Не говори мне о любви. Глава 3

          В Романцево, как и в большинстве ему подобных поселений, народ жил, что называется, кланово, в результате чего город оказался поделённым на несколько сообществ по принципу, прежде всего, соседства, ну и, конечно же, родства. А поскольку выходя замуж или женившись на ком-то из других таких неофициально признанных «организаций», девушка или парень становились тут же как бы и её членом, то в результате оказывалось так, что каждый житель был знаком чуть ли не со всеми в городе если не лично, то, во всяком случае, косвенно: через друзей своих друзей и т.п.

          Семья Ленушки Матвеевой была во все времена уважаемой, начиная от её прадедов, как с той, так и с другой стороны, чуть ли не с самого первого здесь дома. Вот почему мало кто оставался равнодушным к её судьбе и судьбе подрастающей Иветты, Веты, Веточки, Ветки – всяк именовал девчушку на свой лад. А она и впрямь была как та веточка: среднего росту, тоненькая, гибкая, спортивная. На лицо не сказать чтобы уж красавица писаная, но равнодушно мимо не пройдёшь, особенно если окажешься в плену её быстрого взгляда! Глаза Веты обладали прямо-таки каким-то сверхъестественным магнетизмом: обычно серые, блестящие и как бы слегка влажные, они в момент гнева становились чуть ли не чёрными, лишёнными зрачков, схожими с суровостью грозового неба настолько, что, казалось, через мгновение оттуда, из самой их глубины, вылетит разряд молнии и поразит тебя на месте за то, что ты имел неосторожность чем-то рассердить их хозяйку.

          С отцом у Веты отношения были скорее прохладными и всё потому, что подрастая, она всё больше проникалась сочувствием к матери, оставшейся при живом и даже не хило себя чувствующем муже с ранней молодости «соломенной вдовой», хотя та ни единого раза даже словом не отозвалась о нём плохо. Но, как уши-то не затыкай, а от судов да пересудов не скрыться, а о похождениях её папеньки не слыхал только глухой. Может поэтому, а, может, так уж по природе, Иветта росла немногословной и даже несколько замкнутой, имея в подружках лишь Сонечку Шатунову, дочку заместителя отца, с которой дружили, наверное, ещё с детского сада.

          Ленушка будучи сама заядлой таёжницей, любившей побродить с ружьишком осенней порой по только ей ведомым тропам, очень рано начала приучать к тайге и Ветку, брать с собой, как когда-то делали её собственный отец и дед. Девочка рано научилась ориентироваться, отличать съедобное от ядовитого и, вообще, всему тому, что жизненно необходимо и важно знать и уметь настоящему таёжнику в любой внештатной ситуации, которая могла случиться (и случалась) даже с опытными лесовиками. Вета живо интересовалась повадками зверья и, хотя охотиться (убивать) не любила, при необходимости рука бы у неё не дрогнула. Может быть, всё это и сформировало стойкое желание стать учителем биологии в школе. После успешного окончания десятого класса, они вместе с Соней уехали поступать в педагогический институт за более чем тысячу километров от дома.

          Отец Сони с большой неохотой отпустил дочь, которую растил один. После смерти жены он так и не женился повторно, отдав всю свою нерастраченную любовь дочери, балуя её и порой даже чрезмерно… Но ничего поделать с собой не мог – она стала для него всем! Однако Иван не мог не замечать, что девочка далека от того, какой он бы хотел её видеть: капризная, своенравная, порою даже жестокая, эгоистка, которая вела себя слишком высокомерно не только с окружающими её подругами, но и с ним, если вдруг что-то было не по ней.

          Больше всех, конечно, доставалось от неё Аннушке, двоюродной сестре покойной жены, которая сразу же взяла на себя заботы об их дочери и доме на себя, отказавшись от личной жизни, превратившись из преуспевающей бизнес-леди, имевшей несколько приносящих ей стабильный доход бутиков там, на родине, в Саратове, в просто няню… Иван, безусловно знал, что главной причиной тому была не столько жалость к осиротевшей племяннице, сколько он сам… Он не мог не помнить того, как Аня пыталась помешать их с Верой свадьбе, подкараулив его однажды одного с пламенными признаниями и уверениями в настоящей любви, в том, что ему нужна именно такая, как она – сильная, волевая, предприимчивая, а не… Но он тогда решительно пресёк её поток самовосхваления и ушёл.

          Пять лет абсолютного счастья с Верой! Но жизнь оказалась ещё завистливее, чем сестра жены… Ничто не предвещало страшного итога, но, как оказалось, даже простой банальный поход к стоматологу может стать причиной летального исхода – удалила разболевшийся зуб… На следующее утро поднялась температура и опухла десна… Одна за другой три операции подряд… Саркома… Через пару месяцев Веры не стало… Соньке три годочка… А тут ещё и назначение в отдалённую часть, в таёжную глухомань, в какое-то никому не известное Романцево… От безысходности просто опускались руки. И вот тогда на горизонте снова появилась Анна.

          Отдать ей дочь на воспитание, как она того добивалась, не мог, не хотел и не отдал, но после долгих уговоров родни согласился на то, чтобы она стала жить вместе с ними на правах няни и домработницы. Конечно он понимал, что у той имелись далеко идущие планы, осуществлять которые она принималась неоднократно, вплоть до того, что несколько раз оказывалась в его кровати… Но… Даже пользуясь её телом, он ни разу не отступил от однажды сказанного ей: никогда и ни за что! Не согласна? Дверь открыта и насильно тебя тут никто не держит! Жестоко? Возможно, но она знала на что шла, и была предупреждена заранее… Почему? Иван даже сам не понимал этого – какое-то внутреннее отвращение, не совместимость… Да, его устраивало в ней почти всё – отличная хозяйка, заботливая, внимательная, чистоплотная, но и тем не менее, когда вдруг однажды услыхал, как Соня назвала её мамой, чуть было не вышвырнул за порог, раз и навсегда прекратив попытки влиять на него через дочь. А ребёнку долгое время объяснял, что её маму звали Вера, что у человека бывает только одна мама, а не две или три, или больше. Получилось – убедил… обеих…

          В институт поступили обе девушки легко, но вот дипломированным специалистом стала только Иветта. Соня выдержала жизнь в общежитии вдали от привычных комфортных условий, когда любой её каприз бывал немедленно исполнен, лишь один год в отличие от своей серьёзной подруги, и вернулась домой.