Симка

                I.

     Прямо в лицо дул пронзительный, леденящий кровь и мышцы ветер. Ветер, сбивающий с ног, набрасывающийся на тебя, словно злая бродячая собака.
- Декабрь, блин!
В сердцах бросил он неизвестно кому.  Снега нет. Так, редкие снежинки. Земля стылая, как вставший бетон, а температура - минус 17, да ещё этот ветер, пробирающий до костей, изматывающий всю душу, не дающий вздохнуть. Идти было крайне трудно, но идти было надо. Не ночевать же на улице! Ха-ха! Тем более, что до подъезда осталось всего несколько метров. И тут... взгляд помимо воли, случайно упал на него...
     Маленький, серый, пушистый, но какой то свалявшийся комочек. Он не пищал, не смотрел по сторонам, просто спрятал носик и свернулся клубочком. Всем своим, едва зародившимся умом понимал - это конец! Ну, что ж, надо только немного потерпеть, а потом... Что будет потом осознать было непросто - мал ещё!
     - Жена убьёт, или попрёт на улицу вместе с ним, - невольно пронеслось в мозгу. Но оторвать взгляд, и просто пройти мимо, будто бы ничего не замечая, было просто невозможно.
- Ну, кто у нас тут? Глянь на меня, хоть на мордочку твою посмотрю.
Котёнок никак не реагировал, лишь дрожал всем своим тельцем всё так же спрятав носик. Тогда он осторожно взял его на руки, одной рукой прижав к груди, а другой осторожно гладя пушистенькую, но уже свалявшуюся шёрстку. И только тогда комочек поднял голову, и посмотрел прямо глаза в глаза.
- Ух ты!
Мало того, что глазки были огромными, пронзительно голубыми, так ещё и взгляд! На него смотрел -ЧЕЛОВЕК! Именно так: маленький, замёрзший, едва дышащий человек, точнее -  человеческий детёныш.
- Пойдём домой, что ли? - в горле сдавило от увиденного, - а там - будь, что будет,
идём! - вздохнул, чуть замялся, затем взглянул между ног.
- Симона. Нет, Симка!
               
                II.
    
     Как ни странно, даже удивительно, но ни у жены, ни у тёщи, ни у дочки (ну, это то ожидаемо), появление Симки никаких протестов не вызвало. Её искупали, накормили, проглистили, или как там это называется, одели противоблошиный ошейник, и она тут же заснула. А ему всё не давал покоя её взгляд: открытые, огромные голубые глаза! Разве такие у кошек бывают? Быть может у каких-нибудь Египетских голых, или ещё каких, но эта то простая, серая... И в них столько какой то неземной, нереальной мудрости, невысказанных слов, чувств, желаний. Наваждение какое то! 
     С большим трудом пришлось "брать себя в руки". А дочь тем временем внимательно рассматривала спящую красавицу.
- Папа, иди посмотри! У неё лапки все отморожены, и когти почти все вырваны с мясом. Два только и осталось - один на левой передней, а второй на задней правой. Кто это сделал, как земля только таких носит?!

               
                III.
    
     Симку любили все, просто все. А может и не любили, а просто приняли, как члена семьи, как неизбежное. Тем более, что хлопот она никаких не доставляла: к лотку привыкла моментально, вела себя очень тихо и скромно - не очень то побегаешь с такими лапками, да и по занавескам не полазишь. С дочкой играла охотно и в меру - как только той надоедало, а дети ведь очень быстро переключаются с одного на другое, она безропотно отходила куда-нибудь в сторону, с трудом запрыгивала на диван, благо он невысокий, и дремала. Либо внимательно наблюдала за всем происходящим вокруг неё. Ела всё, что положат в миску, никогда ни о чём не просила, не мяукала. Создалось даже такое впечатление, что она вообще мяукать не может. Так, тихий писк иногда, да и то, только в угоду дочке.
     Но когда вся семья садилась ужинать, она, как бы ни было ей трудно, обязательно запрыгивала ему на колени, и очень аккуратно, только язычком, интеллигентно так, ела с ним из одной тарелки, причём, было совершенно неважно что в тарелке.
     Поначалу, конечно же всех, кроме него это возмущало. И "брыськали" на неё, и с коленей пытались согнать, но тут уж он вступился, да так, что все вопросы сразу отпали:
- Только троньте, и пожалеете, что на свет родились!
И глаза в щёлочку, а это верный признак "припадка", что очень редко, но случались с ним после войны иногда.
Так и повелось - за ужином собиралась вся(!) семья. Но приколам по поводу дополнительного едока не  было конца, и ни одна трапеза не обходилась без этого.

                IV.
    
