Жизнь поколений. Челябинская эпопея

          Челябинская эпопея

 

       Где-то в первых числах декабря вызывает меня и Юру Пархоменко шеф и говорит, что надо лететь в Челябинск на машиностроительный завод за чертежами на экскаватор и скрепер. И с нами полетит снабженец Ислам Ахмедович Мурадов.
       Пархоменко знал этого чудака и особого восторга не проявил. Просто спросил, нельзя ли сделать так, чтобы он сам по себе полетел. На что Усачев сказал, что вопрос согласован в верхах и изменению не подлежит.

       В отделе Григорич мне и говорит. Если мы с собой повезем килограмм тридцать гранат, то сможем навариться. Возьмем коробку от пылесоса, забьем доверху, упакуем, отвезем в аэропорт в камеру хранения.
       На том и порешили. Купили на базаре гранаты, упаковали и отвезли в аэропорт.
       Сели в самолет, полетели. Не помню уж, какой самолет, только сидели мы втроем в одном ряду. Я у иллюминатора, рядом Пархоменко, с краю – Мурадов.
       Принесли обед. Я есть не стал, и мою порцию курицы забрал Григорич. Мурадов сидел зеленый, но когда Григорич хотел и его порцию забрать, он не отдал и съел все сам.

       Через полчаса его совсем скрутило. Он не успел вызвать стюардессу, а в сумке кресла пакета не оказалось. Он хотел прикрыть рот рукой, но все хлынуло фонтаном на впереди сидящего мужика.
       Странно, мужик ругаться не стал, а просто прошел в туалет, смывать все это добро…
       Прилетели в Челябинск. Получаем вещи, а наша упаковка раздербанена, и ровно половину гранат нет.
Куда жаловаться? Упаковали кое-как и поехали на базар. Мурадов над нами смеялся. Он вез с собой помидоры в чемодане и не пострадал. Ожидал хорошего навара.

       На базаре приткнуться было некуда. Одни грузины. Никто у нас ничего не покупал. Потом подошел один грузин и сказал, что возьмет у нас оптом за такую-то сумму.
       Мы забрали из коробки килограмма три гранат, а остальное отдали ему.
       Навар наш составил три рубля на нос…
       Мурадов сдавать оптом не захотел. Он встал в сторонке, открыл чемодан и стал торговать. А мы поехали в гостиницу.
       Места в гостинице имелись, и мы устроились втроем в четырехместный номер. Сходили в кафе, поужинали и стали ждать Мурадова.

      Пришел он поздно вечером, совсем темно было. Злой, как черт. Оказывается, подошли к нему три грузина, предложили продать. Он их послал. Они залезли в чемодан ногами и все потоптали…
-А милисия, сволич, так и не подошель! Сторона смотрель!...
       Пархоменко ему говорит, что бы радовался, что морду не набили…
       На следующий день пришли на завод, оформили временные пропуска и командировочные документы. Отправили нас в отдел архивации, чтобы мы там отобрали все, что нам необходимо.
       Пришли мы в отдел. Заходим. В отделе одни женщины. Я Григоричу говорю, пойду, там в холле подожду. Что нам всем здесь толпиться.
       Вышел, смотрю, курилка в углу. Закурил сигарету.
       Вдруг вылетает из отдела разъяренный Пархоменко, аж весь трясется. Спрашиваю, что случилось?

       Оказывается, наш друг говорит начальнице, что мол, мы с юга прилетели…голодные, пусть кто-нибудь к нам в гостиницу приходит!
-Убью, гада! Пусть за себя говорит!
       У меня в пакете было штук пять гранат. Я зашел в отдел, а Мурадов оттуда вышел. Я прошел к начальнице в кабинет, и сказал, что наш сотрудник немного не в себе. И вообще, это не наш сотрудник. Мы – технологи, а он – снабженец. Пусть они на него не сердятся, такая уж у них работа. Интеллигентности ждать не приходится…
       Она мне говорит:
-А я то думаю, почему ваш товарищ пулей отсюда выскочил…(Это Пархоменко, значит).
-Вот, вот – и я боюсь, что сейчас он ему морду лица чистит…
-Так вы идите скорее и остановите… а за нас не переживайте. Спасибо, что разъяснили.
       Я оставил гранаты и вышел из отдела.

