День пожилого человека. Пьеса

ДЕНЬ ПОЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА
Пьеса в шести действиях
Действующие лица
 
Альбина Семёновна - высокая, крепкая и сухая старуха. Одевается просто, но элегантно.
Любовь Ивановна - полная, рыхлая, шумная, молодящаяся сентиментальная старуха. Из-за обилия в одежде рюшей, искусственных цветов и воланов выглядят чуть-чуть вульгарно.
Игорь Моисеевич – жизнерадостный, восторженый и бодрый старик, полноватый и с заметным брюшком. В прошлом - музыкант, флейтист. Носит бархатные костюмы, щеголеват и галантен.
Дмитрий Алексеевич - красивый худой старик, носит бороду, очки, сосредоточен на своих внутренних переживаниях.
Ольга Фёдоровна - незаметная, маленькая и тихая старушка, молчалива, но не угрюма.
Таня - славная, добрая девушка, медсестра.
Денис Владимирович – доктор, серьёзный молодой человек.
Тамара – медсестра, простая, бойкая женщина средних лет, шумная, бесцеремонная и громкоголосая.
Вероника - крупная, вульгарная женщина. Дочь Любови Ивановны.
Дети-школьники - мальчики и девочки 8-10 лет.
 
 
 
Действие первое
Картина первая
На сцене - большая светлая комната. Несмотря на попытки сделать её по-домашнему уютной, ощущается казенность помещения. Слева и справа от зрителя находятся двери, над дверью слева - большие часы. Вдоль стены справа на столике  - телевизор. Прямо - большое окно. За окном видны зеленые купы деревьев. В комнате, справа за столом, играют в шахматы Игорь Моисеевич и Дмитрий Алексеевич. На диванчике слева расположилась с вышивкой Любовь Ивановна, рядом на кресле учится вязать Ольга Фёдоровна, постоянно сверяясь с руководством. За небольшим журнальным столиком посреди комнаты расположилась Альбина Семёновна, она раскладывает пасьянс. Одна нога у неё перебинтована эластичным бинтом возле лодыжки и покоится на низеньком табурете.  Игорь Моисеевич (явно скучая за шахматами и взглянув на свои часы). Что-то Танечка задерживается...
Альбина Семёновна (не отрываясь от карт). Придет Ваша драгоценная Танечка, никуда не денется. Ну не смотрите Вы такими щенячьми глазами. Может девочка опоздать хоть раз в жизни? Да к тому же Ваши часы как всегда спешат.
Игорь Моисеевич (взглянув на настенные часы, потом на свои). В самом деле! Опять убежали. (Переводя время на своих часах, посмеиваясь.) Все куда-то торопятся, торопятся…
Дмитрий Алексеевич. Шах.
Игорь Моисеевич (всполошившись). А?! (Впивается взглядом в доску и вороша на своей голове остатки шевелюры.) Да-да-да-да-да. Как же это я проморгал Вашу ладью?
В это время Альбина Семёновна с раздражением сгребает карты и начинает заново тасовать колоду.
Любовь Ивановна. Не вышел Ваш пасьянс, Альбина Семёновна?
Альбина Семёновна. Прямо наказание какое-то. В последнее время этот пасьянс категорически отказывается у меня сходиться.
Любовь Ивановна. Да бросьте его, Бог с ним совсем. Лучше погадайте нам. А, Альбина Семёновна? Ну, голубушка, ну, прошу Вас. Нам известно, что Вы на это дело мастерица. (Театрально.) Ну, откройте нам, кудесница, нашу судьбу.
Альбина Семёновна. Бросьте, Люба. У нас всех здесь одна судьба - казённый дом, пустые хлопоты, а там и крест... Не к чему и карты раскладывать.
Любовь Ивановна (машет на неё руками). Тьфу на Вас, тьфу!
Игорь Моисеевич. Это Вы, Альбина Семёновна, просто после вчерашнего падения в таком мрачном расположении духа. А я, друзья мои, признаться, на жизнь свою иначе смотрю. Более, так сказать, оптимистично.
Альбина Семёновна. Да? Это интересно. Ну, так расскажите нам, на чём же основывается этот Ваш оптимизм.
Игорь Моисеевич (горячась). Да на всём, на всём! Вот, например, вы знаете – природа…. Это же уму непостижимо как все это устроено! Только сойдёт снег – да, нет, даже ещё не сойдёт совсем, а только прожжёт в нем солнышко кое-где проплешинки, так сказать – и вот уже глядишь, - откуда ни возьмись, появляются на них цветочки… Белые, желтые, голубые…. И ведь крохотные совсем, хрупкие, а не боятся! Да, не холода, ни снега – не боятся! Стоят себе, цветут. А проходит неделя, другая – посмотришь, а их уж и следа не видно, и на их  месте другие цветы растут. И так и пойдёт, так и пойдет до зимы – что ни неделя – все другие цветы и травы – одни за другими, одни за другими, как статисты на сцене. Тут не то что пресытиться, наглядеться на них не успеваешь. Сегодня думаешь: ну, уж лучше этого цветка и быть не может. А завтра, смотришь, вырастет вдруг такая прелесть, что и сказать невозможно… А ведь раньше я их и не знал вовсе, не замечал, не видел – некогда было кругом себя оглядеться, все какая-то гонка бесконечная была – репетиции, аэропорты, гостиницы, концерты, снова репетиции… Я ведь, друзья мои, только здесь и понял, что год – год-то ведь это очень долго!
Дмитрий Алексеевич (со вздохом, про себя). Да, год это очень долго…
Игорь Моисеевич (не услышав, воодушевленно). А общение? Нормальное, человеческое общение? Ну, как мы общались с коллегами в оркестре: «Привет!» - «Привет!». «Как дела?» - “Да нормально» - Все! Ни обмена сокровенными мыслями, ни разговоров о высоком, о вечном… (Машет сокрушенно рукой.) «Привет!» - «Привет!». (Снова воодушевляясь, глядя по очереди на всех присутствующих.) Друзья мои, я хочу, чтобы вы знали, как я вам всем благодарен за возможность поговорить по душам, открыто, не таясь! Для меня это, для меня… (расчувствовавшись, начинает всхлипывать).
Ольга Фёдоровна (подходит к нему, гладит по плечу). Игорь Моисеевич, успокойтесь, дорогой. Вы это все очень хорошо сказали. И я с Вами совершенно согласна. Я лично абсолютно убеждена, что старость это не скорбное ожидание смерти, это время познать себя, время возможностей, время выбора, если хотите.
Альбина Семёновна (фыркнув). О каком выборе Вы, Ольга Федоровна, толкуете: самому дотащитесь до уборной или сходить на утку?
Ольга Фёдоровна. Не упрощайте, пожалуйста. Я хочу сказать, что у нас всех, наконец, появилась возможность делать то, о чем мы мечтали. Просто раньше на это все не было времени. Я, вы знаете, искусствовед по профессии. Спросите меня, к примеру, про гобелен какой-нибудь, так я вам расскажу про него все – и век изготовления, и страну, и технику, и… ну, словом, все. А сама? Сама-то я не то, что ткать, пуговицу к рубашке едва могла пришить. Ну, не смешно разве? Ах, если бы вы знали, как я завидовала в молодости нашим музейным бабушкам…
Любовь Ивановна. Музейным бабушкам? А, это Вы про тех сердитых старух, которые сидят в углу на стуле и ругаются на посетителей?
Ольга Фёдоровна. Ну да. Помню, они вечно что-то вязали – то носки, то шапочку… А я все собиралась, собиралась подойти к ним, попросить научить меня, но… все как-то не складывалось. Из запасника музея уходила я поздно, когда музей уже закрывался для посетителей. Ну, и понятно, бабушки тоже уже все по домам расходились. А в рабочий день и вовсе невозможно было – бабушкам надо за посетителями следить. (Усмехаясь.) Так что приходится мне теперь по книжке учиться… И вот - мои первые успехи. (Показывает безобразно связанный шарф. Все весело смеются.)
Любовь Ивановна. Дмитрий Алексеевич, а Дмитрий Алексеевич?
Дмитрий Алексеевич (очнувшись). Да?
Любовь Ивановна. Ну, а Вы что скажете?
Дмитрий Алексеевич. Да что… Боюсь, в данном вопросе я скорее соглашусь с Альбиной Семёновной. Лично у меня не осталось ни желаний, ни оптимизма – ничего. Да и сам я себя уже давно мертвецом ходячим почитаю.
Ольга Фёдоровна. Ну что Вы такое говорите? Вы - крепкий, здоровый, здравомыслящий мужчина. Как Вам не совестно? В Вашем возрасте люди ещё женятся.
Дмитрий Алексеевич. Возраст, возраст…Возраст тут не причем. У меня все амбиции и желания уже лет тридцать назад как умерли. И сам я для жизни умер. Да, в тот самый миг как я узнал, что мой сын, мой сын… (пытается справиться с собой). Ходил на работу, ел, пил, спал, разговаривал, а сам знал про себя – я мертвец. Мертвец, понимаете? Пока жива была Верочка, жена моя, я ещё хоть перед ней пытался вид делать, что все хорошо, что надо жить дальше. Бодрился, хорохорился. Не знаю только, верила ли она? Актёр я неважный… Ну, а не стало Верочки, и мне жизнь не нужна стала. Зачем? Для чего? Кому я нужен теперь? (Безнадежно машет рукой).
Игорь Моисеевич (утирая слезы). Дмитрий Алексеевич, голубчик, ну что Вы? А я? А мы? Как же все мы? Мы-то Вас все любим…
Ольга Фёдоровна. Хотите, я Вам свяжу шарф?
Дмитрий Алексеевич (встаёт). Простите. (Порывисто уходит).
Картина вторая
Любовь Ивановна (причитая): Боже мой! Это настоящая трагедия… А я ничего не знала. Почему умер сын Дмитрия Алексеевича? Какая-то страшная болезнь?
Альбина Семёновна (бесстрастно). Несчастный случай. Погиб на стройке.
Игорь Моисеевич (утирая слезы). Да, нет, Вы что-то путаете, Альбина Семёновна. У Дмитрия Алексеевича сын был врачом. Он как-то мне рассказывал. Что ему делать на стройке?
Альбина Семёновна (жёстко). И, тем не менее, он погиб на стройке. Можете быть уверены, Игорь Моисеевич, я ещё из ума не выжила, знаю, о чем говорю.
Любовь Ивановна. Ну, тогда все понятно. Раз он доктор, так он, наверное, оказывал помощь какому-нибудь рабочему, и сам пострадал…
Альбина Семёновна (холодно). Это, конечно, было бы очень героично, но на стройке он оказался вовсе не связи со своими профессиональными обязанностями.
Игорь Моисеевич. А что же он там делал тогда?
Альбина Семёновна (холодно). Он там арматуру вязал.
Любовь Ивановна. Арматуру?
Альбина Семеновна. Видите ли, милейший Дмитрий Алексеевич не все вам рассказал. Дело в том, что они поссорились с сыном.
Игорь Моисеевич. Поссорились? Но из-за чего?
Альбина Семеновна. Из-за его женитьбы.
Ольга Фёдоровна. Альбина Семёновна, мне кажется, Вам не стоит обнародовать то, что Дмитрий Алексеевич не счёл нужным нам сообщить.
Любовь Ивановна (заинтересованно). Нет, нет, пусть расскажет. Им не нравилась его жена?
Альбина Семёновна. Ему (с ударением на этом слове) не нравилась его жена. Ну, ещё бы! Сын прославленного архитектора, врач, окончивший институт с красным дипломом, прекрасный диагност с великолепным будущим – и какая-то провинциальная девица. Кажется, она работала в его больнице медсестрой.
Ольга Фёдоровна. Альбина Семёновна, я прошу Вас, прекратите.
Любовь Ивановна (отмахиваясь от Ольги Фёдоровны). Ну, погодите. И что, он прогнал их из дома?
Альбина Семёновна. Как Вам сказать? Не то, чтобы прогнал, но они поссорились, и сын сам решил уйти из дома. Ну и, чтобы снять для себя и своей жены угол, мальчик подрабатывал по вечерам на стройке. Да, вот такая грустная история.
Игорь Моисеевич. Но, простите, Альбина Семеновна, откуда Вы все это знаете? Сам Дмитрий Алексеевич не мог Вам это рассказать, я уверен - Вы с ним едва общаетесь.
Альбина Семёновна (веско). Я дружила с его женой. И прекрасно знала его сына, Антона.
Игорь Моисеевич. Ничего не понимаю. Раз Вы дружили с его женой, значит, должны были знать и Дмитрия Алексеевича, так?
Альбина Семёновна. Я его знала.
Игорь Моисеевич. И ведете себя как чужие? Не понимаю… В голове не укладывается!
Альбина Семёновна. Я ведь дружила не с Дмитрием Алексеевичем, а с его женой, Верочкой. С ним у нас всегда было очень мало общего, а после смерти Верочки его и совсем не осталось.
Любовь Ивановна. А что стало с женой его сына, медсестрой?
Альбина Семёновна. Не имею ни малейшего представления. Возможно, Дмитрий Алексеевич и был в чём-то прав. Эта бессердечная девчонка даже не пришла на похороны Антоши. И больше они о ней никогда не слышали.
Любовь Ивановна (утирая слезы). Это так ужасно, так ужасно! Что может быть хуже смерти детей?
Альбина Семёновна. Ну, например, когда они избавляются от стариков-родителей, сплавляя их в дом престарелых.
Любовь Ивановна (вскидываясь). Это Вы обо мне?
Альбина Семёновна (невозмутимо). Я никого не имела в виду.
Любовь Ивановна. Это Вы обо мне, я знаю! Но так это все не правда. Не правда! Меня никто не сплавлял, как Вы изволили выразиться. Просто … Просто так сложились обстоятельства, что мне пришлось сюда переехать. Временно. Временно, Вы слышите?
Альбина Семёновна (как бы про себя). Да-да. Нет ничего более постоянного, чем временное.
Любовь Ивановна (закипая). Нет, Вы невозможны. Не возможны!
Ольга Фёдоровна. Успокойтесь, успокойтесь дорогая. Не нужно никому ничего доказать.
Любовь Ивановна. Но, согласитесь, все-таки это очень неприятно - слушать, как незаслуженно оскорбляют подозрениями твою семью.
Игорь Моисеевич. Да Вы не принимайте близко к сердцу. Я уверен, Альбина Семёновна совсем не имела в виду Вашу дочь. (К Альбине Семёновне.) Правда, Альбина Семёновна?
Альбина Семёновна. Вы же слышали, я уже сказала, что никого не имела в виду.
Игорь Моисеевич (обрадованно). Ну, вот видите. И Вы напрасно себя расстраиваете.
Ольга Фёдоровна. Совершенно напрасно, тем более что мы все знаем Ваши обстоятельства. Ну, что поделать? Служба есть служба.
Игорь Моисеевич. Да, дипломатическая работа – это не шутки. Куда пошлют, туда и поедешь.
Ольга Фёдоровна. Вы, кажется, говорили, что Вашего зятя направили в Алжир?
Любовь Ивановна. А? Да… Вы понимаете? Такая даль! Я даже не представляю хорошенько -  где это? Знаю только, что в Африке.
Игорь Моисеевич. В Северной части. Рядом с Тунисом.
Любовь Ивановна. Да? Я так плохо знаю географию… Ну и вот, зятя командировали в Алжир и вся семья вынуждена была ехать с ним. А мне что делать прикажете? Ну, куда мне, в мои годы, в Африку? Там же, знаете, такой тяжёлый климат - жара страшная, духота. Уж дочка меня уговаривала, уговаривала... И я даже с доктором своим советовалась, так вот он мне категорически заявил – этот климат меня убьёт.
Игорь Моисеевич. Да, в нашем возрасте резкая смена климата, это я вам скажу – проблема!
Любовь Ивановна. Вот мы и решили, что я пока поживу здесь. Все же не одна, правда?
Ольга Фёдоровна. Вы все правильно сделали, дорогая.
Любовь Ивановна (оживляясь). Вы думаете?
Ольга Фёдоровна. Ну, конечно. Ну, хорошо, вот поехали бы Вы в этот Алжир. Ну, и что бы вышло? Слегли бы там от жары, и всем бы мучение одно было.
Игорь Моисеевич. А здесь Вы у нас как огурчик сохранитесь до их возвращения. Они Вас не узнают – посвежели, похорошели…
Любовь Ивановна (краснея). Бросьте, Игорь Моисеевич! То же скажете – похорошели!
Игорь Моисеевич (галантно). Истинная правда – похорошели! Как роза расцвели.
Любовь Ивановна (смеется). Да Вы, оказывается, настоящий дамский угодник! Ох, я Вас!
Альбина Семёновна (неожиданно). И надолго Вашего зятя в Алжир послали?
Любовь Ивановна (сухо). На пять лет.
Альбина Семёновна. Ну, за это время много воды утечёт…
Ольга Фёдоровна. Альбина Семёновна, ну хватит. Ей-богу, хватит.
Альбина Семёновна. В чем дело, Ольга Федоровна?
Игорь Моисеевич. В самом деле, Альбина Семеновна, давайте прекратим.
Альбина Семёновна. Ну, знаете! От Вас, Игорь Моисеевич, мне вообще странно это слышать. Кажется, это именно Вы не долее четверти часа назад благодарили нас за возможность говорить по душам – открыто и не таясь? И разве не этим мы сейчас занимаемся, а, Люба?
Любовь Ивановна. Да Вы просто мне завидуете.
Альбина Семёновна. Я?
Любовь Ивановна. Да. Завидуете, что у меня есть дочь, и внук. И что они меня любят.
Альбина Семёновна (саркастически). Нисколько в этом не сомневаюсь.
Любовь Ивановна. Нет, я же вижу - Вы мне не верите. Но я Вам сейчас докажу. Сейчас… (Роется в сумке, достаёт пачку писем.) Видите? Это все письма моей дочери. Вон их сколько. А знаете, что она мне пишет? Где же это? А, вот: «Милая мамочка! Все мы по тебе здесь ужасно скучаем. Жду-не дождусь нашего возвращения, чтобы все у нас было по-старому, чтобы снова мы зажили все вместе и никогда не расставались. Береги себя, моя родная…» Ну, и так далее. (Складывая и убирая письма в сумку, с победным видом.)
Игорь Моисеевич (восторженно). Чудесное, чудесное письмо. Оно всё проникнуто любовью.
Ольга Фёдоровна. Любовь Ивановна, Вы можете гордиться дочерью. Ее слова говорят сами за себя.
Любовь Ивановна (Альбине Семеновне). Ну, и что Вы теперь скажете?
Альбина Семёновна (невинным тоном). Звучит неплохо. А скажите, Люба, фотографии Вам дочь не присылала?
Любовь Ивановна (растерянно). Фотографии? Н-н-нет…
Альбина Семёновна (тем же тоном). Ну, так Вы бы попросили ее прислать со следующим письмом фотографии. Мы хоть посмотрим, какая она, эта Африка.
Игорь Моисеевич (ведясь на удочку). В самом деле! Это должно быть невероятно интересно! Дикая первозданная природа, африканские закаты, экзотические растения… Очень, очень любопытно было бы посмотреть, Вы не находите, Ольга Фёдоровна?
Ольга Фёдоровна. Разумеется.
Любовь Ивановна (с заминкой). Хорошо. Хорошо, я попрошу дочь. Она только рада будет, я уверена.
Игорь Моисеевич (мечтательно). Дети… Дети – это так хорошо. Это – замечательно. Это то, ради чего стоит жить.
Ольга Фёдоровна. Ну, так, а что же Вам, голубчик, помешало обзавестись детками?
Игорь Моисеевич (разводя руками). Не знаю. Как-то все недосуг было, все, думалось, успею еще. Пока для себя поживу. Да и маму не хотелось расстраивать…
Альбина Семёновна. Ваша мама не хотела внуков?
Игорь Моисеевич. Нет, я боялся, что мама не сойдется с моей избранницей характером. Характер-то у нее был - будь здоров! Она меня одна растила, без отца. Во мне души не чаяла, всю жизнь на меня положила. Да... Так вот я и жил для себя… А когда мама умерла, мне уж и поздно было семью заводить. Да-с… Вот такие вот дела. Ну а Вы, Ольга Фёдоровна?
Ольга Фёдоровна. А меня никто замуж не звал. Так весь век и просидела в девках.
Картина третья
В комнату оживленно входит Таня. В руках у нее букет ромашек.
Таня. Доброе утро! Доброе утро! (Протягивает к ним букет.) Правда, красота? Я его сейчас в вазу поставлю. (Ставит букет в вазу на столе и оборачивается к старикам, смотрит на них внимательно.) Та-а-а-к. Ну, признавайтесь, что тут у нас случилось? Опять ссорились без меня?
Игорь Моисеевич. Ну, что Вы, Танечка. Мы… вовсе нет. Мы общались, вспоминали разные интересные случаи из жизни… Ольга Фёдоровна?
Ольга Фёдоровна. Да-да. Нам, старикам, всегда есть что вспомнить.
Таня (уперев кулачки в бока, вопрошающе). Альбина Семеновна?
Альбина Семёновна (раскладывая карты). Не придумывайте, Таня. У нас все как всегда – Ольга Федоровна вяжет, мужчины сражаются в шахматы, а мы с Любовью Ивановной гадаем. (Протягивает колоду Любови Ивановне.) Люба, снимите. Нет, левой рукой. (Раскладывает карты, затем внимательно вглядывается в них). Ах, как интересно…
Любовь Ивановна (бросаясь к ней и смотря в карты). Что? Что? Что там?
Альбина Семёновна. Бубновый туз и девятка… Это означает радостное известие. Так, а что здесь? А здесь у нас трефовый валет. Ну, поздравляю Вас, Люба, - Вас ждет послание от поклонника. (Все радостно изумляются).
Любовь Ивановна (смущаясь, но довольно). Да ну Вас! Не верю. Ни одному Вашему слову не верю. Вам бы лишь посмеяться.
Альбина Семёновна (пожимая плечами). Опять не слава Богу. Вам не угодишь.
Таня. Альбина Семёновна, а как Ваша нога?
Альбина Семёновна (делая вид, что не слышит). Что?
Таня (нарочито громко). Как Ваша нога?
Альбина Семёновна. А… Благодарю Вас, значительно лучше.
Таня (подходя к ней и взглянув на ногу). А! Да Вы… Да Вы что! Это по-вашему, значительно лучше?! Да Вы посмотрите только, как она опухла. Вот зря я Вас вчера послушалась. Надо было сразу к доктору обратиться.
Альбина Семёновна. И не подумаю. Я к врачам сроду не обращалась. А теперь поздно и начинать.
Таня (решительно). Иду звонить доктору.
Альбина Семёновна (ей вдогонку). Таня не смейте, Таня!
Таня (заткнув уши руками). Ничего не слышу, ничего не слышу… (Уходит в левую дверь).
Картина четвертая
В правую дверь входит Тамара с плотным конвертом в руке.
Тамара (входя и оглядываясь). Здорово. Танюха где?
Ольга Фёдоровна. Она вышла. Передать ей, что Вы ее искали?
Тамара. Да ладно, после зайду. (Собирается уходить, вдруг вспоминает что-то и хлопает себя по лбу.) Чуть не забыла… Слышь-ка, Любовь Иванна, письмо тебе. Второй день ношу, а отдать забываю. (Лезет в карман халата.) Держи. (Уходит.)
Любовь Ивановна (ей в спину). Тамара, подождите… Тамара!
