Дурак на красивом холме 2. Глава 1. Продолжение

    - Вот гад - уезжает! - подосадовал Григорий, провожая взглядом спешно развернувшуюся и давшую по газам  машину Кекса. - Думал, снег вместе приберём.
    - Я помогу, - виновато откликнулся я.
    - Да нет... Лучше завтракайте вдвоём, а я с сугробами сам разберусь.
    - Надоела наша компания?
    - Спозаранку не могу кушать. Нужно, чтобы время прошло - желудок проснулся.
    - Тоже верно...

    Завтрак проходил в суровом молчании. Арсиноя заставила меня есть овсяную кашу. Мою робкую попытку намекнуть, что хорошо бы поправиться, она сразу пресекла:
    - Нет. Мы сейчас поедем кататься на ваших красивых холмах. У тебя есть горные лыжи?
    - Не обзавёлся еще. Дорогое удовольствие для бедного крестьянина.
    - Ничего, - подобревшим голосом отозвалась она. - Мы по очереди будем кататься на моей доске.
    - Да ты не беспокойся, - радуясь её сочувствию к малоимущим слоям населения, откликнулся  я смиренно. - У нас склоны достаточно пологие. Я могу запросто съезжать  и на своих беговых, и на лесных - которые под валенки!

    Мой лишённый высокомерия тон, свойственный гордящимся своей нищетой босякам, её сразу растрогал, она прошла к бару и торопливо плеснула мне из бутылки в пустую чайную чашку.
    - Пей скорей, пока Гриша не пришёл, а то обидится.

    Осторожная сестра, из боязни внезапного появления брата, в спешке налила слишком много, но было поздно. Не успела она что-либо сказать, как я вылил всё содержимое в себя. Арсиноя только покачала головой, а мне стало хорошо и потянуло к активному разговору.
    Махом расправившись с унылым английским  завтраком и приняв из скульптурных ручек античной девушки чашечку кофе, я довольно развязно спросил её:

    - Когда ты уезжаешь в Ленинград?
    - Через неделю, но только не в Ленинград, а в Москву. Маму надо проведать - она там в клинике.
    - Я поеду с тобой. Мне тоже нужно в Москву.
    - Вряд ли вместе получится. У меня билет давно куплен. Достать тебе на этот же рейс мудрено - праздники.
    - А ты оформи меня как провоз животного, - алкоголь оказывал действо, и я стал остроумничать. - Скажешь, что поймала снежного человека. Я проеду в багажном отделении.
    - Там холодно - замёрзнешь.
    - Снежный человек устойчив к морозам...
    - Выпил? Будешь ещё кофе? - прервала мой пьяный трёп трезвая девушка.
    - Спасибо. Я, вообще, не любитель кофе. Когда приедем ко мне - напьёмся чаю из самовара.

    После выпитого рома я уже не боялся как отреагирует Пафнутий на наш визит в таком необычном составе. Тем более, по-моему мнению, он должен был просто обрадоваться моему возвращению и отнестись терпимо к людям, которые выручили меня и приютили.

    - Тогда пойдём к пианино, пока Гриня не разгрёбся? - испытующе вопросила меня помилевшая девушка. - Вместе поиграем.
    - В четыре руки?
    - Нет. Играть будешь ты, а я иногда вплетаться на дудуке. Я всегда вожу его с собой. Вес небольшой, места занимает немного, а исполнить на нём, как ты говоришь, можно всё, что угодно.
    - Да уж. Это не фортепиано, которое в самолёт так просто не затолкаешь.
    - Так пойдём? - она уже помахивала чёрной дудочкой, похожей на блок-флейту.
    - Пойдём! - ответил я, вставая и размышляя на ходу, действительно ли она жаждет совместного музицирования либо это повод, чтобы уединиться. Когда девушки начинали проводить активные действия в этом направлении, я внутренне напрягался и исчезал романтический флёр.

