кондитерская

       Жарким июньским днем, когда птицы вдохновленно щебечут свои веселые песни сидя на ветвях деревьев, когда зеленая трава стелется мягким пушистым ковром под ногами прохожих, по дороге шли двое, оживленно беседуя. Один, с серебристой сединой в еще густой кучерявой шевелюре, ссутулившись и прихрамывая на правую ногу. Одет он в белую свежевыглаженную рубашку с коротким рукавом, брюки со строгими стрелками и начищенных до блеска ботинках. Другой, задорный и громкоголосый мальчуган лет десяти. Волосы кудрявой непослушной волной развивались от легкого ветерка, глаза искрились жизнью и легкомыслием. Брендовая синяя футболка плотно прилегала к его телу, хлопковые шорты от известного кутюрье ничем не отличались от дешевых подделок, были перетянуты кожаным ремнем. Непринужденно о чем-то беседуя они завернули за угол, уходившей через мост к деревянному старому храму узкой улочки и зашли в уже давно знакомую ими кондитерскую. В ней все дышало ароматами сладкой ванили и корицы. Дед с внуком удобно расселись на мягких стульях за столиком, накрытым белоснежной скатертью, заказали себе по чашечке горячего шоколада с пирожными.

      -Деда, я вот все думаю, сколько я перепробовал разных пирожных, но таких как здесь, даже у нас в Москве не готовят. Наверно, есть какой-то старинный рецепт? Ты же прожил в этом городе почти всю жизнь, наверняка что-то знаешь о нем, - сказал внук, откусывая хороший кусок от пирожного.
-Да, ты прав, дорогой мой, я молодым поселился в этом замечательном городе, но знаю только, что готовят здесь по рецептам царского времени.
Вообще у этой кондитерской очень богатая жизненная история. Вместе с жителями города она повидала многое. Я безумно влюблен в нее и бережно отношусь к каждому ее вздоху, - ответил дед.
-Ты так говоришь, как будто она человек.
-Она больше, чем человек, пережив не одно поколение, потерпела радость и веселье, разруху и голод, страх и грубость и все же выстояла и с трепетом принимает новых посетителей.
-Расскажи подробнее, пожалуйста, я тоже хочу относиться к ней с уважением и признательностью, как ты.
 Дед закрыл глаза, на него нахлынули воспоминания.

       Стоял дождливый скучный ноябрь 1911 года. Хмурое небо серыми крыльями охватило небольшой провинциальный городок. Под натиском суровой небесной птицы он казался очень жалким, с мрачными крышами сгорбленных домов. Порывы колючего ветра срывали с деревьев последние задержавшиеся на веточках мокрые листья. Птицы, нахохлившись, грелись в разных доступных только им местах, теснее прижавшись друг к дружке,
 ожидая наступления ненавистных морозов и снежных вьюг. Жители города, уткнувшись в мягкие шарфы и сдвинув на брови шляпы, спешили по улицам съежившись от пронизывающего несносного ветра.

    Многих останавливали тонкие запахи сладкой ванили и романтической музыки патефона. На ярко-жёлтом фоне горделиво выставляют себя напоказ причудливо изогнутые черные буквы, выстроенные в одно слово «КОНДИТЕРСКАЯ». Крыльцо украшено пестрыми шелковыми ленточками, которые весело шуршали от ветра, как будто манили войти внутрь весьма загадочного здания. Слышно, как весело встречает посетителей задорный маленький колокольчик, основательно поселившийся на входных дверях, приглашая зайти на чашечку горячего шоколада. Да, сегодня же тот самый день, когда открыли в городе единственную и пока непонятную людям кондитерскую. Внутри на первый взгляд все очень уютно и трогательно. Немного приглушенное и мягкое освещение не слепит глаза входящим. Столики на изящных изогнутых ножках выставив напоказ круглые шляпы ждут, когда их начнут украшать фарфоровыми тарелочками и чашечками. На них легкими пушистыми облаками легли белоснежные скатерти с вышитыми по краям чьей-то заботливой рукой полевыми цветами нежно голубых, ярко красных и лимонно-жёлтых красок. Столы, как солдаты, окружили мягкие удобные стулья. На буфетной стойке, издавая тонкие сладкие ароматы, в белых тарелочках удобно расположились с любовью приготовленные пирожные и булочки причудливых форм и названий. За прилавком стоял, вежливо улыбаясь посетителям, хозяин новенькой кондитерской.
Полноватое доброе лицо и голубые, излучающие тепло глаза внушали посетителям доверие и дружескую атмосферу в его заведении. У него давно зрела идея создания в своем родном городе чего-то интересного и объединяющего для горожан. Места, где люди могли бы погреться за чашечкой кофе или горячего шоколада, пообщаться и просто отдохнуть…

