Странствие. черновик

    

     Содержание:

1.  Дорога в монастырь.

2.  Странствие.
 
3. С агентом Кэт.




- Ты что делаешь?! – женский голос за спиной.

- Ноги мою… - оборачиваюсь, на распахнувшийся в дверях её ванной комнаты, вопрос:
 

- Что ты делаешь в моей ванне?!

Большой парижской квартиры.
 
Но Гуля сама же пропустила нас через калитку, запирающую двор с паркингом в полуподвале, откуда мы с товарищем Эделем подняли к ней на лифте свои скудные шмотки с дороги. А ехали-то мы целых трое суток, меняясь за рулем красного старого корыта: "Опель-сарай,Ё!"

Второй раз мы заехали к ней после вернисажа Володи Попова-Масягина, мужа моей сокурсницы Юны Масон, племянницы Марины Влади.

(см ютуб "СТРАНСТВИЕ.осень" совместно с Митей Эделем)

Полный выставочного зал со стеклянной стеной на улице Риволи, - зал, наполненный картинами Володи про красивых женщин и эротическими смешными разлюляевыми скульптурами с фарфоровыми голыми задами, парижанки ЖозефА.

- Ни одной работы не продали, - сказала потом Юна, улыбаясь своей самоотверженности.

Гуля сама взяла такси, мол, тут до меня десять евро всего - мы поехали вверх над Монмартром, через район, где когда-то жила Эдит Пиаф.

И так удачно остановились на светофоре, что камера Димы Эделя в моих руках , оказалась напротив кафе, полного арабов и  негров, просматривающих футбольный матч на большом плазменном экране.

И поехала, панорамируя дальше, независимо от меня - это стало маленьким чудом во время монтажа фильма «Странствие.черновик», так до конца и не смонтированного -  сложил первый вариант из материала с тайм-кодом.

В этот раз я спал в кровати, в отличие от первого посещения Парижа. Теперь, через четырнадцать лет, я уехал после слов Гули, мол, ты же один (Эделю) должен был приехать. Сходив за парой вин ружа Бордо - я тут же воспользовался дружеским приглашением Сергея, бывшего актёра театра “Ромэн”, сбежавшего в своё время вместе с отцом за границу.

На вернисаже было полно парижских русских и администратор-француз, бегал-бегал туда-сюда, и принёс, наконец, шампанского. Я, говорит, устал уже за водкой бегать в соседний супермаркет.

Пела красавица в национальном калмыцком костюме.

А заканчивая историю дороги в монастырь, можно вспомнить её начало:
После моей ночи, проведенной  в машине Мити Эделя, заночевавшего у фестивальной своей подруги, документалистки Гули, когда я, уже покуривая в его автомобиле, припаркованном у трехэтажного старого дома, недалеко от метро Журдан, дождался всё же Диму под утро. Поехали! И мы, наконец, покинули Первый город, где мне в который раз негде было ночевать.

Я ему рассказал, как только мы тронулись, пока блукали по улицам мимо Мулен Ружа и злачных заведений вокруг, рассказал, стараясь не отвлекать от вождения по Парижу, как я чуть не попал ночью в историю с полиментами)

Сижу, курю, вдруг в лобовом стекле в зоне моего обзора, выскакивает из подъезда молодой парень с мобилой под ухом и что-то говорит, говорит туда в трубку, глядя демонстративно на номер нашей машины. А там сразу видно - на номерах крупными буквами написано просто: “Russia”. Впервые я обратил внимание на номера нашей “Антилопы-гну-загну”, сразу после истории с микроавтобусом, подрезавшим нас в Голландии, когда по ложному обвинению, они сразу вызвали полицию. Выйдя из-за руля я посмотрел на номер. А тогда как раз муссировались в СМИ темы чеченских сепаратистов и другие тому подобные террористические угрозы - короче, про эту самую «угрозу», он и гнал местному полису.

Выхожу из машины.

Объяснил парню на своем французском, лёгком и быстром языке, что заронили в мое подсознание дети французских коммунистов в пионерском лагере для работников синхрофазотрона, году эдак… давно очень - ну и поясняю на его родном языке: Мой друг со своей женщиной в её квартире (перевод на русский дословно)) - я здесь сплю в машине моего друга. Французик вернулся домой и потом еще долго горело его  прямо над крышей нашего немецкого опель-сарая.


