Дедушка. Глава 12. Вопрос о змее

Ж. Жирарден

Дедушка

Перевод с французского

Н. Моисеевская


До обеденного часа я пребывал погружённым в святую историю, с вполне заслуживающей усидчивостью. В обед мне пришла мысль о том, что мой дедушка обладал  особым талантом в изготовлении бумажных змеев и совершенным искусством запускать их и поддерживать вопреки встречному ветру. Мы собирались с ним на пустыри, начинавшиеся за кладбищем; как черепаха, которая несла бы на себе слишком большой панцирь, я исчезал целиком под змеем, а его хвост я заботливо подбирал левой рукой. Прибыв на хорошее место, мы брали ветер, вернее, дедушка брал ветер и говорил мне, откуда нужно было уходить. Размотав завитки хвоста и коварные извивы длинной верёвки, он клал змея на заданный угол против ветра, отходил на несколько шагов и кричал:"Внимание!" Тогда моё сердце начинало биться очень сильно, как во всякие решительные мгновения, и я чувствовал себя способным прыгнуть в пропасть по команде дедушки, лишь бы наш змей взял славный разбег. Сказав "Внимание!" дедушка выжидал удобный момент. Затем хлопал три раза в ладоши и громко кричал:"Раз! Два! Три!" По команде "Три!" я начинал бег. А дедушка следил издали и давал указания:"Придержи верёвку! Ослабь её! Немного влево! Превосходно!" Ради удовольствия я никогда не поворачивал голову раньше, чем слышал это слово:"Превосходно!" Сначала я ощущал небольшое сопротивление и говорил себе:"Змей не разбегается, сейчас он потащится по траве." Постепенно верёвка натягивалась, и сердце моё заполнялось радостью. Потом я чувствовал регулярные толчки, будто змей стукал головой направо и налево и казался норовистым животным, которое отбивается и отказывается идти за тем, кто ведёт его за верёвку: это был добрый знак. "Больше верёвки!" Успех закрепляется. "Превосходно!" Я оборачивался, не переставая бежать. Но воздушные змеи очень лукавы и упрямы. Иногда даже в момент, когда наш взмывал к облакам с твёрдым намерением пронзить их одно за другим, он имел хитрость позволить себе зависнуть в стороне, как если бы одно из его ушей было слишком тяжёлым. Затем он описывал большие зигзаги от одного уха к другому и тяжело клевал носом к земле. Он распластывался в траве, косо раскинув уши, скрючив хвост, и внушал мне тягостное впечатление о летающем и живом предмете, который только что умер из-за своей ошибки. Если бы дедушка не ходатайствовал за него, я бы смял его ногами и растоптал на месте. Дедушка объяснял мне, что это была ошибка не змея, а наша (он говорил "наша", чтобы не сказать "моя"). Я понимал тогда, что мы ослабили слишком верёвку в неподходящий момент. Постепенно, благодаря нашим действиям и нашим ошибкам, мы стали такими ловкими, что змей, всё ещё думающий поступать по-своему, точно шёл, куда мы хотели. Наш змей был знаменит на всё Монтиньи, и в дни, когда мы шли его запускать, нас на расстоянии преследовала половина деревенских мальчишек. Почему сегодня утром мысль о воздушном змее поместилась внезапно среди других мыслей, которые уже копошились в моём мозге?

 Разве я знал, что Камю и его два сердечных друга, Жубер и Туэн, должны были пойти ловить рыбу на Эндр? Я знал место: это у Лисьего брода, там мягко сидеть на траве, в тени больших тополей и ольхи. Вода там была светлой, прозрачной, и солнце рисовало золотую сеть в глубине жёлтого песка и сверкающих камешков. Караси, неподвижно лежавшие на песке, спокойно ожидали наживки, как толстые и очень сытые ленивцы; уклейки, более живые, проскальзывали, как серебряные стрелы, и быстро "стреляли" в насадку. А потом, после рыбалки, бывало купание! Была горбушка хлеба, которую поедали со смаком, обмениваясь радостными возгласами. Это было чудо! Как бы я хотел пойти с ними! Но я не был приглашён. Тогда ко мне пришла мысль о змее. Когда змей будет танцевать над полями и над речкой, трое рыбаков заметят его, плавая в лазурной воде. Тогда Камю, может быть, вспомнит о нашем разговоре утром и скажет другим:"А не позвать ли нам Поля?" По крайней мере, пусть вид моего змея напомнит ему обо мне.