Глава 14. Неожиданная любовь

                предыдущая глава - http://proza.ru/2018/04/19/1011
         
               
                Влюбиться можно в красоту,
               
                но полюбить-лишь только душу
               
                У. Шекспир
         
 
  Марийка радовалась наконец-то наступившему  лету и каникулам. Не надо было ранним утром вскакивать и  бежать растапливать ненавистные буржуйки, мыть парты и полы! Учить уроки и экономить каждую копейку, чтобы дотянуть до очередной поездки домой! Сквозь сон девушка слышала, как мать хлопотала около примуса, умудряясь приготовить дочери что-нибудь вкусное из мизерной пайки продуктов, и аппетитные запахи начинали её дразнить ещё до полного пробуждения.
 А лето цвело и буйствовало! Утро радовало птичьим звоном, восславляющим восход солнца, васильки и маки разбегались по окрестным полям и лугам, ароматной мятой пахли луговые травы на окраинах их городка, жужжали пчелы, собирая нектар в цветах, зрели фрукты в садах, наливаясь сладким тёплым соком.

 Летнюю учебную практику Марийка отрабатывала в городской больнице и дважды в день, утром и ближе к вечеру ей нужно было проходить мимо пленных немцев.               
Они только недавно начали мостить камнем длинную дорогу, проходящую через весь их небольшой городок, в конце которой располагалась больница. Каждый раз девушка невольно искала глазами светловолосого немца, которого запомнила в памятный грозовой вечер. К своему удивлению, Марийка заметила, что и он с интересом поглядывает на неё и старается работать с той стороны дороги, где она обычно шла.
 Девушке приятно было внимание красивого юноши и она прекрасно понимала, что по всей видимости, нравится ему. Внутренний голос ей говорил:
— Чему ты радуешься? Что нравишься врагу? Где же твоя совесть, где гордость? Где ненависть к фашистам?         
 Но совесть и гордость предательски молчали, ненависти почему-то не было, а молодость брала своё, и девушка с удовольствием ощущала на себе любопытные и доброжелательные взгляды пленного. Собираясь на работу, она старалась выбрать платье наряднее, тщательно его выгладить и красиво уложить свои вьющиеся волосы. Но самым главным её украшением были молодость и здоровье.

Со временем, Марийка стала замечать, что остальные пленные, увидев её раньше, подавали знаки о приближении девушки Синеглазке, как она мысленно называла парня. И он сразу старался поднести камни к тротуару или поменяться местами с друзьями, чтобы оказаться поближе к ней.
 Максимилиан, видя каждое утро свою Незнакомку, размышлял:
«Она каждый день ходит одной и той же дорогой. Вероятно, живёт где-то недалеко».
Марийка, глядя на пленного, задавала себе вопрос:
«Синеглазка снова с той стороны дороги, где я иду утром и на противоположной, по которой я всегда возвращаюсь домой. Интересно, это случайно, или он хочет лучше  меня видеть, когда я прохожу мимо них?»
Юноша продолжал размышлять:
«Незнакомка, наверное, ненавидит меня, как и многие местные жители, но все же  без злобы смотрит в мою сторону, у неё очень ласковый взгляд».
Марийка смотрела на пленного и думала:
«Как может фашист иметь такое выражение лица и удивительно добрые глаза? Видимо, он по недоразумению попал на фронт, как мой отец в Гулаг, и он наверняка такой же фашист, как татко  — контрреволюционер».