Игорь Моисеевич (радостно). Поздравляю, поздравляю. От дочки письмо? Прекрасно! Прекрасно!
Любовь Ивановна (недоуменно вертя в руках конверт). Нет... Тут написано -  Ходасевич Альберт Львович. Я не понимаю...
Ольга Фёдоровна (встревоженно). Что такое, дорогая?
Любовь Ивановна. Я не знаю никакого Ходасевича. Это, наверное, ошибка.
Ольга Фёдоровна (задумчиво). Ходасевич… Ходасевич… Что-то чрезвычайно знакомое.
Игорь Моисеевич. Позвольте взглянуть? (Берет письмо.) Все верно. Письмо адресовано Вам. Открывайте, не бойтесь.
Любовь Ивановна. Да? Ну, хорошо. (Бросает взгляд на Игоря Моисеевича, который как-то странно трясет головой). Что с Вами?
Игорь Моисеевич (застенчиво). Знаете, мне кажется, у меня звенит в ухе… А Вы ничего не слышите?
Все прислушиваются и слышат доносящийся издалека звон.
Ольга Фёдоровна. Ну, да, так и есть. Успокойтесь, Игорь Моисеевич. Это с верхнего этажа, экстренный вызов сестры. Опять, похоже, Тамару разыскивают. 
Альбина Семёновна. Эту Тамару надо на время дежурства на цепь сажать, чтоб по этажам не бегала. Вечно ее по коридорам носит. С утра до ночи звонок трезвонит… О, вот опять, слышите?
Трель звонка становится все громче и требовательнее.
Любовь Ивановна (открывает конверт, вертит в руках письмо). Странно, как все-таки это странно… (Читает.) Ах! (Хватается за сердце.) Друзья мои, друзья мои! Вы только послушайте! (Читает вслух.)
«Глубокоуважаемая Любовь Ивановна! Мне понадобилось целых пятьдесят лет, чтобы набраться храбрости и написать Вам. С того самого момента как я впервые увидел Вас на сцене в роли Адели из «Летучей мыши», Вы безраздельно завладели моим сердцем. Ваш чудесный голос, непревзойденная грация и блистательная игра на всю жизнь сделали меня Вашим преданным поклонником. Драгоценная Любовь Ивановна! Обращаюсь к Вам с просьбой. Все эти годы я мечтал написать Ваш портрет, но, мне казалось, что мастерства моего было тогда недостаточно, чтобы передать всю Вашу прелесть на полотне. Теперь мне кажется, я готов. Я стал неплохим художником. Некоторые даже говорят, выдающимся художником. Но, это, мне думается, преувеличение. Если Вы будете добры дать мне Ваше благословение на эту работу, я почтительнейше хочу вас попросить самой выбрать образ, в котором бы Вы хотели, чтобы я написал Вас. Если же Вы сочтете возможным отправить мне Вашу фотографию, с которой я мог бы написать портрет – признательность моя была бы безгранична.
Ваш горячий поклонник, Академик Российской академии Художеств, Альберт Ходасевич».
Ольга Фёдоровна. Ну, конечно! Как я могла забыть? Любовь Ивановна, это прекрасный художник. Удивительный! Я помню еще его студенческие работы. Он уже тогда был на голову выше своих однокашников. А его более поздние работы просто поразительны.
Альбина Семёновна (удовлетворенно). Ну что, Люба, Вы по-прежнему не верите картам?
Любовь Ивановна (пораженно). А! Карты! Да, карты… Постойте, ведь это все так, как Вы предсказали! (Бежит обнимать и целовать ее, несмотря на попытки Альбины Семёновны увернуться.) Альбина Семёновна, волшебница, ну все ведь сходится! Поклонник! Радостное известие! Туз, девятка... Господи, я сама не своя… Что мне делать?
Игорь Моисеевич. Ну, разумеется, соглашайтесь.
Ольга Фёдоровна. Соглашайтесь!
Любовь Ивановна (радостно растеряна). А фотографию? Какую ему отправить фотографию? Как вы думаете? Из «Сильвы» или из «Марицы»? В «Марице» у меня был очень красивый костюм. Или из «Принцессы цирка»? Там у меня такая хорошенькая шляпка, она мне очень шла…
Альбина Семёновна. Люба, Вы лучше принесите Ваш альбом с фотографиями сюда, мы все вместе посмотрим.
Любовь Ивановна (срываясь с места). Да, я сейчас, сейчас! (Выбегает из комнаты в правую дверь).
Картина пятая
В левую дверь входят Таня и серьезный молодой человек с докторским чемоданчиком.
Таня. Прошу любить и жаловать. Денис Владимирович - наш новый доктор, вместо Карины Арменовны. Представляете, так повезло – я звоню в поликлинику, а там говорят, что доктор здесь. И я его прямо в дверях поймала.
Ольга Фёдоровна (с умилением). Молоденький какой.
Таня. Доктор в этом году закончил ординатуру, будет работать у нас
Игорь Моисеевич. А Карина Арменовна? Что с ней?
Таня. Она ушла на пенсию. Между прочим, скажу по секрету (доктору) – Денис Владимирович, не слушайте (старикам) - доктор закончил институт с красным дипломом и в поликлинике его очень хвалят. Да-да-да! (Снова к доктору.) Денис Владимирович, у Альбины Семёновны вчера подвернулась нога, посмотрите, пожалуйста.
Денис Владимирович (немного смущен всеобщим вниманием). Может быть, лучше в комнате?
Таня. Да, конечно. Альбина Семёновна, давайте я помогу. (Бросается поднимать ее.)
Альбина Семёновна (вырывая руку, встает сама и ковыляет с помощью двух палок). Оставьте, Таня. Что Вы со мной как с беспомощной старухой? Я, слава Богу, пока в состоянии сама справиться. (Доктору, повелительно.) Идемте.
Альбина Семёновна, а следом за ней доктор, удаляются в правую дверь.
Картина шестая
Комната Альбины Семёновны, обставленная красивой, но слегка обветшалой антикварной мебелью. Напротив двери на стене висит афиша, посвященная 200-му спектаклю по пьесе Н.В.Гоголя «Женитьба». Альбина Семёновна входит в комнату и тяжело усаживается на кресло у стола. Молодой доктор входит за ней в комнату, но увидев афишу, застывает на пороге. На протяжении действия до зрителей периодически доносится звонок вызова.
Альбина Семёновна (удивленно). Ну, проходите, проходите. Что Вы там застыли на пороге? Привидение, что ли, увидели?
Денис Владимирович. А, да. Простите. (Проходит в комнату.) Вы позволите? (Ставит свой чемоданчик на стол. Оглядывается кругом, подтаскивает к креслу Альбины Семеновны пуфик и аккуратно укладывает на него ее ногу.) Так, ну, давайте посмотрим, что тут у нас с вами. (Аккуратно разматывает эластичный бинт, кладет его на столик за спиной Альбины Семёновны. Начинает обследовать ее ногу.) Так - больно? А здесь? Эхммм. (Сам себе.) Болезненный синдром умеренный, отечность и воспаление незначительны…
Альбина Семёновна. Итак, доктор? Каков Ваш вердикт? Перелом?
Денис Владимирович. Вам повезло – все не так страшно. У Вас передний подвывих лодыжки. Очень распространенная травма. Прежде не подворачивали ногу?
Альбина Семёновна. Бог миловал.
Денис Владимирович. Когда произошла травма?
Альбина Семёновна. Вчера вечером.
Денис Владимирович. Тем лучше. Значит подвывих свежий. (Открывает свой чемоданчик, достает коробочку со шприцами, ампулу. Точными уверенными движениями разбивает ампулу и наполняет шприц.)
Альбина Семёновна (настороженно). Это что у Вас там?
Денис Владимирович. Обезболивающее. (Протирает ваткой место укола, ловко вкалывает иглу.) Ну вот. Согните-ка ногу… Вот так.
Альбина Семёновна (подозрительно). Зачем это?
Денис Владимирович. Сейчас вправим Вам вывих.
Альбина Семёновна (вскрикивая). Нет! (Делает попытку выдернуть ногу.)
Денис Владимирович. Да Вы не волнуйтесь. Вы, может, думаете, что у меня опыта маловато? Да? Так я три года в травмпункте подрабатывал Я там этих вывихов – ого-го! - сколько вправил.
Альбина Семёновна (упрямо). Все равно – нет. (Тянет ногу на себя.) Отдайте мою ногу!
Денис Владимирович (волнуясь). Альбина… (не может вспомнить отчества.)
Альбина Семёновна. Семёновна.
Денис Владимирович. Да. Альбина Семёновна, это нельзя оставлять просто так. Это Вам не ушиб, и не царапина. Само собой не пройдет и не рассосется, на это  надеяться нечего. Я Вам как врач не могу позволить.
Альбина Семёновна (упрямо). Отдайте мою ногу.
Денис Владимирович. Вы не представляете себе последствий. А последствия могут быть самые неприятные – артрит, артроз, атрофия мышц, костные остеофиты… Воспаление мягких тканей, в конце концов! Вы просто не отдаете себе отчет…
Альбина Семёновна (упрямо). Ногу – отдайте.
Денис Владимирович (сердито). Да и черт с Вами. Дайте хоть повязку наложу.
Альбина Семёновна (смягчаясь). Повязку накладывайте.
Денис Владимирович (деловито). Бинт передайте, пожалуйста.
Альбина Семёновна. Где он?
Денис Владимирович. На столике, у Вас за спиной.
Альбина Семёновна (поворачивается за бинтом, а в это время доктор молниеносно делает манипуляцию руками, вправляя ногу). А! (Разгневанно.) Ах, Вы.. (Прислушиваясь к свои ощущениям, мягче.) Ах, Вы, обманщик!
Денис Владимирович (забирает у нее из руки бинт). Ну, вот. Теперь сделаем фиксирующую повязку. Будете носить ее три недели.
Альбина Семёновна (укоризненно). Вы – обманщик.
Денис Владимирович. Вы же не оставили мне выбора. Ну, признайтесь – ведь лучше стало?
Альбина Семёновна (прислушивается к своим ощущениям). Помогите мне встать. (Доктор помогает ей подняться из кресла. Опираяясь на его руку, Альбина Семёновна медленно идет по комнате. Они доходят до стены с афишей и поворачивают назад. У афиши доктор опять замешкивается.) Ну, что Вы там опять?
Денис Владимирович (помогает ей снова сесть в кресло). Знаете, удивительное совпадение – именно такая афиша всю жизнь висела в комнате у моей мамы.
Альбина Семёновна (вглядываясь в него внимательнее). Вот как? Знаете, а мне почему-то знакомо Ваше лицо… Ваша мама не служила в театре?
Денис Владимирович. Нет, она работала медсестрой. Но театр просто обожала. А этот спектакль был у нее любимым - она его видела, кажется, семнадцать раз.
Альбина Семёновна. Что Вы говорите?
Денис Владимирович. Да. Там играла ее любимая актриса… не помню, кажется, Лазорева. Нет, Лазурская.
Альбина Семёновна. Лазурицкая?
Денис Владимирович (обрадованно). Точно - Лазурицкая! Вы ее знаете? (Бьет себя по лбу.) Ну, конечно, знаете! Это же Дом заслуженных деятелей искусства, как я мог забыть? Вот на этой афише у мамы был ее автограф, в правом нижнем углу.
Альбина Семёновна. Дайте-ка мне ее сюда.
Денис Владимирович. Кого?
Альбина Семёновна (нетерпеливо). Ну да, афишу. Дайте. (Доктор бережно снимает афишу со стены, передает Альбине Семёновне.) И ручку. Вон, на столе. (Она быстро расписывается на ней в правом нижнем углу.) Вот такой?
Денис Владимирович (пораженный, всматривается в подпись). Да… Так Вы хотите сказать – Вы…
Альбина Семёновна (с достоинством). Лазурицкая Альбина Семёновна. Ну, будем знакомы, доктор. (Протягивает ему руку, он горячо ее пожимает.) Вы не торопитесь, я надеюсь?
Денис Владимирович. Нет.
Альбина Семёновна. Ну, тогда садитесь. Поболтаем. Садитесь. Знаете, Денис… Можно мне называть Вас просто Денис?
Денис Владимирович. Безусловно.
Альбина Семеновна. Благодарю. Так вот, Денис, я хотела бы познакомиться с Вашей мамой.
Денис Владимирович. К сожалению, мама умерла. Уже три года.
Альбина Семёновна. А отец?
Денис Владимирович. Мама пережила его лишь на год.
Альбина Семёновна. Он тоже был медиком?
Денис Владимирович. Нет, он работал инженером.
Альбина Семёновна. Как это печально. Братья, сестры у Вас есть?
Денис Владимирович. Нет.
Альбина Семёновна. Вам должно быть очень одиноко жить одному, без родителей?
Денис Владимирович. Тяжело – да, но не одиноко. Я снимаю квартиру с двумя своими бывшими однокурсниками, а с ними не соскучишься.
Альбина Семёновна. Но зачем Вам нужно снимать квартиру? Почему Вы не живете в своей? Или Вам там все напоминает о родителях?
Денис Владимирович. Все гораздо проще. Когда мама болела, нужны были лекарства, чтобы снимать боль. Очень дорогие. Пришлось взять кредит. Потом мама умерла, снова нужны были деньги на похороны. В общем, квартиру пришлось продать…
Альбина Семёновна. Понимаю. А, простите за любопытство, Вы ведь не женаты?
Денис Владимирович. Нет. (Прислушиваясь.) А что это за звук? Пожарная серена?
Альбина Семёновна. А, это… Это вызов сестры. Это там (показывает в потолок), на третьем этаже. (Доверительно.) Там в основном лежачие, им часто нужна помощь, а их сестру по другим этажам носит, где она лясы точит. Вот ее и вызывают без конца. Вот, опять, слышите? Мы уже так привыкли к этому звону, что не замечаем.
Денис Владимирович. Безобразие. Но у вас …
Альбина Семёновна. Нет-нет, у нас, слава Богу, все обстоит в высшей степени благополучно. На моей памяти, нам ни разу не приходилось вызывать сестру вот так – кнопкой. Наша Танечка - чистое золото: внимательная, заботливая… А знаете что, я Вам советую – приглядитесь к ней повнимательнее. Замечательная девушка, замечательная. И очень мила, да. Это, кстати, огромная редкость, когда одна женщина, хвалит другую. Так что Вы можете быть уверены в моей рекомендации. Что это? Вы смущаетесь? А… Ну, я вижу, что мои рекомендации опоздали. Вы, кажется, уже и сами успели оценить нашу Танечку. Да, ну, впрочем, я же хотела поговорить с Вами не об этом. Да… Так Вы говорите, Вашей матушке нравился театр?
Денис Владимирович. Да. А вот с этим спектаклем (показывает на афишу), у нас в семье вообще связана настоящая легенда.
Альбина Семёновна. Я надеюсь, это не секрет?
Денис Владимирович. Нет. Вообще-то, история совсем простая: после спектакля мама в гардеробе стояла в очереди за двумя молодыми людьми. Они обсуждали спектакль, и один из них сказал приятелю, что он бы на месте жениха от такой невесты не сбежал бы. Мама расхохоталась, ну и, так они и познакомились. С моим папой. Вернее, это был мой отчим, папу я никогда не видел, он погиб, когда я еще не родился, но для меня он всегда был папой.
Альбина Семёновна. Потрясающе. Очаровательная история. (Шутливо.) Погодите, что же это получается - Ваша мама похитила моего поклонника?
Денис Владимирович (смеясь). Ну, у Вас же их было сотни… Мама говорила, что Вы были ослепительно хороши.
Альбина Семёновна. Да, а замуж, как видите, так и не вышла.
Денис Владимирович. Но почему?
Альбина Семёновна (разводя руками). Видите ли, я полагаю, чтобы быть женой, или там, матерью – тут тоже нужен талант. Я имею в виду – хорошей женой и матерью. Это, знаете, надо, чтоб и муж, и дети всегда были накормлены, обстираны, выглажены, выслушаны… Ведь так?
Денис Владимирович. Наверное.
Альбина Семёновна. Да, а меня, представьте, всегда ужасала такая перспектива. Ну вот, судите сами: играю я, скажем, хоть Аркадину. Мне ведь чтоб вечером ее сыграть, надо утром проснуться Аркадиной. Пить, ходить, говорить, сидеть, дышать, чувствовать - все делать как Аркадина. Мне в образ ее вжиться надо, прочувствовать изнутри. Где уж тут борщ варить, или пеленки стирать… Можете Вы Аркадину за примусом на кухне представить?
Денис Владимирович (смеясь). Навряд ли.
Альбина Семеновна. Ну, вот видите? Наверное, если бы я играла в модных во времена моей молодости пьесах о колхозной жизни, или о производственных буднях, этот контраст между сценой и реальной жизнью не был бы так ощутим. Но меня в таких пьесах не занимали - очень несоветская внешность.
Денис Владимирович. Какая? Несоветская?
Альбина Семеновна. Да. Даже в картотеке так записали. Это, дорогой мой, практически клеймо по тем временам было. Так что на мою долю пришлась одна классика - Екатерина в Грозе, Лариса в Бесприданнице, Агафья Тихоновна в Женитьбе… Все натуры тонкие, деликатные… И заметьте, все с несложившейся личной жизнью. Верочка всегда надо мной смеялась, что я потому замуж не иду, что слишком сильно чувствую правду искусства. (Внезапно оживляясь, пристально смотрит на доктора.). Ну, конечно же!
Денис Владимирович. Что?
Альбина Семеновна. Вы похожи на Верочку.  Ее глаза, нос…
Денис Владимирович. На какую Верочку? Кто она?
Альбина Семеновна. Моя лучшая подруга. (Угасая.) Впрочем, может быть, мне просто хочется, чтобы Вы были на нее похожи. Знаете, мне ее очень недостает. Это была дружба на всю жизнь. Тоже, кстати, огромная редкость для женщин. Не говоря уже про актрис.
Денис Владимирович. Она тоже была актрисой?
Альбина Семеновна. Верочка? Нет. Но мы были подругами практически с рождения - жили в одной коммунальной квартире, играли в одной песочнице, вместе пошли в садик, потом в школу. Десять лет за одной партой! Да…
Денис Владимирович. А потом?
Альбина Семеновна. Потом наши пути разошлись - я пошла в театральное училище, Верочка в архитектурный институт. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, архитектором Шах-Литовским…
Денис Владимирович (пораженно). Что?! Как Вы сказали? Шах-Литовский?
Альбина Семеновна (удивленно). Что, Вы его знаете?
Денис Владимирович. Да. То есть - нет. То есть… Понимаете, я интересуюсь архитектурой. Ну, а Шах-Литовский создал уникальные объекты, просто уникальные для своего времени.
Альбина Семеновна. Да, он был одаренным архитектором. Но меня он не любил.
Денис Владимирович. Не может быть! Почему?
Альбина Семеновна (пожимая плечами). Не знаю. Верочке он говорил, что театральная богема не лучшее общество для знакомства, но мне кажется, он ее просто ревновал.
Денис Владимирович. Ревновал? К Вам?
Альбина Семеновна. Дмитрий Алексеевич был ужасный ревнивец. Он Верочку не то, что ко мне, к солнечному свету ревновал. Ну, да впрочем, у Верочки своя голова на плечах была. Мужа она любила, но и меня не забывала. Ну а сын их, Антоша, тот меня обожал. Да… Как странно складывается жизнь - Верочки нет, а мы с ее мужем доживаем век под одной крышей.
Денис Владимирович. Знаете, а я очень давно хотел с ним познакомиться.
Альбина Семеновна (ревниво). Никогда бы не подумала, что молодых людей может так увлекать зодчество. Если желаете, я могу Вас познакомить.
Денис Владимирович. Да? Спасибо Вам огромное! (Привстает в нетерпении.)
Альбина Семеновна (с ноткой разочарования). Вы хотите, чтоб я представила вас прямо сейчас?
Денис Владимирович (видя разочарование в ее лице, садится снова). Да нет, мне ведь, в принципе, не горит.
Альбина Семеновна (довольно). Ну, как знаете.
Денис Владимирович. Альбина Семеновна, а почему Вы ушли из театра? Говорят, актеры мечтают умереть на сцене…
Альбина Семеновна. Да, это очень красиво звучит, но на деле выходит очень мучительно для зрителя.
Денис Владимирович. Мучительно? А почему?
Альбина Семеновна. Как бы Вам объяснить? Ну, вот, знаете, был у нас когда-то артист, кстати, довольно посредственный, по-моему мнению - играл в детском спектакле. Какой-то дурак-критик увидел этот спектакль и написал где-то там хвалебную рецензию. Дескать, и спектакль великолепный, а уж актер, исполняющий любимого детского персонажа, тот и вовсе гениален. И заменить его никем невозможно. Ну, вот наш артист на всю оставшуюся жизнь застрял в этом спектакле. Помнится, я как-то вместо Верочки водила на него Антошу. Тогда этому артисту было уже за семьдесят. Так вот, милый мой, вместо бойкого, озорного персонажа по сцене ползали мощи. (Денис смеется). Вы смеетесь? А мне, друг мой, было не до смеха. Представьте, скольким детям этот спектакль мог искалечить психику? Ну, вот тогда я для себя и решила, что уйду сама, когда придет срок.
Денис Владимирович. А как Вы почувствовали, что он пришел?
Альбина Семеновна. Как? Очень просто - я играла в пьесе старуху, которой сообщают, что она разорена. Ну, вот сообщили мне, я встаю, чтобы произнести свой монолог, и вдруг понимаю, что ни одного слова не помню. Что там слова! Я даже примерно не представляю, что должна сказать… И вот прямо после этого спектакля я и написала заявление.
Денис Владимирович. А спектакль? Его отменили?
Альбина Семеновна. Ну, спектакль-то мы кое-как доиграли. Спасибо коллегам, кое-как выкрутились. Зрители и не заметили ничего. Да что зрители – у нас на том спектакле в зале один уважаемый критик сидел, так, смешно сказать, он ведь даже статьей хвалебной разразился в мой адрес. Дескать, при вести о разорении в глазах старухи отразилось такое нечеловеческое страдание, какое в силу сыграть только артистке уровня Лазурицкой.
Денис Владимирович. Альбина Семеновна, а не жалеете?
Альбина Семеновна. Чего? Что ушла?
Денис Владимирович. Ну да.
Альбина Семеновна. Нет. Хотите верьте, хотите нет. Ни минуты не жалела.
Денис Владимирович. Вы, наверное, устали играть?
Альбина Семеновна. Знаете, дорогой мой, я, наверное, просто не видела себя в современном театре. Все-таки, я всю жизнь играла классику, а сейчас режиссеры все больше ставят эти ужасные современные пьесы, где все друг друга ненавидят, никто не знает, чего он хочет, и где ни у кого нет никакой надежды что-то изменить. А мне это неинтересно, понимаете?

