Глава 78

   78.

   Дорога, вымощенная серебристым каменными плитами, привезенным из Камнепадных гор, идеальной прямой полосой летела на восток, сужаясь далеко впереди и исчезая за поворотом, снова появляясь справа, спускаясь немного вниз и, делая очередной изгиб, окончательно теряясь среди деревьев.
   Минлу снова вела Сейвастена под уздцы, Талгаро покачивался в седле, Кит шёл впереди метрах в семидесяти. Они давно уже покинули второстепенные дороги, ведущие в Туил или другие поселения, и вышли на главную транспортную артерию королевства -  Осевой тракт. Впрочем, так никто его не называл, разве что какие-нибудь педанты-чиновники в Акануране в официальных документах. Подавляющая часть населения именовала эту дорогу «Цветочным трактом», иногда просто «Большак», а иногда «риверой». Постройкой Осевого тракта, пересекающего всю страну с северо-запада на юго-восток, давным-давно озаботился один из первых королей Агрона Ривер Трезвенник. Этот легендарный монарх, известный многими грандиозными начинаниями, а также некоторыми странностями в поведении, например полным отказом от любых алкогольных напитков, и безрассудными поступками, как например созданием и самоличным испытанием планирующих летательных аппаратов, очень глубоко и прочно запал в народную память. Среди прочего, по мере того как выравнивали и отсыпали главную дорожную нить страны, Ривер приказал садить по обочинам тракта цветы, чтобы будущие путешественники испытывали удовольствие не только от ровной качественной дороги, но и получали бы эстетическое наслаждение от её живописного окружения. Не забывая конечно при этом поминать добрым словом великого правителя Агрона. Однако воплотить эту идею в жизнь оказалось не так-то просто. Помимо того что задача засадить цветами каждый метр земли на протяжении шести тысяч с лишним километров пути сама по себе не тривиальна, так еще и выяснилось что во многих местах грунт совершенно не подходит для того чтобы разбивать на нем клумбы. Энергичного короля это ничуть не обескуражило и он повелел удалять негодный грунт и на его месте насыпать плодородные почвы. И верные подданные короля бодро и с усердием взялись за лопаты и заступы. Много сотен лет прошло с тех самых пор, большая часть придорожных цветников, брошенных людьми и не выдержав столкновения с дикой природой, давно исчезла. Но тракт остался и агронцы по-прежнему называли его цветочным или просто риверой.
   Тот участок пути, по которому Минлу и её друзья следовали сейчас, тоже не был украшен цветами. И тем не менее был по-своему живописен и девушка вполне себе получала задуманное некогда заботливым монархом эстетическое наслаждение. Правда ни разу при этом не вспомнив о славном древнем правителе Агрона.
   Слева и справа от тракта в аккуратных рядах через равные интервалы росли мальтаны – красивые деревья с прямым стройным стволом выстой до 6-7 метров. Первые ветви дерева начинались только на высоте 4-5 метров, образуя пышную почти идеально круглую крону в верхней части растения. Кора мальтанов имела черно-белый цвет и по рисунку напоминала мрамор. При этом кора выделяла тягучий прозрачный сок, покрывавший дерево словно блестящей пленкой. Этот сок источал приятный свежий древесный аромат с пряными нотками имбиря, чабреца и лаванды. Когда-то в Храме Падающих звезд Минлу среди прочего училась и ароматерапии, составляя удивительно пахнувшие смеси и привыкая различать малейшие оттенки того или иного аромата и его составляющих. Кроны мальтанов из упругих ветвей и длинных узких светло-зеленых листьев, свисающих вниз завивающимися полосками, шелестели в слабых потоках ветра почти музыкально. А багряные лучи полуденного солнца сверкали на блестящих мраморных стволах завораживающим искристым пламенем. «Какая красота», улыбалась про себя девушка. Слева и справа от дороги, за строгим почетным караулом мальтанов, высаженных здесь конечно же людьми, по приказу какого-нибудь излишне артистичного и чувствительного королевского чиновника, раскинулись открытые пространства полей и лугов. Слева багровые, красно-коричневые, иногда бирюзовые луга и травники плавными уступами уходили вверх, потом пропадали за невысоким гребнем и совсем уже далеко виднелись длинные пологие холмы, покрытые пятнами редколесий. Справа раскинулись сочные травяные поля с вкраплениями цветущих низкорослых кустарников. На полях, спускавшихся к видневшемуся вдалеке пышному массиву леса, паслись овцы, арибы и коровы. Эта мирная покойная картина наполняла Минлу теплотой умиротворения и уюта и сладким томящим чувством ностальгии по детству. Тому времени, когда её еще не забрали в Храм Падающих звезд и она была самым обычным ребенком в самой обычной кирмианской деревне.
   Впрочем, эта серебряная дорога в обрамлении аккуратных рядов мраморных деревьев рождала в девушке и некое восторженное ощущение бесконечной красоты окружающего её мира. И ей было светло и радостно от мысли что она часть всего этого удивительного природного творчества, что она, живая, молодая и сильная, чувствует вибрацию каждой его струны.
   Она оглянулась на поникшего в седле лоя, конусовидная шляпа почти полностью скрыла его лицо.
 - Правда красиво?! – Воскликнула девушка.
   Талгаро поднял голову и равнодушно пожал плечами:
 - Красота понятие относительное. По мне так это просто пыльная старая дорога с забором из пятнистых стволов.
 - Ничего подобного, - энергично возразила кирмианка, - красота понятие универсальное. Красоту понимают все.
   Талгаро усмехнулся и ничего не ответил.
 - Вот как ты думаешь, что такое красота? – Продолжила Минлу, может быть подспудно желая чтобы маленький лоя тоже заразился её восторженным воодушевлением от прекрасного, по её мнению, окружавшего их пейзажа.
   Талгаро огляделся по сторонам, словно в поисках ответа и проговорил:
 - Не знаю. У лоя, живущих возле Кипящих озер, я видел огромные, с идеальной огранкой, пылающие как звезды брильянты. Эти камни прекрасны в своем совершенстве. В Даймлане, в Городе семи храмов, я видел сотни статуй богов и людей, с идеальными чертами, идеальными пропорциями, с совершенными лицами и телами. И они были прекрасны. Так что наверно красота это совершенство. Но ночное небо, усыпанное мириадами светящихся звезд тоже прекрасно, как и безбрежная ширь океана, застывшая гладь озера, огромное багровое солнце над горизонтом или скажем цветок. Хотя ведь наверно линии и пропорции их складывающие не так уж идеальны и совершенны. И всё же они прекрасны. Потому что в них ощущается какая-то гармония мира, отсутствие внутренней противоречивости. Так что красота это гармония. А когда глядишь на белоснежные сверкающие шапки Лазурных гор или струящееся полотно «теплого шелка» или прозрачность синих льдов Ганемешской долины становится ясно что красота это чистота. А влюбленные люди тоже ведь прекрасны, хотя может быть по отдельности они несовершенны и не красивы. Прекрасен и нелепый слюнявый младенец глядящий на тебя огромными глазами. Так что возможно красота это любовь.
   Минлу поглядела на лоя с улыбкой. Ей понравились его слова. Да и сам он ей нравится всё больше и больше, решила она.
 - Однажды, - радостно проговорила девушка, - одна старая кирмианская женщина сказала мне следующее: «Красота есть степень соответствия образа того что ты видишь твоему внутреннему представлению счастья». То есть красота это изображение счастья.
 - Вряд ли это сказала женщина, - заметил лоя.
 - Почему?
 - Слишком мудрое изречение для женщины.
   Минлу перестала улыбаться.
 - Что ты хочешь этим сказать, что женщины глупее мужчин?
 - Конечно.
   Это было сказано так просто, спокойно и уверенно, что девушка растерялась. Но придя в себя, она поинтересовалась, уже гораздо более прохладно:
 - И из чего сделан подобный вывод?
   Талгаро отодвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть и с удивлением поглядел на кирмианку.
 - Что значит из чего? А из чего сделан вывод что вода мокрая, трава бордовая, а огонь горячий?
 - То есть это само собой разумеется и всем очевидно?!
 - Конечно. Женщины не созданы для того чтобы думать, они созданы для того чтобы чувствовать.
 - Скажите пожалуйста, а я и не догадывалась.
 - Ну мало ли о чем ты не догадываешься.
   Минлу смерила лоя уничтожающим взглядом. Но Талгаро пребывал в весьма безмятежном расположении духа, а потому встретил взгляд девушки спокойно.
 - Но ведь ты сам не мужчина и не женщина, - заявила Минлу. - Откуда тебе знать?