 Встретившись взглядом, они мысленно здоровались друг с другом и желали хорошего дня.
Незаметно летело время, постепенно они научились читать мысли друг друга и разговаривать глазами:
Как ты живёшь? Чему радуешься? О чём мечтаешь? О чём грустишь? С кем дружишь? Какие качества ценишь в людях? Мне, видимо, никогда не суждено  узнать об этом...»
Марийка видела эти немые вопросы в  глазах Синеглазки и, в свою очередь, хотела бы все это спросить у него самого. Она подсознательно чувствовала, что этот  юноша, атлетически сложенный и наделённый благородной внешностью, не может быть простолюдином, несмотря на то, что сейчас был почти рабом.
 Она видела черты его лица - высокий лоб, умный взгляд, прямой нос, сильный подбородок, которые не могли быть у простолюдина. Его утончённые жесты, горделивую посадку головы, прямую спину. Выражение лица и глаз юноши окончательно очаровали и захватили в сладкий плен Марийку. Он как бы говорил ей:
«Да, я ошибался  в силу молодости и неопытности, безоговорочно поверив своему кумиру, за что жестоко сейчас расплачиваюсь. Но не утратил звания человека, потому что не убивал мирных жителей, а сражался на поле боя, как мне казалось, со своим врагом. Сейчас я несу заслуженное наказание, но многое пересмотрел в своих взглядах, многое осознал и понял».

Максимилиан иногда спрашивал глазами свою Незнакомку:
«Ты видишь во мне врага?»
«Должна видеть врага, но почему-то вижу только человека!»
«Я и есть человек, только очень заблуждался раньше, безоговорочно поверив своему деду, а потом фюреру».
«Да, ты не похож на фашиста!»
 Увидев девушку утром, Максимилиан весь долгий летний день вновь с нетерпением ждал её появления на дороге вечером. Едва заслышав лёгкий и быстрый стук её каблучков в дальнем конце дощатого тротуара, сердце его переполнялось радостью от предстоящей  встречи. Её летящая походка необычайно нравилась ему.
 Весь день на работе Марийка думала о пленном. Ей было искренне его жаль, ведь юноше приходилось работать под палящими лучами южного солнца, а он был в разбитых ботинках и в вылинявшей форме из плотного сукна. Его тонкая мальчишеская шея с острым кадыком трогательно выглядывала из широкого ворота армейской формы.
«Как сегодня жарко, наверняка пленные испытывают жажду, работая в такое пекло», - размышляла с сожалением девушка, раскладывая в специальный деревянный ящичек с перегородками таблетки для пациентов отделения.
 Возвращаясь вечером из больницы, и видя, как Синеглазка по-прежнему укладывает камни на дороге, девушка смотрела на его натруженные руки и словно спрашивала:
«Ты, наверное, очень устал, бедный?»
Пленный перехватывал её сочувствующий взгляд, прятал разбитые в кровь пальцы  и отвечал взглядом:

«Не беспокойся, я сильный и выносливый, как и подобает мужчине».
«Когда вы закончите делать дорогу и вас увезут, я тебя больше никогда не увижу!»
«Я готов опоясать весь земной шар булыжной мостовой, лишь бы нас не разлучали!»
 Иногда он даже шутил:
«Мои друзья прозвали нас Ромео и Джульетта».
«Их любви помешала вражда между Монтекки и Капулетти!»
«А нам мешает вражда между нашими странами».
Они понимали друг друга без слов, поглядывая с опаской на часовых и пряча свои счастливые улыбки.
 Проходя утром мимо пленных, Марийка иногда видела воткнутый в щель забора, ограждающий тротуар, полевой цветок: василёк или ромашку, колокольчик или лютик, и выразительный взгляд Максимилиана, что-то беззвучно ей говорящий.
 Она догадывалась, что эти скромные цветы предназначается ей. Эта догадка подтвердилась, когда она впервые взяла цветок в руки, и пленный лёгким кивком головы подтвердил правильность её действия.  Где он брал эти скромные цветы, идя на работу и с работы под конвоем, было непонятно  Марийке, но она с благодарностью принимала этот дар, и он видел, как ей приятны  знаки  внимания, опасные для них обоих.

