Нить Ариадны

  "Конечно, "Образ любви" - не научное исследование, а биографическая повесть. Но написана она на основе серьезного изучения не только творчества Шопена, но и эпохи, в которую он жил",- признал Игорь Бэлза в предисловии к книге Ежи Брошкевича, изданной в Москве в 1955 году и переизданной в Киеве в 1961.
  Что, однако, не помешало ему высказать автору и претензии, которые часто не стыкуются друг с другом.
  Бэлза нашел "фальшивые нотки" в утверждении Брошкевича, что вдали от родины Шопен писал мало и с большим трудом. Что, "рисуя картину разброда в среде польской эмиграции", Брошкевич мало уделил внимания - "процессу нарождения новой польской культуры, приобретшему в те тяжелые годы поистине небывалый размах".
  И в то же время,- "несомненной заслугой писателя следует считать то, что историю недолгой жизни своего героя он сочетал с рассказом о тяжких испытаниях, которые стойко и мужественно переносил в первой половине XIX века польский народ".
  Небольшое предисловие Игоря Бэлзы - всё из таких противоречий. И это, скорее всего, можно объяснить временем его написания, предположительно в 1958 году, если принять во внимание, что книга вышла в Москве в 1959.
  О судьбе самого автора повести, Ежи Брошкевича, Бэлза ни словом не упомянул. И тоже, скорее всего, неслучайно. В СССР очень подозрительно, чуть ли не до самого его распада, относились к тем, кто во время войны находился на оккупированной немцами территории.
  А Брошкевич - находился. В 1940 году восемнадцатилетний Ежи поступил учиться во Львовсую консерваторию.
  Город не так давно вошел в состав советской Украины, а вскоре началась Вторая мировая война. Стало не до занятий:надо было думать о том, как выжить. И молодой Брошкевич устраивается в Институт исследования тифа и вирусов на "должность"..."кормителя вшей"(!).
  Руководил этим Институтом немец Рудольф Вайглас, который имел отчима-поляка, и сам был польским гражданином.
  Оккупанты были заинтересованы в опытах Вайгласа и даже построили завод по изготовлению вакцины против эпидемического тифа.
  Вайгласу удалось добиться от них права принимать на работу любого, кого он посчитает нужным, без согласования с ними. Это дало ему возможность спасать польских и еврейских интеллигентов, и даже  доставить вакцину в Варшавское гетто.
  После войны он вернулся в Польшу, где и умер в 1957 году.
  "Кормитель вшей"(на его теле разводили "экспериментальных" вшей) Ежи Брошкевич тоже уехал в Польшу, но профессионально музыкой не стал заниматься, а  - писательством. Уже в 1945 году вышла его книга о гетто "Ожидание", а в 1950 - о Шопене -"Образ любви", за которую он получил Государственную премию.
  Надо полагать, что именно этот факт позволил издательству Иностранной литературы опубликовать повесть Брошкевича, хотя, возможно, и с какими-то купюрами. Потому что, читая её, ловишь себя на мысли, что отдельные страницы как-то очень растянуты, а другие словно что-то не досказывают.
  Игорь Бэлза, в отличие от Брошкевича, был человеком, встроившимся в советскую жизнь. Его детство прошло в Варшаве, но во время Второй мировой войны его семья переехала в Киев.
  Учился он в Киевской консерватории, а с началом войны ему удалось перебраться в Москву.
  Его Сын Станислав, будущий известный искусствовед, родится в 1942, в Челябинске, куда Игорь отправил семью в эвакуацию, но вскоре забрал их оттуда.
  Вся музыкальная, научная и преподавательская жизнь Бэлзы-старшего отныне будет связана с Москвой. И с теми идеологическими и социальными процессами, которые происходили в стране в этот и последующие периоды.
  Его даже обвинили в космополитизме, хотя род Бэлзы был одним из старейших в Польше славянских родов. Имя роду дал город Бэлз, некогда польский, а теперь украинский.
  Герб рода Бэлзы восходит к эпохе крестоносцев, а девиз в переводе с латинского звучит - "Судьба помогает волящему".
  В роду Бэлзы было много достойных людей:Мартин Бэлза - ректор Ягелонского университета в Кракове в XVI веке;известный химик Юзеф Бэлза, поддерживавший отношения с семьей Шопенов;поэт Владимир Бэлза, чье стихотворение "Катехизис польского ребенка"  больше ста лет публикуют в букваре.
  Род достойный, но польский, да еще не пролетарского происхождения. А в Советском Союзе именно пролетарское происхождение ценилось превыше всего.
  Но в целом судьба советских Бэлза сложилась весьма успешно. Старший Бэлза прожил 90 лет. Меньше повезло его сыну Станиславу:он умер от болезни в 72 года.
  А что же Ежи Брошкевич, как сложилась его жизнь? Он жил в Кракове, жена у него была врачом-психологом.
  Сам он до своей кончины в 1993 году продолжал писать книги, но для детей, и главным образом научную фантастику.
  Видимо, "переквалификация" была не случайной. Это позволяло не обременять себя всякими марксистскими "заморочками", которые насаждались советскими идеологами в Польше, и за соблюдением которых тщательно следили.
  Удивительно, как ещё Игорю Бэлзе удалось обойтись без них в своем предисловии к книге Брошкевича.
  Оттолкнувшись от этого предисловия, разматывая нить Ариадны, неожиданно как будто получаешь параллельно новую повесть о другой, нежели Шопеновсеая, эпохе, не менее поразительную и увлекательную. И в какой-то степени как бы её продолжение, потому что видишь, как развивалась Польша после Шопена, какой она стала в двадцать первом веке.
  Такой ли ей было суждено стать или опять что-то "напортачили", как "революционеры" разных мастей, так и разномастные  политики, дорвавшись до власти?
  Впрочем, это уже тема другого разговора.
  Нить же Ариадны привела к посвящению, написанному на внутренней обложке книги:"Поздравляю Женечку с днем 8 марта. Твой Юрий. Ялта. 4.03.62 г.".
  Каким-то невероятным образом книга Брошкевича "Образ любви" очутилась в конечном итоге на Святой земле. Хотя чего уж - обыкновенным, репатриантским.
  Привезли с собой. А летом 2018 оставили в предбаннике библиотеки.
  С этого момента нить Ариадны обрывается, ибо вести ей уже некуда...