ПредупреждЕния поЭтам от БазАрова!!!

                И. С. Тургенев. Отцы и дети.

                VI глава

Базаров вернулся, сел за стол и начал поспешно пить чай.
   Оба брата молча глядели на него, а Аркадий украдкой
          посматривал то на отца, то на дядю.

— Вы далеко отсюда ходили? — спросил наконец Николай Петрович.

— Тут у вас болотце есть, возле осиновой рощи.
Я взогнал штук пять бекасов; ты можешь убить их, Аркадий.

— А вы не охотник? — Нет. — Вы собственно физикой занимаетесь? —
спросил, в свою очередь, Павел Петрович.

        — Физикой, да; вообще естественными науками.

— Говорят, германцы в последнее время сильно успели по этой части.

    — Да, немцы в этом наши учители, — небрежно отвечал Базаров.

Слово германцы, вместо немцы, Павел Петрович употребил ради иронии,
             которой, однако, никто не заметил.

  ((СФ: Павел Петрович, брат отца АркАдия, был сУч\щий англомАн..)

            — Вы столь высокого мнения о немцах? —
      проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович.
           Он начинал чувствовать тайное раздражение.
Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова.
              Этот лекарский сын не только не робел,
   он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было
                что-то грубое, почти дерзкое.

— Тамошние учёные дельный народ.

— Так, так. Ну, а об русских ученых вы, вероятно,
но имеете столь лестного понятия?

— Пожалуй, что так.

— Это очень похвальное самоотвержение, — произнес Павел Петрович,
выпрямляя стан и закидывая голову назад.

— Но как же нам Аркадий Николаич сейчас сказывал,
что вы не признаете никаких авторитетов? Не верите им?

— Да зачем же я стану их признавать? И чему я буду верить?
Мне скажут дело, я соглашаюсь, вот и все.

— А немцы все дело говорят? — промолвил Павел Петрович
и лицо его приняло такое безучастное, отдаленное выражение,
словно он весь ушел в какую-то заоблачную высь.

— Не все, — ответил с коротким зевком Базаров,
которому явно не хотелось продолжать словопрение.

Павел Петрович взглянул на Аркадия, как бы желая сказать ему:
«Учтив твой друг, признаться».

— Что касается до меня, — заговорил он опять, не без некоторого усилия, —
я немцев, грешный человек, не жалую. О русских немцах я уже не упоминаю:
известно, что это за птицы. Но и немецкие немцы мне не по нутру.

Ещё прежние туда-сюда; тогда у них были —
ну, там Шиллер, что ли, Гётте...
Брат вот им особенно благоприятствует...
А теперь пошли всё какие-то химики да материалисты...

#####^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^>>
— Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта, — перебил Базаров.
#####^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^>>

 — Вот как, — промолвил Павел Петрович и, словно засыпая, чуть-чуть приподнял брови.

— Вы, стало быть, искусства не признаёте?

— Искусство наживать деньги, или нет более геморроя! —
воскликнул Базаров с презрительною усмешкой.

— Так-с, так-с. Вот как вы изволите шутить. Это вы все, стало быть,
       отвергаете? Положим. Значит, вы верите в одну науку?

— Я уже доложил вам, что ни во что не верю; и что такое наука —
       наука вообще? Есть науки, как есть ремесла, знания;
                а наука вообще не существует вовсе.

    — Очень хорошо-с. Ну, а насчёт других, в людском быту принятых,
постановлений вы придерживаетесь такого же отрицательного направления?

— Что это, допрос? — спросил Базаров.

                Павел Петрович слегка побледнел...
        Николай Петрович почёл должным вмешаться в разговор.
     — Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете
с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше мнение узнАем, и своё выскажем.
С своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками.
Я слышал, что Либих сделал удивительные открытия насчет удобрения полей.
            Вы можете мне помочь в моих агрономических работах:
               вы можете дать мне какой-нибудь полезный совет.

— Я к вашим услугам, Николай Петрович; но куда нам до Либиха!
Сперва надо азбуке выучиться и потом уже взяться за книгу,
а мы еще аза в глаза не видали.

«Ну, ты, я вижу, точно нигилист», — подумал Николай Петрович.

— Всё-таки позвольте прибегнуть к вам при случае, — прибавил он вслух. —
А теперь нам, я полагаю, брат, пора пойти потолковать с приказчиком.
Павел Петрович поднялся со стула.

            — Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, —
беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов!
Как раз дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя
учили, а там — хвать! — оказывается, что всё это вздор, и тебе говорят,
что путные люди этакими пустяками больше не занимаются и что ты, мол,
    отсталый колпак. Что делать! Видно, молодежь точно умнее нас.

Павел Петрович медленно повернулся на каблуках и медленно вышел;
            Николай Петрович отправился вслед за ним.

           — Что, он всегда у вас такой? —
         хладнокровно спросил Базаров у Аркадия,
     как только дверь затворилась за обоими братьями.

— Послушай, Евгений, ты уже слишком резко с ним обошёлся, —
             заметил Аркадий. — Ты его оскорбил.

— Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов!
Ведь это все самолюбивые, львиные привычки, фатство.
Ну, продолжал бы свое поприще в Петербурге, коли уж такой у него склад...
А впрочем, Бог с ним совсем! Я нашёл довольно редкий экземпляр
водяного жука, Dytiscus marginatus, знаешь? Я тебе его покажу.

— Я тебе обещался рассказать его историю, — начал Аркадий.

— Историю жука?

— Ну полно, Евгений. Историю моего дяди.
Ты увидишь, что он не такой человек,
каким ты его воображаешь. Он скорее сожаления достоин, чем насмешки.

— Я не спорю; да что он тебе так дался?
— Надо быть справедливым, Евгений. — Это из чего следует?
— Нет, слушай... И Аркадий рассказал ему историю своего дяди.

                Читатель найдёт её в следующей главе.

                @^^^^^^^^^^^&*&^^^^^^^^^@
              БоевОй ДонбАсс – Боевая ГОРловка – НовоРУСЬ*
                *ДНР – НовоРОСсия*   
  П\с – 1:

ПодготОвили: Артур ЖивАго по просЪбе Сержа ФИко*