Деревенька

                ДЕРЕВЕНЬКА
                рассказ


- Ну и барахло же твой навигатор! – сказал, отдуваясь, Денис Михайлович, когда уже стало ясно – все, шабаш, заблудились.
- Ну, побродили по лесу, растрясли жирок! Выберемся! – засмеялся Шурик, главный шут в их компании.
- Черта лысого здесь выберешься! Уже темнеет… И телефоны, как назло, сдохли, - пожаловалась Анна Степановна, спортивная женщина с вечным выражением игривости на кругленькой мордашке.
- Шеф, пробьемся! А вернемся в город, мы этим деятелям «Приключения и путешествия» такую проверочку устроим, что кто-то у них просто сядет. Лет на пять. А то понимаешь…
- Ну, грибы-то есть, у каждого по корзине! Тут они не обманули! – возразил шеф. – А что навигаторы  перестали… навигачить… так это – к фирме-изготовителю!
- Ничего, я найду повод потоптаться…
  Над головой застрекотала сорока. «Пр-р-руться по чащ-щ-ще, пр-руться, пр-рощ-щ-щ-щ-алыги!»
- А вы заметили, что звукоизвлечения сороки похожи на автоматные очереди? – спросил Шурик.
- Звуко… чего? – спросил Денис Михайлович.
- Стрекочет, говорю, словно фашист из шмайсера лупит. Экономно и точно. О! Слышите? Ча-ча-ча-ча! И снова…
- Дурак ты, Шурик! – вздохнул шеф. – Лучше бы ты дорогу поискал. Или приметы какие…
- Есть одна примета! Если в сентябре заночуешь под елкой, то к утру разыграется радикулит.
- И еще раз дурак… - вздохнул шеф.
- А вот и тропа! – засмеялся шутник. – Со мной не пропадете.
  Они заторопились, даже аукнули пару раз, но никто не отозвался.
  Тропа была ровная, чем дальше, тем шире, почти дорога, много людей, похоже, по ней хаживало. Но что удивительно – по обочинам, ни тебе мусора, ни затоптанной травы.
- Странное место… - пробормотал Денис Михайлович. – Аж холодок по холке.
- Холка – это где? Дадите потрогать? – игриво спросила Анна Степановна.
- Потрогаешь еще… - отмахнулся шеф, не то от нее, не то от комаров.
- У меня дядька был, здоровяк, уходил на пенсию – двухпудовой гирей крестился три раза… - начал травить Шурик. – А тетка, сестра его, интеллигентная была, начитанная… Однажды родственники сидели, выпивали, а мы, пацаны, рядом крутились. Дядька хлопнул рюмочку, его румянец и прошиб. А тетка говорит: «Как тебе Николаша, выпивать полезно, вон, аж ягодицы покраснели!»  Все переглянулись, а дядька спрашивает «А ты, дура, откуда знаешь? Я что, штаны снимал?» Все так хохотали… А я только потом узнал, что раньше, при Царе Горохе ягодицами щеки называли.
- Вот сейчас ты зачем это рассказал? – спросил сердито начальник.
- Так, для бодрости. К разговору о холке… Вон пришли уже! Ты погляди – деревенька-то частоколом обнесена, метра четыре…или побольше… а ворота… резные… Я такие только в кино видел… про Древнюю Русь.
- Хватит болтать! Вон веревка, кажется, к колоколу идет, звони, звонарь! – весело сказал Денис Михайлович и густой, медный с серебром, звон колыхнул небо.
  Они заторопились к жилью, к теплу, к крыше над головой, но вдруг все пропало – натянуло от черной речки туман, да такой , что руку вытяни и своих пальчиков не увидишь. Жалобно вякнула Анна Степановна, что-то проворчал Денис Михайлович…
- Грудь сдавило, сейчас сердце выскочит…
- И у меня… колотится бешено…
- А у меня голова кружится…
  Но тут в слепом тумане что-то сверкнуло и облако это бесовское пропало, стало ясно и прохладно.