 - Ты ошибаешься, дитя моё, - Минлу аж передернуло от такого снисходительного обращения, - я и мужчина и женщина. Лоя универсальны, они объединяют в себе оба начала. Мы сочетаем в себе и трепетную женскую сущность, способную остро сопереживать своему ближнему и тонко чувствовать его душевное состояние и мужской, превосходный, глубоко логичный, рациональный образ мышления. Мы совершенны. Но вы Омо - разделенные существа и мы, лоя, прекрасно знаем слабые и сильные стороны и ваших женщин, и ваших мужчин. И уж конечно нам отлично известен тот факт, что в плане ума и логики женщины гораздо слабее мужчин.
   Девушка, утратив весь свой недавний возвышенно-лиричный настрой, глядела на маленького заносчивого человечка весьма недобрым взглядом.
 - Мне кажется ты не веришь мне, - миролюбиво заметил Талгаро.
   Минлу фыркнула:
 - Да с чего ты взял?!
 - Ну подумай сама, как женщина может быть умнее мужчины, если Арун и Самта создали мужчину из своей плоти, а женщину из глины, дерева и воды.
   Девушка пристально посмотрела на маленького всадника, уверенная, что он издевается над ней. Как и всякий образованный человек, она имела некоторое представление о религии и мифологии каждого из народов Шатгаллы. За исключением, конечно, шоти. Она знала, что Арун и Самта это божественные братья близнецы, сыновья верховного бога-правителя, создателя мира. Арун и Самта сотворили людей от скуки, в качестве игрушек. Но затем Арун полюбил свои творения, а Самта, жестокий и коварный озорник, по-прежнему относился к ним только как к игрушкам. Но это что касалось Омо, Туру и Авра. Лоя конечно же были на особом положении. Их сотворила великая и безупречная Сандара, родная старшая сестра божественных близнецов. И всё же девушке было трудно поверить, что шестидесятилетний Талгаро воспринимает эту детскую легенду как реальность и готов со всей серьезностью строить на ней доказательства чего бы то ни было. Однако припомнив его горячую убежденность в том, что великан Казурбу каждое утро запускает в небо куски своего сердца в виде солнца, она решила что вполне возможно Талгаро и правда верит что мужчину создали из божественной плоти, а женщину из глины и дерева. Эта мысль на какую-то минуту наполнила её сердце приятным ощущением снисходительности к маленьким лоя, существам со столь примитивным и некритичным мышлением, что они способны поверить в этакую нелепость. И зачинавшееся было пламя очередной досады на своего вздорного спутника тут же улеглось. Впрочем, желание хоть как-то поддеть самоуверенного Талгаро всё же осталось.
 - Довольно-таки странно слышать подобное заявления от лоя, - сказала Минлу, - учитывая, что вы все поклоняетесь Королеве Лазурных гор. По-твоему, выходит она тоже просто глупая женщина.
   Безмятежность Талгаро несколько улетучилась.
 - Пожалуйста не упоминай без необходимости нашу королеву. К ней ваша женская глупость конечно же не имеет никакого отношения. Она великий дух, стихия, демиург, учитель и хранитель моего народа. Её женский образ это лишь обличие в котором она склонна являться к смертным и не более того.
 - Ну хорошо. Но раз вы, лоя, и мужчины, и женщины, значит вам тоже должна быть присуща женская глупость.
   Минлу ожидала, что лоя впадет в раздражение. Но нет, к её удивлению, он ответил довольно сдержанно.
 - Ты чем меня слушаешь? Я же сказал, что мы взяли лучшее от обоих начал. Женское примитивное мышление в нас отсутствует. Я говорил вовсе не о лоя, а о других народах. И в первую очередь я как раз имею ввиду твой народ.
 - Вот как?!
 - Но я не говорю, что женщины глупые сами по себе. Я говорю лишь о том, что по силе ума они конечно же уступают мужчинам. Но это не должно тебя как-то задевать. Ведь по некоторым семейным вопросам, особенно касательно детей, последнее слово всегда за вами, за женщинами. И это как раз потому что женщины очень чувствительны и весьма эмпатичны и зачастую лучше мужчин понимают как надо поступить в вопросах межличностных отношений. Но и только. В вопросах логики, умозаключений, вычислений вы по сути нули.
   Минлу отвернулась от собеседника и зашагала чуть быстрее. Какое мне дело до этого нахального лилипута, раздраженно думала она.  Прожить шестьдесят лет и всё еще верить в Казурбу и Дювала, да это насколько же надо быть недалеким и… и примитивным. Слово «примитивный» доставляло ей отчетливое удовольствие. Впрочем, с легким привкусом вины. За долгие годы обучения в храме мастера множество раз пытались донести до неё мысль, что крайне важно всегда оставаться уравновешенной, любой эмоциональный перекос в ту или иную сторону опасен и чреват. Только дух свободный от страстей, от призраков чувств и пут эмоций, способен видеть истину и переживать чудесную тайну бытия. «Лишь пустота знает всё о свободе», говорил мастер Киадо. «Лишь сердце пустое свободно решать», вторил ему мастер Юн Фай. И Минлу не сомневалась что она вполне прониклась и обучилась этому искусству и чистое озеро её души не способен замутить никакой «эмоциональный перекос». Но то ли она обманывала себя, то ли за десять месяцев скитаний что-то разладилось в её способности сохранять свой дух в невозмутимости и отчужденности, но только этот маленький поганец… Минлу снова ощутила укол вины. И снова попыталась вспомнить какие-нибудь стихотворные строки, дабы обрести привычное умиротворение. Попутно заметив что последнее время ей приходится всё чаще и чаще этим заниматься. «Но сильнее всего искусства, Всех расчетов и всех примет, Первобытное наше чувство, Что за тьмою приходит свет». И она почувствовала, правда совсем мельком, то, что мастер Киадо называл «ощущением неба». Она улыбнулась про себя.
 - И всё же ты не веришь, что женщина глупее мужчины? – Ехидно проговорил Талгаро.
   Минлу, моментально позабыв о «пустом сердце» и «чистом озере души», обернулась и резко ответила:
 - Даже не собираюсь. Я знаю, что умнее, по крайне мере, тебя.
 - Неужели?  - Усмехнулся Талгаро, явно довольный тем что все-таки зацепил свою собеседницу. - Ну это легко проверить.
 - И каким же образом? - Минлу посмотрела на него с удивлением.
   Талгаро пожал плечами:
 - Самым элементарным. Давай я загадаю тебе пару-тройку загадок, на которые не в силах дать ответ женщины, но мужчины отвечают практически моментально. И всё станет ясно.
   Минлу пристально разглядывала маленького человека. Как врага, подумалось ей. Она чувствовала, что ей не стоит соглашаться, но в тоже время понимала, что не в силах отступить.
 - Хорошо. Но только это не должны быть вопросы, ответы на которые могут быть известны только лоя.
 - Естественно. Да и вообще тут не нужны никакие знания, нужна только способность мыслить. – Талгаро улыбнулся. – Мужская способность.
   Минлу тоже улыбнулась, лоя слишком явно пытался поддеть её. Ничего у него не получится.
 - Давай, задавай, - вполне благожелательно сказала она.
   Талгаро сделал вид что задумался.
 - Ну что-нибудь совсем простое. Вот, например: «Из единого многое, из многого единое». О чем это?
   Минлу некоторое время размышляла. Она быстро поняла, что точного ответа не найдет, а потому решила и не гадать.
 - Не знаю, - спокойно сказала девушка. – И что же?
 - Гора и камни.
   Минлу презрительно хмыкнула.
 - Это никакая не загадка. Слишком неопределенное и бесформенное утверждение. Так можно о чем угодно сказать. Море и капли, например.
 - Ладно, возможно, - вполне миролюбиво согласился Талгаро. – Давай что-нибудь более определенное. Один глаз, один рог. Что это?
   Минлу недобро воззрилась на него. Она почувствовала какой-то подвох. Но все же принялась искать ответ. Никаких одноглазых и однорогих животных, птиц или пресмыкающихся она припомнить не смогла. Подумала что возможно это какая-то метафора. Что-нибудь вообще неживое. Но после нескольких минут напряженных размышлений она так и не сумела найти какое-то удобоваримое решение. В голове упрямо вертелся только некий обманутый своей женой одноглазый муж.
 - Не знаю, - с легкой досадой сказала девушка.
 - Корова из-за угла выглядывает, - жизнерадостно сообщил Талгаро и захихикал.
   Минлу холодно посмотрела на него.
 - Это всё что способны отгадать мужчины?
 - Ну-ну, не дуйся, - насмешливо сказал Талгаро. – Вот тебе еще одна загадка. Уже третья, между прочим. Ты стоишь на вершине скалы высотой 100 метров. Из скалы растут два дерева, одно из которых растет на вершине у самого края, второе - из отвесной стены скалы на высоте 50 метров на которое при спуске можно сесть. У тебя есть веревка длиной 75 метров и нож, для того чтобы эту веревку разрезать. Как в данной ситуации можно спуститься со скалы. Длину веревки, необходимую для завязывания узлов можно не учитывать.
   Минлу с сомнением глядела на Талгаро, но условие задачи вроде бы звучало вполне серьезно.