    Однако когда мы вошли в известную комнату, один вид которой недвусмысленно настраивал на соответствующий лад, Арсиноя посмотрела на меня таким детским взглядом ожидания, что я решительно отмёл свои подозрения фрейдистского характера. Вспомнилась похожая ситуация из старого английского фильма про мистера Питкина, где немецкий генерал прошёл к роялю с оперной певичкой, чтобы вместе слиться в экстазе.

    Мне стало весело и я расслабился.

    - Чего желает дама? - спросил я, поднимая крышку.
    - Дама желает... - она на мгновение задумалась, вспоминая. - Дама желает "Let It Be"!
   
    Ишь ты! Помнит всё! Чувствуя ликование, я заиграл бодро и жизнерадостно, в гораздо более быстром темпе, чем следовало по задумке автора.

    Арсиноя удивлённо смотрела на меня.

    - Разве так можно?! Разухабисто? Будто шлягер в ресторане!

    - Excuse me!

    Я стал играть строже, без раскачки из стороны в сторону, но ускоренный темп остановить не получалось. Тормоза отказали. И Арсиноя  вновь меня упрекнула:

    - А теперь ты точно марш играешь!

    - Ну и что? Почему бы и нет? Надо иногда привносить и собственные акценты.

    - А как же я? Ты не оставляешь мне пространства!

    - А ты накладывай сверху! В прежние времена флейта всегда присутствовала во время парадов русских войск. Или дудук только для лирических мелодий годится?

    - Хорошо. Я попробую...

    Она не только попробовала, но и повела за собой всю новую импровизированную аранжировку. Я стал выдерживать паузы и подыгрывать с джазовыми вывертами.

    - Вот вы где! - нарушил наше экстатическое состояние пришедший Григорий. - Концерт ансамбля имени Листопрокатного цеха?! Может и мне присоединиться? Я могу на губах подыграть.
    - Не надо, - ответила сестра, прерывисто дыша, будто после забега. - Сделал свои дела?
    - Сделал. И машину выгнал. Так что, карета подана, господа музыканты! Можно отправляться в путь.
    - Ты ещё не завтракал, - заметила сестра.
    - Я потом. Отвезу вас сначала до местной Швейцарии и, вернувшись домой, поем как нормальный человек, согласно сибирскому менталитету.
    - Мы покормим тебя там, - вежливо вмешался я.
    - И с горки покатаешься, чем пиво пить со своими друзьями? - заботливо убеждая, вторила сестра.
    - Не хочу. Я вышел из этого возраста. К тому же там полусумасшедший дед, который хочет меня застрелить. Встретиться с ним вновь не горю желанием.
    - А как же я? Ты ведь напьёшься к вечеру?
    - Я тебя завтра заберу. Добрый хозяин позволит, наверное, переночевать?
   
    Арсиноя взглянула на меня - возможно ли такое?

    - В нашей курортной гостинице можно жить и отдыхать сколько угодно! Причём - бесплатно.
    - Вот видишь.
    - А заезжать за ней не нужно. Как госпоже надоест, доставим её обратно... - продолжил я. - На рейсовом автобусе.
    - Сервис - Европа А! - с ложным восторгом воскликнул Григорий. - Так что радуйся, сестра! Экзотический отдых тебе обеспечен!..

    Помимо горнолыжного снаряжения, туристка из Санкт- Петербурга прихватила с собой кое-какие продукты.

    - Ананас для старикана не забудьте! - добродушно настоял брат, наблюдая за сборами. - И передайте ему от меня личный привет. Пусть не серчает...
    - А что случилось-то? - спросила Арсиноя, укоризненно поглядывая на брата. - Натворил нехороших дел, а я из-за тебя буду чувствовать себя без вины виноватой?
    - Ничего страшного не случилось. Просто вернул собаку прежним хозяевам, - нашёл нужным заступиться я. Действия и слова бывшего неприятеля мне нравились. Он на самом деле сильно изменился. А может и был таким всегда, только носил навязанную новым временем маску крутого парня.
    - Спасибо, Руслан, за доброе слово в защиту... Конечно, вторжение было довольно  бесцеремонным. Однако дед показал себя молодцом - как в фильмах про ковбоев и фермеров... Постойте-ка!