  И резные, на пузатых столбиках, ворота сами распахнулись приветливо, но навстречу выскочила свора здоровенных собак, начали бросаться, лаять остервенело и страшно, Анна Степановна закричала так пронзительно, что вся это собачья свора захлебнулась и замолчала.
- Цыть! – услышали они властный голос, и собаки как-то разом исчезли.
  Благообразный дядечка в седой окладистой бороде, в домотканой рубахе навыпуск, в мягких яловых сапожках вышел к ним навстречу.
- Здравствуйте, милейший! – обратился к нему начальственным баском Денис Михайлович. – Похоже, заблудились мы. Не приютите? С ног валимся.
- А мы, мил человек, чужих-то не пускаем. Да и они сами к нам попасть не могут. Как уж вы очутились – удивительно. Нет, бывает отдельные случаи…
- Ну, вот и мы – отдельный случай! – сказал с нажимом босс. – Вы же не хотите попасть под статью «неоказание помощи в бедственном положении» - что-то примерно так.
  Мужик на плохо скрытую угрозу улыбнулся уголками губ, а они рассмотрели его получше – седой, но крепкий, веселый, морда красная, но не от давления, а от избытка сил – вон как  под рубахой узлы мускулов перекатываются.
- Ну-ну… - сказал мужик.
- Да мы шустрые, как-то прошли, - сбавил тон Денис Михайлович. – Даже в тумане вашем не заблудились. Это от болота что ли натягивает?
- От болота, от болота… Туман, говорите? Значит, не зря здесь появились.  Проходите, гости нежданные. Накормим, напоим, спать уложим.
- Только на лопате в печь не сажайте! – засмеялся Шурик.
- Да вы все такие большенькие, что и в печь не пролезете, да и не каждая лопата вас выдержит. Ни дети малые. Или есть нужда в печь слазить? – спросил он и посмотрел пристально пронзительными синими глазами. – У кого что болит? Сердце? Совесть?
- Не понял? – поднял бровь Денис Михайлович. – Вы что, в самом деле, в печь до сих пор сажаете? Это аттракцион такой? Это такой тур «Русская языческая деревня»?
- Примерно так…Пойдемте потихоньку, да я по дороге расскажу. Это раньше бабки-ведуньи малышей печь сажали, - пояснил им седой красномордый мужик. – Тестом намажут, и точно вы сказали – на лопату и в печь.
- Страх-то какой! Изверги… Дикие люди! – ахнула Анна Степановна.
- Ты Анюта не пужайся. У тебя детей нет, так ты и не знаешь, что когда заболеет маленький, а все снадобья не помогают – то готов не только в печь, а к черту на сковороду посадить, лишь бы выздоровел. И страху там нет никакого, печь протопят, угольки выгребут, проветрят… Ребенок прогреется до самого нутра, а на следующий день бегает, как ни в чем не бывало. Это потом бестолковые люди этих старух Бабами Ягами обозвали, детей ими пугать вздумали.
- Вот не знал! – удивился любознательный Шурик.
- Вы много чего не знаете… - обронил седой мужик.
- Ну почему! Мы законы знаем. Я – прокурор, гражданин… как вас?
- Никита.
- … гражданин Никита. Молодой человек – судебный пристав, а наша дама – налоговый инспектор.
- Тогда вы в нашей деревеньке много знакомых людей найдете! – усмехнулся этот местный богатырь.
- Вы откуда меня знаете? – не выдержала Анна Степановна. – Вы меня по имени назвали. И даже кое-какие личные данные озвучили. Откуда?
- Да мы встречались с вами. По работе. Забыли?
- Не припомню. Тысячи за день проходят, начни запоминать – с ума сойдешь.
- Ну-ну… Вот и пришли.
   А пришли они к рубленной, светящейся янтарными чистыми бревнами, избе, дымок шел из трубы, помытое крылечко и домотканый коврик – все было опрятно и приветливо.