 - И есть нормальный логичный ответ?
 - Конечно.
 - То есть спуститься как-то можно?
 - Можно. Если ума хватит.
   Минлу задумалась. Высота 100 метров, веревка длинной 75, и на половине высоты дерево, где можно сделать перерыв. И Минлу действительно стало интересно как это возможно. Но ей хотелось найти решение быстро и потому вместо того чтобы подумать над условиями задачи спокойно и отстранено, она принялась лихорадочно подбирать какие-то нелепые варианты. Впрочем, вариантов было немного, либо все-таки приходилось прыгать с высоты в 25 метров, либо заниматься скалолазанием и проползать какую-то часть пути. Но это конечно всё было не то. Интуиция ей настойчиво подсказывал что веревку надо почему-то разрезать на 50 и 25 метров. Но Минлу никак не могла сообразить как использовать эти отрезки. И поскольку она спешила и подгоняла себя, то кроме раздражения ничего не добилась.
   Талгаро между тем сидел абсолютно молча, хотя девушка ожидала что он вот-вот начнет язвить по поводу уходящего времени.
   Так, спуститься по 50-тиметровому отрезу до дерева, в двадцатый раз говорила она себе, а потом… Но что потом было не ясно. Тогда спуститься по 25-тиметровому отрезу, а до дерева допрыгнуть. Не то. Может быть повиснуть на конце 25-тиметровго отреза, а дальше попытаться закинуть 50-тиметровый отрез как лассо на дерево, зацепиться и прыгнуть вниз? Не сработает. Мягко говоря. В конце концов ей пришло в голову вообще не разрезать веревку, а перекинуть её через дерево на вершине и оба конца сбросить вниз. Тогда, держась за оба конца она уже сможет спуститься на 37,5 метров. До дерева останется всего 12,5. И тогда… Что тогда? Прыгать и тянуть за собой веревку? Нет, конечно, это не ответ. И всё же ей казалось, что она на верном пути. Может привязать к другому концу груз, допустим камень, который весит немногим меньше её. Опустить его вниз, перекинуть веревку через дерево на вершине и осторожно добраться до срединного дерева, слегка перевешивая привязанный груз и таким образом делая её спуск более-менее плавным. Хотя она и не была уверена что это сработает. А уже закрепившись на срединном дереве, она отпустит свой конец веревки и камень полетит вниз. И ей останется только поймать его. Она всерьез задумалась сможет ли она. Балансируя на кривом стволе дерева в 50 метрах от земли перехватить летящий вниз камень весом 40-50 килограмм. И хотя в глубине души она понимала что идея безумная, отказываться от нее не хотела, ибо другой не было. Потом уже почти в отчаянье она подумала что раз у неё есть нож, можно разрезать свою одежду на лоскуты и дорастить веревку до требуемой длины. Хоть даже пришлось бы спускаться и голой.
   Минлу очень хотелось найти ответ, но в конце концов у неё закралось подозрение, что противный лоя издевается над ней и у задачи нет ответа. Если это так, то я просто не знаю что с ним сделаю, грозно решила девушка и сама подивилась своей злости. Ведь это так на неё не похоже. По крайней мере на неё ту, какой она была 10 месяцев назад, когда она покидала Храм Падающих звезд. Но так или иначе еще через несколько минут бесплодных размышлений она смирилась с тем что ей придется признать свое поражение.
 - Я не знаю, - глухо произнесла она.
 - Что ты сказала? – Спросил Талгаро, делая вид что не расслышал.
   Это было не слишком умно. Ибо всем известно насколько острый у лоя слух. Эта мысль немного согрела девушку.
 - Я не могу придумать решение для этой задачи, - чуть громче произнесла Минлу.
   Талгаро понимающе покачал головой.
 - Ну, ясно. Теперь, думаю, у тебя не осталось сомнений в том, что женщины в целом не способны мыслить столь эффективно как мужчины.
 - Какой ответ?
 - О, ответ элементарный. Он лежит на поверхности и стоило только немного расшевелить свой ум.
 - Какой ответ? – Повторила Минлу и ей даже показалось, что она скрипнула зубами.
 - Он очевиден. Стоило лишь чуть-чуть подумать. Может тебе дать подсказку?
 - Нет, просто скажи как надо было поступить.
 - А может еще подумаешь? Скажем до завтрашнего утра. Конечно это ничего не изменит, ибо мужчины находят решение за одну минуту. Но думаю, если ты хотя бы за сутки догадаешься, это как-то смягчит для тебя всю ту горечь осознания своей умственной слабости.
   Минлу сделала глубокий вдох. Она попыталась вспомнить о стихах, но тут же почти с яростью выкинула это из головы, мучительно переживая непреодолимое желание сбросить этого мелкого негодника с седла.
 - Талгаро, просто скажи ответ, или я…
 - Ладно-ладно, - перебил её лоя, снисходительно вытянув к ней руку. – Успокойся. Вот кстати еще одна из ваших женских слабостей, кроме неспособности к логическому мышлению. Вы совершенно не можете держать свои эмоции под контролем и чуть что у вас истерика.
   Минлу промолчала, но её темные узкие глаза казалось стали абсолютно черными. Как у Кита. Но она глядела вперед и лоя этого не видел.
 - Решение очень простое. Разрезаешь веревку на два куска 50 и 25 метров. Привязываешь 25-тиметровый кусок одним концом к дереву на вершине, а на втором конце делаешь маленькую петлю, через которую пропускаешь 50-ти метровый отрезок, так чтобы он разделился на равные половины. Таким образом спускаешься до дерева посредине скалы и там вытягиваешь 50-тиметровый отрезок из петли. Ну и потом спускаешься оставшиеся 50 метров. Ясно?
 - Вполне, - ответила девушка и даже слегка улыбнулась. Её злость испарилась, как только она убедилась, что решение действительно существует и оно вполне реальное. Ей понравилась задача и она была благодарна за неё Талгаро. Но тот не унимался:
 - Может у тебя какие-то претензии к решению? Может опять что-то не так на твой женский взгляд? А то ведь корова, выглядывающая из-за угла тоже выше твоего понимания.
   Но Минлу уже была спокойна и непроницаема.
 - Нет, Тал, всё в порядке. Ты прав, мужчины действительно умнее женщин. Ты полностью убедил меня в этом.
 - Но может давай еще одну задачку? Чисто математическую. Где решение находится обычными вычислениями. Не требуется никакая хитроумная логика. Самую простую. Какую у нас десятилетние дети решают в уме за пару минут.
 - Давай. С математикой у меня вроде всегда было всё в порядке.
 - Ну конечно, - усмехнулся Талгаро. – Ты вообще раньше когда-нибудь слово «математика»-то слышала?
   Минлу пропустила Сейвастена немного вперед и пошла чуть сзади сидящего в седле Талгаро. Она внимательно глядела на него, а тому пришлось вывернуть голову чтобы встретиться с ней взглядом.
 - Ну так скажешь задачу или нет.
 - Очень простая. Для кормления табуна из 100 лошадей заготовили 100 охапок сена. Молодой жеребец съедает 5 охапок сена, молодая кобыла 3, а три старые лошади по одной. Вопрос: сколько в табуне молодых жеребцов, молодых кобыл и старых лошадей.
   Минлу несколько секунд впитывала условия. Потом усмехнулась.
 - В уме, говоришь, за пару минут?
 - Причем абсолютно любой ребенок, - уверенно заявил Талгаро.
   Минлу немного подумала и сказала:
 - Ну допустим один из ответов 75 старых лошадей и 25 молодых кобыл. А жеребцов вообще нет. Правильный ответ?
 - Ээ-э…, - протянул Талгаро, который видимо знал другой вариант ответа, а сходу перепроверить в уме вариант кирмианки не сумел. – Кто это там?
   Он привстал в седле и натянул поводья, останавливая Сейвастена.
   Они давно уже вышли из почетного окружения мальтанов, обогнули по склону большой пологий холм и оказались практически на равнине среди лугов и полей. Цветочный тракт просматривался далеко вперед. И где-то там, может быть в полутора километрах от них, Минлу и Талгаро увидели отряд всадников, стремительно скачущих на запад, им навстречу.
 - Красноголовые, - одновременно выдохнули лоя и кирмианка и поглядели друг на друга.
   Кит тоже уже некоторое время стоял на одном месте, разглядывая грозную кавалькаду.
   Минлу поспешила к нему. Талгаро, слегка ударив поводьями, последовал за ней.
   Девушка и лоя с тревогой думали о предстоящей встрече. Они видели, что отряд, по принятому обыкновению состоит из десяти всадников: восемь рядовых гвардейцев, их лейтенант и навир – самый младший из судебных чинов. Несмотря на низкий ранг, навир, тем не менее, был наделен правом проводить предварительное разбирательство, привлекая к этому все необходимые с его точки зрения ресурсы, и, если чрезвычайные обстоятельства того требовали, незамедлительно вершить королевское правосудие прямо на месте.