       Григорич меня ждал, а Мурадова нигде не было.
       Я спросил, где он, на что Пархоменко ответил, что они поругались и тот ушел.
       Мы с ним не разговаривали дня три. Наконец он не выдержал и предложил забыть эту размолвку.
       Как не крути, а дело надо было делать. И мы согласились.

       Возвращаясь домой, мы с Григоричем купили по две пачки сигарет. Уж больно упаковка была красивая. Но сигареты оказались страшно крепкие. Мы выкурили по штуке, а на остальные стали играть в карты. Вскоре весь подоконник был завален штучными сигаретами. Сами мы купили свои обычные сигареты, а тут Пархоменко мне говорит:
-Смотри, а наш Мурадов то наши же сигареты курит…
        А потом спрашивает у того, зачем тот сигареты с подоконника берет?
-А что они там валяются?
-А мы на них в карты играем…
-А вы на спички играйте, хоть рассыпаться не будут!
      Ну что такому скажешь!?
       В первый день, как начали разбирать документацию, к обеду Григорич послал меня занимать очередь в столовую. Взял я первое, второе и третье. Приходят Пархоменко с Мурадовым. Сели обедать. Мурадов заявляет, что свинину не ест. А в столовой говядины нет. Пархоменко выгреб с его борща и второго блюда свиное мясо себе в тарелку… Мурадов не возражал.

        Дня через два, Григорич, как всегда захотел забрать мясо, но Мурадов ему не отдал, и сам (видно, с трудом) съел это мясо. А посему, Пархоменко остался полуголодный.
        На следующий день он сам пошел в столовую заказывать обед. Поварихой там была красивая полная хохлушка. Ну, все при ней!..Уж не знаю, что он ей там пел, но в блюдах было почти двойная порция мяса. А через пару дней он мне и говорит, чтобы мы сами в гостиницу шли, его не ждали.
        Я то ушел, а Мурадов остался за ними следить, смывшись от меня потихоньку. А Юра его просек, и вечером скандал устроил. Еле замяли…

       Однажды Григорич у меня спрашивает, где я мыло и зубную щетку храню. В тумбочке, отвечаю.
-А ты знаешь, что твоей щеткой Ислам пользуется?
-Да не может быть!
- Обрати внимание, своей у него нет. И мыла тоже нет.
       Я выкинул щетку и купил новую, которую с этого дня носил в кармане, чем его сильно озадачил.

       Но я Григоричу той же монетой ответил. Один раз приходит Мурадов с душа, и через полчаса заявляет:
-Вот сволишь, сказаль, мачальку принесеть, а все не несеть.
-Какую мочалку?
-Там два мужик, Юрин мачальку спросиль. Я даль, сказаль сюда давать. А никак не несеть!...
       Я все это Пархоменко и выложил. Он эту мачальку тоже выкинул….
       К концу командировки наш Мурадов заладил ходить в ресторан по вечерам. Что уж он там заказывал, не знаю. Но однажды он привел женщину довольно приятной наружности, лет сорока. Выпихнув меня из номера, он там с ней и заперся. Сижу я в фойе на диване, вижу, открывается дверь, выбегает эта женщина и бежит к лестнице.

        Я зашел в номер, вижу сидит на кровати раздетый Мурадов, совсем опешивший, и спрашивает у меня:_
-И что я такого сказаль? Толька спрасиль, ты чистий?...
       Я чуть на пол не упал с этого…
       Наконец наша командировка подошла к концу. Мы упаковали полученную документацию. Что то с собой взяли, что то багажом отправили, и самолетом вылетели в Ташкент.

       Больше я с Мурадовым в командировки не ездил…



                Продолжение следует…