   Навстречу выскочила простоволосая девка с рыжими и нахальными кудрями, доложила весело:
- Князь, дык банька готова!
- А ты задолго их почуяла? – ласково спросил мужик.
- Да часа за три. Они еще у Марьиного болота грибы брали.
- Князь… - хмыкнул Денис Михайлович.
- Ну… я здесь за главного. Вы в своей прокуратуре начальник, я здесь, в глухомани.
- Мы встречались?
- Было дело, - сказал уклончиво мужик. – Да все нормально, будет желание – поговорим, а уж времени хватит. Должно хватить.
- Банька стынет! – улыбаясь, играя веснушками, напомнила девка.
- И то, правда! – согласился князь.
  Они зашли в предбанник – камин, сложенный из дикого камня, широкий стол, собранный из мощных досок, такие же монументальные стулья. Вот только телевизора не было. Наверное, как и с навигатором история – нет сигнала, все пропали со связи.
  Заглянули в парную и ахнули от сухого, с запахом мяты, пара. Какие-то еще запахи ласкали душу чабреца что ли, каких-то южных трав. Венечки висели на всякий вкус березовые, небось, на Троицу наломали, венички дубовые, вечные, венички пихтовые, со смолистым духом, даже из эвкалипта были, одному черту известно – как они попали в эту глухомань.
   Они разделись, посмеиваясь, а чего – взрослые люди, долой предрассудки. И шагнули в райское тепло. Их подруга -  первая. А Анна Степановна была еще совсем даже… Похоже, следила за собой. Мужики переглянулись и, подтянув животы, последовали за ней.
  А потом Шурик плеснул из медного ковша на камни, и  травяной настой взорвался горьковатым облачком, шарахнул в потолок и тут же лизнул горячим язычком по спинам. Они ахнули, присели на полок, а он был обит домотканым ковриком.
- Классный у них здесь спа-салон! – промурлыкала налоговый инспектор Аня.
- Да уж, в Питере за такой сервис хорошие деньги бы взяли! – согласился Шурик.
- А мы не в Питере. И про деньги никто не предупреждал… Странники мы. Заблудились! А попавших в беду надо выручать! – повел черту шеф.
  И пошли шелестеть по красным спинам эти расчудесные венички, а наши заблудшие охали, да постанывали. Подбросят на камушки из другой бадейки – и снова давай, аж мычали от удовольствия.
  Потом посидели в предбаннике с самоваром, да еще в этот жаркий рай заход сделали.
   
    Вернулись они в большую рубленную избу уже по темноте. Вдоль дорожки светились неярко, чуть тлели, фонарики, не заблудишься.
  Просторная горница была полна людей, их ждали как дорогих гостей. Столы были накрыты – мясо на чугунных сковородках с черемшой, глухарь, запеченный с брусникой, медовуха настоящая – чудо, а не стол. А еще огурчики-помидорчики, капусточка квашенная.
  Разу как-то стало тепло на душе, захотелось ответить чем-то добрым людям.
- А я вот к этому столу грибочки поджарю! – сообразила Анна Степановна.
- А я помогу! – подхватился Шурик.
   Грибочки с лучком, в сметанке приготовились быстро. Как-то так получилось, что под медовуху и самогон приличной очистки, да из дубовой бочки – чем тебе не скотч! – грибочки-то сами и съели.
- Я все понять не могу… - поделился своими сомнениями прокурор. – Это что у вас? Фермерское хозяйство? Туристический комплекс? Мы когда проходили к вашим княжеским воротам – я на поля обратил внимание. Такой урожай, я вам скажу! А техники не видно, удобрений там всяких. А, князь?
- А зачем нам удобрения? - улыбнулся князь. – Тут все хорошо растет. В пятидесятые годы тут неподалеку атомную бомбу взорвали, немножко радиации – это всегда полезно.
- Стоп-стоп! А кто вам разрешил устраивать поселения на месте с повышенной радиационной опасности? – надавил на голос прокурор.
