Глава 9. Чёрная пантера Наоми Кэмбелл и другие

    Видно и моя голова закружилась! От вина, Вероники, весны...

    Я нарезал непонятные круги по Москве и петлял по разным закоулкам в поисках гостиницы "Урал" и нескоро нашёл её. Впрочем, даже рад был своим бестолковым блужданиям: увидел много нового и прошёлся по старинным улочкам, в том числе и по Пятницкой. Вспомнился известный трактир, раскрученный в хорошем фильме с хорошими артистами. Вызванные им ассоциации будто специально сформировали требующийся  зловещий  фон вращавшимся в моей голове беспокойным мыслям...

    Напоследок удивила и порадовала окрепшая вдруг Вероника, когда я проводил её до дома, став вдруг знакомой и узнаваемой. Вместо того, чтобы  тихо таять от моих  комплиментов, в частности от сравнения её нынешней фигуры с Наоми Кэмбелл, она вдруг озадаченно-грозно спросила меня дрогнувшим голосом, после того как уткнулась носом в проём моей распахнутой куртки: 

    - Ты был уже у неё?
    - У кого?
    - У Эвелины Людвиговны?
    - С чего ты взяла?
    - Она здесь. Я это чувствую. От тебя несёт её духами!

    Чёрт побери! Какой у неё нюх! Как у кокер-спаниеля Андрея Мордвина!

    А запах, наверняка, был. Остаточный - от Арсинои. Она унаследовала привитый  матерью вкус к определённым ароматам и пользовалась её флаконами по праву дочери.

   Чуткие ноздри Вероники затрепетали и глаза вновь стали тёмно-синими. Возрождающиеся в её облике и поведении забытые штрихи и детали меня приятно восхитили. И, конечно, восхищение тут же отразилось на моём лице!

    Но она поняла по своему:

    - Ты чему улыбаешься?! Приехал, чтобы поиздеваться надо мной?
    - Я приехал потому что приехал! Пафнутий велел забрать тебя обратно в наше дремучее зимовье.
    - Пафнутий, Пафнутий!.. А сам-то ты хочешь меня вернуть?
    - Хочу. Только я стесняюсь.
    - Стеснительный нашёлся! Эта змеюка рассказала отцу всё про твои шашни с ней! Кроме неё никто и не мог звонить.
    - Это наветы... Про меня... - я растерялся. И от растерянности повторил свой неуслышанный комплимент, подтверждавший схожесть её в настоящий момент с чёрной пантерой. - Ты как Наоми Кэмбелл...

   И прижал напрягшуюся девушку к себе. Она попыталась от меня оттолкнуться, но силы были не те.
   Я крепко держал её за ставшую удивительно тонкой талию и ей оставалось только глядеть мне в лицо презрительно сощуренными глазами и возмущаться:

   - Ты зубы мне не заговаривай!.. - дёргалась она, пытаясь освободиться. - Отпусти! Ненавижу этот гнусный запах!..

   Вырваться ей не удавалось. Бездеятельное заточение в столичной квартире в сочетании с переживаниями по смерти матери превратило её в модную и слабосильную девушку анорексичного типа.  Крепкую и сильную амазонку, каковой она была у нас на воле - в полудикой природе, предстояло создавать заново.

   Я прижал её голову к своей и жарко, скороговоркой, зашептал ей на ушко:

   - Нам с тобой есть о чём поговорить и подумать ... вместе... сообща!..
Я и сам многого не понимаю, а только догадываюсь... Мне сейчас надо идти, а твоё дело ждать, не унывать и понапрасну не дёргаться. Вместе - пробьёмся! Помнишь наши блуждания в ночи?
   - Strangers in the night?
   - Да. Мы, ведь, победили тогда.
   - Ладно... Хорошо... Иди! Только сначала отпусти.
   - Я тебя больше никогда не отпущу! - вырвалось у меня вдруг. Совершенно искренне. Неподдельно. Лицо её мгновенно переменилось и порозовело.

   Мы ещё долго стояли в этом положении молча, никого не замечая. Только когда возвратившийся В.В. вплотную подошёл к нам, ласково улыбаясь, я отпустил её и передал девушку в руки отца...

