Анатолий Кобенков

20 июня 1977 г.
Настроившись на дружеский вечер, мы с Черновым и Толей Кобенковым поехали к Берестову, где застали «не нашу» компанию, вдобавок ещё и пьяную – Олю Чугай с поэтом-«морячком» Вовой Савельевым (мужем Тани Кузовлевой), которые поспорили, кто перевёл:
               «Мятеж не может кончиться удачей –
               в противном случае его зовут иначе», –
Маршак или Берестов, и не нашли ничего лучше, как с бутылкой водки и ещё с пятью случайными людьми притащиться выяснять истину к Валентину Дмитричу. Чтобы спасти Берестова, Чернов провёл воинскую операцию – мы как бы ушли, с улицы по автомату позвонили ВД и позвали его на вечернюю прогулку, а когда он с гостями вышел на улицу, и пьяные Чугай с Савельевым всё поняли, – было уже поздно: мы засунули их компанию в первый же автобус, а сами вернулись.
До глубокой ночи Толя Кобенков читал новые стихи. Замечательно, что Толя, живя в глухой провинции, умудряется быть абсолютно столичным поэтом, каких и в Иркутске-то днём с огнём поищешь.

21 июня 1977 г.
Понятно, отлежаться мне так и не удалось: днём попиликал в институт – ловить Марию Вильямовну, которой из-за похорон так и не сдал экзамен по немецкому, и Кобенков, как оказалось, тоже не сдал, а тут и Остёр с Олей подъехали – у неё тоже «хвост». Поймали нашу «немку-англичанку» в коридоре, загнали в пустую аудиторию и подсунули свои зачётки, так змеюка-Машка всем поставила «хор.», а мне – «трояк» (дескать, всё, что между нами, – ещё не повод для знакомства),
а на выходе из класса столкнулись с Сеней Гурария (и ему оценочка нашлась), после чего все поехали ко мне домой и славно посидели до утра.

13 декабря 1978 г.
В «ЛГ» подборка текстов к 45-летию Литинститута: Сергей Михалков, Давид Кугультинов, Андрей Чернов. В ряду с Олесей, Вигилянским и Кобенковым Андрюша назвал и меня – ГЕРУ Елина.
Действительно – кто это? (отец прав, как был прав и дедушка, очень не хотевший,   чтобы меня звали Жорой)…

3 –10 февраля 1983 г. / Иркутск
Прилетел в Иркутск, забросил вещи в гостиницу и пошел в больницу к Распутину. Палата оказалась пуста – Валентин Григорьич на несколько дней сбежал домой. Оставил на его кровати подарки от московских друзей, апельсины «из Марокко»  и сборник «Собеседник – 3 / 1982 с моей публикацией Платонова.
Вечером заехал Толя Кобенков – увёз к себе в Ангарск, где на его кухне просидели ночь за бутылочкой вина.

9 февраля 1983 г.
Весь день провели на Байкале. В живописной церквушке, которую Мотыль снял в «Звезде пленительного счастья» (никакого отношения к декабристам она не имеет), застал батюшку из Киева – он только-только сюда распределился, хорошо знает отца Михаила, и доверительно поплакался: как на каторгу сослан – прихожан нет совсем, разве что с началом туристического сезона появятся...
После прощального банкета, пошли на Байкал – на место, где погиб Вампилов. Оказалось, он не утонул:  сам выгреб на берег,  и тут прихватило сердце – его шевелить нельзя было, а местные мальчишки принялись искусственное дыхание делать, давили на грудь...
В конце своих воспоминаний, Распутин выдавил: «Хорошо, Саша вовремя умер – не видит, что с его страной сделали. Ему бы больно было...»

10 февраля 1983 г.
Прощальный вечер с Толей Кобенковым и поэтом из Читы Вильямом Озолиным (очень симпатичный человек, сын литинститутского ученика Сельвинского  Яна Озолина, в 27 лет расстрелянного в 1938-м). Литературный мир и впрямь тесен – дочь Озолина Даша в свойстве с Олесей Николаевой.
Утром втроём поехали на Маратовское кладбище – по глубокому снегу еле-еле  дошли до могилы Вампилова: по-братски распив бутылку «Столичной», четверть вылили на надгробный камень драматурга...