- А мы и не спрашивали. Возникли здесь, да и живем, - смиренно ответил князь.
- Так, начнем сначала. Что за форма собственности в вашем поселении? Совхоз, колхоз, турбаза? По какой форме и кому вы налоги платите?
  За столом прошелестел смешок.
- Да мы никому никаких налогов не платим. Детям вот игрушки покупаем, книжки да сладости, - улыбнулся этот мужик, которого все называли князем.
- То есть как это?
- Да вот так. Мы никому ничего не должны.
- По-го-ди-те! – раздельно сказал прокурор. – Все должны платить налоги, коммунальные платежи, за газ, за свет, за воду… Что там еще Анна Степановна?
- Налог на собственность, налог на землю, - затараторила она.
- Вот!
- Мы не пользуемся газом, я поставил солнечные батареи, берем из леса сухостой для печей. Вода – из реки, горводоканал нас не обслуживает, свет солнышко дает, а кому хочется посумерничать, так свечи жжет или от аккумуляторов, что подзаряжаются от солнечных батарей. У нас нет собственности – это не наши дома, вы взорвали атомную бомбу, люди ушли. А мы пришли. Все просто.
- Но надо же содержать армию, полицию, прокуратуру, наконец! – взорвался Денис Степанович.
- К нам никто не придет – ни китайцы, ни американцы. Это ничья земля. Нам не нужна ни полиция, ни прокуратура, мы сами на сходе решаем – кто виноват и как его наказать. 
- А ну-ка, давайте успокоимся! Начнем сначала. Это какая-то секта? Типа бога Кузи? – спросил вкрадчиво прокурор.
- Господь с вами! Попов у нас нет, в Бога верим, но больше книжки читаем.
- Как все это называется?
- Деревенька. Просто живем. Хлеб выращиваем. Детей воспитываем! – улыбнулся князь.
- Да у вас же здесь – радиация! – стукнул кулаком прокурор. – У вас надо отобрать детей!
- Наши дети здоровее ваших.  И  физически, и психологически. А насчет отобрать – смешно вы говорите, кто же вам отдаст. Ни армии, ни полиции здесь нет.
- Нет, так придут.
- Вряд ли, Денис Михайлович! – сказал спокойно князь, наклонившись седой головой  к разъяренной прокурорской морде. – Как вы тогда ножкой-то топали на меня, все грозили…

- Минуточку! Князь? Никита Иванович? Вспомнил. Постарели, однако… Но вы же тогда за сопротивление милиции должны были сесть на три года?
- Не захотел, - засмеялся мужик.
- Что значит – не захотел? – удивился прокурор.
- Был бы виноват – сам бы пошел на зону, а так… просто законов не знал, вот и накрутили мне… три годочка… ни за что, ни про что…
- Незнание законов не освобождает от ответственности! – сказал назидательно прокурор.
  Над столом пролетел легкий гул – не то смешок, не то ропот.
- Напомните мне этот эпизод, - попросил прокурор.
- У меня был дом. Большой и хороший дом. Человек я законопослушный, но, надо сказать, несколько наивный, когда дело касается наших законов. И легковерный, это есть такой грех.
- Ближе к теме!
- Участок четырнадцать соток был. Десять – в собственности, а четыре – в аренде. Пошел в администрацию консультироваться. Там в этом отделе по вопросам земли девица сидела – крашенная такая. С круглыми глазами. Спрашиваю -  налог на собственность надо платить? Нет, отвечает, вы же пенсы. Ага, так и сказала. Пенс я. А за эти четыре сотки? Я непонятно сказала, рассердилась эта девица – нет, пенсы не платят. Ну, я и поверил. Надо было перепроверить, но тут закрутилось – теща тяжело болела, потом умерла, хоронили, внуки пошли – помогали, как могли. Тут со здоровьем…
- Короче.