И вот, выехали мы – уже! - из Парижа. Едем на юг, с тем, чтобы там, на повороте на Лион, расстаться с Димой, вернее, разъехаться: мне автостопом до Монпелье, а товарищу Эделю в Германию на старом красном корыте марки Опель, но… мы предполагаем, а Бог располагает.

Попав в тоннель под Дефансом, долго-долго, как у Тарковского в Японии) – ехали-ехали – да туда ли мы приехали?.. Вынужденные шлагбаумом у пропускного пункта платной дороги, заплатить за авторут, помчались совсем в другую от юга сторону и оказались в направлении монастыря, телефон которого, товарищу  выдал батюшка ещё в храме на Белорусской, как интеллигенту-неофиту, похоже. Наставил, видать, нас кто-то на путь истинный…

Решив, что там, в женском монастыре русской зарубежной православной церкви, мы и заночуем, как паломники, мы принялись искать дорогу и глубокой уже ночью, нашли. Но нас не пустили ночью у ворот. Послушали в маленькое окошечко. Я с перепугу начал было по-французски, а Дима меня толкает, мол, здесь надо по-русски. Сестры сходили к матушке-настоятельнице (потом оказалась прекрасной, гостеприимной женщиной… sorry – матушкой М.) и… порекомендовали приходить утром на службу.
Благословляет матушка М., значит.

Заночевав в холодной машине, мы так и сделали, но Дима наутро захворал.
Сходили в храм, помолились, как умели. Дима-то уже научился, даже, смотрю, на колени опускается…

Заболевая, он попросил матушку, приютить нас в монастыре, лёг в своей комнате, а я после завтрака разговорился с московским певчим Сашей и с Юлием, что отслужил иностранный легион в Африке и теперь вот, ждал здесь документов на карт де сежур.
Пока в домике, что разрешили построить русской писательнице-диссидентке на территории монастыря, он поменял половые доски.

Сопутник мой на второй день спрашивает, не жёлтые ли у него глаза? Да ты что, говорю, Дима! – это же от моей жёлтой куртки отсвечивает тебе в глаз – успокойся.
Но уже на четвёртый день, товарищ Дима Эдель, оставил мне 20 евро и уехал, поклонившись до земли у открытого багажника своего сарая: Прости, мол, если можешь,- сказал он и отбыл в сторону Германии, прихватив подарок своей маме от меня. Собранное тут же под огромным старым деревом, ведро грецких орехов, что я и поставил ему в багажник – для мамы.
 
                VILLA GULIA

Табличку, видать, утащили где-то в Париже друзья писательницы, повесив на стену домика у самого крыльца.

Там и жил Юлий, прошедший севастопольское военно-морское училище, после службы во Владивостоке, помЫкавшийся в бандитские девяностые, он, выбрав службу в Иностранном легионе, отслужил, приехал в монастырь и сделал в домике писательницы мощный ремонт, аж полы деревянные перестелил,Ё!

Мы уютно посиживали вечерами с коробкой вин ружа, - большая такая, с краном))
Однажды даже жарили фазана, сбитого русским парнем на своем микрО, когда он спешил чистить канализацию в монастырском четырехэтажном доме, доставшемся монашкам, от французского графа.

В Германии Дима проверился в медпункте и у него обнаружили желтуху.
А мы, тем временем, договорились с Юлием, что он отвезёт меня в Монпелье к моей belle soeur, где я планировал занять денег на обратную дорогу домой, хоть бы на автобус Париж – Москва. Хоть, думаю, сотню евро, что ли взять у Наташки… всё-таки жила у нас 6 лет на надувном матрасе.

Помню, как котенок на неё набрасывался сходу разбежавшись вдоль по коридору, как прыгнет девочке 18и лет на голову, норовя вцепиться в волосы, но она бдительная! Помню её с 14 лет, когда она так уставала на своих репетициях в ансамбле танца дворца культуры города Навои, что падала на тахту мамы, пока мы с её старшей сестрой, женихались в малюсенькой комнатенке за шкафом, - Наташка падала и… крепко засыпала. Теперь она, проиллюстрировав собой судьбу Золушки, живёт в своем домике на берегу Медитэране.

Тем временем, Юлий предложил мне поработать на ремонте крыши здесь, неподалёку, в семье искусствоведов Ракитиных. У них ещё сын DIMA хороший художник, известный. Помню, спрашивает у Василия Ивановича, можно мне шоколадку? А ему на вид лет сорок, не меньше... попрыгивает так у шкафа на цыпочках - папу просит...
Мы договорились о работе и поехали на юг.