    Он встал и вытащил из антресоли блок сигарет.

    - Передайте ему. Новогодний подарок и трубка мира в одном лице.

    Я не стал говорить о курительных приоритетах Пафнутия. О том, что он всю жизнь отдаёт предпочтение "Приме". Покурит и такое - главное от души!

    - А ты не хочешь сам отдать ему это в руки? За одним - помириться?

    - Совсем даже не хочу. А ну как он взбрыкнет и обзовём меня как-нибудь? Это в лучшем случае. Да и вообще... Такие сантименты не нужны ни мне, ни ему.

    Я вынужден был согласиться с его доводами и мы поехали.

    До деревни и в деревне дорога была прочищена, но аппендицит к моему дому пока ещё нет. С горы спускался след широких охотничьих лыж - прямо через глубокие пухлые снега, свидетельствовавший, что Пафнутий ушёл к своей подруге - наверное, по её срочному вызову. Я попросил Григория проехать к дому Афиногентьевны.

    Мы подъехали к крепкому срубу с красивыми наличниками и посигналили. В окне дома сначала мелькнула голова знакомой мне пожилой симпатичной женщины, а затем на крыльцо вышел и сам Пафнутий.

    - Жив, курилка?! - выразил он радость из перенятого у меня арсенала всяких старинных выражений, уж мало кем употребляемых. Оба мы, честно говоря, и не знали даже:  почему курилка?.. и кто он такой - этот таинственный курилка?

   - Я уж было Андрею собирался звонить, чтоб пошукал тебя там! - продолжал возбуждённо старик. - А ты и сам, наконец, нарисовался. Слава богу! Скажу по секрету, как пришёл к ней утром, так вместе с ней и помолился на иконы. Выходит - не зря.

    - А ты, разве, веришь в бога?

    - Хочешь не хочешь - поверишь!.. А в кого ещё верить?..

     Он осёкся, заметив сидящих в машине.

   - Не волнуйся, Пётр Федорович! Это мои спасители. Я в благодарность за то, что выручили, пригласил их покататься на наших горках и погостить маленько. Ты не против?

   - Я не против. Только вы уж тогда без меня управляйтесь, а я здесь погощу. Когда время придёт, сам позовёшь.

   - Хорошо... Подожди-ка секунду, я передам вам с Афиногентьевной подарки.

   Я подошёл к машине, и Арсиноя, заранее всё прочувствовав, подала мне в окошко пакет с ананасом, сигаретами и ещё чем-то.

   - С Новым годом вас! - прокричала она, сияя.

   - Спасибо, милая! - узнал её Пафнутий. - И вас тоже с праздником!

   Я пытался прочитать на его лице осуждение моей очередной экстравагантной выходки с приглашением гостей из когда-то вражеского лагеря, но он был спокоен и доброжелателен. 

   - Девка славная... - сказал он. И продолжил с пониманием. - Я не буду вас  тревожить. Только живность нашу не забывай кормить вовремя и за Дашкой следи - может окозлиться.

   - Само собой. Первым делом самолёты...

   - Девушки у тебя хорошие. А Веронику всё-таки  не забывай.

   - Я хочу поехать к ней.

   - На Чёрное море?

   - Она в Москве. Кто-то нас дезинформирует. Наводит тень на плетень.

   - Тогда езжай поскорей. Может ей помощь нужна!

   - Поеду! Да... Гриня  просил передать тебе, чтоб не серчал. Он изменился в лучшую сторону.

   - Кто старое помянет... Передай, чтоб тоже не журился. Отматерил я его тот раз как никого.

   - Правильно отматерил. Он и человеком стал.

