Испытание

 И без того покрытое хмарью небо затянуло тяжёлой серой тучей. Начинал накрапывать мелкий противный дождичек. Голая земля, покрытая вулканической породой и — изредка — островками растительности, просто излучала своей чернотой холод и враждебность, а невысокие горы, окаймляющие её, ощерились, словно тупые зубы гигантского чудовища. Перлунд поморщился и вытер покрытый испариной лоб. По Пустым Землям ходить третий день было и без того неприятно, а по отвратительной погоде — так и вовсе невыносимо...
 Перлунд опёрся на копьё и прищурил глаза, вглядываясь вдаль в поисках признаков пребывания в этом месте аккрилида. Он уже несколько раз проклял и погоду, и Пустые Земли, и консерватора-отца, и старейшин, что его сюда послали, и весь аккрилидский род, и этот тупейший обряд посвящения в охотники, когда молодой юноша обязан принести голову аккрилида... Из Островитян только Иррюды по прежнему соблюдали его! Остальные давно отказались. Даже Иррюды Южного края, известные наименьшим отступлением от традиций, оставили от обряда только тренировочный процесс отрубания длинным наконечником копья бычьей головы! Да и то, говорят, в последнее время они рубят мёртвого быка... И только Иррюды Севера, граничащие с Пустыми Землями, до сих пор посылают своих юношей на аккрилида с увенчанным длинным лезвием копьём и в доспехах из, опять же, аккрилидьего панциря, поскольку его аккрилид не прокусит...
 Из-за ближайшего скального утёса вышел высокий человек в длинном зелёном плаще и быстрым шагом пошёл в сторону Перлунда. Фигура его резко очёрчивалась на фоне серого неба и бурых гор, палка бодро стукала по камням. В несколько шагов достигнув юноши, он остановился и поднял чёрные пронизывающие глаза. Лицо его расплылось в приветливой улыбке, будто он встретил старого знакомого.
 — Хеллоу!
 Перлунд не удостоил и взглядом внезапного собеседника. Тот, не прекращая улыбаться, выпростал из-под непромокаемого плаща из мембранной ткани мобильный телефон, приноровился и заснял недвижимого парня. А потом направил телефон на себя и сфотографировал на фоне юного охотника свою улыбающуюся рожу и руку с двумя оттопыренными пальцами. После чего показал Перлунду большой палец, убрал телефон и пошёл дальше отстукивать маршрут телескопической треккинговой палкой. Перлунд показал удаляющейся высокой спине тоже палец, но средний. А потом горько усмехнулся.
 Кто знает, возможно и проще было бы — с моральной точки зрения — идти на Испытание в Пустые Земли, не будь последние местом паломничества туристов-любителей активного отдыха со всего света. А теперь — позориться перед всем просвещённым миром... Вот турист этот — макаронник, по ходу — в интернет выйдет и будет хвастать тем, что заснял настоящего иррюдского воина в полном облачении, вот же класс!.. Лайков наберёт тучу... Больше, чем просто фото водопада или ледника, к примеру...
 Перлунд тяжело вздохнул. В такие минуты он искренне завидовал старшему брату Орлафу, подавшемуся в международные отношения — да так и осевшему на материке. Да и среднему Торсбунду тоже, который отправился делать военную карьеру, даже дослужился до какого-то высокого офицерского чина. Про зависть двоюродному брату-футболисту даже и говорить нечего — Перлунд локти кусал каждый раз, когда удавалось посмотреть по телевизору игру их маленькой, но гордой островной сборной, чьему упорству восхищались по всему миру. Да чего греха таить — даже сестре, белокурой, белокожей, синеглазой нежной красавице Сигрурде он тоже завидовал. Шутка ли — подцепила самого настоящего негра, чернющего до синевы, и укатила к нему в южную страну! Рядом смотрелись они, конечно, эффектно. Интересно было бы посмотреть на их детей... Но — нет. Перлунда отец от себя не отпускал, упустив остальных отпрысков. Мол, ты единственный остался, кто может сохранить традиции предков.