 Как-то родственники привезли Любе с дочерью в подарок сумку лесного ореха, и она долго ломала голову, — как угостить ими Синеглазку? Ведь, если это заметят часовые, ее изобьют, арестуют, выгонят из училища.
В очередной раз, проходя мимо пленных, Марийка заметила, что с той стороны дороги, где она обычно проходила, появилась огромная куча булыжника. Его привезли для укладки очередного участка дороги. Пленные периодически подкатывали к ней тачку и наполняли ее камнями.
 План созрел мгновенно! Она упакует фундук так, чтобы при падении орешки не рассыпались, и проходя мимо этой кучи, кинет их к её основанию со стороны тротуара, не видимой часовому, когда не будет прохожих. Перерыв дома весь старый шифоньер, Марийка  нашла серый, под цвет камня, лоскут ткани, сшила маленький мешочек, затем взяла в руки свой любимый шелковый носовой платочек с изящно отделанным по краю ажурным вязаным кружевом, и задумалась.
 Девушка носила его на груди, в карманчике своего медицинского халата так, что уголки аккуратно сложенного платочка кокетливо выглядывали из него. Ей очень хотелось узнать имя Синеглазки, и сказать ему свое. Но как это можно было сделать?  Только очень рискуя.

 Вначале Марийка с ужасом отвергла эту еще одну безумную идею.
Но она прорастала упрямым ростком в ее душе, и девушка начинала понимать, что все-таки осуществит ее. Вышив в углу носового платочка своё имя на немецком языке, который учила в училище, она спрятала его на дно мешочка, а сверху насыпала орешки.
 Некоторое время девушка ходила мимо пленных, глядя на кучу камней, высчитывая шаги, прикидывая, как осуществить свой «предательский» план.
 Она знала, что ее друг внимательно следит за каждым ее взглядом, каждым шагом, каждым жестом. Он увидит и поймет, что этот брошенный ею предмет предназначается им, пленным. Улучив подходящий момент, когда часовые переговаривались между собой и не смотрели в ее сторону, она бросила мешочек, ускорила шаги и, завернув за угол, бросилась со всех ног бежать домой. Добежав до калитки дома, она опомнилась, перевела дыхание. Руки и ноги ее дрожали, сердце неистово стучало у самого горла, и готово было выскочить из груди, за шиворотом стекали по спине капли холодного пота.
 Когда Марийка немного отдышалась и успокоилась, она решила все-таки вернуться и посмотреть, лежит ли там ее скромный подарок пленным, или его забрали. Подходя к заветному углу, она с замиранием сердца прислушивалась к тому, что происходит за ним.

  Но все было, как обычно. Звонко гремела пустая металлическая тачка, катящаяся по мостовой, слышались глухие удары кирки о землю и редкие окрики часовых.
 Набравшись смелости, она выглянула из-за угла, нашла глазами камни и с облегчением выдохнула: ее мешочка на месте не было!
 Только сейчас она поняла, как рисковала! Только сейчас подумала о матери!
 В последующие два дня девушка добиралась в больницу и обратно дальними переулками, обходя дорогу с пленными. Но когда она наконец-то решила пойти обычной своей дорогой, то была вознаграждена за свой риск благодарными взглядами пленных, и рукой Максимилиана, прижатой к груди, там, где бьется его сердце!
 Его удивленные глаза говорили ей:
— А ты гораздо смелее, чем я предполагал! но зачем ты так рисковала?
— Вы хоть и пленные, но все-таки гости поневоле в нашем краю, а гостей у нас принято угощать!
— Не нужно больше так рисковать! Прошу тебя!
— Я взрослая девочка и отвечаю за свои поступки!
 И шла дальше, улыбаясь солнцу, небу, прохожим и самой себе!
 А Максимилиан думал о том, что люди в этой стране вполне заслуженно смотрели на них - врагов, презрительно, с ненавистью, со страхом или равнодушием. Некоторые — с пониманием, видя, что пленные совсем еще юнцы.  И лишь немногие   с сочувствием,  доброжелательностью и даже с жалостью, чего он терпеть не мог! Среди них была и его Голубка. Максимилиан страдал, понимая, что она его жалеет.
Разве мог он, гордый потомок австрийских дворян, допустить жалость к себе?
 Эта мысль не давала ему покоя.


 
                продолжение следует -  http://proza.ru/2017/12/21/2214