 - Кит, это судебная гвардия и я думаю сейчас самое время «включить картинку», - тихо сказала девушка.
   Через секунду рядом с ней уже стоял большой лохматый пес светлого, серебристо-пепельного окраса.
 - Ты другого цвета, - пробормотал изумленный Талгаро.
 - Я могу быть любого цвета, - быстро объяснил Кит, припомнив, что при прошлой демонстрации активированной элваты, он не сказал своим товарищам что может еще и менять как угодно цвет своих псевдоволос. – Возможно всадники уже заметили издалека, что я светлого окраса.
 - Нам лучше уйти с дороги, - сказал Талгаро и увел Сейвастена на обочину. Кит и Минлу последовали за лошадью.
 - У нас есть причины тревожиться? – Поинтересовался Кит. – Им может быть известно о том, что тебя судили в Туиле?
   Минлу отрицательно покачала головой, следя за приближающимся отрядом.
 - Не представляю каким образом.
 - Это не важно, - сумрачно проговорил Талгаро, - они всё равно опасны. Вседозволенность превращает людей в чудовищ.
 - Согласна, - почти прошептала девушка и вдруг инстинктивно положила левую ладонь на голову стоявшего возле неё пса. Ощущение мягкой шелковистой шерсти и широкой лобастой головы странного существа придали ей непонятной уверенности. И дело было вовсе не в том что Кит громаден, силен и неуязвим и наверно рано или поздно справился бы с отрядом и в десять раз более многочисленным, а в том, что его присутствие наполняло сердце кирмианской девушки покоем запредельности, так это называл мастер Юн Фай. Кит был живым фактом того, что окружающий мир гораздо более великое и непостижимое место, чем ей представляется в данную минуту. Он громаден, бесконечен, многогранен и ни одно человеческое сознание не способно охватить его весь. И её собственная судьба, и эти грозные гвардейцы с их отточенными мечами и преувеличенным чувством собственной значимости всего лишь пляшущие эфемерные пылинки в безмерном потоке Вселенной. И девушка даже забыла подумать о том что может быть Киту неприятно чувствовать её ладонь у себя на голове. Но он не сделал ни одного движения против.
   Отряд ехал быстрой рысью, выстроившись в две колонны. При этом они держались достаточно свободно друг от друга, без всякого стеснения занимая всю ширину тракта. Рядовые гвардейцы как всегда были облачены в красивые приталенные темно-серые камзолы с длинными рукавами и высоким воротником, с двумя рядами блестящих черных пуговиц, серебряной вышивкой и мрачными черными с вплетенными красно-золотыми прожилками позументами на груди. На плечах широкие темно-фиолетовые плащи, на головах знаменитые обтягивающие красные шапки, со скатанным толстым ободком. Минлу, хотя и ни разу не видела этого сама, прекрасно знала, что во время исполнения приговоров или каких-то стычек с внутренними врагами королевства, количество коих, если верить Судебной палате, увеличивалось с каждым годом, гвардейцы раскатывают свои шерстяные шапки, закрывая всю голову до самой шеи. Она не понимала смысл этого ритуала. То ли эти обезличенные вершители закона как бы символизировали непредвзятость и объективность агронского правосудия, то ли образ рослых безликих фигур с темными дырками для глаз должен был внушать еще больший ужас коварным злоумышлителям против короны, государства и церкви.
   По мере приближения всадников, Минлу отчетливо ощущала как в её душе растет страх. Казалось бы для него нет никаких веских причин. Судебный отряд конечно же скачет по какому-то своему важному делу и у навира и лейтенанта нет никаких причин обращать внимания на случайных путников. Но за время своих путешествий девушка уже вполне себе уяснила, что это не совсем так. Да, ни маленький лоя, ни Кит, который теперь выглядел обычной, пусть и довольно крупной, собакой скорей всего не могли рассчитывать даже на малейшую заинтересованность со стороны доблестных служителей Палаты, но вот она дело другое. Кирмианцев не любили что в Сайтоне, что в Агроне. Причины этой нелюбви были довольно смутны и иррациональны, это было что-то сродни суеверию. Да, у Кирма и Агрона случались какие-то пограничные конфликты, но точно также дело обстояло и у Агрона с Сайтоной или, допустим, с Шинжуном или Вэлуонном. Большинству жителям королевства, особенно тем что были далеки от границ, до этого не было никакого дела. И тем не менее к кирмианцам они относились с гораздо большим предубеждением и презрением чем к сайтонцам и даже к шинжунцам и вэлуоннцам, одни из которых считались коварными алчными работорговцами, а другие проклятыми злобными колдунами. Минлу полагала что истоки этих предрассудков берут свое начало во внешних различиях. Невысокие, узкоглазые, широкоскулые, плосколицые, смуглые кирмианцы разительно отличались от остальных представителей народа Омо. Но с другой стороны, размышляла девушка, на Шатгалле, где бок о бок жили омо, лоя, туру, авры и непостижимые шоти и все самого детства привыкали к тому, что внешние различия носителей разума доходят порой до крайности, вряд ли была какая-то почва для развития ксенофобских настроений.
   За время своих странствий она услышала достаточно нелепых и обидных слухов о своем народе. Кирмианцев считали грязными, то есть в прямом смысле неопрятными, зловонными неряхами, которые никогда не моются и ходят постоянно в одной и той же одежде пока та не истлеет и не развалится от ветхости. Для Минлу это было настолько вопиющей нелепостью, что она просто не могла вообразить, что послужило источником этих сплетен. Да, в Кирме существовали дикие племена, ведущие довольно примитивную и своеобразную жизнь, в которой гигиене и нарядам отводилось весьма малое место. Но такие же дикие племена существовали и в других частях Шатгаллы. Еще, считалось, что кирмианцы чуть ли не все поголовно и чуть ли не с самых юных лет отравляют свой разум многочисленными наркотиками, со временем теряя человеческий облик и превращая себя практически в животных. Это тоже было ложью или по крайней мере громадным преувеличением. Да, многие из её народа действительно любили жевать тонизирующие листья кирчады и курить многочисленные кальяновые настойки. Кроме того, как всем было известно, большинство наркотических растений, такие как лока, гант и ирам, произрастают только на плоскогорьях и в лесах Кирма. И якобы чуть ли не четверть населения страны занимается выращиванием этой отравы и переправкой её в «цивилизованные» страны. Минлу прекрасно знала что всё это ужасное преувеличение. Кирчада и кальяны превращают кирмианцев в животных, не больше чем обычный чай. Выращиванием локи и ганта занимаются многочисленные преступные группировки, в которых агронцев и вэлуоннцев зачастую гораздо больше чем кирмианцев. И практически весь изготовленный наркотик уходит за границу именно потому что в Кирме для него практически нет рынка сбыта. Кирмианцы презирают наркоманию и вообще любое отравление собственного тела ради каких-то эфемерных наслаждений. Но более всего Минлу поразила уверенность некоторых необразованных, как она мягко именовала их про себя, жителей Агрона и Сайтоны в том, что буквально все кирмианцы живут в каком-то невообразимом свальном грехе, почитая сексуальную распущенность и вседозволенность нормальным порядком вещей. Якобы в Кирме мужья спокойно отдают своих жен для любовных утех друзьям и начальникам и сами жены ничуть не возражают против этого, братья совокупляются с сестрами, дети с родителями, любовники и любовницы есть у всех и это нисколько не скрывается, многолюдные оргии происходят постоянно и прямо на улицах, в парках, на рынках, в ресторанах и т.д. Это была настолько чудовищная и бессмысленная инсинуация, что Минлу просто терялась, сталкиваясь с ней. Всё было с точностью до наоборот. Секс в Кирме был страшным табу и если случался то исключительно между мужем и женой, под покровом ночной тьмы и в глубокой тайне, так чтобы и сами влюбленные не видели друг друга за этим занятием. Такое понятие как любовники и любовницы практически отсутствовало, женщины ходили запеленатые от шеи до пят и никто и помыслить не мог не то что о какой-то там оргии, но даже о фривольном замечании или каком-то самом невинном флирте между незнакомыми людьми. Минлу не верила своим ушам, когда в иностранных портах мужчины, искренне полагая её немыслимой оторвой и отчаянной шлюхой, спокойно предлагали ей деньги, за то чтобы она обучила их таинствам искусства любви, которыми, как они глубоко верили, несомненно в совершенстве владеют все кирмианские женщины. И так же искренне удивлялись и недоумевали когда она мягко говоря отказывалась. Но все же это была дикость, невежество, незнание, предрассудки, которых по идее должны быть лишены высокообразованные служители Судебной палаты. Минлу была наслышана о том, что судей готовят в специальных академиях и университетах, где будущие вершители законов постигают многие науки и искусства. По её мнению такие люди должны обладать внутренним духовным противоядием от всего того мракобесия и дикости, которые порой захлестывают людей не прочитавших за всю свою жизнь ни одной книги. Но пару раз столкнувшись с «красноголовыми» и опять же после её печального приключения в Туиле она поняла что это вовсе не так. И у неё есть все причины испытывать тревогу при появлении судебного отряда. Кроме того, Минлу вполне себе уяснила, что порой она вызывает раздражение, особенно у представителей сильного пола, тем что кажется им чересчур независимой и заносчивой. Вроде бы маленькая, худенькая девушка из дикой грязной страны и вдруг нацепила на себя этот меч, дерзко смотрит, умно говорит. Так ей это объясняла Рита – веселая, острая на язык актриса из бродячего сайтонского театра. Одна из немногих с кем Минлу по-настоящему подружилась за время своих странствий. Звезды переплели их судьбы так, что Рита появилась в тот момент, когда Минлу очень нужна была помощь и поддержка. И бойкая, свободолюбивая, дерзкая молодая женщина, она была лет на пять старше Минлу, выручила попавшую в неприятности кирмианку и после этого, так сказать, взяла её под своё крыло. Поскольку их театр двигался в нужном Минлу направлении, она провела со своей новой подругой почти три месяца. И это было наверно самым прекрасным временем за всё её путешествие. Минлу считала, что Рита научила её очень многому, в том числе и как вести себя с этими непонятными и иногда такими пугающими мужчинами, а главное глядеть на эту жизнь немного проще и беспечнее.