      Еще мальчишкой часто помогал он матери и бабушке выпекать и украшать затейливые булочки, коржики, печенье, пряники. Ему всегда хотелось внести в рецептуру чего-нибудь своего: то добавить побольше корицы, то убавить сладости, то смешать несколько рецептов в один. Мама частенько выгоняла сына из кухни, отправляя поработать во дворе. Но его все равно безудержно тянуло на кухню к сдобному тесту, и мама сдавалась.
Повзрослев и твердо встав на ноги, будущий хозяин кондитерской приступил к осуществлению своей заветной мечты. Ему много пришлось путешествовать по глубинкам России, напрашиваться в гости к деревенским жителям в надежде собрать как можно больше интересных старинных рецептов приготовления пряников, коврижек и пастилы. В Москве возле Новодевичьего монастыря из разных губерний частенько съезжались на ярмарку продавцы лучших товаров. Там всегда было очень много привлекательной и вкусной сдобы. Там-то юный кондитер знакомился с народными яствами. Порой, то хитростью, то щедростью набивался гостем в деревушки, где пекли сдобу по рецептам своих прабабок, секреты которых были мало кому известны.

      Однажды, на Масленичную неделю, он заехал в глухую деревушку под Тверью. В это время на Прощенное Воскресенье принято было раздавать, стоящим возле местного храма нищим и соседям пряники. На пороге добротного деревянного дома его радушно встретил хозяин и пригласил зайти, усадив на почетное место в красном углу под иконами. Стол украшали горшочки с разносолом и котелок с печеным картофелем.
   За обедом мужчины долго беседовали о жизни городской и крестьянской, жаловались на неурожайный год. Осторожно хозяин поинтересовался необычным влечением гостя к старинным рецептам.
- Я вот все думаю, для чего ты, барин, ездишь по деревням, для чего тебе эта выпечка?
- Да, видишь ли, задумал я открыть в своем небольшом городке кондитерскую, хочу порадовать людей такой диковинкой. Для этого мне нужны интересные старинные рецепты, чтобы люди помнили, как пекли их бабки и прабабки. Не правильно это, когда забывают свои корни и все, что связано с русской историей. Хоть и при Петре пришло к нам немало иностранных традиций и изысков, но я считаю, что нам тоже есть чем гордиться. Вот и решил я раскопать кое-какие рецепты, хотя мало кто уже помнит их или неохотно делятся ими, - гость глубоко вздохнул и на мгновение застыл в задумчивости.
-Хорошее дело ты задумал, барин, собирать с разных концов России в одном заведении по кусочку русской традиции. Ведь правильно ты мыслишь, в каждой губернии своя выпечка, которая не повторяется нигде и есть свои секреты, они не должны бесследно исчезнуть. Кстати, Варвара уже готовит праздничные пряники, поди поспрашивай ее, а мне не до этого, надо скотину кормить. - С этими словами хозяин дома вышел во двор.
Долго гость записывал способ приготовления выпечки и рассказы хозяйки, не упуская ни малейшей детали, вырезал сказочные фигурки животных и птиц из готового теста. К вечеру с гостинцами отправился в обратный путь…