Старенький ситроен, предыдущей той модели, что еще Фантомас ездил, помните? Поднимается так плавно сама и опускается фантастически. Тем более, Юлию нужно было в Оранж к бывшей жене разобраться и к  однополчанам, денег занять, как потом выяснилось… ну ведь это всё - по пути – поехали!!

А Dima такой: сидим мы у них в доме на кухне с Василием Иванычем и Еленой Николаевной, да Юлием, - втроём. Василий Иваныч не пьёт, а мы выпиваем по рюмке водки и входит Дима. Стоит, молчит, улыбается у шкафа и говорит: Папа, я хочу шоколадку.

- Возьми, Дима,- отвечает папа.
Дима ест шоколад и принимается весело попрыгивать на одном месте, поднимаясь на цыпочки, мол - Voilа!
 
- Эмиграция - в любом случае - трагедия, - после первой же рюмки серьёзно говорит Елена Николаевна... а ведь у них квартира в Париже и дом у монастыря… да и гениально продаются работы сына, на всё хватает, но во время ремонта я заглянул переодеть штаны в маленькую комнатенку на веранде и увидел там мольберт… так вот где есть место художнику в этом доме, полном книг, ведь Василий Иваныч издаёт их сам – альбомы для своих.

- Представляете какие письма у этих сестёр в сундучках?! – как-то сказал он, прогуливаясь по монастырю после воскресного обеда, когда мы направлялись в павильон, где можно попить кофе и посмотреть, продающиеся книжки о монастырских и религиозных делах. Есть записи песнопений.

Добрались мы до города Оранж, куда Юлий выписал в своё время жену с Украины, а она его выгнала потом, как только вернулся он из Африки насовсем.

Сел я в электричку и поехал в Монпелье, где меня встретил художник Жан-Франсуа, по прозвищу Джеф. Мама у него француженка, а дедушка, как он шутил - вождь  племени в Африке, где бы надо забрать наследственный золотой трон))

Он как-то раз, от бель-сёр из Монпелье посылку нам привозил в Москву и мы сдружились. Встретив, повёл к себе в дом 17-го века, на предпоследний этаж. Большой зал, разделенный на два уровня деревянными антресолями с ванной комнатой и кухонным уголком. Каменный, отшлифованным веками пол.

Мои родственники в это время были на гастролях и я всю неделю прожил у Джефа на антресолях, пока бель-сёр не попросила Джефа дать мне, мол, она потом вернет, денег на автобус до Москвы.

А тем же вечером познакомились с друзьями Джефа, поехали за город на дискотеку, а на следующий день пришла Валери, местный режиссер-документалист, знакомая приятельницы Джефа из Польши.

Договорились встретиться на улице, куда я вышел, сразу же натолкнувшись на компанию у окна первого этажа, где жил эмигрант из Марокко, электрик на пособии. Они с друзьями выставили на подоконник пластиковую канистру с местным вином и предложили покурить травы:

- Друг Джефа? Московит?! давай – курнИ пока! – сразу понял я их язык поминая бухарский опыт.

Пока значит, то да сё – подходит стройная блондинка, лет на вид, под тридцать - в лёгком таком, совсем тонком платьишке. С другом, лохматым худым юношей с черными волосами до плеч, как она сразу объяснила мне, у них ничего нет (слегка говоря по-русски), а друг её стоит рядом такой грустный, потому, что его только что кто-то назвал голубым, прямо на улице, шепнула она по-дружески, располагая к себе сразу.

- Он не голубой, - пояснила мне обстановку Валери.

Ну, и двинули мы все в кафе, потому, что «это вино грустное», как сказала она, отпив пару раз из канистры электрика.
В кафе, её кучерявый приятель, думая, что я не пойму, сказал ей:

- А он не похож на русского.

- Да…

Потом гуляли и пили вин руж. Ей понравилась фраза из фильма «Мираж»: «Кино – это подглядывание за реальностью, когда она думает, что на неё никто не смотрит».
В следующий раз встретились уже впятером. Валери со своим, пока "не печатающимся другом-писателем", приехал к ней из другого города, да я со Стефаном, что тоже был на моей кухне в Москве, вместе с Жаном-Франсуа по кличке Джеф.
Нервный писатель, ревнуя, бросал в лицо своей красивой приятельницу орешками, а уходя, купил нам всем по бокалу вина. На следующий день она пригласила меня поужинать со своим отцом у себя.

