Десятый

  Рассказ номинирован на премию "Писатель 2018 года"

 

  Поприветствовав дежуривших на бойницах парней и прокричав им обыденное:
 - Завтрак пришёл, - шестнадцатилетняя Надька, привычно пригнувшись, сразу прошмыгнула в "спальню", так обитатели этого небольшого, заросшего бурьяном и кустарником здания станции, стоявшей на давно умершей железной дороге, называли помещение с наглухо заделанными проемами окон. В "спальне" она сразу, хотя в ней еще царил утренний полумрак, слегка разбавленный только серым квадратом света от дверного проёма, нашла "логово" своего самого, самого ... знает ли он, догадывается ли ... Её любимый Игорёшка, раскидав свои длинные, серебряные волосы по подушке, что-то беззвучно пытался кричать, руки лихорадочно двигались по одеялу. Наденька присела на корточки, господи чем помочь своему любимому, опять ему снится что-то, что-то страшное и ужасное...
 
  Игорь с криком лихорадочно очнулся от постоянного, жуткого односерийного сна. Руки в бессильной злобе судорожно сжимали скомканное одеяло, сквозь кровь глаз он разглядел бледное испуганное лицо. Наденька! Он догадывался, да что там,  он просто знал, она глупенькая, еще школьница, любит его, но её любовь не сможет оживить вот уже три года мёртвое сердце... мёртвое ...
 
  Все эти годы, каждую ночь, мозг заставляет его смотреть этот односерийный жуткий сон, сон начинающийся вроде бы опрятно: ещё затемно, часа два назад, он отправил вместе с бабушкой своих мать и отца прочь из деревни и хотя та еще ни разу не подвергалась обстрелам, но уже почти все, кто куда мог, успели уехать. Он не будил ни Наташу, ни Маришу, пусть ещё поспят. Ещё час, два и они тоже двинутся прочь ... прочь от родного отчего дома. Он присел к окну, солнце уже начало прорисовывать очертания крыш и верхушки деревьев. Он любил эту утреннюю, божественную, оживляемую только звонкими птичьими трелями, благодать. Скоро и Генка подъедет на своем жигулёнке. За спиной похоже утреннее оживление, девчонки проснулись ... шум и детский визг на заднем дворе, принимают водные процедуры, смешанные с солнцем. Боже как я их люблю... люблю... люблю. Он подошёл к окну, выходящему на задний двор. Всё так как всегда, Наташка с полотенцем на плече умывает ночной, холодной колодезной водой маленькую, милую Маришку. Та, как всегда, брыкается и визжит. Наташка, пытаясь вытереть полотенцем личико дочки, ослабляет хватку и та, визжа, рванула в огород, в зелень. Что-то прошелестело в воздухе, он не услышал больше ничего, просто ничего ... Очнулся почти под столом в  метре от окна. Жуткая, всепоглощающая тишина. И он с диким ужасом все понял ... с диким ужасом ... понял. Первое, что он увидел в окне, это была Наташка, та лежала в какой-то неестественной позе, почти у того же самого места где она мыла  Маришкино личико. Выпрыгнув из окна, он в одно мгновение был у тела жены. С дикими и протяжными криками, вырывавшимися из его горла, он пытался её оживить, прижав её к своей груди, к своему трепещемуся от страха живому сердцу.
 - Очнись любимая, живи, - просил и требовал Игорь, но тщетно ... Наташа была мертва. Её тело, сплошь изрезанное осколками, оставалось безучастным и холодным к его мольбам.
 - Боже, а Маришка, - еще на что-то надеясь, он кинулся в зелень огорода. Совсем недалеко от наташкиного тела, среди истерзанных осколками стеблей кустов помидор, зияла неглубокая воронка, но его Маришки не было, совсем не было ... совсем не было. Упав на четвереньки, Игорь, громко рыдая и размазывая слезы по серо-чёрному от грязи лицу, бросился в зелень огорода. Он сразу же нашел часть тельца своей Маришки и всё вокруг почернело .... обратив к небу грязное лицо с поднятыми руками, держащими часть плоти дочки, он звериным рёвом звал БОГА ... и ... просыпался с судорогами по всему телу.    