- А куда нам спешить? Короче, пришла бумага, что договор об аренде участка расторгнут из-за неоплаты, в любой момент  могут продать эти четыре сотки. А я там яблоньки посадил, сливы… венгерку… Жалко! Пошел, как говорят, искать варианты. Посоветовали ваши деятели из администрации – а вы на этой земле домик поставьте. На фундаменте. Или баньку. Тогда через суд можно будет землю в собственность перевести. Иначе выкупать – два ляма. Два миллиона то есть. Дорогая там стала земля.
- Да, вы построили дом, а я распорядился снести его, как незаконное строительство! – подхватил прокурор. – Вы попытались воспрепятствовать, избили ОМОНовца…
- Да если бы… Он было меня дубинкой, я блок поставил, он сам себе и присветил. Говорят, эмаль на зубе треснула. Да, три года, как вы и просили, мне и дали.
- И что было потом?
- А я сюда ушел, - улыбнулся Князь.
- А мы найдем! – ласково сказал прокурор.
- А это вряд ли! – улыбнулся Князь. – Вы лучше других людей послушайте. Они же не случайно здесь.
- Жалко, что мы раньше не познакомились! – вдруг сказал с чувством Денис Михайлович. – Сидели бы вот так по-соседски, разговаривали, глядишь, и поняли бы друг друга.
- А что, забавный вариант, - согласился Князь, - я уже видел такую дружбу. И такие, признаться, разные люди подружились. Полицмейстер Петербурга Трепов и писатель-демократ Салтыков-Щедрин. По соседству жили, в одном доме на Литейном, 60. Им бы друг другу в глотки вцепиться, в переносном смысле, конечно, а они чаи вместе попивали, да и водочкой не брезговали. Зашел я как-то раз к ним в гости…
- Ладно, хватит болтать! – вдруг перебил прокурор. – В гости он зашел… У кого какие еще есть претензии?
- Вы зря мне не верите, сударь! Причем, второй раз. И вашего полицейского я не бил, и в компании полицмейстера Трепова и писателя Салтыкова-Щедирна чаи действительно пивал и не только чаи… Все дело в том, что Трепов на Литейном проспекте поселился после покушения и отставки. По здоровью. Чего им было делить?
- А! – махнул рукой прокурор. – Я спрашиваю – у кого есть претензии к власти?
- У меня… меня… меня… - эхом пронеслось по огромной горнице.
- Вот вы, женщина, в белой кофте! Как вас зовут?
- Светлана. У меня ребенка отобрали, вот эту девочку.
- Но она же с вами! – вмешалась Анна Степановна, налоговый инспектор.
- Коротко расскажите. Кто отобрал? За что? Что было дальше?
- Это вы интересно спросили, господин хороший! – усмехнулась Светлана. – За что отобрали, вы спрашиваете? Как будто в этой жизни есть хоть одна причина, по которой у матери можно отобрать ребенка. Все просто. Переломный возраст. Начала курить. Поссорились. Я ее выдрала. Узнали в школе. Дальше – ювенальная юстиция, отобрали ребенка. Тогда я забрала ее и ушла сюда, в деревеньку.
- Ясно. Еще одно преступление на себя повесили, гражданка. За детьми следить надо.
- Мы за своими следим. Что ж вы за цыганятами не следите, в каждом городе по табору. Да к тому же, у них беленькие девочки, славянки, ходят, деньги выпрашивают. Это ее дети? Она идет в своих сорока юбках, черная, как головешка… У нас таджиков, узбеков, киргизов миллионы, и все с детьми. Вы их хоть раз проверили на предмет правильного воспитания?  Гигиены… правильного питания…
- Я закончил с вами. Следующий.
- Анатолий. У меня был частный дом. Не платил за воду. Я раньше на все лето в Болгарию уезжал, у меня там тоже дом в деревне. А они мне накручивали за полив дурные деньги. Да еще со штрафами. Пошел разбираться – говорят, сроки прошли. Не обратился вовремя, значит не можешь жаловаться. Какой-то приказ показали. Воду отключили, начал воду из колодца брать, а рядом у соседей свинарник, не учел.  Дети заболели, младший не выжил, остальных еле откачал. Хотел перестрелять и соседей, и этих и водоканала… короли дерьма и пара… но тут вдруг в деревеньке оказался.