В третий раз мы виделись... и вдруг - ужинать с её отцом, говорить на языке... о чем?! когда я сижу всё утро со словарем, чтобы обсудить что-то серьёзное... - у них дома? - нет, не пойду.

И я отказался, оправдываясь тем, что мне очень трудно весь вечер будет говорить с незнакомым человеком по-французски. Правда же.

Потом уже она пригласила меня ехать с ней, снимать в Белоруссию документальный фильм об исходе евреев.

Когда я уже был дома, позвонила из Минска и, говоря: "Мы сможем увидеться, приезжай…" - звала, на самом деле, поработать на неё оператором или просто шофёром, но я сказал, вспомнив "старфакера" Кончаловского из его книжки, что у меня нет денег на дорогу. Она не предложила ни - че - го.

Через неделю тусовок на берегу Средиземного моря я вернулся вместе с Юлием на его машине в монастырь, где мы приступили к работе в доме Ракитиных. Дом они купили при помощи матушки М., настоятельницы монастыря, куда теперь ходят на службу по воскресеньям. Приводит в храм Елена Николаева и Диму. Он блаженный...

Как-то вечером смотрели у них документальный телефильм, сделанный Еленой Николаевной ещё в России. То ли в Москве, то ли в Питере – телепередача, если не сказать телевизионная продукция - о Татлине.
 
Раз с утра приехал в гости к Ракитиным скульптор седобородый, не помню имя, но русский. И сразу  отправил нас в магазин. Говорит, что доктор прописал так: "Если, говорит, не можешь не пить, пей только Бордо".

Привезли, выпил, посмотрел мой «Мираж» и твёрдо заявил:

- Здесь ты такой фильм не продашь.

Теперь вот хочет купить старый свинарник в Провемонте и переоборудовать под дом-мастерскую. Мол, жене его, парижанке, скульптуры мужа хранить негде.

Поехали смотреть объект вместе с бригадиром строителей из Португалии и французской женой скульптора. Похоже, что она зарабатывает одна и хочет иметь больше места для громоздких художественных произведений своего русского мужа. А самой чаще оставаться в Париже хочется, видать – худая такая, поджарая, загорела где-то уже…

Однажды, заскучав с Бывалым, как он подписался позже в первом письме, поехали мы кататься. А надо сказать, автомобиль ему достался прекрасный: антИк, предыдущая модель перед той, на которой Фантомас ещё ездил) )
Купил, говорит, в монастыре за пару сотен после смерти монахини.

Выбрались подальше от монастыря, встретив возвращающегося из Жизора на своих подмосковных жигулях батюшку Евтимия.

- Видел нас, не видел, не ясно что-то...

- Да он часто вечерами часто катается в город.

Смотрю, а вечернее небо полосуют вдали зеленым лучом лазера, да так бойко он шастает по чернеющему небосклону и прям взыграло, видать, во мне моё диск-жокейское что-то, из азиатской юности...

- Наверное, дискотека… - как-то Юлия тоже повело, смотрю, явно стратегически, по-военному. И сразу я почуял -  не к добру его повело-то... ой, не к добру…

Стал он, склонившись над баранкой, напряжённо вглядываться в кромешную тьму нормандских просторов, а там лишь луч зелёный, да просторы…

- Для танков, говорит, для бронетехники - хорошо...

Это он про союзников!

- Знаешь, что в Нормандии высаживались? Как раз для танков просторы полей!! Для манёвра удобно.

Нашёл он всё же эти частные ворота на краю огромного поля.
И попали мы... - с Юлием Бывалым прямо на дискотеку в бывшем поместье, огромном, и, похоже, уже позже перестроенном наследниками.

В большом здании бар, танцпол и бассейн с раздевалкой!

И прям рядом с водой - своя барная стойка с парой-тройкой столиков. Народу битком.

Там мы с Юлием, сходу купившем на входе гранёную бутылку "Смирнофф", вскоре уже плавали наперегонки, поднимая тучи брызг.

А я, надо сказать, занимался в детстве плаванием серьёзно, а он и так, сам по себе, бывалый товарищ, да и вырос у моря... - военное училище даёт хорошую "физ-подготовку".