   Отряд приблизился почти вплотную и Минлу усилием воли заставила себя не опускать глаза. Она не хотела показаться навиру и его подчиненным испуганной. Тем не менее её сердце забилось сильнее, когда судебный чиновник поднял руку, останавливая всю кавалькаду. Навир оказался высоким черноволосым молодым человеком лет 27-28. У него было приятное бледное лицо с тонкими губами и пронзительными очень темными карими глазами. Одет он был как и полагалось всякому судье в алый камзол из восхитительной жаккардовой ткани с золотистым тиснением и в роскошный черный плащ с золотой вышивкой по канту. Его темные глаза просто вонзились в кирмианку. Минлу постаралась спокойно встретить его взгляд и также спокойно отвернуться, обратив свой взор на лейтенанта в коротком синем камзоле без рукавов с офицерскими нашивками на груди, в белой рубашке, в темно-фиолетовом плаще и в широкополой светлой шляпе с пышным зеленым плюмажем. Кроме того вокруг его мощного торса был обернут залихватский красный кушак, который по мнению Минлу скорее пошел бы какому-нибудь кайхорскому пирату, чем суровому командиру отряда судебной гвардии. У лейтенанта было широкое лицо, украшенное курчавой русой бородой и внушительными усами и к удивлению девушки ему наверно было лет пятьдесят. Она посчитала что он явно засиделся в этом чине, но с другой стороны он произвел на неё приятное впечатление. Пожилой лейтенант выглядел вполне добродушным и умным человеком.
   Навир, сдерживая нервно переступающего, высокого поджарого тонконогого темно-бурого жеребца, цепко оглядывал девушку. На её огромного пса и сидевшего на коне лоя он едва бросил взгляд.
   Темный жеребец фыркал и мотал головой, всадник чуть приотпустил его и конь подался вперед, надвигаясь на кирмианку. Но девушка, не отнимая ладони от мощного затылка большой серой собаки, стояла не шелохнувшись. В последний момент навир повернул своего коня к ней боком.
 - Кто такая? – Спросил молодой судья звонким голосом.
 - Девица Линрэн, господин навир. Младший писарь алмазного корпуса Дигвианской библиотеки. Следую в Акануран из Орисонды, где практиковалась в искусстве каллиграфии в Храме Тысячи свитков.
   Минлу проговорила всё это очень спокойно и уверенно. Она пользовалась этой легендой практически постоянно во время своего путешествия. Только раньше, когда она следовала с востока на запад, то якобы она направлялась в Орисонду, где собиралась постигать великое искусство каллиграфии в легендарном Храме Тысячи свитков, а теперь, следуя в обратном направлении, соответственно подправляла легенду таким образом, что будто бы возвращается на родину. Правда, обычно, она всегда называлась своим настоящим именем, но сейчас в последней момент, передумала. Она использовала название своей родной деревни. Так когда-то советовал ей мастер Киадо, что если попадет она в сложную ситуацию, в которой будет нецелесообразно использовать свое настоящее имя называться именем того места откуда она родом.  Как будто бы в этом есть и некий сакральный смысл, родная земля не оставит свою дочь и называясь им, она словно взывает к духам и пращурам своей родины, которые придут и обязательно помогут ей. Впрочем, Минлу не слишком в это верила, но признавала некоторый практический смысл скрыть свое имя. В Туиле, когда речь шла об убийстве человека, она не посмела лгать, но сейчас сочла это вполне возможным. Конечно, абсолютно невероятно, чтобы судья из восточной части страны уже был наслышан о некой кирмианке по имени Минлу, убившей добропорядочного подданного агронского короля, но возможно он услышит об этом в будущем. Так пусть он не сможет связать случайную встречу и преступницу, сбежавшую от правосудия в Туиле, хотя бы по имени. Ну а что касается её должности писаря, то за ней действительно было закреплено это место и номинально она числилась в чиновничьем аппарате главной королевской библиотеки в Дигвиане и даже была внесена в распорядительные книги на получение жалованья. Это было некое официальное прикрытие для хранительницы Шивтака, Ключа Синей Бездны, ибо кто она такая на самом деле знали совсем немногие.
 - Ты не выглядишь писарем, - заметил навир.
   Минлу, до этого смотревшая прямо перед собой, куда-то в туловище красивого жеребца, стараясь казаться почтительной и смиренной, полагая что такое поведение скорее придется по вкусу служителю Судебной палаты, подняла глаза на молодого человека. Ей неожиданно припомнилось как веселая неугомонная Рита горячо убеждала её использовать преимущества собственной внешности. Утверждая, что она прелестная молодая женщина и что своеобразие её восточной красоты только добавляют ей привлекательности и очарования в глазах мужчин Сайтоны и Агрона. Минлу краснела и пыталась отшучиваться, но Рита настаивала. Она конечно видела как Минлу робеет и смущается, если к ней, с какими-то неясными для нее намерениями, приближались мужчины. Хотя самой Минлу казалось, что она давно изжила это и за месяцы странствий научилась вести себя бодро и уверенно в присутствии кого бы то ни было. Но Рита так не считала, она безапелляционно утверждала, что Минлу вместо того что быть женственной, игривой и умной, ведет себя как обороняющийся маленький ребенок.
 - Возможно кирмианские писари выглядят чуть иначе чем агронские, - ответила девушка и позволила себе скромно, но, как она считала, мило или даже обворожительно, улыбнуться. Являться миру в роли писаря для неё было не только естественно, но и очень благоразумно. Так полагали и её учителя, и она сама. Во-первых, Минлу, владевшая несколькими языками и вполне искушенная в искусстве каллиграфии и графологической науке, с легкостью могла доказать кому угодно своё профессиональное мастерство, а во-вторых, практически во всех странах писари за свою, если не ученость, то, по крайней мере, грамотность, а также, как почему-то считалось, безобидность, почти монашескую незлобивость и чуть ли не кротость воспринимались и простыми людьми и власть предержащими весьма положительно, добродушно и приветливо.
   Однако навир не выглядел ни добродушным, ни приветливым и явно нисколько не оттаял от столь щедро подаренной ему обворожительной улыбки. Он цепко оглядывал девушку, словно что-то выискивал.
 - А для чего писарю меч?
 - Дорог много – Путь один, - ответила Минлу и неторопливо поправила волосы, убирая роскошные черные пряди за ухо и чуть изгибая голову, открывая взору любого кто пожелает смотреть нежную тонкую шею. – Дорога меча и дорога кисти ведут по одному Пути, Пути, где человек обретает силу единения с миром, мастерство естественности, осознание происходящего и покой всеобъемлющей пустоты. Меч и кисть есть суть одного и того же, различие только в форме.
   Минлу говорила очень проникновенно и глядела на судью весьма многозначительно, стараясь дать ему понять, что видит в нем что-то особенное. Рита настаивала, что именно взгляд, долгий, заинтересованный, благожелательный, призывный и в тоже время робкий способен очаровать и пленить мужчину, заставив его с любопытством и желанием думать только о той кто так на него смотрит.
   Но ни проникновенные взгляды, ни соблазнительный вид бархатной шеи, ни мудрые сентенции не произвели на молодого человека ни малейшего впечатления.
 - Где переходила границу? – Холодно спросил он.
   Минлу на несколько секунд замешкалась, пытаясь припомнить название города или деревни, рядом с которой она перешла из Сайтоны в Агрон. Но за долгие месяцы скитаний она побывала в стольких местах, узнала и забыла столько городов и деревень, что вытащить из всего этого вороха один единственный было не так-то просто.
