Петя-Коля

Он шатался по станице проявляясь то тут то там. Место его постоянного обитания мы знали примерно, потому как не ходили туда, а станица большая. Его всегда можно было встретить на массовых праздниках, похоронах и прочих торжествах. Он был с ума сошедшим человеком, одни говорили евреем, другие цыганом, сам с собой пьяно улыбаясь и изредка выговаривая нечленораздельные резкие мычания. Кто-то расслышал их как пе-тя-ко-ля и порешили на этом. Слава Пети-Коли быстро пришла к детям, их пугали Петей-Колей с топором, фонетически чётко подобранной  опасностью. Но Петя-Коля не был страшным, он носил рубашку, пиджак с брюками и шляпу с полями так, чтобы они всегда оставались чистыми и не стиранными. Ему и топор-то некуда было сунуть, разве что в подкладку пиджака, сапог у него не было: летом он ходил без обуви и поскольку его жалели босота была единственным объектом нападок со стороны местных, они укоряли и поддевали его беззлобно, а он одаривал их смущением, но обувь не надевал.

В те времена на въезде в станицу начали возводить сумасшедший дом в английском стиле и вскоре Петя-Коля исчез. Сумасшедший дом получился внушительным. Когда я проходил мимо него внизу по шоссейной дороге к дальней ямке, мне хотелось быстрей его миновать. Вся больница с окружными оборонительными стенами и зданиями внутри была сделана из белого камня и напоминала то ли замок то ли форт. Обилие солнца и зелёной листвы окрашивали сооружение в непомерно слепящий жёлтый цвет, с резными глазами решёток. Так сумасшедший дом стал жёлтым домом в нашем сознании, и это было заметное смягчение для детского духа. Обычно, всю длину фронтальной стены я проходил заставляя себя ни за что не смотреть в сторону жёлтого дома, но всякий раз срывался и бывал ослеплён.

Много лет позже, заблудившись вокруг раскинувшейся в Предгорье станицы в поисках кизила и сыроежек, я набрёл на высокие шесты с прибитыми на них палками накрест, шесты были вогнаны в земляные холмики прямо посреди буковой рощи. На палках кое-где и кое-как были вычерчены имена, точнее выколоты ножом, надпись "Петя-Коля" больно ударила по глазам. Я испугался и побежал вниз по склону проверить свою догадку и продравшись сквозь кустарник вышел к мрачной, чёрной от лишайников, сырой задней стене жёлтого дома. Никогда тут не был в детстве. Ямка с кутюками была куда ближе и куда беззаботней, прыгай да ныряй, ныряй да прыгай, и бесконечно смейся..

Так я встретил Петю-Колю в своей памяти, воскресшего и нисколько не изменившегося, и подумал, а ведь есть ещё чужие памяти, в которых он до своей "болезни", и в период "лечения" в жёлтом доме, и подумал какой он наверное не похожий в этих чужих памятях на моего Петю-Колю, и остались ли живы эти чужие памяти и что может быть лучше, моя память, ихняя, или отсутствие любой, и не нашёл ответа.