  Вся "спальня", разбуженная этим жутким криком, зашуршала "одеялами" и кое кто даже заворчал, мол опять, и только Генка, друг Игоря, знал почему тот тихо стонет ночью и кричит по утрам.

  Тем летом Генадий жил на противоположном дальнем конце посёлка  и поэтому почти не услышал хлопка, но, подъезжая к дому Игоря, удивился тишине, его у ворот не ждали.
 - Неужели еще спят, - мелькнула абсурдная мысль. Он тоже отвез вчера родителей с собакой и котом к сестре, подальше от этой приближающейся войны и поутру, как и договарились с Игорем, вернулся за семьёй своего закадычного друга. Два раза позвав Игоря и Наташу, он пробежал сквозь дом друга и его ноги свело дикой судорогой, сердце остановилось от увиденного ужаса.

  Наташа лежала на спине и было до одури ясно - она мертва, её белая ночная сорочка вся в чёрных и серых пятнах, а Игорь ...  рядом на коленях, ни на что не обращая никакого внимания, весь измазанный грязью, с белыми протоками от слёз на обескровленном грязном лице, что-то требовательно шепча и, время от времени вскидывая лицо к небу, складывал из найденных кусочков плоти .... тельце своей доченьки, своей Маришки... своей маленькой Маришки... своей любимой Маришки. И только теплый утрений ветерок, словно прося прощения за всех, и за всё, копошился в длинных седых волосах Игоря.
 
  Так и остался Генадий вместе с другом на нигде не обозначенной границе.
  Мимо лёжки разбуженных парней в проём "спальни" пролетела лёгкая девичья фигурка.   
 - Эх Наденька, Наденька, - только и успел прошептать Генка.

 Уже более двух часов как Петрус продирался, то сквозь буреломы из упавших, истрепанных временем стволов деревьев, то сквозь мелкий колючий кустарник, разбавленный стволами елей к месту указанному картой смартфона. Скоро начнёт светать и это может осложнить обустройство его лежбища. Он достал смартфон из кармана комбинезона и определился со своей позицией. Да, скоро эти колючки закончатся и, пройдя через небольшое поле, в узкой лесополосе он и сумеет расположиться. Да так и есть. Пригнувшись к земле, он с успехом преодолел давно некошеное неширокое поле и вот почти конец его пути, шириной метров двадцать, тридцать лесополоса, поросшая ореховыми кустами и местами тонкими стволами молодых берез. Петрус упал на четвереньки и легко  пополз по какому-то углублению в земле, сплошь заросшему высокой травой. По карте эта лесополоса уходила вправо и через пятьсот, шестьсот метров должна была пересечь неширокую гравийную дорогу с остатками асфальта, ведущую в большой рабочий поселок.   
 Паралельно лесополосе, в двухстах метрах от неё проходила железнодорожная ветка. На пересечении дорог должен был быть пропускной пункт, сложенный из бетонных блоков, а ближе к Петрусу в двустах метрах от пункта должно было находиться небольшое, одноэтажное здание и он, то и дело смотря в ночной прицел, быстро и уверенно пополз к своей цели - зданию вокзала.

  Только начало светать и он сразу нашел это здание по чёткой полосе парапета жёстко перечернувшего ряд придорожных клиновидных деревьев. Он огляделся и быстро приступил к обустройству своей лежбища. Петрус хорошо знал своё дело.   
  Через прицел уже можно достаточно чётко рассмотреть сооружение,  давно не указывающее на свое прежнее назначение. Здание бывшего вокзала представляло собой сооружение с заделанными кирпичом пятью окнами, в трех угадывались небольшие бойницы и оно на половину высоты было обваловано землей, а справа и слева от здания на метров по восемь, десять в стороны были выполнены земляные насыпи-валы высотой почти до края парапета.  Из обваловки и насыпей торчали куски стальных рельс к которым крепилась колючая проволока.  Неширокое поле между лесополосой и железной дорогой было похоже уже чем-то засеяно. Прошёл почти час и всё это время Петрус неотрывно следил за тремя прорезями бойниц. Уже два раза в этих бойницах возникали бесформенные силуэты лиц, что заставляло сердце Петруса биться крайне учащённо, но он не успевал нажать на курок своей снайперки. Это утро похоже обещало быть хмурым, но он  все же решил  надвинуть на прицел антибликовое стекло и приготовился ждать, ждать долго.   