 Да пропади они пропадом эти традиции, из-за которых он не может жить так, как того сам хочет!
 Перлунд со злости пнул лежащий рядом камень, скривился от боли. Н-да, старшие братья, вырвавшись полулегальными способами из-под папочкиного крыла, не должны были рыскать по Пустым Землям за аккрилидом, имея в распоряжении всего-то дурацкое копьё. Когда все, кому интересно, на аккрилида ходят с мощным охотничьим ружьём, желательно таким, которым можно мамонта уложить. Ну и проводником из иррюдов, конечно, посколько именно этот народ и умеет их выслеживать. Даже стереотип закрепился, мол, с их древней-древней ненавистью к роду людскому аккрилиды иррюдов не трогают. Потому что за людей не полагают... Мало того, что обидно — так ещё и неправда. Просто приучились иррюды с ними соседствовать бок о бок за не одну тысячу лет.
 А вот чего они людей так не любят — загадка. Учёные говорят, мол, это у них в крови, да настолько крепко, что не вытравишь. Поэтому их даже в зоопарках не держат, и изучать их трудно. Человек много кого приручает — волки там, медведи, тигры со львами, слоны, мамонты даже — а аккрилида не может. Перлунд вспомнил добродушного весельчака Морска, который прошёл испытание, когда Перлунд был ещё малышом. А Морск из похода в Пустые Земли принёс тайком маленького аккрилида, размером с котёнка, мотивируя, как рассказал немногим посвящённым друзьям, тем, что он убил его мать, и малютка остался без присмотра. Его, конечно, обвинили в сумасшествии, говорили избавиться от детёныша как можно скорее, ведь это безумие — пытаться приручить животное, которое на инстинктивном уровне хочет твоей смерти, но он всех успокаивал, мол, он ещё маленький и глупый, умнеют они, как известно, только с возрастом, а пока аккрилид маленький, Морск взрастит в нём доверие и любовь к человеку. И даже как-то у него ладилось — поселённый в крепком ящике зверёк хоть и бросался на всех поначалу, но постепенно привык к Морску, брал без опаски у него еду, давался гладить, а после так и вовсе сидел у Морска на плечах под курткой, пока тот гулял по улице. Сам Морск был счастлив — и, конечно, молва о нём распространилась среди молодёжи, а там и уважение. Он уже так хотел объявить миру о своём успехе... А потом однажды ночью тварь, которую он взял спать в свою постель, съела ему лицо.
 Учёные много говорят... Кто-то говорит даже, что аккрилиды, вроде как, не местные. В смысле, совсем не местные. А откуда они сюда попали — непонятно. В пользу этой теории говорит тот факт, что во всей фауне планеты нет никого, кто приходился бы им хотя бы отдалённым родственником. А останки их находят на уровне ледникового периода — и, мол, именно они тогда всех мамонтов поели, которых теперь шиш да ни шиша, хотя тогда ходили стада целые, и теперь они их подъедают в Пустых Землях — за счёт чего и не вымерли до сих пор. А туристам вон гиды втирают — одевайтесь ярко, аккрилидов не бойтесь, они боятся вас больше, чем вы их... Ага, конечно. Будто если что-то вас не убило сразу, это не значит, что оно не выжидает момента поудобнее. Иррюды уже несколько раз просили власти страны — ну не пускать в Пустые Земли туристов! Как же, как же — лишиться такой хлебной достопримечательности. Ладно хоть разрешили запустить в Земли старого склочного Хельги — невыносимого старика, чья работёнка состояла в том, чтобы гонять незадачливых туристов и не давать им там ночевать, окромя как в специально оборудованных кемпингах. Якобы для сохранения уникальной природы острова — а на деле чтобы не расширять меню аккрилидов...