Картина седьмая
Стук в дверь.
Альбина Семеновна. Войдите.
Дмитрий Алексеевич (протягивая книгу).  Зашел вернуть.
Альбина Семеновна. Положите, пожалуйста, на полку.
Дмитрий Алексеевич (кладет и поворачивается уходить). Благодарю.
Альбина Семеновна. Дмитрий Алексеевич, погодите. Подойдите сюда. Познакомьтесь, пожалуйста, это наш новый доктор - Денис Владимирович. Золотые руки - вправил мне ногу, так что я и не почувствовала. Денис Владимирович - мой старый знакомый, архитектор Шах-Литовский Дмитрий Алексеевич.
Дмитрий Алексеевич (пожимает доктору руку). Очень приятно.
Денис Владимирович (волнуясь). Взаимно.
Альбина Семеновна. Вы знаете, Дмитрий Алексеевич, наш доктор оказался тонким знатоком архитектуры и Вашим горячим почитателем. Умолял меня познакомить его с Вами.
Дмитрий Алексеевич (оттаивая). Вот как? Очень рад.
Денис Владимирович. Дмитрий Алексеевич, если у Вас найдется для меня свободное время, я бы хотел Вас поспрашивать немного о ваших работах. Можно?
Дмитрий Алексеевич. Всегда к Вашим услугам. Если хотите, можем пройти в мою комнату.
Денис Владимирович. Альбина Семеновна, Вы не возражаете?
Альбина Семеновна. Ну, уж идите, идите. Вы и так засиделись со старухой.
Денис Владимирович. Тогда до завтра. Я приду, проверю, как Ваша нога. Постарайтесь поменьше ходить ближайшие две недели, хорошо?
Альбина Семеновна. Хорошо, хорошо. До завтра.
Дмитрий Алексеевич и Денис Владимирович уходят. Альбина Семеновна откидывается на кресле и дремлет.
Конец первого действия.

