Заберите меня домой 25 Курьезный случай

Четвертая четверть подходила к концу. В последний месяц учебного года по всей школе ежедневно проводились контрольные и диктанты.
За партой, которая стояла у окна, было видно протекавшую неподалёку речку. По берегам рос грецкий орех, и в конце апреля мальчишки постоянно зависали на деревьях. Кожура грецкого ореха обладает отбеливающим свойством и если натереть ещё нежной кожурой ореха десна, зубы становились ослепительно белыми. Но эффект был недолгим, через три часа белизна исчезала.
Генка Параитиди который день тщательно натирал кожурой зубы.
Ему ужасно хотелось быть красивым. Блистая улыбкой всю неделю, он просто восхищал всех девчонок и учителей, и эффект от втирания на его больших, как кукурузные зерна, зубах был ошеломительным. Одноклассницы в изумлении поворачивали головы в сторону улыбающегося Генки. Параитиди был греком, но ему нравилось, когда его сравнивали с американцем, а ещё лучше — с французом.
— Смотрите, смотрите, Гена идёт! Ну вылитый американец, а улыбка как у Жан-Поля Бельмондо, — слышал он вдогонку возбужденный шёпот девчонок.
Высокий, смуглый до черноты, Параитиди, чувствуя пристальное к себе внимание, грелся в лучах славы. Выпятив грудь, он вышагивал павлином, раздавая направо и налево свою лучезарную улыбку. Генка был счастлив.
Он был героем недели и так вошёл в раж, что даже зевая не забывал улыбаться. Видимо, в какую-то минуту мышцы лица не выдержали нагрузки, и при очередном зевке он просто не смог закрыть рот.
Это произошло прямо на уроке, во время диктанта. Мы сидели за партой, когда он ткнул меня локтем в бок.
— Что нужно? — шикнула я. — Не мешай. Вот закончу и дам списать.
Обычно он списывал у меня диктанты и сочинения. А на контрольных по математике, мы менялись тетрадями, и оценки были у нас почти одинаковые. Если Генка получал четвёрку по математике, то мне доставалась тройка. И наоборот, если я получала пятёрку за сочинение, счастливый Генка — четвёрку. Получить такие оценки в нашей школе дорогого стоило. Она была лучшей в городе. В диктантах у меня не было ошибок, но почерк был «никудышный,» как говорила мне моя воспитательница. Меня постоянно укоряли: «Ну, кто так пишет? Точно курица лапой!» Я огрызалась:
— Курице лапы даны, чтобы ходить, а не писать.
А вот сочинения писать я любила. Такое могла нафантазировать, что учительница с удивленно говорила:
— Умбетова, ты что, на Луне живёшь?
Она прекрасно знала, что я живу через речку, в детском доме, и все же ставила пятёрку, а через дробь — тройку.
— Что за почерк, — говорила она мне.
Я аккуратно стирала верхнюю часть тройки, переправляла на пятёрку и всем в детском доме хвасталась:
— Вот, смотрите, чистую пятёрку получила.
И надо же, мне все верили, а может, делали вид что верят. Но главное, я получала от этого превеликое удовольствие. Еще бы, от нашей «грымзы» получить пятерку, да скорее снег с неба упадет.
Бедный Параитиди, все это время пытался привлечь моё внимание, пинаясь ногой под партой, за что получил от меня книжкой по голове.
Я не обратила внимания на то, что он, как-то странно замычал, и схватился за челюсть. Ничего не заподозрив, я продолжила писать диктант, зная, что время списать у Генки ещё есть. Он хоть и стал школьной знаменитостью, но для меня все равно оставался просто Генкой.
И когда же наши мальчишки выросли, — все прямо красавцы! Изменились! Я давно заметила, как девочки при их виде терялись. Вот Витька Синикеев, ещё совсем недавно носом шмыгал, а теперь серьёзный стал. Изменился! Каждое утро вместе с Параитиди рубашки наглаживают, ну да, они же гордость школы, их фотографии висят  на доске почета...
А Майя! Модель! Как говорят, ноги от ушей! Сама себе одежду шьёт.
Оденется, и не подумаешь что в живет в детском доме. А у Алмуши какие красивые глаза, на нее уже заглядываются, краснеют! Интересно, ей кто нибудь уже нравится?
Вечером обязательно спрошу.
Все так быстро повзрослели! Некоторые ребята в школу пошли поздно, до детского дома некому было ими заниматься, и они беспризорничали, а теперь учились со мной, но были намного старше. Я с грустью смотрела на них, таких близких и таких родных. Уже не до детских игр и забав. Каждый старался остаться наедине со своими сокровенными мыслями и мечтами, каждый строил планы на будущее.
Где-то внутри защемило. Ребята! Ну куда же вы торопитесь! А как же я! Погодите. Пожалуйста! Как время летит! Они были рядом, но я почему-то чувствовала себя такой одинокой. Что же происходит с нами?
Учительница русского языка и литературы была строгой пожилой дамой, её боялись. Иногда казалось, что она видит и слышит затылком и спиной. Если Наталья Андреевна писала на доске, а в этот момент мы пытались помочь своему товарищу, она, не оборачиваясь, грозным тоном проговаривала:
— Самохвалов, не старайся, я все вижу. Титова, успокойся, сейчас за подсказку получишь двойку.
Из её уст это звучало устрашающе. Сидя за столом, держа в одной руке журнал, а в другой очки, она щурясь, смотрела сквозь них, как кобра на добычу. Если ученик не знал урока, она коротко выстреливала:
— Садись! — и потом, растягивая слова, шипела:
— Дыва.
И снова, уже громче, повторяла, чтобы было слышно всем:
— Дыва, Самохвалов!
При слове «два» меня пробирала дрожь. В этот момент я чувствовала себя маленькой обезьянкой перед страшным Каа.
Однажды в кабинете русского языка и литературы, когда все уже рассаживались по своим излюбленным местам, Витька Потёмкин, опережая одноклассников, подбежал к учительнице и спросил:
— Наталья Андреевна, а можно я сяду ка кну?
Она терпеть не могла безграмотной речи и язвительно ответила:
— Ну какни, Витенька, какни!
После этого класс весь день потешался над «какни, Витенька»... и долго еще не мог забыть шутку учительницы.
...Тем временем Наталья Андреевна заметила суету за нашей партой и сделала замечание:
— Параитиди, хватит ловить мух, закрой рот и пиши диктант.
Но не в силах больше терпеть боль Генка, встал и, мыча на весь класс, умоляюще показал пальцем в рот. Учительница, поняв в чем дело, вызвала «скорую помощь», и нашего Бельмондо увезли в больницу. У Гены случился вывих челюсти. Причиной врачи назвали «весенний авитаминоз.


Рецензии