23 декабря 1984 г.
Воскресная прогулка с Вероникой по Коломенскому, после чего она осталась у  бабки с дедом, а я вернулся домой. И вовремя – пришёл Толя Кобенков, в паре с никарагуанской поэтессой Альбой Торрес. Которая по-русски говорит плохо, но уже почти всё понимает – зовёт Кобенкова «МОЙ СВОЛАЧЬ!». Здесь она чем-то занимается в посольстве Никарагуа, учится в Литинституте, однако политика и литература для неё – дело второстепенное: хочет организовать в Москве Клуб любителей рома, кофе и сигар.
Взяв с полки «Кольт» 45-го калибра, уверенно покрутила его на пальце и жестами показала: если будешь стрелять в голову – целься на два пальца выше лба, у этой пушки очень большая траектория.

26 февраля 1985 г.
Толя Кобенков прилетел на юбилей «Сельской молодёжи» и сразу ушёл в запой. Идиотия в том, что если я могу терпеть Толика в любом состоянии, то моя жена  к  этому никак не готова – забрала Веронику и уехала к родителям. Кобенков понимает, что причиняет нам неудобства, но сделать с собой ничего не может.

12 ноября 1985 г.
Проездом Толя Кобенков. С воспоминаниями, как забирали его из сумасшедшего дома, куда увезли прямо с лекций в Литинституте: ворвался в класс и принялся закрывать окна – будто по всему Тверскому бульвару понавешали динамиков, из  всех орут: «Кобенков графоман!».  На перемене появились два санитара в белых халатах – говорят: поедем с нами, поищем, откуда крик...  Спохватились мы, что  нет Кобенкова, только на следующей сессии: позвонили в Иркутск, а там сказали,  что он домой ещё и с прошлой сессии не вернулся. Еле-еле нашли Толика через медицинское справочное бюро.  Взяли машину, погрузили в неё проректора Женю
Сидорова, поехали на Соловьёвку, кое-как забрали Кобенка с собой. Он тогда молчал целый день, пока сказал: «Я думал, что вы все про меня забыли. Соседи  по палате говорили:  ты тут остался с концами!..»

17 марта 1992 г.
Вчера Толя Кобенков звал на презентацию своей эротической книжки (на седьмом небе от гордости – «Луку Мудищева» без точек напечатал!), но мне не того было – день рождения дочери отмечали  (9 лет – ого-го!).  А сегодня Кобенков появился в редакции в абсолютной прострации и с фингалом под глазом – что у них там приключилось, не говорит, однако накал кипевших страстей налицо.  (...)

17 марта 1995 г.
День визитов – до вечера не вылезал из буфета.
Днём зашел Толя Кобенков – пообедали и от меня улетел в свой Иркутск.
Потом – Вигилянский с грустными рассказами о своей службе (в Сретенском монастыре ему очень непросто – этот приход не для него).
За ними – Берестов, сильно переживающий смерть друга юности Эдика Бабаева (позавчера похоронили).
Вечером – Валера Смирнов. (...)

4 июля 2005 г. /  Галина Погожева в Центре «Русское зарубежье».
Время для поэтических вечеров сегодня не очень подходящее, однако старые друзья отозвались: небольшой актовый зальчик оказался полон.
Увы, стихи Погожева читала старые – то ли решила придать своему вечеру ностальгический флёр, то ли новые у неё уже не пишутся. (...)