Действие второе
Картина первая
Вокруг столика в гостиной сгрудились Любовь Иановна, Игорь Моисеевич, Альбина Семеновна и Ольга Федоровна.
Любовь Ивановна. Может, вот эту?
Ольга Федоровна (разглядывая). Мне кажется, вот это фото, где Вы в роли Мейбл Гибсон из «Принцесы цирка», подойдет гораздо больше. Посмотрите, Вы здесь сняты в очень эффектной позе – как раз для портрета.
Игорь Моисеевич. А мне больше нравится графины Анастасия из Сильвы. Вот, взгляните, Ольга Федоровна.
Любовь Ивановна. У меня здесь пол лица закрыто веером. Нет-нет, может, тогда вот эту? Лизу из «Марицы»? Я обожала костюм из этого спектакля. Посмотрите, Игорь Моисеевич. Правда, очень эффектный?
Игорь Моисеевич. Очаровательный! И Вы в нем - просто красавица.
Любовь Ивановна (польщенно). Игорь Моисеевич, Вы меня смущаете.
Ольга Федоровна. Но на нем же нет ног. Для портрета нужна фотография в полный рост.
Любовь Ивановна (в отчаянии). Ну, я не знаю, не знаю. Какую же тогда?
Альбина Семеновна. Люба, ну что Вы мучаетесь? Мы же уже отобрали самые удачные фотографии. Пошлите любую из них, а то Ваш художник ждет уже две недели.
Игорь Моисеевич. По-моему, прекрасная идея. Что Вы думаете, Любовь Ивановна? Соломоново решение!
Ольга Федоровна. Наверное, это действительно выход.
Любовь Ивановна. Решено! (Переворачивает все фотографии обратной стороной вверх, перемешивает, тянет руку к ним.) Нет! Я боюсь. (В эту минуту входит Таня.) Танечка! Таня, дружочек, подойдите сюда. (Протягивает к ней фото веером, обратной стороной вверх.) Тяните!
Таня (зажмурившись). Ну-у-у… Ап! (Вытягивает фото.)
Игорь Моисеевич. Адель!
Ольга Федоровна. Адель.
Альбина Семеновна. По-моему, прекрасный выбор.
Любовь Ивановна. Это провидение… Да-да. Помните, Альберт Борисович написал, что впервые увидел меня в роли Адели?
Ольга Федоровна. Ну, значит так тому и быть. Отправляйте фотографию, Любовь Ивановна.
Любовь Ивановна (суетясь). Да-да. (Обнимает Таню.) Танечка, спасибо! (Роется в своей сумке.) Где же он? Ах, вот… (Достает конверт.) Я уже написала Альберту Борисовичу, осталось только вложить фото (вкладывает в конверт фото и запечатывает его.) А где Димитрий Алексеевич?
Таня (с улыбкой). Он с доктором. Беседуют об архитектуре.
Ольга Федоровна (возвращаясь к вязанию). Вы заметили, что в последнее время Дмитрий Алексеевич стал совсем другим человеком? Он ожил, помолодел…
Игорь Моисеевич (с жаром). Да-да-да-да-да! Вам тоже так показалось?
Ольга Федоровна. Я уверена, что это беседы с Денисом Владимировичем оказывают на такое воздействие.
Альбина Семеновна. Очень милый молодой человек наш доктор. Правда, Таня?
Таня (смутившись). Кто? Денис Владимирович? Да, очень славный.
Картина вторая
На протяжении этой сцены Ольга Федоровна занимается своим вязанием, Альбина Семеновна раскладывает пасьянс, Игорь Моисеевич читает газету, Любовь Ивановна возится с письмом и тайком прислушивается к словам Тамары.
В правую дверь заходит Тамара с плотным пакетом в руке.
Тамара. Здорово, Танюха.
Таня. А, Тамара… Здравствуйте.
Тамара. Я тебе показывала, как мои в Тунис съездили?
Таня. Неа.
Тамара (плюхается на диван и достает фотографии из пакета). Садись давай (хлопает рукой рядом с собой.) Вот - это их отель. Клевый, да? Ну,че ты хочешь – пять звезд! А это их номер - видала, каких лебедей из полотенец накрутили? Обалдеть, да? Вот, заняться людям нечем.
Таня (поднимая голову от фотографий). Ой, Тамарочка! Звонок…
Тамара (небрежно). Обождут немного. Вот, а это они на сафари ездили. Улет, скажи? А это - на верблюде. Чумовой, да? (Звонок вызова становится все громче.) Нет, ну что за люди? Пять минут не могут без меня обойтись. Ладно, Танюха, я сейчас забегу к своим, а потом досмотрим с тобой фотки. Там они дальше в парк аттракционов ездили - закачаешься, какая красотища. Все, пошла. (Уходит.)
Картина третья
Входят доктор и Дмитрий Алексеевич, увлеченно беседуют.
Дмитрий Алексеевич (продолжает разговор).  …в Пистойе, или в Лукке, например, романо-пизанский стиль очень ощутим. Достаточно взглянуть на арочные галереи собора святого Мартина (открывает книгу на иллюстрации.) Ну, впрочем, Вы сами потом посмотрите. (Отдает ему книгу).
Денис Владимирович. Спасибо большое. Я через пару дней Вам верну. (Всем в комнате.) Добрый день.
Дмитрий Алексеевич (спохватываясь). Добрый день. (Доктору.) Не торопитесь, Денис, вернете, когда прочитаете.
Денис Владимирович. Спасибо. (Альбине Семеновне.) Альбина Семеновна, как Ваша нога?
Альбина Семеновна (слабым голосом). Ноет, ноет ужасно.
Денис Владимирович. Пойдемте, я посмотрю. Давайте, я Вам помогу.