 - Э-ээ…, - протянула девушка, при этом не забывая приветливо и даже ласково улыбаться молодому человеку: - это было в провинции Камельш, пограничная застава возле деревни… да, Горячие Камни.
 - Но это намного южнее кратчайшей дороги из Орисонды в Агрон, - тут же заметил навир, - зачем понадобился такой крюк?
 - Мне так было удобнее, - пожав плечами, легко ответила девушка. – Я познакомилась с артистами бродячего театра и предпочла ехать вместе с ними. – И Минлу радостно пропела четверостишие из популярной песенки бродячих артистов: - В сине-алые просторы Ты катись, фургон, катись. Мы бродячие актеры, Мы играем смерть и жизнь.
   Однако бледное серьезное лицо молодого судьи оставалось всё таким же непроницаемым, а его темные глаза всё так же пронзительно и с подозрением всматривались в кирмианку.
 - Насколько хорошо ты владеешь мечом?
 - Почти также хорошо, как пером и кистью, - обольстительно улыбаясь, ответила девушка и при этом она как бы в некой задумчивой мечтательности гладила себя ладонью по правому боку. Рита учила её, что мужчина очень возбуждается, наблюдая за тем как девушка неосознанно ласкает и поглаживает себя, ибо его хищному самовлюбленному уму кажется что тем самым ему подсказывают чего от него ждут.
   И навир и правда вроде бы как-то проникся наконец образом прекрасной «девицы Линрэн» и мимоходом оглядел её фигуру.
 - Если не ошибаюсь, на тебе надет форменный сюртук младших чиновников судебной канцелярии. И он явно тебе великоват. Определенно раньше у него был другой хозяин.
   Минлу прекратила поглаживающие движения, моментально позабыв и о Рите, и о возбуждающихся мужчинах, которым подсказывают чего от них ждут.
 - Мне подарил его один человек, - не очень уверенно ответила она, перестав наконец улыбаться и чувствуя как в глубине души заворочался страх. А ещё некоторая досада от осознания явного провала всех своих обольстительных начинаний. И даже промелькнула по-настоящему обескураживающая мысль про то, что возможно она настолько некрасивая, что мужчина просто не в силах ею заинтересоваться.
 - Какой это человек мог подарить тебе костюм чиновника Судебной палаты? – Многозначительно спросил навир.
 - Один добрый человек, - пробормотала девушка, не в состоянии придумать что-то убедительное.
 - Ну это ты что-то загнула, девица Линрэн, - весело проговорил пожилой лейтенант. – Откуда в Агроне взяться доброму человеку?
   Некоторые из гвардейцев заулыбались. Однако судья, резко повернувшись, бросил на командира отряда крайне неодобрительный взгляд. Но Минлу успела слегка приободриться и уже проговорила чуть увереннее:
 - Вечером, в лесу подошла к человеку у костра и попросила разрешения посидеть и обогреться. Мой плащ у меня украли в одной из приграничных таверн и человек, видя такое положение дел, подарил мне этот сюртук. Откуда он у него я понятия не имею.
 - Как его звали?
 - Отец Хананрэн, - дерзко ответила девушка. На языке лоя это и означало «добрый человек». Она понимала, что немного рискует, ибо не представляла насколько широки познания образованного судьи и не включают ли они умение говорить на языках всех рас Шатгаллы. – Он священник, совершал паломничество в долину Вечных гроз.
   Навир казалось вполне удовлетворился её ответом. Но спустя пару секунд он неожиданно спросил:
 - Сколько человек ты убила этим мечом?
   Вопрос застал девушку врасплох, сердце её взволнованно забилось и она поглядела на судью почти с испугом. В голове тут же возникла нелепая мысль, что навир каким-то образом всё знает о том, что произошло в туилском лесу на делянке возле Зовущего лога. Судья же в свою очередь внимательно всматривался в неё, словно пытался уловить каждое движение её души.
   В этот момент огромная собака уселась на свою мощную попу, ощутимо привалившись к ноге девушки, и радостно звонко тявкнула на молодого сурового всадника. Всадники рефлекторно поглядели на собаку. Минлу моментально почувствовала облегчение, словно солнце согнало с неё тяжелую тень мрачного судьи.
 - Нисколько, господин навир, - ответила девушка совершенно спокойно и даже с некоторой холодностью. Бессилие её женских чар вызвало в ней смутное, неосознанное раздражение, а ощущение присутствия могучего чудесного пса придало ей смелости. И в результате она смотрела на молодого человека уже чуть ли не с вызовом.
   Судья, словно уловив произошедшую в ней перемену, выпрямился в седле и чуть подстегнул коня, заставляя его пойти вперед. Молодой человек объехал по кругу кирмианку, с привалившейся к её ноге собакой, и неподвижно стоявшую гнедую лошадь, в седле которой также неподвижно застыл маленький лоя. Минлу хотелось проследить за навиром взглядом, но она удержалась и продолжала смотреть перед собой. В какой-то миг её взгляд встретился с глазами лейтенанта, укрытыми тенью широкополой шляпы с роскошным зеленым плюмажем. Офицер весело подмигнул девушке. Минлу инстинктивно хотела улыбнуться в ответ, но не улыбнулась, подумав о том что вот этот самый добренький дедушка-лейтенант, если судья прикажет, без всяких колебаний зарубит её на месте.
   Навир, сделав круг, снова подвел своего горячего, постоянно переступающего коня к девушке и сказал:
 - Я подозреваю, что ты и этот лоя преступники, и вы оба скрываетесь от правосудия.
   Минлу, чувствуя холодок в спине, постаралась выдержать взгляд молодого человека.
 - Довольно странно это слышать, господин навир, - медленно проговорила она, пытаясь понять как ей действовать дальше.
 - Да, оснований у меня немного, - неожиданно вполне миролюбиво сказал судья. – Но они есть. И я намерен забрать ваше оружие, твою одежду и этого коня.
   Минлу с искренним изумлением уставилась на молодого человека.
 - Или могу препроводить вас до ближайшего свода Палаты для дальнейшего разбирательства, - проговорил навир и впервые в его надменном холодном тоне проскользнула насмешка.
   Девушка растеряно взирала на него. Она знала, что «сводами» называют местные подразделения Судебной Палаты, разбросанные по всему королевству. Именно в таком своде её и судили в Туиле. Обычно свод состоял из одного или более судей, отряда судебной гвардии, нескольких дознавателей и какого-то количества канцелярских чиновников, помощников судей, секретарей, писарей и прочее. Минлу понимала, что в своде её и Талгаро посадят в камеру, после чего начнется неспешное выяснение кто они такие и откуда. И даже если она снова скроет свое настоящее имя, рано или поздно дознаватели, конечно, проведают о сбежавшей от Палаты в Туиле приговоренной к казни кирмианке, безжалостной убийце добропорядочного жителя королевства. Тогда из Туила вызовут, допустим, Касаша и тот подтвердит её личность. «А может и не подтвердит», мелькнуло у неё в голове, когда она припомнила какими, чуть ли не влюбленными глазами смотрел на неё Касаш при их последней встрече. И хотя такое предположение польстило ей, она конечно тут же решительно отмела его. Полагаться на это просто безумие. Другого выхода как отдать то, что требовал судья, она не видела. Мысль о прямой конфронтации с отрядом «красноголовых» ей даже не пришла в голову. Не смотря на то что рядом с ней был Кит и когда отряд еще только приближался она с некоторым удовольствием фантазировала о том, что волшебный металлический пес запросто справится с десятком вооруженных всадников, на самом деле подобное развитие событий она не воспринимала всерьез. Никто в здравом уме не станет сражаться с судьями или тем более пытаться их убить. Но ей будет нестерпимо горько расстаться со своим мечом, мечом, который был выкован специально для неё, с которым она неразлучно провела большую часть жизни
 - Насколько я понимаю, - сказала Минлу, - ни я, ни мой спутник не являемся подданными агронского короля и, согласно процессуальным нормам Третьего кодекса и Своду Каскавелы, мы не можем быть подвергнуты никакому судебному дознанию или преследованию, за исключением нашего явного участия в преступных деяниях, повлекших смерть других людей. Во всех иных случаях мы должны быть переданы для дальнейшего разбирательства нашим посольским домам в Акануране.
   Навир несколько секунд разглядывал девушку и затем в первый раз отчетливо улыбнулся.
 - Ложь с примесью правды – самая опасная, - сказал он. – Я думаю, девица Линрэн, тебе прекрасно известно, что законы каскавелского свода распространяются только на народы Омо и никакого посольского дома лоя в Акануране нет и быть не может. Кроме того, Судебная Палата не обязана руководствоваться нормами Свода по отношению к хищным и коварным дикарям из какой бы страны они не были. А ты представляешься мне вполне хищной и коварной.
   Молодой человек больше не улыбался, его тонкие губы сжались и он глядел на кирмианку почти с презрением.