8 cентября 2006 г.
В Храме Косьмы и Дамиана, что в Столешниках, сегодня отпели поэта Анатолия Кобенкова.  Всю жизнь он прожил в Ангарске и Иркутске, а познакомились мы в Литинституте  и дружили с середины 70-х.  Год назад Толя решился наконец перебраться в Москву,  надеясь за несколько лет обжиться тут к своим 60-ти, а вот едва прожил год...
Когда-нибудь напишу о Кобенкове много и подробно, ныне же вспомнил вдруг про Союз общения, который задолго до интернета  знакомил молодых писателей изо всех городов России.
В середине 70-х в шумной компании у меня дома совпали сибирский поэт Толя Кобенков и поэт  из Ялты Гриша Остёр  (тогда  автор одной книжечки взрослых  стихов,  а первая детская – «Так хорошо дарить подарки»  – только готовилась к печати). Разговорились и выяснили, что несколько  лет заочно знакомы – по так называемому Союзу общения, а тут впервые наконец увиделись (теперь бы сказали:  развиртуализировались).
Нынче вряд ли выяснишь, где в конце 60-х возник тот Союз и  кто  основатель этого безграничного объединения. Впрочем,  началось   оно вполне формально: в каком-то комитете ВЛКСМ зародилась идея перезнакомить молодых писателей из разных городов России.  Собрали десяток рукописей, распечатали на машинке в нескольких экземплярах и послали на адреса других райкомов – с просьбой размножить и отправить  дальше,  а взамен этих стихов и рассказов прислать образцы творчества местных литераторов.
Поскольку был комсомол организацией всесоюзной, творческая  инициатива распространилась быстро и широко – судя по Остёру и Кобенкову, от Черноморья до Сибири.  А так как  комитеты ВЛКСМ  явно исполняли роль цензуры, то налаженная переписка вскоре переходила в частную,  но потому сразу и оскудевала – не было у молодых писателей таких мощных адресных завязок. Другие  «комитеты»  тоже спохватились:  ни к чему им своими руками плодить и множить «самиздат»,  который невозможно контролировать...
Когда в 2002-м  я  узнал о существовании ЖЖ, он понравился именно как Союз общения.  Открыв там собственный блог, сразу ринулся искать френдов сообразно своим литературным симпатиям.   И за четыре года этот список замечательно устаканился.  И с Толей Кобенковым наше общение в интернете обрело новое дыхание – он часто обращался ко мне с просьбой связать его с желающими принять участие в Ангарских встречах, на которые я сосватал ему Галю Погожеву, Игоря Иртеньева, Гришу Кружкова с Маришей Бородицкой...
Прощай, Толя!

9 марта 2008 г.
Сегодня Толе Кобенкову исполнилось бы 60, и друзья сделали ему подарок – выпустили книгу «Однажды досказать... Последние стихотворения»: полновесную, в 448 страниц, отлично отпечатанную (издательство во Владивостоке, типография московская), и тираж в две тысячи по нынешним временам вполне достаточен. Горько, что Толя не увидит её, не подержит в руках, не подпишет читателям. В моей библиотеке она восьмая и самая роскошная, и если все предыдущие подарены и подписаны мне Кобенковым, то и эту я захотел «авторизовать»: вклеил в неё Толину новогоднюю поздравительную открытку и вложил пять писем разных лет.
Очень грустная книжка и тональность её – посмертная:
          Чёрный ворон на облаке вышит, старый плащ на пиджак перешит.
          Слава Господу, пёрышко дышит, золотую золу ворошит –
          светят звёздочки там, где горело, где должно распалиться к утру...
          Слава Господу, бедное тело будет лишним на этом пиру...

10 сентября 2016 г.
Я дома, однако ощущения, что здоров, нет. Обзвонив всех друзей, переживших недавно инфаркт, получил впечатляющий  список советов (Игорь Тарасевич сказал, что мне полгода нельзя поднимать ничего тяжелее батона хлеба – буквально),  так что осталось ходить по одной половичке.
Пять дней назад была десятая годовщина Толи Кобенкова и надо бы съездить в Переделкино, где он упокоился рядом с Щекочем и Давыдовым, но вот смогу ли?..


ФОТО:  Анатолий Кобенков и Галина Погожева   /  Центр «Русское зарубежье»
©  Georgi Yelin   /  Москва,  4 июля 2005 г.
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/

–––––