   - Кабы от этого все людьми становились... Ну, ступай! Молодые не любят долго ждать... Постой, забери мои лыжи - они вам там пригодятся.

   Я забрал короткие, но массивные и тяжёлые лыжи, обитые лосиными чулками, залез в машину и сообщил Григорию:

   - Старик принял твои реверансы и просил не журиться, если шибко обидел тебя в тот раз.

   - Мерси.

   Он просигналил три раза на прощание и тронул машину. Пафнутий не уходил и смотрел нам вслед, пока мы не скрылись за поворотом.

   Когда мы проезжали мимо магазина, я попросил остановиться.
   - Вы подождите здесь недолго, пожалуйста. Я скоро вернусь.
   - Я тоже хочу в магазин! - встрепенулась Людмила.
   - Не стоит. Не надо волновать местную общественность своим появлением.
   - Боишься, что я тебя дискредитирую?
   - Очень боюсь...

   Девушка надулась, но мне некогда было объяснять ей что и почему.
   Внутри магазина никого не оказалось. Анюта писала что-то в своей тетрадке.

   - Здравствуй, Анна! Сердечно поздравляю тебя с Новым годом!
   - Прямо таки сердечно? - отрываясь от писания спросила продавщица.
   - Именно сердечно! А что в этом предосудительного?
   - Да в общем-то ничего. Я тебя тоже поздравляю.

   Она потёрла концом ручки висок и упреждая мой вопрос, задумчиво проговорила:

   - Звонил отец Вероники. Просил передать, что они уехали из Туапсе в другое место и чтобы ты не суетился.

   - И всё?

   - Всё. Я хотела уточнить куда они переехали и вообще поговорить о Веронике, но он резко прекратил разговор. Как-то невежливо получилось с его стороны.

   -  Может не его вина - техника подвела, - машинально утешил я заметно расстроенную Анюту, сам раздумая о таинственном дезинформаторе. - А давно он звонил?

   - Вчера вечером. Было уже за полночь. Я ещё удивилась, почему так поздно. Хорошо помню его - умный видный мужчина солидного поведения, а звонок легкомысленный. Будто не понимает разницу между нашим и московским временем.

   - Выпивший, наверное, был?

   - Я бы не сказала. Скорее, немножко простуженный. Нос будто заложенный.

   - А связь хорошая была? Не такая, как в прошлый раз, когда Вероника звонила?

   - Связь хорошая была. Манера разговаривать какая-то отчуждённая, без теплоты. Будто телефонограмму передавал. А ведь мы разговаривали с ним прежде много, когда он приходил за продуктами. Вежливый такой и приятный. Любил пошутить.

   - Не расстраивайся. Видно, причины какие-то есть, чтобы посуроветь. Всяко бывает.

   - Это конечно.

   Я пошёл к выходу, раздумывая об этом странном звонке. Было ли это связано с моим вчерашним разговором с Вероникой? Вряд ли. Если телефон прослушивался, лжеинформаторы бы однозначно уяснили, что я в курсе, где на самом деле находится Вероника.

   У самого выхода меня остановил оклик продавщицы:
   - А купить-то ничего не хочешь?

   Я остановился:
   - А что можно купить?
   - Торты шикарные стоят. Срок годности скоро выйдет.
   - Это сильный аргумент. Давай два!
   
   Когда я доставал деньги, будто кто-то толкнул меня под локоть, и я рассыпал застрявшую среди бумажных купюр мелочь на мозаичный пол. Пока собирал их, в голову пришло соображение:

   - Анюта! Напряги память, пожалуйста! Говоривший не растягивал слова?
   - Растягивал! - сразу согласилась продавщица. - Будто нерусский азербайджан... Будешь сам выбирать?

   - На твой вкус - лишь бы не задеревеневшие...

   - Обижаете, господин хороший... Я потому и подумала, что простудился человек... Держи! " Интрига " и " Представь себе! "...

   - Спасибо ещё раз... А почему покупателей нет?