     Что бы ни случилось вне стен дома, что бы ни произошло, как бы трудно не было, всегда, как только Сима оказывалась на коленях, приходило какое то умиротворение, спокойствие, расслабление наконец. Как только она примащивалась на коленке (так и не выросла - вечный котёнок), сразу начиналась "песня", слышимая только ему одному:
- Р-р-р, р-р-р...
И волны, пробегающие по всему её тельцу.
     Зима прошла, за ней весна, и, наконец наступили первые деньки долгожданного лета.
- А не погулять ли нам с Симкой на улице сегодня? У меня выходной, а она с того раза на улице и не бывала. Может хоть травки пощиплет, кошкам вроде это необходимо. Ошейник у неё есть, а где то в кладовке я видел что то типа поводка.
- Охота тебе, что б весь двор смеялся? Кошка, как собака - на поводке!
Это жена, как обычно всем недовольная, и к этой его затее отнеслась более чем прохладно.
- Ладно, не хотите - не надо.
Встал, нашёл в кладовке ремешок с карабином, пристегнул к ошейнику, вынес её на улицу, и посадил в траву.
     Поначалу она дрожала всем телом, и сидела, никуда не двигаясь, вся сжавшись в комочек. Видать память о тех суровых днях ещё осталась, не отошла. Он, понимая всё это, взял её на руки, погладил, и что то ласково прошептал ей на ушко. Спроси его, что - не скажет, так что то, что в голову придёт.  Она успокоилась, и легко соскочила с рук прямо в траву. И что тут началось! Просто газонокосилка какая то!
Как же он смеялся, глядя на всё это, а она, ничуть не смущаясь продолжала поедать траву, ну просто как корова какая-нибудь на выгоне.
     Присев на лавочку и закурив, он закрыл глаза и погрузился в свои мысли, а они были ох, нерадостные. Денег, как обычно не хватало, на работе вчера директора послал туда, откуда не возвращаются, хорошо жена ещё ничего не знает. В творчестве - просто "затык" какой-то, и вдаль почему то не смотрится совсем.
- В общем, проблемы у тебя, парень!
Сам не заметил, как сказал это вслух. И прям тут же, моментально почувствовал, как об ногу кто то трётся.
- Симка! Ну, что, наелась травки, может домой пойдём?
- Да нет!
Совсем явственно услышал он. Помотал головой по сторонам - никого.
- Ба! Глюки! Пошли, Сима, пора.
Киска, широко открыв глаза очень пристально смотрела на него, и от этого взгляда почему то спокойней стало на душе, легче, что то отпускало.
- Ну, идём ко мне.
Посадив её на колени, стал гладить и приговаривать, повторяя, как мантру:
- Всё будет хорошо, всё будет хорошо...
- Р-р-р, р-р-р...

     - Эй, пацаны, ко мне!
Как сквозь сон донеслось, а Симка вдруг вся напряглась, перестала "петь", и насторожилась.
- Тащи плоскогубцы, я бродячую нашёл! Давай опять когти вырывать! Как тогда, помните?
... Как пелена какая легла...

                V.

      ... Ни одного жителя, ни звука, ни шороха, только трупы. Трупы с перерезанным горлом, с отрезанными ушами, с вырванными ногтями, с выколотыми глазами...
- Где, где, где они?
Это Саня, его надо держать, иначе натворит дел, он впервые это видит, только из Союза, да и мы, пожалуй тоже. Такого(!) ещё не было. "Духи" убили всех: и своих, и наших пленных. Только над нашими ещё издевались. Суки!
- В горы, за ними!
Да не нужен этот приказ, мы уже и сами обезумели...
    
     - Папа, папа! Отпусти их!
Он держал двоих пацанят сзади за шею, слегка приподняв их над землёй. Говорить они не могли, только хрипели, да дрыгали ногами.  Рядом собралась кучка соседей: и мужики, и женщины, но подойти боялись, издалека что то кричали, но он не слышал и не понимал ничего.
- Отпусти, ты же их сейчас задушишь!
Медленно, очень медленно придя в себя, опустил пацанов на землю, развернулся, взял с лавочки Симку, и не оборачиваясь, и не реагируя ни на кого, и ни на что ушёл домой.

VI.
     Они уже давно развелись. Много было всего: и с ребёнком встречаться не давала, и грязью "за глаза" поливала "мама, не горюй", и по судам таскала... Много всего. Но Симку так и не отдала, как не просил. Назло, наверное. Но, когда после всей грязи, на него вылитой, он первый раз пришёл взять ребёнка, Симка кинулась прямо в ноги, и неизвестно каким чудом вскарабкалась по штанине прямо на плечо, и начала петь свою "песню":
- Р-р-р, р-р-р...