Доктор бросается поднимать ее из кресла. Тяжело прихрамывая и опираясь на руку Дениса Владимировича Альбина Семеновна  покидает комнату.

Картина третья

Дмитрий Алексеевич. Удивительно эрудированный юноша, этот Денис.
Любовь Ивановна (беря свою сумку и пересаживаясь на диван). Я смотрю, вас всех этот доктор совершенно очаровал.
Ольга Федоровна. Что ж тут удивительного, дорогая? Старики любят глядеть на молодые лица. А Денис Владимирович, помимо молодости, обладает еще и целым рядом достоинств. Он вежлив, воспитан…
Дмитрий Алексеевич. Настоящий интеллектуал.
Игорь Моисеевич. И прекрасный врач.
Любовь Ивановна. Хотела бы я знать, Игорь Моисеевич, откуда у Вас такая уверенность в его профессиональных качествах? Насколько я могу судить, за те две недели, что он лечит вывих Альбине Семеновне, ей стало только хуже. Разве Вы не видите, как сильно она хромает?
Игорь Моисеевич (с лукавым видом оглянувшись и понизив голос). Что касается хромоты Альбины Семеновны… Тут такое дело…. Но только, это между нами, хорошо?
Ольга Федоровна. Ну, конечно.
Дмитрий Алексеевич. Конечно.
Таня. Ну, Игорь Моисеевич, ну, как Вам не стыдно…
Любовь Ивановна. Само собой. Да говорите уже, не тяните.
Игорь Моисеевич. Вчера Танечка попросила Альбину Семеновну подойти к телефону - я еще вызвался проводить ее, помните?
Пока все увлечены рассказом Игоря Моисеевича, Любовь Ивановна незаметно от всех что-то прячет в свою сумку.
Таня. Вы у нас настоящий рыцарь. Но Альбина Семеновна принимает помощь только от доктора.
Игорь Моисеевич. Увы, увы... Да, так вот - когда Альбина Семеновна выходила, она уронила шаль.
Ольга Федоровна. Ну, конечно, я это очень хорошо помню - Вы еще побежали ее догонять.
Игорь Моисеевич. И, представьте себе, не смог.
Любовь Ивановна. Не смогли? Почему?
Игорь Моисеевич. Потому что в коридоре хромота Альбины Семеновны чудесным образом исчезла - она просто летела к телефону. Пришлось вернуться в комнату и потихоньку положить шаль на ее кресло.
Дмитрий Алексеевич. Так Вы хотите сказать…
Таня. Что она притворяется? (Весело смеется.)
Игорь Моисеевич. Тс-с! Тс-с!
Таня (весело). Ну и дела…
Дмитрий Алексеевич. Ничего не понимаю. Зачем ей ломать эту комедию?
Любовь Ивановна. А я прекрасно поняла.
Таня. И я!
Ольга Федоровна. И я.
Издалека слышатся голоса возвращающихся доктора и Альбины Семеновны.
Игорь Моисеевич (шепотом). Друзья мои, помните - это тайна.
Дмитрий Алексеевич. Подождите, я так ничего и не понял.
Игорь Моисеевич (увлекая его за шахматы, шепотом). Я Вам потом все объясню.

Картина четвертая

Входят доктор и опирающаяся на его руку хромающая Альбина Семеновна. Они застают следующую картину: Игорь Моисеевич с Дмитрием Алексеевичем играют в шахматы, Любовь Ивановна дописывает письмо, Ольга Федоровна с Таней рассматривают связанный шарф, который выглядит значительно лучше предыдущего.
Таня. Ой, ну ничего себе! Красота какая!
Ольга Федоровна. Да что Вы, Танечка, какая уж тут красота - видите, вот здесь я петлю пропустила. И здесь, и здесь. А тут две лишние. Надо будет переделать. (Распускает вязание.)
Таня. Олечка Федоровна, Вы только не расстраивайтесь. Вы вообще такая молодец - сами научились вязать.
Ольга Федоровна. Ну, что Вы, Танечка, я и не расстраиваюсь совсем. Это для меня одно удовольствие.
Таня. Олечка Федоровна, а научите меня вязать.
Ольга Федоровна. Танюша, девочка моя, да я с радостью. Я, правда, тот еще учитель - сама едва спицы в руках держу. Но все, что умею, Вам покажу.
Денис Владимирович (озабоченно). Таня, простите, можно Вас на минуточку.
Таня (Ольге Федоровне). Я сейчас. (Денису Владимировичу.) Конечно, доктор.
Денис Иванович. Я хочу завтра сделать Альбине Семеновне рентген в поликлинике. Я заказал машину, но, наверное, для проезда на территорию нужно оформить пропуск?
Таня. Да, на пункте охраны. Знаете, как пройти?
Денис Владимирович. Найду, спасибо. (Всем.) До свидания. (Собирается уходить.)
Все. До свиданья.
Любовь Ивановна. Доктор, подождите. (Подходит к нему, протягивая письма.) Окажите мне любезность - отнесите, пожалуйста, на почту эти письма.
Денис Владимирович. Давайте, конечно.
Любовь Ивановна. Спасибо, спасибо Вам огромное.
Денис Владимирович. Да пустяки. (Уходит, бросив прощальный взгляд на Таню.)
Картина пятая

Альбина Семеновна. Танечка…
Таня (отрываясь от своих дум). Да? (Подходит к ней.)
Альбина Семеновна (негромко). Таня, мне вчера звонил администратор из моего театра. Через неделю у них юбилей, приглашают меня прийти. Завтра курьер привезет два приглашения. Я Вас очень прошу - сходите вместо меня.
Таня. Альбина Семеновна, да Вы что?! Такое событие! Вам обязательно надо идти.
Альбина Семеновна. Не говорите чепухи, куда я пойду с моей ногой?
Таня (колеблется). Ну а как же я пойду? Это, наверное, неудобно?
Альбина Семеновна. Очень даже удобно. Я, кстати говоря, предупредила, что вместо меня может прийти моя родственница со своим молодым человеком.
Таня (пораженно). С кем?!
Альбина Семеновна. Что Вас так удивило? С молодым человеком. По-моему, это совершенно естественно для молодой женщины.
Таня (печально). А у меня его нет.
Альбина Семеновна (сурово). Это очень плохо.
Таня (печально). Да.
Альбина Семеновна. Не знаю, как тогда быть, мне бы не хотелось, чтобы второе приглашение пропало… Знаете что, я тогда, пожалуй, отдам второе приглашение доктору. Вы не возражаете?
Таня. Нет, конечно.
Альбина Семеновна. Ну, и прекрасно. Он, наверное, еще не ушел. Таня, Вы не передадите ему, что он меня очень выручит, если пойдет?
Таня. Хорошо.
Альбина Семеновна. Ну, что же Вы? Бегите, догоните его.
Таня убегает.

Картина шестая

Ольга Федоровна (откладывая вязание, с улыбкой). Как Вы это хорошо придумали.
Игорь Моисеевич (восторженно). Потрясающе! Грандиозно!
Любовь Ивановна. Однако, Вы и сводня, Альбина Семеновна!
Альбина Семеновна. Да ведь это сил никаких нет ждать, пока они сами что-то сделают.
Игорь Моисеевич (целуя руку Альбине Семеновне). Альбина Семеновна! Я не имел счастья видеть Вас на сцене, но этот этюд - это гениально! Вы - великая актриса. Браво!
Ольга Федоровна и Любовь Ивановна аплодирую вместе с ним и кричат: «Браво!»
Дмитрий Алексеевич. Я, кажется, опять один ничего не понимаю…
Игорь Моисеевич. Я Вам сейчас все объясню…
Картина седьмая
Возвращается Таня, раскрасневшаяся, но счастливая.
Таня. Альбина Семеновна, машина будет завтра ровно в одиннадцать. Доктор просил передать, что он Вас ждет в поликлинике. (Тихо, ликующе.) Он согласился. Просил Вам передать огромное спасибо. (В порыве восторга обнимает ее.) Спасибо!!!
Альбина Семеновна. Ну, будет, Таня, ну, ей-Богу. Это же я Вас должна благодарить. Вы меня буквально выручили.
Таня (вспомнив, Любови Ивановне). Ой, Любовь Ивановна, чуть не забыла - Денис Владимирович просил Вам вернуть. Вы тут перепутали адресата и получателя. (Отдает ей конверт.)
Любовь Ивановна (заливаясь краской). Да что Вы? Боже мой, как же я так оплошала…
Таня. Да это ерунда, с каждым может случиться. Вы просто исправьте адреса, а я отнесу на почту, хорошо?
Любовь Ивановна. Спасибо Танечка, у меня что-то голова разболелась. Пойду, прилягу. Я лучше потом, завтра. Спасибо. (Поспешно уходит с письмом.)

