Кукушка и петух

     Есть замечательный телеканал «Культура». Конечно, и туда пролезает американщина, а как же иначе. И скоро все мы станем американцами, минус их законность и порядок, то есть будем мы свободными гражданами в законе, а не наоборот. Чего уж лучше! Но вот «Культура» бьется против всеобщей американизации нашего духа и бытия. Но «русский дух» тоже не дремлет.
     Филолог по образованию, войдя в нашу «компьютерно-пианинную» комнату словно старая боевая лошадь при звуке салюта, услышав залп, произведенный телеведущей – «жанр; полифония; действительность; реальность; поэзия» - я навостряю уши.
     Недавно я дал себе слово выключать звук, как только одна из ведущих (имени ее я не знаю) появится на экране. Причина для нашего времени архисмешная и даже нелепая: дама была яростной сторонницей мата в искусстве: раз народ так говорит… «Факи», «фейки» (и все же она не решалась напрямую произносить русские соответствия) так и порхали вокруг нее. Должно быть, так она представляла народный говор своего отечества и его конкретного носителя, дядю Васю-Граммофона из сборочного цеха… Дама требовала чуть ли не переписать всего Достоевского и Толстого, вводя в лексику классиков-недоумков «правильные слова».
     Но на этот раз разговор шел об Альфреде Шнитке, по иронии судьбы, моем земляке, и я оставил звук. Музыка Шнитке мне не очень близка, но приятно знать, что в своей первой юности он топтал одну и ту же землю, что и я, если только гении не летают над грешной землей. Исходя из того, что я знаю о нем, он похоже действительно летал… И слава Богу, а то не было бы гениальной музыки. Дама показала на экране рукопись, я понял, что это была басня «Кукушка и петух», а чья рукопись, понятно не было: то ли самого Ивана Андреевича, то ли мой земляк переписал басню. Дама вещала, что Альфред Шнитке смело вводит текст в свою музыку таким образом, что создается его знаменитая полифония, излюбленный жанр композитора! Сидевшие справа от дамы музыканты делали попытки что-то вымолвить… Из их попыток я уловил одно: однажды Шнитке даже удалось написать оперу длиною в три с половиной минуты(!). Правда, один из них тотчас усомнился, могло ли это быть. Видимо, он не верил в возможности разгула этой своеобразной «полифонии» как жанра.
     Далее я не слышал – какое-то дело, а может быть, телефонный звонок отвлек меня, но персонажи грандиозной оперы остались в памяти как пример того, что можно сочинить при хорошей «полифонической» фантазии.
     Я вышел на балкон. Тут было бы прилично сказать, с какой целью, ну хотя бы покурить, слушая голос собеседника. Но я не курю. Я просто стоял, созерцая чудесный зеленый луг, каким он бывает в начале лета, бетонку, разрезающую его, мостик через нашу милую речонку. Так, видимо, мы впитываем в себя, без всякой мысли о патриотизме, прелесть родной земли, а потом, когда где-то на чужбине возникает этот образ, сердце начинает щемить.
     Но перед глазами у меня был не только любимый пейзаж, но и провод, тянущийся с нашей крыши к соседнему дому. Пролетавшая на уровне моих глаз птица села на провод, она оказалась кукушкой, большой и пестрой. Ей, очевидно, понравилось качаться на проводе, и она решила поделиться радостью с окружающим миром: ку-ку! Я не досчитал и до трех, всякий знает, зачем это делается, как снизу от сарайчика, где соседка разводила кур и втридорога продавала домашние яйца, раздалось увесистое, иначе и не определишь,  «кукареку!». Кукушка покачалась немного, может быть раздумывая, стоит ли отвечать вообще, и ответила. Петух радостно гаркнул в ответ… Завязался непринужденный разговор. И честное слово, он был исполнен большего смысла, чем разглагольствования матерщинно-полифонической дамы.