 - Тем не менее, ваши действия, господин навир, граничат с произволом, - собравшись с духом, ответила девушка. - Вы отбираете наше оружие, оставляя нас совершенно беззащитными, лишаете нас нашего имущества и всё это без каких-либо на то оснований. Такие действия можно расценивать как преступление и уж тем более они отвратительны, когда совершенны сильными облеченными огромной властью людьми в отношении двух слабых маленьких безропотных иноземцев, которые и без того чувствуют себя неуютно и подавленно, находясь в чужой стране среди чужих людей.
 - Трогательно, но лживо, - сурово произнес судья. – А основания у меня есть. Я вижу перед собой весьма странную парочку. Физически развитая кирмианка, утверждающая, что она писарь, но без единого чернильного пятнышка на своих руках, в компании с притихшим лоя с лицом страдальца и лентой вечного изгнанника на шеи. Что может связывать таких непримиримых вечных антагонистов как лоя и кирмианец, если только не какое-то преступление?! При этом на кирмианке одежда судебного чиновника, а лоя сидит на лошади с клеймом Судебной Палаты. 
   Минлу словно окаменела. В один миг она осознала всю разверзшуюся перед ней пропасть. У молодого навира действительно хватало поводов для подозрения и сейчас всё зависело только от его настроения. Конечно, ему не хотелось взваливать на свой отряд такую обузу как препровождение под конвоем двух иноземных бродяг с непонятным в общем-то результатом. Но если есть подозрение, что эти двое причинили какой-то вред, пусть даже не судье, а всего лишь какому-то мелкому чиновнику из Палаты, то любые хлопоты будут оправданы. Ибо за малейшее ущемление интересов человека Палаты следовало карать незамедлительно и с особым рвением и жесткостью. Это было неизменной тактикой судебной системы Агрона, дабы максимально обезопасить своих верных служителей. В следующий миг девушка ощутила крайнее раздражения по адресу Талгаро. Тоже выискался великий лошадник, сюсюкался с конем по ночам, видите ли ему конь имя свое открыл, Сейвастен – Северный Цвет, ах, как поэтично. А то что у него на заду клеймо Судебной Палаты этого многомудрый знаток лошадей не заметил, этого ему конь почему-то не открыл. У Минлу появилось острое желание свалить всё на Талгаро, мол, это его конь и откуда он его взял она понятия не имеет. Наверняка украл у какого-то ротозея судебного секретаря, так что всё правильно, господин навир, ведите его в тюрьму, там ему самое место. Но ничего подобного Минлу, конечно, не сказала. Вместо этого, опустив глаза, она смиренно произнесла:
 - Я прекрасно понимаю как это выглядит, господин судья. И вы в вашем праве. Но прошу вас, всё же снизойти до моей просьбы и оставить мне мой меч. Он очень дорог для меня. Это не просто оружие. Это память и реликвия моей семьи. Он был выкован для одного из моих предков и уже много поколений переходит от родителя к ребенку. Я не могу позволить себе лишиться его.
   Минлу понимала, что вступает на скользкий путь. Вполне могло статься, узнав о том как дорог ей клинок, судья из вредности и злорадства захочет еще сильнее завладеть им. Но девушка решила рискнуть поверить в то, что навир не такой уж плохой человек. Минлу казалось, что женская интуиция подсказывает ей именно это. А может в глубине души она никак не хотела смириться с тем что её обольстительные потуги пропали совсем уж втуне. И конечно также в глубине души молодой человек уже относится к ней с симпатией, пусть даже сам этого не осознает.
   Судья протянул руку:
 - Дай мне посмотреть на клинок.
   Минлу не шелохнулась. Ей тут же представилось, что как только она отдаст меч, обратно его уже не получит. Это был почти какой-то детский страх ребенка, у которого старшие ребята просят посмотреть любимую игрушку и совершенно ясно, что они не намерены её возвращать. Не зная на что решиться, она почти с отчаяньем взглянула на сидящего возле её ноги Кита. И тот неожиданно встретился с ней взглядом и качнул головой, словно бы утвердительно кивая. Как будто говорил ей: не бойся, сделай как он хочет.
   Минлу вытащила катану и передала её навиру рукоятью вперед. Тот взял меч и принялся разглядывать его. Лейтенант и еще один гвардеец подъехали к судье, вытягивая головы и с любопытством рассматривая непривычное для Агрона оружие.
 - Видите эти красивые волнистые линии, - сказал лейтенант, проводя пальцем по полотну клинка, - это не для красоты, это следы особой закалки, которая, как говорят, придает невероятную прочность этим мечам.
 - А если на лезвие уронить боб, он разрежется на две части, - вставил гвардеец. – И еще говорят мастера таким мечом могут рассечь сразу двоих или разрубить человека надвое от плеча до паха.
 - Смотрите какая гравировка, - восхитился лейтенант, - практически произведение искусства. Такая игрушка стоит как хороший жеребец. А что здесь написано?
 - Если родился – живи, если пошел – иди, если во тьме – свети, если готов – умри, - пытаясь скрыть волнение, ответила девушка. Она всё больше и больше переживала по поводу того, что меч у неё отберут. Ведь он действительно был довольно дорогим изделием, а для этой страны еще и весьма экзотическим. Несомненно многие из агронских любителей холодного оружия пожелали бы иметь такой в своей коллекции. И только слабая и довольно иррациональная надежда, проистекающая из того что Кит всё-таки ободряюще кивнул, словно не сомневался что всё будет хорошо, поддерживала её.
   Судья поднял меч мастера Юн Фая в боевую позицию и два раза несильно ударил им, рассекая воздух.
 - Говорят им можно одним взмахом отрезать у человека бороду, - снова вставил гвардеец.
   Навир опустил клинок к лицу девушки, та подняла взгляд.
 - Снимай сюртук, - приказал молодой человек.
   Минлу с какой-то грустной иронией подумала о том, что это прямо какая-то карма. Точно также она приказывала Касашу. Она медленно начала расстегивать пуговицы из черной древесины священного дерева Брод, которое по заверению Касаша отгоняло злых духов. Жаль что оно не отгоняет заодно и судейских.
   Сняв сюртук, она протянула его судье. Тот сделал знак гвардейцу, который так много знал о катане. Подобрав свой плащ, гвардеец спрыгнул с коня, подошел к девушке и забрал сюртук, при этом мужчина с интересом разглядывал кирмианку, словно та была диковинным животным.
 - Рубашка, как мне кажется, тоже не твоя, - сказал навир, опасно поводя острием меча возле шеи девушки. Ему определенно это нравилось.
 - Может мне вообще всё с себя снять? А то ведь штаны тоже были сшиты портным, а сапоги сделаны сапожником и когда-то принадлежали им.
   Молодой человек надменно глядел на девушку сверху вниз и ничего не отвечал.
 - Да нет, не нужно, - весело влез лейтенант, - а то ты станешь похожа на людей из банды Голого Марата и тогда нам уж придется взять тебя под стражу.
   Минлу постаралась скрыть свое удивление и равнодушно спросила:
 - Банда Голого Марата? Кто это?
 - Еретики и грабители, - охотно пояснил лейтенант. – Развращают добропорядочных граждан богопротивными бесстыжими идеями, грабят церкви, обозы и лавки и ведут совершенно аморальный, полный грязной похоти и низких услад образ жизни. В общем ведут себя как настоящие животные.
 - Какой ужас, - пробормотала девушка.
 - Вы кстати не встречали их? Насколько мы знаем, они двигаются на запад по Цветочному тракту и мы отстаем от них примерно на день пути.
   Минлу, глядя на офицера преданно и доверчиво, отрицательно покачала головой:
 - Нет, господин лейтенант. По крайней мере, никто не пытался ограбить или развратить нас и возможно мы просто не обратили на них внимание.
 - Вы бы обязательно заметили их, это уж как пить дать. Они же постоянно ходят в чем мать родила. Вряд ли бы ты не обратила внимание на голых мужиков, потрясающих своими мудями.
 - Да, пожалуй бы обратила, - позволив себе слегка улыбнуться, согласилась девушка. – Возможно мы разминулись с ними ночью.
   Навир резко пресек этот, звучавший почти как дружеский, разговор.
 - Он понимает человеческий язык? – Грубо спросил он, ткнув мечом мастера Юн Фая в сторону Талгаро.
   Минлу, испытывавшая в данный момент к лоя несколько смешанные чувства, очень захотелось сказать какую-нибудь колкость. Но она лишь сдержанно произнесла:
 - Понимает.
   Молодой человек подъехал к Сейвастену и концом клинка сбросил конусовидную шапку Талгаро с головы за спину. Лоя сидел неподвижно, глядя вниз перед собой. Судья бесцеремонно разглядывал его.
 - По узорам на твоей ленте покаяния я так понимаю ты… как вы это называете?... «плохо говорящий» или "плохо поющий", то есть богохульник,  сквернослов или может быть клеветник. Так что наверно это хорошо, что ты молчишь. Или может быть на тебя наложили обет молчания? Хотя нет, у вас ведь такого нет. И кажется даже наоборот, ты обязан рассказывать все своим встреченным в покаянном путешествии соплеменникам в чем твое преступление и просить прощение за него. Так?