      В стенах новенькой кондитерской все было продумано до мелочей, вложены душа и любовь к своему делу. Хозяин стоял у печи, помогая своим работникам и контролируя процесс, встречал и провожал гостей, всегда интересуясь их мнением о своем заведении.
      Молва об удивительно вкусной выпечке и приятной обстановке быстро облетела небольшой городок. С каждым днем посетителей становилось все больше и больше. Кондитерская процветала, весело сверкая своими огоньками в чисто вымытых витринах. Кавалеры приглашали сюда своих дам, чтобы сказать им о самом главном, деловые партнеры назначали встречи и вели переговоры, дети тянули за руки своих родителей с непременным выпрашиванием какой-нибудь сладости. Шуршание атласных юбок, изящные дамские шляпки, украшенные цветами, ароматы дорогого парфюма, разговор на французском языке, безмятежный смех - все это создавало особую атмосферу, которая так нравилась стенам кондитерской.  Жизнь в ней кипела с утра до позднего вечера, пока последнего посетителя не приходилось вежливо просить поскорее допивать свой кофе.
          В один из погожих деньков хозяин невольно подслушал разговор двух молодых людей, сидевших рядом с буфетной стойкой.
    - Ты знаешь, я недавно побывал в Северной Пальмире и заметил, что там в кофейнях и кондитерских часто можно увидеть гостей, поющих и играющих на фортепиано. Это захватывающе интересно. Сидишь и наслаждаешься не только сладостями, но и красивой музыкой. Даже устраивают музыкальные вечера. Пару раз я побывал и в литературных кафе, но это, признаюсь, на любителя.
     - Ну, хватил, Петербург! У нас тут провинция, спасибо, что есть место, куда можно зайти и спокойно пообщаться, почитать свежую прессу, на людей поглазеть, - молодой человек отхлебнул из чашки кофе и заметил на себе пристальный взгляд хозяина заведения.
      Спустя несколько дней в кондитерской в углу зала появилось фортепиано. Теперь здесь частенько стали проводиться музыкальные вечера, собиралось немало желающих послушать музыку или самим исполнить задушевный романс.
Для небольшого русского городка это маленькое уютное кафе стало своего рода крошечным островком, где люди забывали о повседневной однообразной жизни…

        Но с наступлением событий семнадцатого года для кондитерской, впрочем, как и для посетителей наступили тяжелые времена. Все резко изменилось. Умолкло фортепиано, не слышны и голоса посетителей, больше не шуршали нежные атласные юбки, исчез аромат ванили. Хозяин навсегда покинул так бережно созданный им пряничный домик.
На смену всего воздушного, звонкого и ароматного пришли тяжелые солдатские сапоги, которые безжалостно топтали все, что так дорого было горожанам. Белые скатерти вытеснила кумачовая ткань, место портретов юных воспитанниц Смольного института заняли изображения вождя революции с хитрым прищуром и агитационные плакаты. Людьми в кожанках и с портупеями стали проводиться бесконечные непонятные, громкие собрания и митинги. Все это было очень странно и безумно для стен кондитерской, которой привычнее видеть людей с тонким изысканным вкусом и нежной душой.
     Однажды сюда вошли две женщины, которые совсем не были похожи на прежних дам в красивых шляпках и ажурных перчатках. Одетые в кожаные куртки, прямые юбки из грубого солдатского сукна, на головах красные косынки, надвинутые на лоб и завязанные на затылке. Походка их тоже не отличалась грацией и легкостью.
     - Слыхала новость про этого владельца- буржуя? – грубым голосом, рьяной революционерки спросила одна другую. - Говорят, задержали его недалеко от Москвы, хотел улизнуть в Париж. Там этих сейчас много. Ну, ничего, и оттуда мы их выкурим со временем.
- И что теперь с ним будет? - равнодушно спросила собеседница, двигая стул ногой и плюхаясь на него.
- К стенке, конечно, поставят, как того аптекаря с Пушкинского переулка. Истреблять под чистую надо этих буржуев. Возомнили о себе, что они центр Земли. Вон, двухэтажный дом у него, на верху, видите ли, жилые помещения, а внизу кафе для бездельников. За какие коврижки, спрашивается, все это приобретено? Ну ничего, мы добьемся равноправия! – В сердцах она стукнула кулаком по столу.
      Так, изо дня в день здесь теперь, сменяя друг друга, мелькали бескозырки, гимнастерки, шинели и красные косынки. Стены постоянно сотрясала грубая речь, так не характерная для этого скромного заведения.
Как-то, спустя несколько месяцев, в здание вбежал всклоченный и запыхавшийся человек, держа в руках  бумагу. – Товарищ Григорьев! Отличная новость! Пришло распоряжение о переводе штаба в княжеские апартаменты. Сегодня же переберемся туда. Надо собрать помощников, чтобы побыстрее снять со стен все плакаты и к вечеру уже занять дворец.
- Отлично! Там площадь для проведения собраний больше, людей у нас прибавилось, а там будет просторнее. - Человек в бескозырке довольно улыбнулся и бережно стал снимать портрет Ильича с гвоздя.
     С тех пор окна здания были наглухо заколочены досками, на дверях водрузился массивный замок…