   Успокоенный за Веронику, я ринулся в сторону Замоскворечья, искать  неизвестную мне гостиницу "Урал", волнуясь уже за другую девушку. Обидевшаяся на меня Арсиноя, убегая, не назвала ни  точного адреса, ни даже названия улицы. Информацию пришлось черпать от встречных прохожих. Отца и дочь беспокоить такими вопросами я не посмел.

   Несколько раз я прошёл туда-сюда по Покровке, полагая что сошёл с ума. Не могла же меня так коварно обмануть милая и чистосердечная девушка Арсиноя и ответственный туроператор из Санкт-Петербурга Людмила Павловна Яструб! Но гостиницы не было! Не знаю чем бы дело закончилось, если б меня не окликнул знакомый голос.
   У бетонного забора-ограждения, мимо которого я проносился не один раз, таинственно ссутулившись и с сигаретой в зубах, стоял мой приятель-антагонист Марат Шафранов собственной персоной!

   - Mine Got! Ты как сюда попал?! - обрадовался я, восторженно недоумевая. Впрочем, его нежданное появление можно было принять и как логичное продолжение моего сумасшествия.

   - Людмила послала.
   - А сама она где?
   - В милиции.
   - Как?!. Зачем?!
   - Заявление пишет.
   - На тебя?
   - Почему на меня? На мать. Эвелина из больницы сбежала. И от меня. Короче, пропала.
   - А что врачи?!

   Он картинно выпустил кольцами дым изо рта, то ли вспомнив навязанный мною ему образ агента 007, то ли чтоб успокоить таким образом свои нервы. И, выдержав паузу, не торопясь, стал выдавать телеграфным текстом:
 
   - Они её отпустили. Ко мне. И не в первый раз. Доверяли. Ей и мне. Не без известного интереса. Но на этот раз она пропала. Ночью тихо встала и ушла. Даже дверь за собой не закрыла. Я проснулся от шума на лестничном марше. Люди, идущие на работу, разбудили своим деловой суетой.

   - Откуда она ушла?

   - Из квартиры. Когда я спал. Она однушку для нас снимала. Недалеко от психушки.

   - Однушка... Психушка... Ты серьёзно или придуряешься? Либо сам реально опсихел?- вспомнил я вдруг глагол из лексикона Марии.

   - Это вы все психи. А я - самый нормальный. Просто - бесконечно влюблённый. Печально и безнадёжно...

   Он грустно вздохнул. Глаза не обманывали. Была в них глубина, которую я раньше как-то не замечал.

   - Ну что, едем?! - спросил он, эффектно выщелкнув выкуренную сигарету через забор.
   - Куда?
   - Ко мне. Будете у меня жить.
   - Это ты так решил?
   - Людмила. А я не против. Не имею права отказать. Искомой гостиницы больше не существует. Пошла под снос как морально устаревшая.
   - Ты давно с ней знаком?... С Людмилой?
   - Знал по фотографиям, но познакомился только сегодня. В клинике. Столкнулись носами у кабинета главного. Она выходила заплаканная, а я её тормознул. Она всё сразу поняла и разработала план действий.
   - Понравилась?
   
   Он равнодушно пожал плечами.

   - Красивая, но сопливая.
   - Как это?! -  такая характеристика показалась мне забавной и необычной.
   - Психика слишком подвижная. Не по мне. Я люблю более строгих и выдержанных, как её мать.
   - Мать сумасшедшая!
   - Она и в сумасшествии лучше прочих. Ногой по лицу бить не будет...

   Я понял, что он имеет ввиду, и спорить с ним уже не стал. Портить отношения с безнадёжно влюблённым приятелем из-за этого не хотелось, да и не к чему. О звонках к Веронике спрашивать пока тоже не решился. Это было чревато нежелательным уходом " в отказ от дачи показаний ". Сомнений не вызывало его беспрекословное подчинение и послушание обожествлённой королеве. Он был способен выполнить любой её приказ. Для этого она и забрала его с собой в столицу.

   - Далеко ты живёшь?
   - По линии метро без пересадок.
   - О"кей. Едем!