   Минлу обернулась и с любопытством следила за разговором. Она ощутила что-то сродни уважения к судье, сама она понятия не имела что могут означать узоры на одежде лоя. Взглянув же на Талгаро, на его столь бледное худое лицо с аккуратным носом, тонкими губами и громадными словно разноцветными глазами, она вдруг поймала себя на мысли, что это лицо кажется ей красивым и одухотворенным. Это позабавило её. Никогда раньше она не думала о своем маленьком спутнике подобным образом. Точно также как не задумывалась о том в чем именно состояло его преступление, за которое его изгнали из родного племени.
   Талгаро, полный сдержанного достоинства и возможно некоторой толики отстраненной надменности, негромко ответил:
 - Ваши знания традиций моего народа весьма впечатляют, господин судья. Да, действительно я должен держать «слово обличения» перед каждой трибой моего народа, которое пожелает его слышать.
 - То есть лоя уже признали тебя преступником. Возможно теперь пришел черед Омо. Откуда у тебя конь, принадлежащий Судебной палате?
 - Я нашел его одиноко бродящим по лугу на северном берегу Алмазного озера. Он был под седлом и в узде, однако никого из людей поблизости не было и в течении суток так никто и не появился. Возможно он сбросил своего седока или тот выпал сам, ослабнув из-за болезни или раны. Или может быть какие-то лиходеи выбили его из седла, а конь ускакал. Мне не известно. Но я думаю это вполне естественно что я забрал его, не позволив ему сгинуть в диких чащах, в зубах какого-нибудь ужасного хищника.
 - Но разве ты не заметил клейма? Или нет, вы ведь вроде умеете разговаривать с лошадьми, по крайней мере, так утверждают сами лоя. Ну так разве конь не рассказал тебе о себе, откуда он и что случилось с его хозяином? – В голосе молодого человека звучала неприкрытая насмешка и он как бы со значением покачивал мечом мастера Юн Фая.
 - Ну что вы, господин судья, это всего лишь суеверия, распространяемые темными и невежественными представителями моего народа, - спокойно сказал Талгаро. – Лошади всего лишь животные, как мы можем с ними разговаривать? Тем не менее, я конечно же заметил клеймо вашей славной организации и это лишь подстегнуло моё желание увести коня с собой, чтобы при первом же удобном случае передать его представителям Судебной Палаты. Направляясь на восток в своем покаянном путешествии, я намерен был заехать в Акануран, обуреваемый страстным стремлением как можно скорее возвратить Палате её имущество. Однако счастливый случай свел меня с вами, господин судья. И значит я могу исполнить мой долг прямо сейчас.
   Прихватив свою сумку, лоя проворно спустился на землю.
   Навир холодно следил за ним. Всем было очевидно, что лоя в какой-то мере потешается над судьей, выражая острое желание услужить Палате. Однако молодой человек судя по всему не собирался применять какие-то репрессии по этому поводу. Он сделал знак гвардейцу взять Сейвастена, после чего принялся разворачивать своего горячего жеребца, намереваясь видимо продолжить свой путь и считая беседу с кирмианкой и лоя законченной.
   Минлу несколько секунд колебалась, всё еще продолжая надеяться, что судья вот-вот обратиться к ней, но видя, что чиновник собирается уезжать, превозмогая страх, заставила себя броситься ему наперерез. Она схватила поводья его жеребца и чуть ли не повисла на них, останавливая могучее животное. В тот же момент несколько гвардейцев, подстегнув своих коней, устремились к ней. Их первейшей задачей была защита судьи, а непонятные дерзкие действия кирмианки вполне могли таить в себе угрозу.
 - Прошу прощения, господин навир… прошу прощения! – Задыхаясь произнесла девушка. Как и все в Агроне, наслышанная о жестокости и бескомпромиссности судебных гвардейцев, которые, если верить слухам, без всяких колебаний и предупреждений зарубали всякого, кто осмеливался хотя бы просто приближаться к судьям с неясными намерениями, она буквально дрожала всем телом, ожидая неминуемых ударов саблями или, если повезет, плетьми.
 - Прошу прощения, - повторила она, словно эти два слова были заклинанием способным остановить возможную физическую расправу. – Вы забыли вернуть мне меч.
   Она смотрела в темные глаза судьи, пытаясь найти в них хоть каплю человечности, надеясь увидеть в них нормального разумного сородича или даже толику скрытой улыбки, которая подскажет ей, что мужчина просто шутит и вовсе не намерен уезжать прочь, оставив себе её клинок. Но вместо этого она увидела какой-то странный равнодушный оценивающий взгляд, словно судья размышлял о том стоит ли её изрубить саблями, забить плетьми или просто отшвырнуть ударом ноги и продолжить свой путь. Как будто она досадливое назойливое насекомое, от которого либо следует отмахнуться, попробовав отогнать от себя, либо просто раздавить ладонью, при этом рискуя оставить отвратительное пятно на одежде или стене.
   Минлу, потеряв всякую уверенность в себе, забыв о том что рядом с ней волшебный пес и уж тем более не вспоминая о своих, теперь представлявшихся ей абсолютно мнимыми, женских чарах, покорно ожидала решения судьи, с замиранием сердца думая о том что же она будет делать, если сейчас её просто оттолкнут и навсегда лишат любимого оружия.
 - Сколько человек ты убила этим мечом? – Резко спросил молодой человек.
 - Ни одного, - без всяких колебаний ответила девушка, преданно заглядывая в глаза судьи. «Ая-яй-яй», подумалось ей, «наверно это скверная мысль, но хорошо что не все люди такие как Элен. Иначе этот мир просто бы развалился на части».
   Судья еще пару секунд смотрел на неё, затем развернул меч и протянул его хозяйке, рукоятью вперед. Минлу взяла свой клинок, слегка кивнула в знак благодарности и отступила в сторону. Навир тут же пустил коня вскачь, увлекая за собой весь отряд. Но пожилой лейтенант успел напоследок улыбнуться девушке и прикоснуться к своей шляпе в знак прощального салюта.
   Минлу долго смотрела им вслед, затем повернулась к лоя. Ей многое хотелось высказать ему. Она искренне считала его виноватым в том, что он не заметил клейма Судебной Палаты, которое они могли бы замазать или как-то прикрыть, если бы вовремя узнали о нём. Великий лошадник, проницательный мистик, беседующий с ветрами и животными, шестидесятилетний мудрец, насмехавшийся над глупыми нелогичными женщинами, на деле оказался… Минлу так и подмывало сказать что-нибудь по-настоящему обидное. Но глядя в глаза Талгаро, она поняла что раздражение уже улеглось. Всякий может ошибиться. И хотя конечно этот маленький вздорный человечек иногда был ужасно невыносим, девушка снова припомнила как он надменно отзывался об умственных способностях женщин, но наверно нужно делать скидку на то что он уже старенький и к тому же изгнан своим народом. Бродит неприкаянный по земле с вечным «лицом страдальца», как заметил судья. Наверно нужно быть снисходительной, подумалось ей. Мысль о том что она снисходительна к лоя внесло в её душу окончательное успокоение. Девушка вложила меч в ножны.
 - Ну что, не получилось? - Насмешливо спросил Талгаро.
   Минлу окаменела от его нахального тона. По её глубокому убеждению, уж кому-кому, а лоя следовало сейчас вести себя тише воды ниже травы.
 - Что не получилось? - Медленно проговорила она, продолжая держать ладонь на рукояти меча.
 - Думаешь я не видел как ты изгибалась перед ним?
 - Изгибалась?!
 - Пыталась соблазнить навира.
   Лицо девушки вспыхнуло. Ей даже показалось что у неё подскочила температура.
 - Хотя наверно твоя попытка была разумной. Мне конечно не легко об этом судить, но мне кажется ты не уродлива.
   "Всё!", сказал себе девушка, "сейчас зарублю его! Этого маленького, поганого, мерзкого... ". Её затрясло.
   Глядя на её пылающее лицо, Талгаро сочувственно и покровительственно сказал:
 - Я понимаю, тебя злит что судья остался глух к твоим прелестям, но поверь, для женщины успех у мужчин это не главное в жизни.
   У Минлу в голове словно выключили свет и наступила темнота. И тишина. Ярость покинула её. Она поняла, что видимо 14 лет в Храме Падающих звезд не пропали даром, она превозмогла своё негодование на этого "маленького, поганого, мерзкого... " и убрала руку с меча. Насмешливо поглядев на лоя, она сказала:
 - Шесть ног, две головы, а хвост один. Что это такое?
 - Не знаю, - растерянно ответил Талгаро.
 - Это то кем ты только что был, а теперь ты просто маленький лоя. – И пройдя мимо него, девушка пошла вперед по Цветочному тракту.