     Более двадцати лет стены не видели человеческого лица, не слышали голосов, стука обуви по паркету. Пустая, унылая и одинокая стояла кондитерская, перебирая в памяти те счастливые дни, когда звучала музыка, струился аромат свежей выпечки и ванили. Приятным эхом в стенах воспоминаниями проносились возвышенные разговоры, легкие флирты, чьи-то сердечные признания. Неужели все это ушло безвозвратно и впереди пустота, темнота и горесть? Страшно…

      И вот, в одно утро ржавый замок был снят со скрипучих дверей. Вошли женщины и дети, уставшие, голодные и испачканные грязью. Это были эвакуированные с мест, где шли ожесточенные бои с фашистскими захватчиками. В этих стенах беженцы
 нашли себе приют, покой и убежище, а взамен вдохнули новую жизнь, прогнав пустоту и зловещую тишину. И пускай паркет был разобран на топливо, остатки белых скатертей использованы как портянки, но звонкие голоса детей, тихие всхлипывания женщин, молитвы, песни и временами даже смех вернули надежду на возрождение заброшенного здания.
На протяжении трех лет стены как могли согревали ослабленных и измотанных войной, хранили их от бед и холода. Вечерами, когда все собирались после тяжелого физического труда, до поздней ночи кипела здесь бытовая суета. При свечке штопались чулки, готовился скудный ужин, звучали колыбельные для малышей и занимательные истории о прошлой жизни.
      Как-то майским солнечным днем сюда волнуясь и щебеча как стая неразумных птиц, впорхнули женщины с восторгом и слезами одновременно. Таких счастливых лиц уже давно никто не помнил. Перебивая друг друга, они стали громко кричать и плакать. - Победа! Победа! Ура! Конец войне! Мы победили! - Взявшись за руки и обнявшись, прыгали и танцевали, поздравляя друг друга. Стены дрогнули от всплеска женских эмоций, ликуя вместе с людьми, понимая, что произошло что-то радостное и долгожданное.
     Но на смену человеческому восторгу опять пришла пустота и тишина. Люди покинули стены кондитерской, уехав в родные края...

      Еще много лет простояло это великолепное здание всеми заброшенное и одинокое. Стены очень обветшали, паркета и вовсе не было. Когда-то изящный фасад с причудливыми барельефами больше походил на стены старого сарая. Надежд на возрождение и обновление таяла с каждым днем. Но еще хранились тепло и воспоминания прежних лет, еще были живы звуки классической музыки и пение колыбельных…

     Сентябрьским солнечным днем семидесятого года, когда деревья уже одели свои золотые яркие наряды, а солнце еще продолжало дарить ласковые лучи, в провинциальный городок приехал по распределению молодой учитель истории. Много времени он проводил, гуляя по узким городским улочкам, шагал по деревянным мостовым, знакомился с местными достопримечательности и с тем, что от них осталось. Бродя по городу, юноша заметил старое здание с привлекательным фасадом. Его барельефы еще хранили очертания ангелочков с веночками, грозных львов с раскрытыми пастями и много еще занимательной лепки. Теплом и живой историей веяло от стен обветшалого дома. Вместо окон заколоченные глазницы печально провожали спешащих куда-то прохожих, вспоминая те дни, когда редко кто проходил мимо манящего ароматами уютного заведения. «Наверняка у этого дома есть своя история», -подумал молодой учитель, делая пометки в свой потрёпанный блокнот.