  Прошёл похоже еще час, полтора, совсем рассвело, за вереницей придорожных деревьев все уверенней угадывалось солнце и вдруг на коньке левой насыпи он увидел то ли молодую женщину, то ли девчонку. На коленях та подобралась ближе к парапету, что-то достала из распахнутой куртки, встала и начала крепить к палке, торчащей из насыпи у самого парапета, какую-то тряпку. Петруса затрясло от возникшей в нём злобы и ненависти. Это был ему хорошо знакомый по интернету трехцветный флаг, и  палец неотвратимо и плавно пошёл к спусковой скобе. Раздался негромкий хлопок и, в перекрестие прицела, он увидел как фигурка согнулась и рухнула вниз. Петрус тоже рухнул лицом в траву, всем своим телом подмяв свой карабин. Затаившись, он так пролежал похоже еще целый час совсем без всякого движения. Первые же минут десять, пятнадцать его трясло от пережитого им возбуждения ...

  Почуствовав вибрацию в набедренном кармане комбинезона, Петрус потянулся к карману и достал смартфон. Чтобы рассмотреть, кто послал сообщение, он немного приподнял правую часть тела и поднёс его к лицу, экран осветил лицо фотографией матери и в ту же секунду тяжёлая пуля с тихим хрустом вошла в верх лба и, пройдя череп, вызвала сзади фонтан из осколков черепа и мозга. Петрус не услышал ни хруста черепа, ни тем более звука выстрела, он просто мгновенно перестал существовать. Просто мгновенно ... 

  Хотя день и выдался пасмурным, солнцу то и дело удавалось хотя бы изредка в небольшие прогалины в облаках наведываться на землю. Вот оно успешно преодолело зенит и резво устремилось к земле. Вечерело. Намечался дождик. От насыпи у здания вокзала отделилась тёмная фигура и, пригнувшись к земле, двинулась прямо свозь поле к лесополосе.
 
  Ориентиром для этого человека являлась стая ворон, которая, то и дело о чём-то старательно ссорясь, прыгала по веткам невысоких деревьев лесополосы, с веток на землю, с земли на ветки. Он быстро и уверенно пересёк поле, сливаясь своей одеждой с вечерней местностью. Вороны дружно снялись с земли в воздух, ругаясь и обсуждая возникшую помеху их сборищу. Уткнувшись лицом в ствол снайперской винтовки перед ним лежал труп парня с большой дырой в почти уже пустом черепе. Рядом с трупом угадывался смартфон. Мужчина поднял его, развернулся и прилёг рядом.  От касания, смартфон тут же засветился лицом еще молодой женщины с сообщением  на незнакомом мужчине языке: " Sonny gelukkige verjaardag! Mijn zoon, ik weetwaar en waarom je bent weggegaan. Vermoord alsjeblieft God niet. Neem geen wraak voor Daniel ". Смартфон протяжно пискнул, что-то буркнул, экран потух и похоже смартфон сдох, сдох окончательно.
 
  Мужчина положил его в карман комбинезона и стал обыскивать труп. Он извлек из нагрудного кармана Петруса небольшую, сложенную вчетверо бумагу. Из сложенной бумаги выпал именной пропуск и тщательно запакованный в серый пластик красный паспорт. Подсветив себе тусклым фонариком, мужчина рассмотрел на развернутой бумаге пропуска логотип "SАFАRU.LTD" и прочитал запись на русском языке: "Предъявителю этого документа надлежит оказывать любую необходимую ему помощь и в нужном ему объеме".  Ниже были напечатаны еще несколько строк, похоже с тем же текстом, но  на  незнакомых языках. Все найденые документы нырнули в глубокий карман комбинезона. Луна, наконец занявшая место солнца, то и дело сквозь бегущие дождевые облака, мигала земле. Мужчина,  легко встал на колени, откинул капюшон с белой, серебряной головы, несколько раз перекрестился и прошетал:
 - Это десятый, Маришечка, - поднялся с колен и, низко пригнувшись, легко, почти бегом, двинулся через поле ...
            

 
  Это первый рассказ взят из повести "Маришка, Каролинка, Наташка"
  Всё написанное полная правда.      
   
 
    29 июля 2018