Конец второго действия.

Действие третье.
Картина первая

Таня (захлебываясь от восторга). Это было потрясающе! Ну, так здорово, так здорово!
Альбина Семеновна. Вам понравилось?
Таня. Ой, ну просто слов нет, как понравилось. (Всем.) А знаете, что мы увидели первым делом? Портрет Альбины Семеновны в галерее «Золотые имена театра». Ой, да я вам сейчас покажу. (Достает телефон и открывает на нем фотографию.) Альбина Семеновна, Вы на нем такая… такая!
Дмитрий Алексеевич. Да, в молодости Альбина Семеновна была очень хороша.
Таня (возмущенно). Хороша?! Да она была настоящей красавицей! (Протягивает всем телефон.) Вот, смотрите!
Ольга Федоровна. Удивительная красота.
Игорь Моисеевич (восторженно). Божественна, божественна!
Любовь Ивановна (ревниво). Да, очень удачная фотография.
Альбина Семеновна. Спасибо, друзья мои, вы меня совсем захвалили.
Ольга Федоровна. Танечка, а как прошел Юбилейный вечер? Был капустник?
Таня. Нет! Они сыграли сцены из лучших спектаклей за всю историю театра. Представляете, в тех самых костюмах, в каких их играли раньше?!
Игорь Моисеевич. Какая интересная концепция, правда, Альбина Семеновна?
Альбина Семеновна. Да, очень свежо. Обычно эти юбилейные концерты - скука смертная. Сколько я их на своем веку насмотрелась - все как под одну гребенку: юбиляра поздравляют представители Министерства Культуры, юбиляра поздравляют коллеги из других театров, юбиляр поздравляет сам себя.
Ольга Федоровна. Танюша, а как Денису Владимировичу? Понравился вечер?
Таня. Ой, он был в восторге! (Бросается обнимать Альбину Семеновна.) Альбиночка Семеновна, спасибо Вам огромнейшее-преогромнейшее.
Альбина Семеновна (польщенно). Таня, Вы меня задушите.
Дмитрий Алексеевич (просматривая программу в газете). Между прочим, именно сейчас по каналу «Культура» передают запись юбилея. Мы можем еще застать  часть.
Все. Включайте же, скорее!
Дмитрий Алексеевич включает нужный канал и все рассаживаются перед экраном. Зрителям экрана не видно за спинами стариков. Слышится негромкое бормотание ведущего вечера, аплодисменты и т.п.

Картина вторая
В дверь слева входит Тамара.
Тамара (громко). Танюха, привет!
Таня (отрываясь от телевизора, тихо). Ой, Тамарочка, здравствуйте. Давно Вас не видела. Вы не болели?
Тамара. Неа. В отпуск ходила.
Таня. Ездили куда-нибудь?
Тамара. К свекрови в деревню. (Доносится звонок вызова сестры.)
Таня. Отдыхали?
Тамара. Отдыхала! Пахала, как вол! Слышь, Танюха, я чё пришла - я перед отпуском у тебя фотки забыла. Ну те, из Туниса. (Звонок вызова звонит все настойчивее.)
Таня (бросается к столику, достает из ящика пакет). Ой, да! Вот они.
Тамара. Ага. (Забирает пакет). Ну, ладно, пойду. А то они мне звонок оборвут – слышишь, как заливается? (Разводит руками.) Не могут без меня. (Уходит в левую дверь, Таня возвращается к телевизору.)
 Картина третья
В правую дверь просовывает голову доктор.
Денис Владимирович (громко). Танюша!
Таня (оборачиваясь и прикладывая палец к губам). Тс-с! (Подбегает к нему).
Денис Владимирович (тихо). Таня, мне нужно с Вами посоветоваться. Я не знаю, что делать…
Таня (встревоженно). Денис, что-то случилось?
Денис Владимирович (расстроенно). Нога Альбины Семеновны. Я не могу поставить диагноз. С самого начала я был убежден, что это подвывих, но эта травма уже давно должна была пройти, а Альбине Семеновне не лучшее. Я сделал рентген, МРТ - все они показывают, что с ногой полный порядок, но Вы же сами видите - ее хромота усугубляется. Вы смеетесь?
Таня (с улыбкой). Милый, милый доктор, Вы такой ученый, такой умный, и никак не можете понять, в чем же тут дело?
Денис Владимирович (пожав плечами). Нет.
Таня (берет его за руку). Я Вам скажу, по секрету. (Шепчет на ухо.) Вы ей просто очень нравитесь…
Денис Владимирович (не понимая). Кому?
Таня. Альбине Семеновне. Просто она боится, что если Вы ее совсем вылечите, то перестанете к ней приходить. А ей очень нравится, когда Вы приходите к ней.
Денис Владимирович (недоверчиво). Да, ну, Танюша. Так симулировать болезнь невозможно.
Таня. Возможно. Вы забываете, что Альбина Семеновна - актриса. И не просто актриса – а самая замечательная.
Денис Владимирович (растерянно). А… а что же делать?
Таня. Приходить, лечить, беседовать… Все как обычно. Если бы Вы знали, как тут Вас все ждут - и Альбина Семеновна, и Дмитрий Алексеевич, и все-все-все.
Денис Владимирович (робко). А Вы, Таня?
Таня (с улыбкой). И я. (Тянет его за руку за собой.) Там сейчас показывают наш вчерашний концерт. Пойдемте, посмотрим со всеми.
Денис Владимирович. Пойдемте.
Таня и доктор незаметно присоединяются к кругу смотрящих передачу. Свет медленно гаснет.
Конец третьего действия

Действие четвертое
Картина первая
Та же комната и те же люди с их обычными занятиями.

Таня. Любовь Ивановна, а Вам - письмо! (Достает из кармана  и протягивает ей конверет).
Любовь Ивановна (радостно). Ах, это от дочки! (Разворачивает письмо и читает про себя).
Ольга Федоровна (участливо). Как у них там? Все хорошо?
Любовь Ивановна. Все чудесно. Хотите, я Вам дам почитать?
Ольга Федоровна. Если Вы не против…
Любовь Ивановна. Ой, ну что Вы! Какие у нас могут быть секреты друг от друга…
Ольга Федоровна (надевая очки и поднося к глазам письмо). Как у Вас с дочкой похожи почерка - вот что значит, родная кровь.
Любовь Ивановна (слегка встревоженно). Вы находите? Мне казалось, что дочка пишет разборчивее.
Ольга Федоровна. Да, наверное. Но все равно, очень похоже, а хвостики у букв у вас совершенно одинаковые. (Читает.) Какое теплое, душевное письмо. У Вас такая крепкая связь с дочерью, дорогая, это должно быть так приятно.
Любовь Ивановна (вытирая уголки глаз платком). Да-да! Вы правы, у нас очень тесная связь. (Достает из конверта карточки.) А вот, смотрите, дочь прислала фото местной природы. (Оборачиваясь к остальным.) Альбина Семеновна, Игорь Моисеевич - вы, кажется, хотели посмотреть…
Игорь Моисеевич (бросается к фотографиям, восторженно). Вы только посмотрите - какой фантастический закат! Какие яркие, чистые краски!
Ольга Федоровна (рассматривая другое фото). А это что за милое животное?
Любовь Ивановна. Это сервал.
Игорь Моисеевич. Сервал? Надо же! Впервые слышу.
Дмитрий Анатольевич (присоединяясь к компании). Это животное из семейство кошачьих. Очень распространены в Африке.
Игорь Моисеевич. Никогда не слышал…
Альбина Семеновна. Я тоже. Интересно, какого он размера?
Любовь Ивановна (показывая еще фото). А тут смотрите - все небо в птицах

Картина вторая
В левую дверь входит доктор с большим плоским прямоугольным свертком.
Денис Владимирович (ставя сверток на пол). Всем добрый день. Любовь Ивановна - это Вам. (Вынимает из кармана письмо). И это тоже.
Любовь Ивановна (оторопев). Мне?
Денис Владимирович. Вам.
Любовь Ивановна неуверенно берет письмо, открывает конверт и читает. По ее щекам текут слезы. Все бросаются  к ней.

Ольга Федоровна (участливо). Любовь Ивановна, голубушка, что случилось?
Любовь Ивановна (утирая слезы и протягивая письмо Дмитрию Алексеевичу, гладящего ее по плечу). Прочтите, пожалуйста.
Дмитрий Алексеевич. Вслух?
Любовь Ивановна. Да-да…
Дмитрий Алексеевич (откашлявшись, громко). «Уважаемая Любовь Ивановна! Исполняя последнюю просьбу моего лучшего друга, Альберта Борисовича, отправляю Вам написанный им портрет. Он закончил работу над ним за день до смерти и уверял всех, что это лучшая его работа. Я убежден, что это действительно так, потому что он писал его с огромной любовью и уважением к Вам и Вашему таланту. Помимо портрета Альберт Борисович завещал Вам свою однокомнатную квартиру. Он не знал Ваших жизненных обстоятельств, но хотел, чтобы Вы могли, если захотите, иметь свой собственный уголок, если Вы захотите покинуть Дом заслуженных работников культуры и искусства…»
Любовь Ивановна. Спасибо, Дмитрий Алексеевич. Достаточно. (Вытирая слезы.) Откройте, пожалуйста, портрет.
Доктор и  Игорь Моисеевич бросаются распаковывать сверток и перед зрителями появляется портрет молодой красивой женщины в костюме Адели из оперетты «Летучая мышь» с победительным взором и гордой осанкой. Все поражены.
Ольга Федоровна (ахнув). Какой великолепный портрет!
Альбина Семеновна. Я не разбираюсь в живописи, но мне кажется, это работа большого мастера.
Дмитрий Алексеевич. Совершенно с Вами согласен.
Игорь Моисеевич (утирая глаза). Друзья мои, у меня нет слов, нет слов…
Таня. Любовь Ивановна, Вам плохо?
Денис Владимирович. Давайте, я Вам дам успокоительное?
Любовь Ивановна. Нет-нет. Мне хорошо. Просто я даже представить не могла, что на свете может быть такая Любовь.

 Картина третья.

Та же комната, те же люди за теми же обычными занятиями. Единственное отличие - на стене слева висит портрет Любови Ивановны. Входит Таня.
Таня. Добрый день, дорогие мои! Поздравляю Вас всех с праздником!
Игорь Моисеевич (недоуменно). А что за праздник? Какое сегодня число?
Дмитрий Алексеевич. Первое октября.
Игорь Моисеевич (продолжая недоумевать). Странно, а я что-то подзабыл… У нас в октябре есть праздники, Ольга Федоровна?
Ольга Федоровна. Возможно, православный? Покров или…
Таня. Нет, нет. Холодно!
Альбина Семеновна. Это наверняка какой-нибудь новый праздник. Их теперь придумывают десятками.
Таня. Теплее. Ну, сдаетесь?
Все. Сдаемся, сдамся.
Таня. Ну, то-то. А сегодня День пожилых людей в России. И вас пришли поздравить ученики соседней с нами школы.
Альбина Семеновна (поднимаясь и, прихрамывая, покидая комнату). Матерь Божья!
Таня (расстроено). Альбина Семеновна, ну куда же Вы? Детки так старались, выучили стихи…
Альбина Семеновна. Избави Бог! Терпеть не могу самодеятельности (уходит).

Картина четвертая.
Стук в дверь. Таня бросается открывать.