- Следующий.
- Андрей. Со мной вообще забавный случай произошел. Надоели эти поборы: газ, свет, вода… Короче, я мужик рукастый, собрал схему – ветряк, скважина, насос, а на обогрев поставил инфракрасные нагреватели, они энергии немного жрут. И что? Пришли, спросили – почему за коммунальные услуги не платишь? Так я ими не пользуюсь! Посмотрели мою схему и… И возбудили уголовное дело за незаконное использование природных ресурсов.
- А как вы хотели? – вдруг взорвался прокурор. – В стране десятки миллионов чиновников, военных, спецслужб, врачей…
- …которые не лечат!
- Не перебивать меня! Учителей!
… которые не учат!
- Молчать, я сказал! Деревенька! Сброд душевнобольных и голодных! Вы думаете, стране ваши налоги нужны? Да плевать на эти гроши! Придет взвод ОМОНа и разгонит вашу богадельню! А почему? Порядок должен быть. Все должны платить налоги.
- Вот это точно! – вставила Анна Степановна, налоговый инспектор.
- Да… А государство позаботится о вас.
- Прошу прощения, уважаемый прокурор. Но вы не совсем точны в роли государства. Помните, что писал дедушка Ленин? «Государство – это аппарат насилия».
- Да мы давно живем при капитализме, причем здесь Ленин?
- Ленин, как водится, при всем. Согласитесь, в лучшем случае, мы живем при НЭПе, в худшем – никто не знает, в какой формации мы существуем. 
- Князь… Вы мне делаете смешно! Какой вы князь? Это я здесь князь! И вообще, живете вы как-то… непутево. Не поняли смысл жизни. Начальство надо уважать. С ментами…в смысле, с полицейскими… не спорить. К власти – с почтением, не гнушаться отблагодарить…
- Взятки, что ли давать? – крикнул кто-то с конца стола.
- А вот здесь я вам не отвечу. Это еще один пунктик правил российского гражданина – понятливым надо быть. И законы знать. Незнание закона не освобождает от ответственности.
- Князь, он это второй раз сказал! – крикнула радостно наглая рыжая девка.
- И что? И третий раз скажу, - удивился прокурор.
   Словно ветерок пролетел над длинным столом, люди вздохнули.
- Кого-нибудь есть еще претензии? – спросил прокурор.
- Да все ясно, но я уж подготовился, так расскажу. Герасим меня зовут. Как того мужика, что утопил Муму. Но вы умрете другой смертью.
- Откуда вам знать, любезный, какой я смертью умру? – засмеялся прокурор. – Рассказывайте, что там у вас стряслось?
- Пацана моего на наркоту подсадить хотели, сынки всяких крутых, сволочи! Конфетку с дурью дали – пришел пацан домой, чушь несет, глаза белые, потом его рвать начало. Я скорую вызвал, они определили – наркотики. А пацану восемь лет. Ну, я выспросил – кто такие, встретил после школы, отметелил всех четверых. Твари, еще ногами дрыгали, мол, мы каратисты.
- Надо было в суд подать! – сказал прокурор бесцветным голосом.
- Подали. Только на меня. Молодые люди были из приличных семей, это мне так сказали, родители при власти – депутат местный, начальник колонии, главврач. Подали в суд… На меня. И я ушел с семьей, князь позвал.
- И все-таки я не пойму – как без общества, без государства? Шурик, ты что молчишь? – повернулся к приятелю прокурор.
- Думаю…  - как-то с трудом сказал Шурик.
- Без государства можно. Без царя в голове нельзя, - вздохнул Князь. – А если так дальше пойдет , десятки тысяч, миллионы в леса уйдут.
- Найдем. Из космоса выследим. Бомбить будем!
- За что? – мягко улыбнулся Князь.
- За предательство.
