Время жить, время умирать

(Time to live, time to die).
Проснулся я словно от какого-то толчка в спину и приподнял голову. В Коршеве. Ночь. В окна льётся лунный свет, в лучах которого кружатся в беззвучном хороводе пылинки, также тикают большие настенные часы, поскрипывают нагретые за день половицы, но что-то было не так.
Я приподнял голову и огляделся. На столе не было ноутбука, не моргал лампочками электронный отпугиватель для крыс, а у противоположной стены исчез громоздкий темный шкаф. Вместо него там стояла большая двуспальная кровать с никелированными шарами на грядушках. И тишина. Оглушительная тишина. Не пели птицы на улице, не трещали кузнечики под окнами в бурьяне. И в доме кто-то был. Я встал, одел брюки, щелкнул подтяжками на плечах, обернулся и увидел сидящего на табурете возле печки дедушку. Как всегда, в кепке, военном кителе без знаков различия и в мешковатых, вздувшихся пузырями на коленях брюках. Он сидел опершись локтями об колени и сцепив большие, раздавленные трудом руки, темные и узловатые, словно коряги. Все как обычно. Вот только дедушки не было в живых уже больше сорока лет.
Но он сидел на табурете, а за его спиной, в окно светили звёзды. Дедушка грустно шмыгнул носом и сказал:
- Здорово, внучек... Давно не видались.
Я почему-то не чувствовал никакого страха и поздоровался в ответ. Затем прошел к печке, сел на другую табуретку и чиркнув зажигалкой закурил первую сигарету. Дедушка слегка поморщился и повторил:
- Давно не виделись, говорю.. Не заходишь. Совсем забыл деда...
- Куда же к тебе заходить? Дома твоего давно нет, ты же умер, дед, не помнишь?
- Ай, неправда твоя! Никто не помирает, бестолковай! А заходить, сам знаешь куды, на кладбищу, я тебя там увижу.
- Так я же захожу...
- Раз в год? Перед паской, убраться? Вот и все. Ты вона, больше к бабке бегаешь...
Он махнул рукой в сторону большой кровати, и я увидел сидящую на ней бабушку, в черном платке, такой же кофте и длинной, до пяток юбке. Она сидела, уронив на колени руки и скорбно поджимала губы.
- Вот. К ней ты заглядываешь. А про меня совсем забыл. А! Что тут гутарить, ты вона и из дома сбежал, сидишь как бобыль, в Коршеве. Люди, поди, смеются...
- Так мы же со Светкой вхлам поругались. Вот я и уехал.
- Дура твоя Светка, стоеросовая. Да и ты не лучше. Стока лет прожил, а ума не нажил. Дать бы табе лозана хорошего! Слухай. Мы с бабкой, думаешь не ругались? Всяко было! И горшки били, и лаялись. А однако всю жизню прожили вместе, как Богом положено было...
- Не хочу, дед. Слишком плохие слова были сказаны.
- Слова! Слова - воздух. Собака тоже лает, да ветер носит. Езжай домой! И не думай, бабка всё табе сделала...
Бабушка на кровати хотела что-то сказать, но не могла, только беззвучно открывался рот из которого не выходило ни одного звука.
- Видишь? Голос из за тебя она потеряла! Говорить не может. Ничего не боись, езжай, все хорошо будет. Сам знаешь, кем бабка твоя была. Она все исправила.
- Говорят, она ведьмой была...
Бабушка протестующе замахала руками и глаза её вспыхнули, как синие лунные камни. Дедушка хлопнул руками по коленям и захохотал:
- Ай, безумнай! Столько людей спасла своими заговорами. Вот тока своих детей не уберегла, не свелось, все трое рано ушли.
Тут он всхлипгул:
- Она твой ангел-хранитель! Ты и живешь то, потому что она рядом!
Он встал, захлопнул открытую форточку.
- Холодно тут у тебя. Потому что душа твоя замерзла. Вот и мы с бабкой зябнем.
Он снова присел возле печки, открыл топку. Лежащие там дрова там вспыхнули разом и загорелись ярким бездымным пламенем.
- Сейчас мы тебя отогреем, поди... А ты не сиди. Езжай домой, забудь, все что было сказано.
На сердце стало как-то легко и спокойно, разом. Я почувствовал, что становится безмятежно, тихо, как в детстве. Но одно еще меня гложило, не давало жить.
- Скажи, дед, я тут как-то во сне Сережку Зайца видел. Он мне сказал, что в сенокос меня приберёт. Так ли будет? Пришло время умирать?
Дедушка сердито нахмурился:
- Ты, ай не понимаешь? Я же табе сказал, бабка все сделала. Ничего не будет! Живи! Вспомни, как в лесу тебе по башке деревом попало? Так не одной царапинки не было! А другого убило бы! Бабка отвела...
- Спасибо вам! Тогда скажи, когда мне умирать?
- А оно табе надо? Придет время - скажу. Я сам приду. А пока, лучше бы взял удочки, да сходил бы на рыбалку. Уважь нас с бабкой. Давно мы сладкой рыбки речной не пробовали.
- А ведь уважу! Схожу.
- Вот и уважь. Не забудь.
- Не забуду! А как вам передать? Где найти-то?
- Ничего не надо делать. Мы всегда тут, рядом с тобой, в этом доме. Просто принеси, да ухи свари, или там, пожарь...
Я встал, подошел к нему и хотел обнять. Но рука моя провалилась пустоту. Дедушка исчез. Я оглянулся, бабушки не было тоже, а сам я лежал на кровати, а в окна лился серый ранний рассвет...
На часах было пять утра. Не уснуть. Я встал, оделся, взял термос с крепким чаем, сигареты, и вышел на крыльцо.
Было тихо. Над садами, огородами, над зарослями терновника стелились длинные ленты серого, сырого тумана, окрашенные в алый цвет встающим солнцем. Где-то лаяли собаки, мычали коровы, а сосед матерился и стучал молотком, прибивая быков на привязи.
И я понял.
Всему своё время. Время жить. Время умирать.
Сейчас первое.