Приняв душ и переодевшись в раздевалке, мы вернулись в бар…

Помню, сильно попозже, Юлия заталкивал, просто упаковывал в машину белокурый охранник, чуть ли не ногой. Да что там! – просто ногой впихивал, утрамбовывая на место. И все дела.
Утрамбовал.

Проснулись рано утром в машине у ворот того свинарника, ещё не переродившегося в мастерскую, но уже без хряков, если не считать нас двоих...


В монастыре целыми днями мы пахали большое поле у пруда на немецком тракторе. Обучила нас сестра Наташа-эконом, показав как двигать рычаги небольшого зелёного механизма. И всегда вокруг нас суетилась старушка, с детства живущая в монастыре. Она перенесла операцию на голову, но давала довольно толковые советы, всю жизнь проработав на монастырь.

На втором этаже основного здания, бывшего господского дома, расположена библиотека, где очень живая, интеллигентного вида старушка, оказалась редактором «Посева» на отдыхе.

- Ну, что? - говорит, вам у нас здесь, как в армии?
Взял у них книжку об истории Леснинского монастыря, основанного в России, потом перебравшегося в Польшу, потом в Париж, а в 1952-ом году, купившем бывшее поместье графа с лесом и землёй.

По воскресеньям сюда съезжаются наши эмигранты со всей Европы. Одновременно с нами, несколько дней прожила женщина-паломник с дочерью, жена физика-ядерщика из Канады.

Как-то раз она попросила Юлия сходить с ней к мэру деревни узнать, нет ли домика на продажу. Мэр предложил довольно большой участок с домом за 50 тысяч евро, женщина кинулась звонить мужу про кредит, но на следующий день появились французы и оформили на него свою сделку, видимо, до этого долго откладывали. Мы поняли так, что они давно раздумывали, а когда русская женщина уже договорилась с мужем, что они возьмут кредит – французская супружеская пара была вызвана мэром, и это быстро решило всё дело в пользу местных. Но ещё остался участок поменьше, купленный когда-то заезжим арабом и мэр, сказал, что если вы его (араба) разыщите – он здесь давно не появлялся – покупайте - совсем недорого.

А дальше жизнь в монастыре потекла размеренно.
Контрастный душ после работы.
Здоровый сон после ужина.
Однажды, принимаю душ, вернее, ещё не совсем раздевшись даже - только заперся в душе, вдруг стук в дверь:

- Батюшка, батюшка! - голос сестры Наташи. А она, надо сказать, нас постоянно опекала и даже одежду свою мы ей сдавали в прачечную, расположенную в большом сарае, бывшей каменной конюшне с мансардами. Да и сапоги мне резиновые именно она выдала, подобрав по размеру. Да и возрастом моего поколения женщина, сестра, значит, Наташа. Помню, по утрам на турнике ещё раскачивалась – я подсмотрел, спустившись покурить к пруду с утра пораньше.
Короче говоря, открываю – она стоит в облачении своём чёрном и такая чего-то разрумяненная. А расположен душ в отдельном домике на четыре номера, где жили на тот момент только я и мой болезный товарищ.

- Ой! – воскликнула наша экономка и убежала смущённая. Больше мы об этом не вспоминали.

Но как-то мы, вернее, Юлий со мной поехал в магазин, она тоже заказала бутылку вина.

В монастыре двое мужчин священников живут постоянно – оба из России. Тот, что помоложе, отец Евтимий, когда-то пел в вокально-инструментальном ансамбле и сюда приехал на Жигулях с подмосковными номерами. Он часто уезжал в город по своим делам, вечером. А отец Николай, тот постарше и с седоватой бородкой, благообразный такой. Они служили в храме. Евтимий пел.

Однажды, я нашел в домике, где жил Юлий, пластмассовую большую косулю. Домик чистенький, из двух комнат, с камином и необходимой сантехникой, но позади, у монастырской стены под огромным старым деревом с гладким стволом, где я собирал падавшие грецкие орехи, валялся всякий хлам – там и подобрал, нашёл эту игрушку и установил на берегу пруда в кустах - как бы оленя J…

И вот, утром, батюшка Николай вышел после завтрака и сверху увидел пластиковое животное, да как воскликнет, обращаясь ко мне:

- Смотрите, смотрите, там косуля!

