына! – взмолилась женщина, цепляясь за ручки Анна, как утопающий за соломинку.
– Пожалуй, мне следовало бы так поступить, потому, что вы столько лет скрывали от меня это чудесное создание, когда я так мечтал о наследнике!
– Но ведь вы же знаете, почему я так поступила! Не лишайте меня единственной радости в жизни!
– Пожалуй, есть единственный выход в этой ситуации. Вы должны будете стать моей женой и обвенчаться в Мобеже немедленно!
– О, Аннибал! Неужели вы меня еще любите?!
– Теперь гораздо сильнее, чем прежде! Где мои сладкие губки, подайте их немедленно!
– Вот они, и отныне они ваши!
Ребенок с удивлением смотрел на то, как взрослые люди целуются, словно им все еще по шестнадцать лет, и думал:
«Вот здорово, теперь у меня есть и тетя, и мама, и папа!
Нет, тети, пожалуй, у меня теперь нет!»
Через три часа герцог Аннибал де Жуайез и мадемуазель де Шарло обвенчались в церкви Мобежа. Аннибал дал Марте поручительное письмо, дал денег и отправил в Лангедок. После этого, Жуайез вскочил на коня и, пришпорив, крикнул: – Теперь можно отдать жизнь за Францию!

Эпилог

Утро 5 декабря 1642 года. Во дворце кардинала, названного немногим позже Пале-Рояль, в своей постели умирал великий кардинал. Он почти не приходил в сознание. Впалые глаза его открывались все реже, лоб покрывала испарина и только нос, к старости заострившийся, властно смотрел вверх. Ришелье слабо дышал и почти не стонал. Но его могучий, терзаемый воспалением мозг еще жил, в нем еще рождались мысли, а если уже и не рождались, то сонмы их проплывали в голове великого человека. О чем он думал? Наверное, вспоминал то, что сделал за свою недолгую, полную мучительной борьбы жизнь. Он вспомнил изгнание Марии Медичи, которая умерла в Кельне годом раньше кардинала, он вспомнил герцога Орлеанского, сосланного в Блуа, Вспомнил Шале, Бутевиля, Марильяка, Монморанси, де Ту и де Сен
Маара, участвоваших в заговоре в 1641 году. Их головы, брошенные в жертву политической необходимости, не досаждали его совести угрызениями. Гораздо больше Ришелье сожалел о беспощадно подавленных народных восстаниях. Да, идеи, воплощаемые Ришелье, дорого доставались простому люду, из которого выжимали все соки. С тех пор, как Ришелье пришел к власти, страна не вела военные действия лишь короткий отрезок времени: 1632—1636г.г. Но нет худа без добра, кардинал воспроизвел в своей памяти свои победы, он словно подводил черту своей жизнедеятельности, черту, через которую ему предстояло перешагнуть. Давайте взглянем правде в глаза. Что удалось сделать Ришелье? Франция стала унитарным государством, где все и вся подчинены королевской власти; Ла-Рошель служила интересам короны, были отвоеваны: Эль-Канзас, часть Лотарингии, часть Франш-Конте на севере, Авиньон на юго-востоке и Русильон на юге. Ценой огромных усилий кардинала и народа Франция стала иметь те государственные границы, которые существуют по сей день. Благодаря стараниям Ришелье и восьмилетней войны с австро-испанцами, гегемония Габсбургов в Европе надорвала хребет, был восстановлен баланс сил. Ришелье вторым после Генриха 4 отправил флот через Атлантику покорять земли Нового света; Ришелье потушил костры «святой» инквизиции; Ришелье построил флот и наладил торговлю – у Франции появилось золото! Мы имеем в виду его достаток. Ришелье положил конец бессмысленному кровопролитию между дворянами. Ришелье всячески способствовал развитию искусства, с ним на короткой ноге были такие личности, как Мольер и другие знаменитости того времени. Как мы видим, Ришелье – весьма многогранная личность. Он был прекрасным теологом и теософом, великим политиком, хорошим экономом и неплохим финансистом. Примечательно, что в 1985 году на 400-летии со дня рождения Ри

шелье об этом забыли и чествовали только как деятеля культуры, кем он был в меньшей степени. (Позор! Прим.Авт.)
Как нередко бывает перед смертью, человеку становится лучше. Ришелье открыл глаза и обвел комнату. Его глаза встретились с глазами сиделки.
– Попросите короля прийти ко мне, – еле вымолвил кардинал.
Поскольку Пале-Кардиналь был неподалеку от Лувра, то король пришел к своему самому преданному и лучшему слуге через час. Ему подали стул, на который он устало сел.
Чувствовалось, что борьба, которую вел кардинал, вымотала и короля.
– Мой дорогой воспитатель, – произнес Людовик с нежностью. – Мне очень печально видеть вас в таком бедственном положении.
– Ваше величество, мне очень жаль, что мое здоровье не позволяет мне и дальше служить вам верой и правдой, как я служил вам восемнадцать лет.
– Все когда-нибудь кончается, ваше преосвященство. И люди тоже. Мне было полезно с вами работать. Никто во Франции, да и в Европе не смог бы вас заменить. Прощайте!
Король встал со стула, оглядел апартаменты, в которые вскоре думал переехать, и вышел. Через минуту вошла герцогиня де Комбалэ. Она бросилась к кровати кардинала и залила его постель горючими слезами.
– Дядюшка! – из груди молодой женщины вырывались рыдания.
Ришелье напряг все силы и погладил племянницу по голове.
– Не плачь, моя дорогая племянница, мне и так тяжело расставаться с тобой. Помни, я любил тебя больше, чем кого бы то ни было.
Вскоре после Комбалэ пришел священник для исповедования и причащения.
– Сын мой, – задал вопрос священник, – есть ли среди твоих деяний такие, за которые тебя укоряет совесть?
– Нет, святой отец, я все делал во имя веры и великой Франции!
– Тогда прости своим врагам, как я отпускаю грехи тебе.
– У меня никогда не было своих личных врагов, святой отец, но были враги Франции, которых я карал беспощадно!
Священник произвел обряд причащения и удалился. Ришелье снова оказался в забытьи. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, дыхание его становилось все реже. Вдруг он открыл глаза, огляделся, словно из того мира на этот ничего не понимающим взглядом; с огромным трудом разжал зубы, словно незаконченные дела никак не отпускали его, и со стоном испустил дух.
Кардинала, пэра и герцога Арман-Жана дю Плесси, де Ришелье похоронили в Сорбонне, как он и просил. Король Людовик XIII, словно лишившись мощной опоры, умер весной 1643 года. Страной стала управлять регентша Анна Австрийская вкупе с первым министром кардиналом Джулио Мазарини.

КОНЕЦ