Глава 85

   85.

   Тайвира поднималась по лестнице к выходу из подвала Цитадели. Ступени были очень высокие и неудобные, ноги приходилось задирать чуть ли не на уровень груди. В эти подвалы, где в глубоких нишах забранных толстыми железными прутьями томились пленники мивара, она приносила еду и воду. 14 мужчин и женщин из каравана её отца каждый раз встречали её с тихой слабой радостью и почти безумной надеждой. Она раздавала им сухари, лепешки, кусочки вяленого мяса, ягоды, яблоки, морковь. И всячески старалась ободрить их, убедить их что всё будет хорошо, что её отец обязательно вернется и привезет за всех выкуп. Они делали вид, что верят ей, а Тайвира с комком в горле отчаянно боролась с мыслью, что нет, не привезет. И даже не потому что у её отца не достанет денег или из-за скупости, а просто потому что таковы правила игры.
   Некоторые из пленников просили её прекратить приходить в Цитадель, полагая что это очень опасно и может плохо кончиться для неё. Но девушка так не считала. За эти несколько дней она уже вполне обвыклась в Гроанбурге и его жители больше не вызывали у неё того панического ужаса, который она испытывала в первые часы пребывания здесь. Разбойники, которых все тут, в том числе и они сами, называли «бродягами», оказались довольно своеобразными субъектами. При всей своей дикости, кровожадности и необузданности, они удивительно легко и даже смиренно подчинялись всем неписанным правилам и традициям их маленького сообщества, слушались своих вожаков и в своем подавляющем большинстве достаточно дружелюбно относились друг к другу, к тем кого они считали «своими», к «братьям». И вся их безумная жестокость и запредельная алчность, весь их спесивый гонор и кичливый форс, странным образом очень просто переходили в насмешливую веселость, добродушный азарт, пьяное великодушие и порой практически необъятную широту души. При этом вся эта ядреная смесь еще и была приправлена практически абсолютным невежеством и иной раз почти детскою наивностью. К тем кто непосредственно не принадлежал к их «братству», но, тем не менее, был по каким-то причинам нужен ему, кузнецы, цирюльники, лекари, скорняки, рыболовы и пр., «рыцари большой дороги» проявляли терпимость и лояльность, признавая их полезность и иногда одаряя их даже толикой уважения за  умение и мастерство. И Тайвира быстро смекнула, что все те ужасы, которыми её пугал Сойвин, дабы побудить её безвылазно сидеть в доме, чуть ли не высовывая носа из подвала, мягко говоря, преувеличение. «Бродяги» относились к ней спокойно, добродушно, хотя конечно порой и с некоторой фривольной насмешливостью, но никто её не трогал, не пытался затащить в ближайший сарай, сорвать с неё одежду и изнасиловать. Для них она полностью принадлежала бриоду, одному из их вожаков и этот, пусть и унизительный для неё, статус, надежно оберегал её от любых посягательств. Она освоилась настолько, что уже спокойно брала в торговых лавках, у соседей и у охотников нужные ей продукты, при этом не платя никаких денег и записывая все долги на некий, по её мнению довольно условный, счет Сойвина. Лавочники, соседи, охотники считали последнего весьма порядочным, ответственным и к тому же достаточно обеспеченным человеком и потому легко снабжали его женщину, рабыню, служанку, наложницу как угодно, всем что ей нужно. Добиться прохода в казематы Цитадели также не составило особого труда. Казематы охранялись дежурившей посменно стражей из двух «бродяг», которые ютились в маленькой комнатке возле лестницы и целыми сутками резались в карты, в кости или просто пьяные и сытые дремали на деревянных нарах. В приходах Тайвиры они не видели ничего зазорного и, получив от неё бутылку дрянного вина, ржаную лепешку и пару кусков мяса, абсолютно равнодушно пропускали её внутрь. Сам Сойвин целыми днями отсутствовал и дома появлялся только под вечер. С девушкой он практически не общалась. Она готовила ему ужин, стирала его одежду и больше он от неё ничего не требовал. При этом Тайвира почти не сомневалась, что он прекрасно осведомлен о её походах в Цитадель, но тем не менее ни словом не обмолвился об этом.
   Она толкнула кривую, словно обкусанную снизу, потемневшую деревянную дверь и через узкий низкий проем вышла из Цитадели на улицу. Тайвира находилась возле западной стены здания. Чтобы лишний раз не мелькать у Расплатной площади, она собиралась, как обычно пойти на запад и вернуться к жилищу Сойвина через огороды и узкие переулки-тропинки в мешанине дощатых сараев, бревенчатых домишек и заборов. Но в этот момент мимо неё, направляясь в сторону площади и возбужденно переговариваясь, прошли трое мужчин. У них было достаточно много оружия при себе, а у одного даже тяжелый арбалет. Они не обратили на Тайвиру ни малейшего внимания. Из их разговора она сумела расслышать слова: «гигантская псина», «колдуны» и «за девчонкой». Ей стало любопытно. На площади явно что-то происходило. С волнением она подумала о том, что возможно туда привели новых пленников. Но что там за «псина», «колдуны» и «девчонка»? Некоторое время она колебалась, но затем, подумав о том, что Сойвин и так прекрасно знает, что она не сидит дома и частенько бродит по городу, она поспешила вслед за тремя мужчинами. Главное не попадать на глаза мивару. 
   Осторожно завернув за угол Цитадели, она увидела множество людей стоявших у фронтальной стены здания и деревянного ограждения площади. Она прошла немного вперед и вдруг застыла. Из-за спин разбойников, всё внимание которых было приковано к тем, кто стоял почти в центре Расплатной площади, она увидела немыслимое существо – громадную с треугольными стоячими ушами остромордую собаку, всю сплошь сделанную из блестящего металла. «Айнлима Монли» вспыхнуло в её голове и, не дав себе и секунды на размышления, девушка бросилась вперед.