 Давно что-то Хельги, кстати, видно не было. Видать, опять напился своей настойки на мху да поселился в пещере, воображая себя могучим героем Тооргом из древних легенд... Хотя периодические запои и не мешали ему первоклассно выполнять свою работу.
 Перлунд отмахал уже с десяток километров по пересечёнке, лавовые поля сменились холмистой тундрой, покрытой зелёным мшистым ковром. Идти можно было долго — полярный день позволял, хотя к условной «ночи» и холодало.
 Но на аккрилидов след он напал.
 Отлично, молодой некрупный зверь, чуть больше человека, если встанет на дыбы. Быстро найти, обезвредить, отрубить голову, вернуться домой с победой...
 Ночку Перлунд переночевал в современного типа палатке, да сварил себе горячий сытный завтрак на горелке с газовым баллоном — хотя бы такую лазейку позволяли правила испытания! — да продолжил тропить зверя дальше. И к вечеру уже его старания увенчались успехом.
 Аккрилид довольно шумно копошился в ложбинке между двумя скалами, рылся, переворачивал камни — скорее всего, в поисках птичих гнёзд. Перлунд бесшумно, как тень, подобрался к скалам, прячась в густом пару  серного источника, который маскировал и запах его. Тварь была как на ладони. Она подняла уродливую голову на по-змеиному гибкой шее, помотала туда-сюда, но, никого не увидев и успокоившись, принялась дальше перебирать камни.
 Перлунд подобрался ближе.
 И ещё ближе.
 Пальцы, сжимавшие копьё, побелели.
 И...
 Раздался щелчок затвора. Тундру, словно молния, озарила вспышка. И ещё одна. И так далее.
 И хор разнообразных голосов на разнообразных языках.
 Перлунд медленно повернулся. Как он мог забыть... Рядом с этими скалами проходила дорога, по которой ходили экскурсионные автобусы — если Хельги их не гонял... Вот этот, видимо, не прогнал. Вот он и стоит, и прильнули к окнам любопытные туристы, и снимают, и лопочут на своём друг с другом.
 Аккрилид встрепенулся, оценил ситуацию — и смылся, быстро-быстро перебирая тремя парами конечностей, почти не касаясь низко посаженным брюхом земли. Несмотря на свою агрессию, аккрилиды никогда не нападали на превосходящего противника...
 Перлунд взвыл от боли и обиды! Столько трудов было выследить животное — и всё насмарку! Хотелось развернуться к чёртовым любителям зрелищ — и засадить копьё прямо в мотор автобуса, и пусть мучаются! Хоть немного поймут его горе...
 Вот почему этот идиотский обряд неукоснительно выполняется... Потому что это вам одна из достопримечательностей, хороших приманок для туристов, наряду с гейзерами, источниками и плаванием в море в окружении китов и левиафанов!.. А дотации идут в коммуну иррюдов. Всё что угодно, любой цирк, только чтобы нормальной работой не заниматься... Поэтому и держит его тут папаша... Работка непыльная — ходи да строй себе представителя гордого, дикого и воинственного народа, а с тобой фоткаться будут. За этим теперь нужны миру иррюды-воители. Не то, что раньше, когда они сохраняли земли людей от расплодившихся аккрилидов...
 Перлунд со злости бросил копьё на вулканические камни, упал рядом с ним на колени и затрясся в беззвучных рыданиях. Туристам, видимо, стало стыдно, они отлипли от окон и, должно быть, попросились ехать дальше. Водитель послушно даванул на газ — но в следующую секунду резко остановился со скрипом тормозов. Перед самым передним бампером автобуса красовался только что скатившийся с горы огромный камень. Объехать его не представлялось возможным — кругом дороги каменная россыпь да драгоценная природа острова, поэтому автобус стал тихонечко сдавать задом дабы развернуться и доставить заволновавшихся пассажиров в место отбытия.
