где есть чудовище, там и чудо...

Он пробудился от транса и перестал воспринимать себя как автомобиль истории, что пыхтит по улице с односторонним движением... Он сегодня скорее - беспомощный, изуродованный аварией пленник, чем знаменитый писатель. А будущее, если есть какое-то будущее, отныне - в этом жалком пространстве Эммы Голд , в направлении раз и похоже, что навсегда, определенного апокалипсиса.

Так начинается путь на Голгофу писателя Пола Шелдона в романе Стивена Кинга "Мизери" . Содержание психо-драмы раскрывать не буду... Не хочу предвосхищать читательскую любознательность. Но символика самого романа значима. Мизери – означает страдание, как правило, долгое и часто бессмысленное. В книге страдания выше крыши.

"Мизери" – это также имя собственное. Это персонаж серии романов Пола Шелдона. Сериал был по признанию писателя, - мир слезливой мелодрамы, длинный и бессмысленный. Пол знал, что пишет ложь, потому убил героиню в заключающем серию романе и остановил поток, простите, соплей. Но то - прошлое. Только вдруг оно вторглось в настоящее без никакого «позвольте пройти».

Шелдон ненавидел свой собственный сериал "Мизери". Если так, почему же он снова скользнул в его мир? По иронии судьбы эта чудовищная женщина, его тюремщик Эмма Голд заставила писать эту книгу. Но там, где есть чудовище,  там  есть и чудо, правда?

И пусть он снова вынужден творить никогда не существовавших людей и вдыхать в них призрачную жизнь...   Он писал книгу, а книга писала его : его боль, его страхи, его тайное желание выжить, его бессмысленное и унизительное существование в кампании изувера и патологической убийцы и... его мужество.

Пол, кому ты рассказываешь эту историю? Кому? Энни? Конечно, нет. Он глядел в волшебную дверь, открывающуюся в бумаге, не затем, чтобы увидеть там Энни или доставить ей удовольствие.
Он глядел туда, чтобы скрыться от Энни.

Он превратил страницы своей новой книги в бешенство пламени, оцепенение айсберга, в наивного ребенка и древнего старца. Все свои ответы убийце и сумасшедшей женщине по имени Энни, держащей его в плену, он словно вложил в книгу. Для всех, даже для самых странных фантазий существует великий огонь, в котором они умирают и воскресают. Пол Шелдон действительно брал свои фантазии из ниоткуда. Если ты околдован пленом, неволей, пищей для чувств может быть что угодно.

Энни сжигает рукопись твоей последней книги? Отчаянье? Может  ьыть.
Она варварски обрубает  ему  ступню? Боль? Конечно.
Лишает пищи, воды, света?....

Сотни всяких "да" несвободного, израннного, не способного к передвижению человека.
НО...
Он вдруг обнаружил, что особое состояние духа, состояние "надо" он способен создавать на белом листе бумаги едва ли не по желанию. Тогда стрелка внутреннего его счетчика Гейгера начинала плясать.

Дверца в мир для него была всего лишь листом бумаги, вставленной в пишущюю машинку... Картины получались мутными, диалоги – скучными. Он со скрипом толкался вперед только потому, что ни на что иное  в этот миг не был способен. Хотелось бы сказать, что он героически преодолевал свои трудности... Но героизма не было.

Работа над книгой казалась пыткой, а ее окончание означало конец его жизни. Причем второе уже становилось более желанным. Насколько она изуродовала его, какую часть его истинного «я», его духа, она ампутировала?

Скорбь этих строк в романе настолько сильна и неукротима, как сила, вырвавшаяся из глубины. Вот так видимо и он запирал свою боль и страхи глубоко внутри, где они перерождались, будто по воле алхимика, чтобы вернуться в этот мир лавой ярости. И книга продолжалась вопреки всему, словно она не зависела от автора. Сюжетные промахи раздражали. Одно он знал почти наверняка : не стоит жаждать и спасения, ибо спасение - это только миф.

Книга спасла его, сначала она дала ему силы сохранить себя, а потом стала хитростью, так нужной для победы. И это - самое сильное место романа. Вот дверь,- подумала я , его читатель. В неё можно войти, можно выйти. Скажите, господа, вы часто открываете такие двери ? Не кто-то другой, а вы сами? Пол Шелдон показал дверь, которую каждый из нас сможет открыть сам. В этом смысл чуда, которое родилось вопреки террору чудовища. Она - в голове... Да, - это разум. И дверь ведет туда, куда мы захотим попасть.

Проблема истины в том, что она слишком часто звучит беспомощно и банально. Герой романа (я постоянно помню, что он  писатель) справлялся с этими невозможными переплетениями красоты и уродства. И где та самая минута в романе, которая имеет значение, которая - перелом ?...
Вы почувствуете ее сами, когда прочтете роман.
Я почему то уверена, что вы его прочтете.