- Это вы нас предали. Мы – сами по себе, вы сами. Вы из нас новых крепостных пытаетесь сделать.
- Даже крепостные выкупали себя, если голова была на плечах! Если они знали законы! А незнание законов…
-Договаривайте, - попросил Князь.
- Пожалуйста! … не освобождает от ответственности.
  Народ зашумел, многие стали вставать.
- Князь, он три раза сказал это! – пронзительно крикнула рыжая девка. – Давай! Народ ждет! Пора, князь!
- Все-все… Что-то мне нехорошо. Перепарился что ли… я пойду, полежу, - сказал хрипло прокурор.
- И я… - подхватила Анна Степановна.
- Это все веники из эвкалипта, - предположил Шурик.
- Нет, баня у нас чистая, - возразил князь. – Ну что ж, закончим разговор. Хотя, столько еще осталось несказанного… Ладно, вот что я вам скажу на прощание. Незнание закона, конечно, не освобождает от ответственности. Но и незнание грибов не освобождает от отравления. Причем, законов несколько тысяч, а видов грибов в этом лесу всего два десятка. А между тем вон та шмакодявочка, что у вас в тарелке, может отправить к праотцам всю вашу местную прокуратуру.
- Ч-что… что вы сказали? – задохнулся, но выдавил из себя прокурор.
- Я говорю, что вы скоро с Богом разговаривать будете, постарайтесь его не учить, - посоветовал князь.
- Вы… сволочи… отравители… - На прокурора было страшно смотреть, но все смотрели.
- Ах, зачем вы так впечатлительны, как говорил один литературный герой. Мы здесь совсем не причем. Вы сами собрали эти грибы, сами их пожарили, сами съели.
- Вы блефуете! Вы просто мелко мстите, гражданин Князь. Это простой опенок, - вмешался Шурик.
- Это бледная поганка. А то, что вы посчитали подберезовиком, да, это он, но мутировал после ядерных испытаний. Я пытался вас остановить, просил попробовать, а вы жадный мужичок, сказали, что самим мало, - усмехнулся князь.
- Все равно ты сдохнешь! Причем скоро. И на зоне! Нас найдут! – крикнул из последних сил прокурор.
- Вы же юрист. Две сотни свидетелей, что я вас не отравлял. Сами-с!
- Пусть даже так… Но вы не оказали помощи! Неоказание помощи, повлекшее смерть двоих и более человек…
- Я не могу вызвать «скорую помощь», наши траву не подействуют… Ну, попейте водички, потом засуньте два пальца в рот, - посоветовал князь.
- Ой, мамочка, сволочи, твари… - забилась в истерике Анна Степановна.
- Это же надо – целая деревня отравителей, - давясь спазмами, крикнул прокурор.
- Вот вы, сударь, спрашивали, какие достопримечательности у нас в деревеньке есть. Я забыл про одно замечательное место. Погосты. То есть, кладбища. С восточной стороны -  для наших жителей, с западной – для гостей. И знаете что интересно – у нас долгие годы у нас паритет. Придет человечек, который кому-то из наших жителей жизнь отравил, так сам и отравится. Кому-то судьбу поломал – так его на околице медведь заломает. Просто какой-то закон Ньютона – действие равно противодействию. Утопил кого-то на суде, сам в нашем болоте захлебнется.
   Народ начал выбираться из-за стола, проходить к  выходу.
- Пойдемте, - пригласил князь.
- Куда? – не понял прокурор.
- На ваш погост. Вы что думаете – мы вас таскать будем, на полотенцах в могилку опускать. Сами дойдете, приляжете на сухой пригорочек, под березку, а уж потом мы вас по-божески похороним.
   И она пошли покорно, запинаясь и корчась от боли, что рвала их внутренности.
- Хоть бы еще недельку… дней пять… - рыдала Анна Степановна, а потом прилегла на этот сухой пригорочек и уснула.