 Перлунд, сначала безучастно наблюдавший за неприятностями автобуса, резко побледнел и рефлекторно схватился за копьё. Потому что из-за горы появился ещё аккрилид. Вот только размеры этого были сопоставимы с автобусом. Юный охотник пребывал в странном сочетании удивления, ужаса и восхищения — такой размер твари мог говорить о её весьма преклонном возрасте, до которого редко кто из аккрилидов добирался.
 Но также он говорил и об её недюжинном уме.
 Аккрилид, перебирая шестью когтистыми лапами, проволок по скале короткое своё тело, оканчивающееся длинным хвостом, и прыгнул на крышу автобуса. Туристы хором закричали от ужаса вполне интернациональными криками.
 В голове Перлунда мозаика сложилась сама собой. Умная тварь догадалась перегородить дорогу. Умная тварь догадалась, что здесь будут проходить автобусы, а может и тормозить — потому что сюда придёт сладкая парочка из молодого аккрилида, не умеющего пока скрывать следы на своих охотничьих угодьях, и молодого охотника, не могущего предугадать поведение той дичи, которую даже не видит. Да и Хельги твари больше не мешает, не прогоняет туристов.
 Да потому что Хельги уже давно внутри твари, она его первым сожрала!Теперь ловушка захлопывается, и аккрилид даст волю своей античеловечьей ненависти, устроив себе пир. И ему никто не способен помешать.
 Кроме Перлунда, убийцы аккрилидов. Из славного народа Иррюдов, сделавшего себе имя на убийстве аккрилидов.
 Тот, в чьих жилах течёт кровь древних охотников и воинов.
 Вооружённый дурацким копьём, чьё предназначение, тем не менее — убийство аккрилидов.
 Перлунд выругался, поднял копьё и побежал. Не лоб в лоб, конечно, а так, чтобы напасть на тварь сзади, перефехтовав её увенчанный жалом хвост, и оказаться прямо рядом с шеей, которую рубить. Добежав до автобуса, Перлунд притаился, выжидая момент напасть. Но медлить было нельзя — аккрилид нещадно терзал автобус, пытаясь прорваться вовнутрь, к ненавистным туристам. Поэтому парень бросился воевать — и встретился лицом к лицу с четырьмя раззявленными челюстями успевшего развернуться животного, верхней, нижней и двумя боковыми, как какие-то жвалы или клешни. Тварь схватила Перлунда в тщетных попытках прогрызть аккрилидский панцирь — поэтому она просто потрепыхала его движениями шеи да отбросила.
 Оклемавшись, Перлунд попыток не оставил, потому что понял — пока тварь отвлекается на него, она не прорывается в автобус. Тем не менее, он понимал, что каждое такое падение на камни из пасти, пусть и при защите аккрилидским доспехом, может оказаться последним. Тогда-то аккрилид съест вообще всех присутствующих... Но он тем не менее попёр в очередной раз на врага, прицеливаясь копьём. Тварь заметила его, взмахнула хвостом, готовясь поразить юного иррюда — который, кстати, уже подумывал о том, что умереть в бою это не самая дурная участь! — как вдруг из окна автобуса высунулись две руки и крепко-крепко ухватили так удачно мимо пролетавший кончик хвоста с жалом. Тварь заверещала, обалдев от такой наглости, заёрзала, замотала головой в поисках удобного угла для атаки обидчика.
 — Давай, парень, давай! Я держу! — послышался взволнованный мужской голос из салона.
 Мысленно поблагодарив нежданного помощника, Перлунд вскочил на крышу автобуса и стал наносить твари сильные удары копьём, не столько чтобы повредить её шкуру, но чтобы сдвинуть её с крыши, попутно уворачиваясь от рассерженной головы. Использовав один из рывков чудовища, Перлунд нанёс точный удар, а коллега в салоне тянул хвост на себя. Аккрилид не удержался и сверзился на землю, попутно вытянув смелого туриста из окна. Им оказался крепенький невысокий мужичок лет тридцати пяти-сорока с рыжей бородой и в тренировочных штанах. Поднявшись, он только крепче вцепился в хвост аккрилида, которому, впрочем, уже подобное хамство надоело. Он медленно обернулся, намереваясь одним быстрым ударом челюстей покончить с нахальной дичью — но с крыши обрушился Перлунд с копьём наизготовку, которое не преминуло проткнуть зверю нижнюю челюсть и пригвоздить к земле. После чего Перлунд вынул копьё и ударил по нежному месту соединения шеи с головой.