Таня. А вот и они! Заходите, ребятки, заходите.
В комнату заходят пять-шесть мальчиков и девочек возраста от 7 до 11 лет. Старшая девочка шепотом что-то говорит остальным и выстаивает их в линейки лицом к старикам.
Старшая девочка (громко, уверенно). Дорогие ветераны жизни и труда! От лица нашей школы мы поздравляем вас с Международным днем пожилого человека. Вашей самоотверженной работой вы заслужили уважение и любовь младшего поколения и сегодня мы хотим пожелать вам здоровья, благополучия и долгих лет жизни. А чтобы у Вас сегодня было праздничное настроение, ученики нашей школы подготовили для вас стихи.
Все аплодируют. Попереминавшись немного, по знаку старшей девочки дети начинают читать стихи.
Первый ученик:
Кто про все тебе расскажет? Всех умней на свете? - - Ну, конечно, наши деды! -  Скажут даже дети.
Второй ученик:
 Кто расскажет на ночь сказку?  Испечёт оладушки? Догадались? Ну, конечно,  Это наши бабушки.  Третий ученик:
Трудно нам? И в тот же час День ли, или ночь, Старики на зов спешат Молодым помочь.  Четвертый ученик:
На вопросы отыскать  Верные ответы  Помогают молодым Стариков советы.  Пятый ученик:
Пусть заметней с каждым днем В волосах седины И избороздили лоб Крупные морщины -  Мудрость светится в глазах. И ребёнку ясно. Были прожиты года  Вами не напрасно.    Все громко аплодируют. Игорь Моисеевич и Любовь Ивановна растроганы до слез, Дмитрий Алексеевич смущен. Таня от души радуется.
Игорь Моисеевич. Браво-браво!
Любовь Ивановна. Господи, как это трогательно.
Игорь Моисеевич. Наши юные друзья, позвольте мне от лица всех здесь присутствующих, поблагодарить вас за этот чудесный сюрприз, который вы нам устроили.
Все благодарят детей и те уходят.
Ольга Федоровна (в спину последней уходящей девочке). Деточка, подожди минутку! (Девочка оборачивается.) Подойди ко мне, пожалуйста. (Девочка подходит. Ольга Федоровна надевает ей на шею прекрасно связанный шарф.) Вот, возьми, пожалуйста, на память.
Младшая девочка (разглядывая шарф). Спасибо большое, бабушка. Это Вы сами вязали?
Ольга Федоровна. Сама.
Младшая девочка. Очень красивый.
Ольга Федоровна целует ее в щеку. В это время в дверь просовывает голову старшая девочка.
Старшая девочка (не обращая ни на кого внимания). Семенова! Ты что тут застряла? Нам еще старпёров на третьем этаже поздравлять. (Исчезает.)
Девочка испуганно бежит за ней и дверь с грохотом захлопывается за ней. В комнате повисает тишина.
Дмитрий Алексеевич (недоуменно оглядываясь на остальных). Простите, я не расслышал. Как она сказала - «стартеров»?
Любовь Ивановна (жестко). Старперов.
Дмитрий Алексеевич (беспомощно разводя руками). Простите мою невежественность, а… что это значит?
Игорь Моисеевич (пытаясь замять тему). Это… Это молодежный слэнг. Так они называют старшее поколение.
Любовь Ивановна (жестко). Старперы, Дмитрий Алексеевич, означает старые пердуны. Ну, и как Вам это нравится? (Кипит). Нечего сказать - поздравили детки с праздником! Из какой они школы? Я напишу их директору, да! Пусть знает, кого воспитывает их школа…
Слышатся тихие всхлипы - на стуле, закрыв руками лицо, горько плачет Ольга Федоровна. Все подходят к ней, окружив ее плотным кольцом и стоят, не зная как ее утешить.

Конец четвертого действия

Действие пятое
Картина первая
Та же, знакомая комната, в ней стоят обнявшись Таня и доктор. Доктор что-то тихо шепчет ей на ушко, а Таня весело смеётся. Вдруг в дверь просовывается голова крупной женщины с неприятным выражением лица. Какое-то время она наблюдает за молодыми людьми.
Вероника (громко). Кхм!
Таня (резко оборачиваясь). Да?
Вероника. Вы - Татьяна?
Таня. Я.
Вероника (решительно входя в комнату). Я - дочь Любовь Ивановны. Где я могу с ней поговорить?
Таня (обрадованно). Ой, правда? Она нам так много о Вас рассказывала, так Вас ждала… Вы садитесь, садитесь. Мы ее сейчас позовем. (К доктору.) Денис, сходи, пожалуйста, позови Любовь Ивановну. Только осторожно!
Доктор кивает и направляется к выходу. В дверях он сталкивается с Ольгой Федоровной. На ее недоуменный взгляд в сторону Вероники шепчет ей что-то на ухо. Та радостно всплескивает руками. Доктор уходит.
Ольга Федоровна (радостно улыбаясь подходит к Веронике). Здравствуйте, дорогая. Очень рада с Вами познакомиться. (Берет ее руки в свои.) Вы давно вернулись?
Вероника (тупо смотрит на нее). Чего?
Ольга Федоровна (также благожелательно). Давно Вы вернулись? (Вероника, ничего не понимая, оборачивается к Тане, стоящей у двери. Ольга Федоровна истолковывает этот взгляд как нетерпеливое ожидание появления матери.) Ах, простите. Вам сейчас ни до кого. Я понимаю, понимаю… Не буду Вам мешать. (Улыбаясь и приветливо  кивает головой направляется к креслу, и садится там вязать.)
В это время в дверях возникает Игорь Моисеевич. Так же как Ольга Федоровна недоумевающе обращает взгляд к Тане. Она шепчет ему на ухо.
Игорь Моисеевич (восторженно подходит к Веронике). Позвольте представиться, друг Вашей матушки. Очень о Вас наслышан! (Целует ей руку.) Вы у нас проездом или насовсем? (Вероника бросает дикий взгляд на Таню.) Как Вам показался их климат?
Вероника (отнимая потихоньку у него руку). Извините, я сейчас. (Опасливо оглядываясь на Игоря Моисеевича, который продолжая ей улыбаться и кивать головой, садится с газетой на стул, подходит к Тане.) Он что? Псих?
Таня (удивленно). Кто? Игорь Моисеевич? Ну, что Вы! Он чудеснейший человек. Он Вам понравится.
Вероника (недоверчиво ухмыляясь). Да? Не уверена.
В комнату входит Дмитрий Алексеевич и, не заметив Вероники, садится рядом с Игорем Моисеевичем. Тот начинает подталкивать его локтем и глазами показывать на Веронику. Дмитрий Алексеевич, взглянув в ее сторону переводит вопросительный взгляд на Игоря Моисеевича. Тот что-то радостно ему шепчет.
Дмитрий Алексеевич (поднимаясь и подходя к Веронике). Простите, я Вас не заметил. (Церемонно наклонив голову.) Сосед и, надеюсь, друг Вашей мамы. Очень рад Вас видеть. Позвольте Вам сказать - Вы прекрасный фотограф. Мы получили огромное удовольствие от Ваших снимков. (Еще раз наклоняет голову и садится на прежнее место.)
Вероника (Тане, тихо). Этот, по-вашему, тоже нормальный?
Таня недоумевающе смотрит на Веронику, когда, прихрамывая и опираясь на палку входит Альбина Семеновна.
Таня (с облегчением). Альбина Семеновнам познакомьтесь, пожалуйста, это дочь Любови Ивановны.
Альбина Семеновна (изучающе смотрит на Веронику, протягивает ей руку). Ну, здравствуйте, здравствуйте, дайте-ка я на Вас погляжу. (Вглядывается в ее лицо.) А что же Вы не загорели совсем? Или Вы там от солнца прячетесь?
Вероника (совершенно обалдевшая). Я не люблю солнца. Простите. (К Тане). Где же моя мать? (Сердито ходит взад-вперед по комнате). Сумасшедший дом!
Альбина Семеновна, обменявшись с Таней недоуменными взглядами, садится вместе с остальными. В это время в дверях появляется Любовь Ивановна с поддерживающим ее под локоть доктором. На лице ее странное выражение.
Вероника (бросаясь к ней). Мама! Ну, наконец-то! (Хватает ее за руку и тянет к креслу, подальше от остальных, сама плюхается напротив и, порывшись в сумке, достает конверт.) Мама, что это такое?! (Трясет у нее перед лицом конвертом.)
Любовь Ивановна (спокойно). Ты не хочешь поздороваться?
Вероника (бросаясь к ней). Что?
Любовь Ивановна. Поздороваться. Воспитанные люди обычно здороваются при встрече.
Вероника. Ну, хорошо. Здравствуй, мама. Так устраивает?
Любовь Ивановна. Не Бог весть что, но все-таки лучше, чем ничего.
Вероника. Отлично, а теперь скажи мне, что это? (Протягивает ей конверт.)
Любовь Ивановна. Мне кажется, это письмо.
Вероника (закипая). Я сама знаю, что письмо. О чем здесь речь?
Любовь Ивановна (спокойно). Откуда мне знать? Я же его не читала.
Вероника (стараясь держать себя в руках). Хорошо, читай. (Сует ей письмо. Любовь Ивановна неспеша принимается за чтение.) Ну?!
Любовь Ивановна.  Что - ну?
Вероника. О какой квартире здесь идет речь?
Любовь Ивановна. О той, что мне завещал мой очень хороший старый друг.
Вероника. А почему я узнаю об этом только сейчас? Из письма нотариуса?
Любовь Ивановна (холодно). А почему я вообще должна перед тобой в чем-то отчитываться? И почему ты вскрываешь адресованные мне письма?
Вероника. Потому, что я твоя дочь. Единственная. Или ты забыла?
Любовь Ивановна (холодно). А по-моему, это ты забыла, что у тебя есть мать. И давно.
Вероника. Мама, давай не будем! Мы это уже сто раз обсуждали. Ты сама ушла из дома, а теперь корчишь из себя оскорбленную добродетель.
Любовь Ивановна. Я не сама ушла из дома, это вы вынудили меня на этот шаг.
Вероника. Да что ты говоришь?! Мы тебя вынудили? Да ты просто не могла ужиться в одной квартире с моим мужем…
Любовь Ивановна. Не могла. Я не могла ужиться в квартире с пьяным хамом и рвачом.
Вероника. Мама прекрати! Он нормальный мужик.
Любовь Ивановна. Мне очень жаль, если я воспитала тебя настолько неразборчивой.
Вероника. Мама, сколько можно?! Сначала ты мне ставишь условие - или он, или ты, а потом, обидевшись, что я не готова ради тебя бросить мужа, уходишь жить в дом престарелых. А теперь, оказывается, я про тебя забыла?
Любовь Ивановна (волнуясь). А разве нет? Может, ты мне звонила? Или навещала? Поздравляла с Днем рождения? (Беря себя в руки.) Впрочем, ни к чему к этому возвращаться. Так что тебе от меня теперь надо?
Вероника. Что ты собираешься делать с этой квартирой?
Любовь Ивановна. Не волнуйся, я найду ей применение. А почему это так тебя беспокоит?
Вероника. Между прочим, у тебя есть внук. И, между прочим, уже взрослый.
Любовь Ивановна. Да?
Вероника. Да! Тебя не волнует, где он будет жить?
Любовь Ивановна. А где он живет сейчас?
Вероника. Мама, не притворяйся, что ты не понимаешь. Где он будет жить, если женится?
Любовь Ивановна. Он - инвалид?
Вероника. Мама, ну что ты говоришь?! Твой внук абсолютно нормальный.
Любовь Ивановна. Тем лучше для него. Руки есть, на квартиру заработает.
Вероника. Ах, так? То есть, ты не собираешься отдать квартиру внуку?
Любовь Ивановна. Нет.
Вероника. А мне?
Любовь Ивановна. Тебе я уже отдала одну. Мне кажется, тебе грех жаловаться.
Вероника. Может, ты хоть скажешь мне, кому собираешься ее оставить?
Любовь Ивановна. Одной очень достойной девушке. Она собирается замуж. Это будет ей мой свадебный подарок.
Вероника (задохнувшись от гнева, поворачивается к Тане). Ах, вот оно что! По-моему, я, знаю, что это за «достойная девушка»! (Подскакивает к Тане.) Ах, ты, мерзавка! Я, таких как ты много повидала. Что, решила обобрать старуху?!
Таня (отступая). Да Вы что? Что Вы говорите!
Вероника (наступая на нее). Что я говорю?! Дрянь! Я-то знаю, что говорю! Я ж тебя… (тут все старики и доктор молча  подходят и встают между ней и Таней.) Ах., так?! Да я вас, да я вас всех…!
Любовь Ивановна (неспеша подходит к ней, вытягивается в полный рост и дает ей изо всех сил оплеуху). Пошла вон! И больше не смей показываться мне на глаза.
Вероника (опешив). Ты - меня? Меня?! Из-за нее?!!
Любовь Ивановна (указывая пальцем на дверь, величественная в своем гневе). Вон!!!
Старики и Денис Владимирович безмолвно начинают наступать на Веронику. Она колеблется, но, потом, реально оценив ситуацию, выбегает, громко хлопнув дверью. Любовь Иванова обессилена садится в кресло и закрывает лицо руками.
Альбина Семеновна (подходя к ней легкой походкой и кладя ей руку на плечо). Люба….
Любовь Ивановна (отнимая руки от лица). Друзья мои, простите меня. Я вас обманывала. Я все время вас обманывала - не было никакого Алжира, не было писем, не было фотографий. Все эти письма я писала себе сама, а фотографии - стащила у Тамары. Мне так стыдно… Так стыдно… Простите меня, пожалуйста.
Дмитрий Алексеевич (волнуясь). Любовь Ивановна, что касается меня, то Вы в моих глазах всегда были, есть и будете достойнейшей женщиной. Позвольте? (Целует ей руку.)
Игорь Моисеевич (утирая слезы, встает перед ней на колени). Любовь Ивановна, дорогая, я - никому не нужный, бесполезный старик, но, если бы я мог хоть на во-о-о-о-т столечко (показывает пальцами крупинку) облегчить Ваше горе, я бы не жизни пожалел.
Любовь Ивановна (обнимая его). Игорь Моисеевич, дорогой мой, Вы всегда были такой рыцарь. Спасибо, голубчик, я этого вовек не забуду.
Ольга Федоровна (беря ее за руки). Любушка, я что хотела… Мы тут все - свои. А между своими - какой стыд, ведь правда?
Альбина Семеновна. Умница, Оля. Дай, я тебя поцелую. (Обнимает и целует Ольгу Федоровну.) А тебе, Люба, скажу, что если тут и надо кому стыдиться, так это одной старой дуре, которая здесь два месяца Ваньку валяла и на одной ноге при здоровых двух прыгала. Видно, правильно говорят - нет дурака хуже, чем старый дурак. Доктор, Вы уж простите старуху, что я Вам голову морочила. И всем здесь… (оглядывает лица кругом и замечает, что Игорь Моисеевич корчится от смеха). Что? (Игорь Моисеевич смеется сильнее, утирая слезы.) Вы что? Всё знали?
Игорь Моисеевич, а за ним и все остальные, хохочут. Альбина Семеновна поначалу пробует рассердиться, но потом хохочет вместе с остальными. Внезапно, посреди смеха, за сердце хватается Дмитрий Алексеевич.  Первый это замечает и бросается к нему доктор.
Денис Владимирович. Дмитрий Алексеевич! (Подхватывает его.) Таня, скорей! Помоги мне!
Вдвоем с Таней под руки они выводят его из комнаты.