Неудобно получилось…

Ходили каждый день в храм по утрам, молились. Темно ещё и так тихо, тихо. Сначала мне было от ладана и свечей как-то душновато и я выходил пораньше, а потом Юлий заставил меня сходить на исповедь и причастие впервые в жизни к женевскому священнику, отцу Александру, приезжавшему исповедовать монахинь.
Елена Николаевна заплатила мне по 50 евро в день за десять дней работы по ремонту крыши их каменного одоэтажного просторного дома, вернее, за помощь в строительстве наёмником сооружения (есть фото) - типа помоста для выгребания листьев по осени застрявших в жёлобе вдоль всей черепичной крыши.

Дима слал СМСы – всему монастырю делать прививки от желтухи! Мы не обращали внимания.

Закончили работу, виза моя подходила к своему концу и я - с комфортом, на поезде, правда с двумя пересадками в Берлине и Бресте, где суровая проводница в шинели и биркой на груди, всё запирала пустой вагон, чтобы я не нашёл в других того, кто всё же продаёт пиво по ночам, она ведь строгая, но справедливая с фамилией Лукашенко (так+!) на груди - добрался до Москвы.
 
И обнаружил в спокойной домашней обстановке, привычно проведя перед сном ладонью по правой своей ляжке, где у меня, сколько себя помню, видимо, после взрыва ядерных отходов за полгода до моего рождения в закрытом городе, где Курчатов делал атомную бомбу -  такие маленькие шишки под кожей всегда были там, а одна была побольше, как пуговка выпуклая, выпершая наружу – так она просто исчезла! Разве это не Чудо?

                Москва

P.S. а вот что получилось после чернового монтажа на видео, пока ехали из Парижа до монастыря см. в фильме "СТРАНСТВИЕ.черновик", Димы Эделя/Саши Кузнецова (сопродюсеры, сооператоры и сошоффёры)): страница Саша Валера Кузнецов на Ютубе.

Читать на сайте: Альтернативная литература Узбекистана
Книга «След любви.фильм-текст» http://www.uzlit.net/ru/28292

2.
"СТРАНСТВИЕ" - от слова "странно" - ведь получить приглашение от человека, которого не видел много... - с восьмого класса!! - так давно, что не помнишь лица... И только увеличительное стекло приближает Катю в черно-белом изображении, увеличивая старое фото из пионерского лагеря, где Ирка Новикова марширует в пионерском галстуке и барабанщик - мальчик ей до пояса ростом - впереди!
Просто начало истории для какого-нибудь Пентхауза)

Помню, в Берлине я украл кадр из фильма Вендерса - открытку в супермаркете, а выйдя на улицу из подземелья Европоцентра, похмельно отвлёк продавца, пожилого баварца и потянул вдруг (бес  попутал) в сумку свою крайний журнал - как раз "Пентхауз".

Привез в Люберцы показать Гуре, так он сразу: "Давай поменяемся - папа любит после обеда на голых теток глянуть, а я тебе Библию подарю, баптистская, правда..."

 Теперь я везу свой (!) фильм на кинопленке - в синематеку Тулузы, куда порекомендовали меня, дав эмэйл из парижской, мол, там интересуются российским кино конца двадцатого века и Катя мне по телефону сказала, что они окупают мой фильм! И вот я еду в маршрутке с Инной, оформившей мне все визы. Билет купила Катя, но... Когда через несколько месяцев переписки меня спросили сколько денег и я, подумав, что три коробки с кинопленкой моего фильма... могут стоить... ну пусть три тысячи евро, что ли? Они отвечают: "У нас на весь год такой бюджет". Правда что ли?!

Лечу и думаю: "Ну вот, теперь я везу свой фильм и Катя, мой "агент Кэт", станет продавать его в синематеки!

Катя позвала к себе домой под Париж. На месяц.

И вот, в иллюминаторе самолёта я увидел зелёный лазерный луч в ночном небе - над Парижем - лазерный свет с Эйфелевой башни! Боже, как давно я здесь не был...

Допив коньяк из моей фляжки, купленный во время пересадки под укоризненным взглядом, проходившей мимо стюардессы, только что квартетом, показавших балет со спасательными средствами, надувая синхронно ртами оранжевый жилет))

Вышел и увидел Катю.
И сразу же узнал.
Успели на электричку, но её станцию эта местная электричка проехала не остановившись и я катил свой чемодан обратно колёсами по шпалам до самого Орсея, где её муж работает лаборантом... - просил никому не говорить где, каждый вечер возвращаясь с четырьмя (4шт.)) бутылками вин ружа - Бордо, конечно.