       Время быстро перелистывает листки календаря, на пороге стояла уже серая, хмурая осень. Юноша вечерами после рабочего дня с большим рвением изучал историю города, в который его забросила судьба. В местном городском архиве нашлось не мало интересных документов о жителях города, об их нелегких и порой несчастных судьбах. Среди прочих бумаг промелькнуло имя Иван Чурский, показавшееся юноше знакомым.  «Чурский…Чурский… А не тот ли это Чурский, про которого мне рассказывала моя бабушка? По-моему, он открыл кондитерскую свое время и люди ценили его поступок». Полистав документы, историк убедился, что Иван Чурский – когда-то известный городу хозяин кондитерской. Юноша вспомнил свою бабушку, она часто рассказывала ему, когда он был совсем мальчишкой, истории своей непростой жизни. Говорила она настолько интересно и увлекательно, что внук мог часами сидеть в ее комнате, наслаждаясь ее рассказами. Вот она, достает из шкатулки маленькое медное колечко с бирюзой, бережно держит его на ладони и рассказывает удивительную историю. Когда ей было десять лет, к ним в деревню приехал барин, о котором давно говорили соседи. Остановился он в доме ее родителей, расспрашивал бабушку и маму о каких-то рецептах, сам замешивал тесто и что-то записывал в свой блокнот. Десятилетняя девочка с большим интересом наблюдала за ним, слушала его истории о разных городах и замечательных людях, которые совершали научные открытия. С любовью он говорил о своей мечте- открыть в своем городе кондитерскую с выпечкой по старинным рецептам. Звали барина Иван Чурский. В день своего отъезда он подарил девчонке колечко с голубым камушком, а она пообещала когда-нибудь обязательно посетить его удивительную кондитерскую. Колечко это бабушка хранила всю свою жизнь в память об интересном и добром человеке, который мечтал сделать свой город немного красочнее.
 Перед глазами историка опять возник унылый заброшенный дом. Обида за прошлое закипела в молодой порывистой душе. «Ну нельзя ведь просто так взять и перечеркнуть, забыть историю. Человек всю свою жизнь посвятил хорошему делу, построил такое красивое здание, чтобы люди могли наслаждаться выпечкой и общением друг с другом, помнили старые рецепты. Теперь когда-то богатое здание стоит в отвратительно ободранном виде. Надо мне хотя бы попытаться восстановить эту горемычную кондитерскую, а еще лучше найти затерянные рецепты».

     Не один год понадобился, чтобы, опираясь на исторические справки пыльных папок и старых газетных подшивок, растопить лед в сердцах руководителей и бюрократов. Пройдя много разных инстанций и оббивая пороги многочисленных контор, он все же добился реконструкции кондитерской, которая уже и не мечтала о таком счастье.

   -  Спустя время кондитерская с радостью вновь стала принимать посетителей, удивляя их своими невероятно вкусной выпечкой. Бабушка мною бы гордилась. - Седовласый мужчина потрепал внука по голове, и подойдя к фортепиано, заиграл мелодию тех давних лет, которая когда-то пронизывала души посетителей.
Мальчишка обнял деда. Глаза его светились гордостью и восторгом.

- Какая грустная и трудная судьба у этой кондитерской. А тот юноша, который помог подарить ей вторую жизнь- это ведь был ты, дед?
Пожилой мужчина улыбнулся и утверждающе кивнул головой.
- Я рассказал лишь одну из историй, а сколько их скрыто в каждом старом здании. Очень жаль, что дома не могут говорить, они могли бы многое нам поведать и раскрыть немало тайн. Вот и приходится нам, историкам, копаться в архивах и ворошить прошлое. А ведь многое ушло безвозвратно и навсегда утеряно для нас…

       Взявшись за руки дед с внуком еще долго гуляли по небольшим улочкам городка, останавливались у разных зданий и каждый размышлял о чем-то своем.