   - Затарились все на неделю вперёд.

   - И алкоголем тоже?

   - Алкоголь они предпочитают покупать у самогонщиц и торговцев суррогатной водкой, потому как дешевше...

   - Ещё бы! - сказал я напоследок и, забрав торты, вышел из магазина.

   - Была большая очередь? - с ехидцей спросил меня заждавшийся Григорий. - Или продавшицу охмурял до кучи?

   - Торты выбирал, - скромно ответил я. не обращая внимания на укол. - Тебе какой - "Интригу" или "Представь себе"?

   - Мне без разницы, - равнодушно ответил он. - Пусть сестра выбирает.

   Людмила по-детски оживилась:

   - Я, даже, не знаю!.. И тот, и другой интригуют! А можно оба забрать? Гриша, ведь, сладкое не любит.

   - Забирай оба. Как раз на неделю хватит! - продолжал язвить брат.

   - Ладно. Вези "Интригу" домой, но если есть не будешь, выставь на мороз, чтобы сохранилась.

   - Интрига сохранилась?

   - Да.

   - Сохранится. Вылезайте. Дальше проезда нет...Поднимайтесь сами, как хотите. Вы же романтики, а мне такие подвиги чужды.

   - Спасибо и на этом. До свидания!

   - Оревуар!

   Григорий помахал нам рукой, отдельно подмигнул мне, и уехал. Мы остались одни перед довольно крутым подъёмом, по глубокой снеговой поверхности которого обозначались только следы пафнутьевских лыж.

   - Надевай! - я подсунул под ноги Арсинои эти самые лыжи и затянул ремни. Крепления были рассчитаны на валенки, но пухлые дутыши девушки тоже подошли по размеру. Сам я обул свои беговые лыжи, закинул спортивную сумку с вещами через левое плечо, а сноуборд взял в правую руку. Арсиноя держала торт, ожидая дальнейших распоряжений. Я какое-то время смотрел на неё оценивающе.

  " А Вероника бы уже была на полпути к вершине!" - подумалось вдруг. Но вслух сказал другое:

   - Будем подниматься лесенкой. Я впереди, а ты следом... По ногам ты как - тоже левша?

   - Как это!?

   - Какая у тебя нога ударная - левая или правая?

   - Я в футбол не играю.

   - Тогда которая нога у тебя толчковая? - стал искать я другой подход. - На физкультуре же прыгали в длину и высоту?

   - Прыгали... Левая!

   - Вот и поднимайся левым боком. Лыжи у тебя подбитые, тяжёлые, зато потом, когда подъём станет пологим, сможешь идти в анфас - мех не позволит скатываться вниз.

   Сам я пошёл правым боком. Арсиноя не отставала - ноги у неё были сильные. Как же - балерина бывшая! Главное - ноги в этой профессии. И послушная - вперёд не лезет. Педагоги, похоже, выдрессировали в своё время!

   Предаваясь таким размышлениям, я преодолел трудную часть пути. Подъём стал пологим, и я отправил свою спутницу вперёд - упрочнять своими охотничьими лыжами оставленный Пафнутием след. Она бойко пошла вперёд, оставив меня мучиться с объёмным и неудобным грузом, на скользящих назад пластиковых лыжах. О

   Но как бы то ни было, подъём был преодолен, и начался спуск в сторону усадьбы. Здесь я махом наверстал упущенное, за считанные секунды нагнал Арсиною и чуть не наехал с разгону на задники её лыж. Она обрадованно оглянулась и задиристо воскликнула:

   - А я рассчитывала уже первой прийти к финишу!

   - Ты и придёшь первой. Я же не могу обогнать тебя по целине - провалюсь вместе с грузом!

   - Я могу тебя пропустить по правилам честного спорта!

   - Не стоит. Мне гораздо приятней идти следом за тобой. Зачем лишать себя такого удовольствия - созерцать тебя в зимнем новогоднем лесу?