  А следом упал Шурик, словно просто споткнулся. Последним засыпал прокурор, мужчина крупный. Он мотал головой, мычал, а потом привалился к теплому стволу березы и словно задремал. Перед тем, как провалиться в темноту, он опять увидел жемчужный туман – мерцающий, клубящийся, живой.

- Ну, пошли до дому, до хаты? – спросил князь.
   И рыжая девка ударила в бубен и запела: «Эх, конь вороной, белые копыта, а как вырасту большой, налюблюсь досыта!»
- Ух ты, рыжая-бестыжая! – засмеялся князь. 


   Проснулись они на рассвете. Разбудили сороки, стрекотавшие над головой «прощ-щ-щай, тооврищ-щ-щи!»
   Денис Михайлович, ворочая затекшей шеей, огляделся. Анна Михайловна сидела  к нему спиной и, похоже, плохо соображая, что-то пыталась почистить на своей куртке. Шурик куда-то делся, правда, его штормовка и клетчатая кепка валялись рядом.
- Эгей! – постарался крикнуть Денис Александрович, но получилось сипло.
- Да здесь я! – отозвался из кустов Шурик, а потом и сам появился – растрепанный и опухший.
- Все живы? Ну ничего, как говорится, сочтемся, - усмехнулся шеф.
- А вот нету их! – сказал Шурик.
- Как нету? Ушли всей деревней? Страшно стало… С собаками найдем!
- Деревеньки самой нету, - прояснил Шурик. – Марьино болото есть, дорожка есть, даже ворота резные есть, а деревни нет. Даже следов не осталось.
- Что ты мне здесь начинаешь… - начал свирепеть прокурор. – Найдем! Вертолеты поднимем, Росгвардию – в ружье, прочешем весь лес!
- Думаю, не найдем, Денис Михайлович, - сказал тихо Шурик. – Это не они исчезли, это нас… забрали от них. Что-то здесь чертовщина какая-то! Выдергивают людей к себе на… испытание – или выживешь, или на западном кладбище ляжешь. Портал!
- Какой еще портал! Люди и деревни не имеют право перемещаться без разрешения!
- А эсминец «Элдридж», Филадельфийский эксперимент? Сто восемьдесят дин человек, огромный корабль, все это перенеслось на триста с лишним километров… - жарко, на ухо прокурору зашептал Шурик.
- Да читал я! Чушь! Люди в борта эсминца вросли… С ума посходили! А мы?
- А мы что – нормальные? – удивился Шурик.
- Это все от атомного взрыва… - тихо сказала Анна Степановна.
- Верно! Кстати, это дает возможность найти их. Координаты всех взрывов можно запросить в архивах, а потом прочесать местность, - начал, было, прокурор, но осекся под взглядом Шурика.
- Да бросьте, Денис Михайлович! У нас в стране одних только «мирных» атомных взрывов было больше двухсот – то реки вспять поворачивали, то пожары на газовых скважинах тушили, то водохранилища за одну секунду зафигачивали. А еще военные испытания, аварии… Все не обследуешь. Да и далеко они отсюда. В Сибири где-то, или на Алтае.
- Это ты как вычислил? Прописку в паспорте гражданин Князь показал? – ехидно спросил прокурор.
- Сам вычислил. Мы когда в деревеньку зашли, что за высокие деревья между домов росли?
- Елки какие-то…
- Кедры!
- И что? – не понял прокурор.
- А не растут кедры в Ленобласти! Не приживаются. Климат не тот.
- И что это значит? – рассердился прокурор.
- А это значит, что живут они где-то от Урала до Уссурийской тайги. А это не наш субъект Федерации, не наша юрисдикция.
- Так бы сразу и говорил. Юрисдикция – это серьезно. Закрыли дело. А то – портал… Какой-то эсминец… Дорогу надо искать!
- А что ее искать – вот, ожил наш навигатор!
- Пошли уже скорее! – попросила Анна Степановна жалобно. – Пошли, пока они не передумали.

                Камчатка-Санкт-Петербург, 2006-2017 гг