Картина вторая
Комната Дмитрия Алексеевича. Он лежит в постели. Рядом с ним сидит доктор. Он убирает в аптечку шприц и замечает, что больной приоткрыл глаза.
Денис Владимирович. Дмитрий Алексеевич, как Вы? Вам лучше?
Дмитрий Алексеевич (кивает головой и берет руку доктора в свою). Денис, посидите со мной, пожалуйста.
Денис Владимирович. Конечно, посижу. Вот, выпейте-ка это (Помогает ему приподняться и выпить лекарство.) Вот так. Теперь ложитесь и отдыхайте. Хотите, я Вам почитаю? Или, может, включить вам радио?
Дмитрий Алексеевич (откинувшись на подушки и глядя на него). Если бы Вы знали, Денис, если бы Вы знали, как бы я хотел, чтобы у меня был такой внук, как Вы…
Денис Владимирович (волнуясь, лохматит рукой волосы). Дмитрий Алексеевич, можно я Вас спрошу?
Дмитрий Алексеевич. Да?
Денис Владимирович. Помните, Вы мне рассказывали про Вашего сына, Антона? Про его неудачную женитьбу? Помните?
Дмитрий Алексеевич. Да, да…
Денис Владимирович. Помните, Вы сказали, что не можете ей простить того, что она даже не пришла на похороны?
Дмитрий Алексеевич. Я помню, но почему Вы вдруг заговорили об этом?
Денис Владимирович. Просто я знаю, почему она не пришла.
Дмитрий Алексеевич. Вы? Откуда?
Денис Владимирович (в волнении прохаживается по комнате взад-вперед, потом возвращается и садится рядом с ним). Она мне рассказала. Это все из-за меня…
Дмитрий Алексеевич. Ну, что Вы придумываете, Денис. Причем здесь Вы? Вас тогда и на свете еще не было…
Денис Владимирович. Не совсем так. Она была беременна мной и лежала на сохранении… Врачи решили ей ничего не говорить. Она узнала все только после родов…
Дмитрий Алексеевич (слабым, дрожащим голосом). Но почему, почему…
Денис Владимирович. Она не сказала вам потом?  Она была очень обижена. (Помолчав.) Мама мне рассказала все перед смертью… Она переживала, что поступила несправедливо, скрыв от вас внука. Она просила меня Вас разыскать…
Дмитрий Алексеевич. И поэтому…
Денис Владимирович (кивнув). Поэтому я устроился работать именно сюда. Я хотел сначала узнать Вас. А вдруг Вы совсем не нуждаетесь в каком-то там внуке? Но я хочу, чтоб Вы знали – Вы мне очень, очень нужны. (Взяв его руки в свои.) Дмитрий Алексеевич, мы с Таней собираемся пожениться. Если Вы захотите жить вместе с нами, мы будем  счастливы.
Дмитрий Алексеевич (с усилием приподнимается и дрожащими руками обнимает его). Внук мой… Мой внук!

Действие шестое
Картина первая
Та же комната, те же люди. но сегодня в ней все празднично - нарядные, улыбающиеся старики, светящиеся от счастья Таня и Денис Владимирович. На столе - чайник и чашки. Таня разрезает и раскладывает на блюдца красивый торт, Денис Владимирович наливает и подает всем чай.
Ольга Федоровна (пробуя торт). Вкуснота-то какая! Танюша, Вы сегодня уезжаете?
Таня. Да, вечером. Любовь Ивановна, пожалуйста (протягивает ей блюдце с тортом).
Любовь  Ивановна (пробует торт). М-м-м! Восхитительно! Совсем как во времена моей молодости… Помните, Ольга Федоровна, такие торты пекли в ресторане гостиницы «Пекин»?
Ольга Федоровна. Да-да-да! Во всяком случае, очень похожие.
Таня (передавая блюдце). Альбина Семеновна, прошу. (Доктору). Денис, налей Альбине Семеновне чай.
Альбина Семеновна. Благодарю. Я вообще-то, сладкого не ем, но сегодня - была-не была! (Денис Владимирович передает ей чай). Спасибо, мой дорогой.
Любовь Ивановна. Кушайте-кушайте! Вы эту кашу заварили, Вам и ответ держать. (Все смеются).
Таня. Дмитрий Алексеевич…(Протягивает ему блюдце).
Дмитрий Алексеевич (вдыхает запах). Запах - восхитительный. (Принимает чашку от доктора). Спасибо, Денис.
Таня. Игорь Моисеевич… (Протягивает ему блюдце.)
Игорь Моисеевич. Спасибо, Танечка. (Пробует торт, его лицо кривится).
Таня (огорченно). Игорь Моисеевич, что случилось? Вам не понравился торт?
Игорь Моисеевич (задумчиво смакует ощущение). Д-да, Танечка, простите, не знаю как сказать, но мне… (с восторгом выкрикивает) горько!
Все радостно подхватывают, смеются и аплодируют. Молодые целуются. Снова гром аплодисментов.
Таня (шутливо грозит Игорю Моисеевичу). Ну, Игорь Моисеевич! Ну Вы и фрукт!
Ольга Федоровна (любовно). Озорник.
Игорь Моисеевич (разводя руками). Ну что же делать, если действительно… (громко) горько!!!
Все снова подхватывают и снова молодые целуются. Во время поцелуя взгляд Дениса Владимировича падает на часы на стене.
Денис Владимирович (показывает на них Тане). Таня!
Таня (взглянув на часы). Ой! Нам пора… (Бросается все обнимать и целовать). Олечка Федоровна! Любовь Ивановна! Игорь Моисеевич! Альбина Семеновна! Дмитрий Алексеевич! Вы мои самые родные! Спасибо вам за все, за все. Не скучайте, без нас, пожалуйста.
Денис Владимирович (пожимая всем руки и принимая поцелуи дам, смеясь). Танюша, нас всего неделю не будет, никто не успеет соскучиться.
Таня. Да? А мне кажется, я уже скучаю…
Альбина Семеновна (притворно строго). Ну, вот что, доктор, забирайте-ка Вы свою жену и марш отсюда. И чтоб мы вашего духа здесь неделю не видели!
Денис Владимирович берет Таню под руку, они машут всем на прощание рукой и убегают. Все им несутся счастливые напутствия. Затем старики подходят к окну и смотрят из него вниз, машут на прощание рукой молодым. Во время этой сцены Игорь Моисеевич незаметно отходит от группы и, тяжело дыша, опускается в кресло, расстегивает ворот рубашки и прикрывает глаза.

Ольга Федоровна. Дмитрий Алексеевич, примите и Вы наши поздравления. У Вас чудесный внук.
Альбина Семеновна. И внучка.
Любовь Ивановна. Вот погодите, Вы еще и правнуков  своих понянчите.
Дмитрий Алексеевич. Дорогие мои, если бы вы знали, как я счастлив. Единственное, о чем я теперь могу сожалеть, так только о том Верочка так и не узнала, что у Антона родился сын… (Помолчав.) Вы были правы, Альбина Семеновна, у него Верочкины глаза.
Альбина Семеновна (кладя ему руку на плечо). По-моему, это первый и единственный случай, когда мы с Вами хоть по какому-то вопросу пришли к соглашению. (Он молча целует ей руку.) Но, я надеюсь, Вы не будете меня так же страшно ревновать к Вашему внуку, как свою супругу? (Он отрицательно качает головой и с улыбкой снова целует ей руку.)
Ольга Федоровна. Люба, скажите, Вы действительно хотите отдать квартиру Альберта Борисовича Тане и Денису?
Любовь Ивановна. Не только хочу, а уже сделала. Еще три дня назад, в день их свадьбы.
Ольга Федоровна. Но, простите, что затрагиваю больную тему… как же Ваша дочь? И внук? Все-таки, по праву родства…
Любовь Ивановна. По праву родства они от меня уже все получили, все, что у меня было - и квартиру, и дачу, не говоря уже обо всем остальном. Их благодарность Вы видели. Так что не будем больше о них. Я рада, что у меня появилась возможность сделать доброе дело двум хорошим людям. За эти годы Таня мне стала как дочь. Я и представить не могла, что чужой человек может быть так заботлив и внимателен, ничего не требуя взамен. Вы, кстати, знаете, каких трудов мне стоило уговорить Таню и Дениса принять мой подарок? Не соглашались ни  в какую, пришлось обращаться за помощью Дмитрия Алексеевича.
Альбина Семеновна. Кстати, Дмитрий Алексеевич, что же Вы решили? Бросите нас и уйдете жить к внуку?
Дмитрий Алексеевич. Я думаю, Альбина Семеновна, что здесь я буду видеть его чаще. Да и привык я здесь… Привык ко всем вам. Вы ведь не прогоните меня из компании?
Альбина Семеновна. Ну, уж оставайтесь. Что с Вами делать?
Ольга Федоровна (смеясь). Оставайтесь, оставайтесь. А то кто же будет с Игорем Моисеевичем играть в шахматы?
Любовь Ивановна. А кстати, где он?
Альбина Семеновна. Да вот только что тут был. (Зовет). Игорь Моисеевич!
Любовь Ивановна (оглянувшись). Да вон он, в кресле сидит. Игорь Моисеевич, что же Вы не откликаетесь? Уснули?
Ольга Федоровна (подходит и ласково трясет его за плечо). Игорь Моисеевич, просыпайтесь…
На лице ее постепенно появляется тревога, потом паника, передающаяся остальным. Все подходят к креслу и смотрят с отчаянием на Игоря Моисеевича и друг на друга. Первая приходит в себя Ольга Федоровна - она бросается к кнопке экстренного вызова и жмет на нее изо всех сил. Раздается тревожный, душу рвущий звонок. Он звенит, звенит, звенит.

Конец действия
Конец