И так целый месяц... 30 дней я смотрел с ним сериал про уголовников и полиментов Одессы с Машковым в главной роли. Однажды спутав, я ответил на вопрос Мужа "Какую мы вчера серию смотрели" - невпопад и, гляжу на плоский экран, и понимаю - сквозь третью бутылку - видел я это уже,Ё!-моё...

Не до смеха, когда грызёшь какую-то конскую колбаску, наевшись сырами, заедаешь такой твердой и не помнишь про далёкую Родину, зато терфешь теряешь мост зубов) - слева внизу - и привозишь его домой в кармане пиджака...
Vin rouge прекрасен, конечно, но ведь если с утра ходить за красным сухим, не сделаешь ни-че-го...


И я в первый же день встретил на плас Сан-Мишель, родной ещё с девяностого года - девушку, попросившую у меня, пройдя мимо моего столика на веранде кафе вьетнамцев, где в тени зала сидела старая мать покуривая в углу и после первого вин ружа коротышка с узкими глазами нагловато по-свойски запросто спросила? Анкор?, да так, что принимавшие меня за местного парня, улыбнулись подруги-парижанки с детьми, мол, во дает!

Огоньку не найдётся, кивает Оdrey на мою зажигалку, подойдя, когда на столе у иеня как раз разложены диски с обложкой моего фильма "Мираж", где я тридцатичетырёхлетним спускаюсь по склону бархана в бандане и с голым торсом, грызя, приветом Никите МихАлкову - яблочко на ходу+!

Под музычку Джимми Хендрикса. Тогда ведь мы с Гурой и не думали об авторском праве.
 
Оdray оказалась артисткой, дублирующей немецкий сериал - погуляли, проводил до метро, снимая "пробы" на телефон и думая, что вот он, Саша мой Кузнецов, на глазах моих превращается в персонаж фильма "МИРАЖ" (35мм, 3 части, 30мин, снят в Узбекистане) - превращается в Автора-Персонажа нового фильма!

На набереной выставляю композицию кадра под красное сухое Бордо-Медок, что она - Odray и посоветовала купить, там же в магазине и пластиковые фужеры прихватил, спускаемся под мост на ту мою девяностого года, ту самую, за это время ставшую каменной, скамью и она, парижанка из Подпарижья, как впрочем и сам я из провинции СельятИно  на сороковом километре Ленинского проспекта. Правда я первым делом уселся на купленную упаковку пластиковых фужеров на длинной ножке.

А она уже говорит, весело и пьяно смеяcь, говорит по телефону с продюсером!

Дома у агента Кэт, где я в отдельной комнате сына месяц прожил вместе с кинокопией моего «Миража» с французскими субтитрами пока не проданной в синематеку (не нашлось у них трех тысяч евро за три коробки КИНОпленки) выяснил, что снял вместо фото – в и д е о…

Муж агента моего, одноклассницы и соотрядницы по жизни в окрестностях синхрофазотрона - Кэт, пояснил, что я снял вовсе и не фото - я даже снял видео...

А такого случая, что я ему рассказал про знакомство с француженкой, да ещё и актрисой, не было у нас никогда.

Глянул он на Катю и пошел в свою комнату, собираться в командировку на целых три дня.

- Катя, так вы что, всё это время с Сашей тут будете жить?

Получились короткие такие видео, с вращением секунды на две-три. Перевёртыши, как правильно заметила Яна Юзвак.

Вот, глянь, добрый мой читатель:

мини-фильмы de Sacha Valera \ Саша Валерa \
mini-filmes de Sacha Valerа - Paris:
 
 – “C’est la vie”
http://www.dailymotion.com/user/dm_...
http://www.dailymotion.com/user/dm_...

Но, к сожалению, эти уроды закрыли доступ к этому ресурсу, а диск я утратил, забыв как-то жарким летом десятого года рюкзак на берегу пруда в парке - уставший от Зюзеля добирался с Посада ночь и утро... - расскажу потом.

 - “Je sais pas”
http://www.dailymotion.com/user/dm_...

 - “Et c’est la vie?!”
http://www.dailymotion.com/video/xx...


© Copyright: Саша Валера Кузнецов, 2016

© Copyright: Саша Валера Кузнецов, 2018
Свидетельство о публикации №218080101089