 Перлунд одним рубящим ударом копья легко перерубал шею быку.
 На аккрилида понадобилось таких ударов пять.
 Огромная туша долго-долго дёргалась, царапала когтями землю, истекая кровью, пока не затихла. Перлунд устало присел рядом и стал чистить копьё. Хотелось упаковать отрубленную голову да возвращаться домой, но вот только её уже облюбовала стайка низеньких узкоглазых туристов, стремящихся обфотографировать её со всех сторон. Та же участь постигала и тело, и охотника, и его спасителя, присевшего рядом. Тот пытался унять дрожь в руках и приветливо улыбался, как мог. Потом не выдержал и вытащил откуда-то стеклянную бутылку с прозрачной, как вода, жидкостью, попил прямо из горлышка сам и протянул Перлунду. Тот понюхал скептически и дернулся от резкого запаха.
 — Наша! — заговорил турист, — Гуд! Вери гуд! — и для убедительности показал два больших пальца.
 Перлунд даже не из вежливости, а из желания привести в порядок расшалившиеся нервы, сделал пару обжигающих горло глотков, крякнул, сморщившись — и вполне искренно показал собеседнику большой палец.
 Странные существа люди, страннее аккрилидов. Вроде как был страх нешуточный, и все мысли только о том, что вот она и смерть пришла в образе панцирного гада — а теперь, словно падальщики, кружат над бренной головой их возможного убийцы, соревнуясь в том, чей же пост о юном иррюде, прошедшем испытание, соберёт больше лайков.
 А соберёт, естественно, пост вот этого странного парня из такой далёкой и большой, но в основном тоже северной, страны. Мало кто из «не иррюдов» отваживался идти с голыми руками на аккрилида, а тем более мало кто выживал после этого. А уж схватить его за хвост... Кажется, такого и вовсе не было.
 Перлунд задумался. По основным правилам считалось, что аккрилида иррюд обязан убить самостоятельно, без чьей либо помощи, иначе испытание пройденным не считается. Но — в исключительных случаях действовал прецедент, описанный ещё в легендах про могучего Тоорга. Тот также встретил во время странствий аккрилида «размерами подобного скале», или вроде того, бился с ним «с тех пор как взошло летнее солнце, до той поры, как оно заходило», или как-то так, и тогда-то он и встретил своего лучшего друга, странствующего певца Ибриса, который отвлёк на себя чудище, тем самым дав возможность его победить. А Ибрис не был ни иррюдом, ни вовсе островитянином, но Тоорг привёл его в племя, представил его как великого воина — после чего племя закатило нехилую такую вечерину «что вокруг танцевали вулканы и звёзды», или вроде этого, а певца Ибриса на радостях записали в почётные иррюды, и с тех пор он ходил с Тооргом на подвиги в качестве моральной поддержки. Насколько апеллирующий к легенде случай был достойным сравнения, старейшины решали каждый раз предметно, и их было не обмануть каким-нибудь иностранным охотником с хорошим ружьём — но чувствовал Перлунд, что его поход за аккрилидом к легендарному бою Тоорга близок вот совсем.
 Наполовину знаками, наполовину напрягая скудные познания в иностранных языках, Перлунд обрисовал туристу ситуацию и предложил отправиться в расположение племени на лихую пирушку. Лицо последнего, доселе пустое, приобрело осмысленное выражение, он радостно закивал головой и показал большой палец.
 Перлунд довольно улыбнулся.
 Вот это вполне себе налаживание международных отношений. Куда там братцу Орлафу...