   - Это, конечно! Я бы тоже не против полюбоваться на себя со стороны!..

   Во дворе основные тропинки уже были прочищены старательным Пафнутием и здесь мы решили себя пока не утруждать - благо машины не было. К тому же, передвигаться по узким дорожкам в окружении полудикой природы было во всех смыслах гораздо интересней.

   Когда мы вошли в дом, восторгу девушки в белом не было предела. В отличие от сдержанного оценивающего удовлетворения Марии, Арсиноя ликовала шумно и непосредственно, с восхищением разглядывая всё, и переспрашивая непонятное как ребёнок, попавший в необычный музей. Если Мария допускала некоторые критические замечания, вполне обоснованные и разумные, то Арсиноя принимала всё на ура, называя меня, правда, при этом  ненормальным. Но из уст её это звучало почти как гений!

   Забывшись, я несколько раз называл её Арсиноей, на что она отреагировала сначала с удивлением, а потом восторгом. Мои разъяснения ей очень понравились и она стала вести себя после этого довольно шаловливо, напоминая мне этим дружественных девушек из известной полусвятой троицы.

   Уже когда я сидел на корточках у камина, растапливая его, она подошла сзади, и щекоча мне голую шею пальцами, сокрушённо вздохнув, сказала:

   - А фортепьяно у тебя и нет!..

   - Чего нет, того нет... Беден я, Калистрат, и всегда я, признаться, был беден.

   - Калистрат - это тоже я?

   - Нет. Это стихи одного древнеримского поэта. Не могу вспомнить его имя.
   
   Она стала перечислять, видимо, из невинного желания показать свою образованность:

   - Катулл, Овидий, Вергилий, Гораций...
   - Нет. Это малоизвестный сейчас поэт. Даже я не запомнил его имя.
   - Выходит, и в античные времена был андеграунд?
   - Он был всегда и везде. Но поэт этот не долго был в андеграунде. Власти и богатые слои его признали и полюбили. Но в истории он как-то не очень закрепился, хотя был очень популярен в своё время.
   
   Она прошлась по нашему огромному залу и прокрутилась демонстративно как юла на одной ноге.

   - Это здесь вас кружила ваша юная валькирия, которая так коварно тебя окольцевала?

   Довольно мило, но настойчиво она выясняла мою подноготную жизнь и круг моих знакомых. Я выдавал ей информацию по минимуму, не позволяя себе выставить их в сомнительном виде, но и не превознося, чтобы не вызвать у моей пристрастной собеседницы понятного раздражения.

   - Здесь, здесь... Давай, чего-нибудь поедим! После подъёма на гору все калории от овсяного завтрака сгорели. У нас есть торт " Представь себе "... Может для начала устроим чаепитие в Мытищах, а потом сообразим более существенную еду?

   - Ставь чайник, а я сделаю бутерброды.

   Она стала доставать из своей сумки разную снедь и продолжала расспрашивать:
   - А у вас есть корова?
   - У нас есть две козы, но они сейчас не доятся. Одна на сносях, а другая в запуске.
   - Жаль. Хочется молока.
   - Я могу смотаться в деревню к Пафнутьевской знакомой. У её соседей есть корова.
   - Надо было сразу об этом подумать, когда были в машине... А ты всю жизнь собираешься прожить здесь с Пафнутием?
   - Почему бы и нет? Вдвоём нам ловчее преодолевать житейские трудности.

   Она помолчала, раздумывая о чём-то. Потом неожиданно заявила:

   - Я могу сдать свой билет на самолёт и мы поедем вместе с тобой на "Сибиряке" или каком другом поезде... Слышишь?!
   
   Я чуть было не воскликнул протестующе: - " Зачем такие жертвы?!", но встретившись с решительно настроенным взглядом пылающих чёрных глаз, согласно вздохнул и покорно ответил:

   - Слышу. Когда поедем?
   - Послезавтра отправимся в город, а там - как получится...