Корнет Оболенский, налейте вина

    "КОРНЕТ ОБОЛЕНСКИЙ, НАЛЕЙТЕ ВИНА!"...

  Недавно в одной из дискуссий среди весьма известных воронежских демократов, включая даже бывших членов Дем.Союза (в котором я состою более 25-ти лет), я сказал, что Ельцин, на мой взгляд, был лишь чуть-чуть лучше Путина. Значительная часть -- вероятно, даже абсолютное большинство -- участников той дискуссии не согласились с моей столь низкой оценкой деятельности Б.Ельцина. У меня вообще складывается впечатление, что даже среди наиболее разбирающейся в политике части российского общества почти полностью отсутствуют, увы, адекватные представления о том, что на самом деле происходило в нашей стране в "ельцинские" девяностые годы...

  Я мог бы целый, так сказать, документальный "роман" написать по данной теме, -- причём, в первую очередь, на основе своего личного опыта, -- однако, этот же опыт говорит мне, что по каким-то причинам всё это почти никому не интересно... Либо -- вообще неинтересно, либо -- столь удалено от распространённых в обществе представлений о тех временах, что воспринимается им, главным образом, как бред сумасшедшего.

  Как бы в подтверждение вышесказанного опишу здесь лишь один сравнительно небольшой эпизод. Значительная часть уважаемых читателей, скорее всего, лишь посмеётся над ним. Однако, я ни в малейшей степени, разумеется, не обижусь на это; да и вообще -- смех, говорят, очень полезен для здоровья.

  Этот, так сказать, эпизод имел место более 20-ти лет назад. Возможно, кому-то он будет более-менее интересен, однако, думаю, что совсем немногим.

  Кстати, это -- действительно всего лишь эпизод (конечно, не самый мелкий, однако и вовсе не самый крупный) из нескольких десятков более или менее аналогичных, имевших место в моей, так сказать, биографии. И об этом, и о некоторых других подобных эпизодах я раза 4 или 5 довольно коротко упоминал в своих заметках и статьях, размещённых в воронежской самиздатской газете "Крамола" (и в бумажных номерах, и на её сайте), а также в нескольких "соц.сетях" и ещё где-то в Интернете. Например -- в более-менее подробном материале "Корпорация убийц" (осень 2007 г. -- ) и в короткой статейке под названием "Очередной привет от кровавой гэбни?" (сентябрь 2013 г. -- http://demsoyuz.blogspot.com/2013/09/blog-post_11.html ).

  Происходил описываемый здесь эпизод 3-го мая 1996 года... Точнее, начался он ещё 1-го мая... А ещё точнее -- его начало имело место поздним вечером 27-го апреля 1996 г., когда в толпе людей при посадке в троллейбус на воронежской конечной остановке "Машмет" (кажется, официально она называется по-другому -- "Завод ГОО") я получил от некоей мужикоподобной дамы средних лет так называемый "укол зонтиком".

  Правда, я совсем не уверен, что это был именно зонтик, т.к. заметил лишь иглу на конце какого-то предмета, находившегося в приоткрытой сумке той дамы. В 2007-ом году я упомянул про это в вышеназванной статье "Корпорация убийц". Прилагаю оттуда часть этого упоминания:

"...когда я поднимался в салон по ступенькам, некий мужик резко сунул мне под ноги какой-то мешок, я с трудом удержался на ногах и успел заметить, что с другой стороны в тот же момент некая невысокая дама средних лет слегка высунула что-то из своей сумки и затем прижала эту сумку к моей руке. Боль я почувствовал почти сразу, но снизу поднималось довольно много народа, и лишь когда меня оттеснили далеко от той дамы, я увидел дырку на рукаве своей куртки, а затем и глубокую колотую ранку на руке под этой дыркой. Минут через десять (во время пересадки) и позднее, когда приехал домой, я попытался высосать и выплюнуть то, что мне вкололи в руку..."

  (В скобках могу заметить, что разнообразные подобные методы, так сказать, "политической борьбы", любое упоминание о которых воспринимается примерно половиной или даже большинством читателей либо слушателей как бред сумасшедшего, начались в отношении меня ещё в конце 1993 г., -- очевидно, в связи с написанием, а затем и публикацией в ряде газет моей статьи "Бойкот, который не заметили". Однако, дальнейшее использование против меня подобных бандитских методов было вызвано, скорее всего, в основном другими причинами.)

  Утром или в начале дня 1-го мая 1996 г. я впервые ощутил результаты того вышеописанного "укола зонтиком", осуществлённого 27-го апреля. Заключались эти результаты в резком ухудшении самочувствия, а точнее -- во внезапном появлении трудноописуемого и никогда ранее не испытывавшегося мной ощущения того, что вот-вот должен случиться какой-то припадок или, возможно, инсульт. Это очень тяжёлое ощущение, к тому же, периодически ещё больше усиливалось.

  Естественно, мне совсем не хотелось, чтобы этот припадок или инсульт случился со мной на глазах моих близких родственников. Так что, почувствовав вышеописанные ощущения, я почти сразу вышел из квартиры и пошёл куда-то по улицам, не особо выбирая направление. Из лекарств у меня был лишь аспирин, и я на всякий случай захватил с собой, кажется, целую пачку, которая в дальнейшем весьма пригодилась, т.к. аспирин на какое-то время устранял или хотя бы ослаблял вышеупомянутое тяжёлое состояние.

  Кстати, это состояние было столь тяжёлым и столь совершенно необычным, что у меня сразу исчезли практически все сомнения в том, что оно вызвано именно тем вышеописанным "уколом зонтиком". Причём, когда я вышел из квартиры и пошёл по улицам, то оказалось, что если идти очень быстро, то это тяжёлое состояние почти полностью -- или, во всяком случае, более, чем наполовину -- исчезало. Однако, при замедлении шага оно сразу же снова резко усиливалось. А при остановке становилось совсем плохо, -- так что, я быстро прекратил "эксперименты" с остановками и даже с замедлением ходьбы. Дошёл я таким образом до леса, -- причём, не до ближайшего к нашему дому, а до того, который начинался почти на противоположном конце города (за Северным районом).

  Помню, что, войдя в лес, я очень обрадовался тому, что если что-то ужасное там бы со мной случилось, то, скорее всего, никто этого не увидел бы... Ходил я по тому лесу несколько часов, выпив при этом, кажется, 4 или 5 таблеток аспирина. К вечеру мне стало значительно лучше.

  И вечером 1-го мая, и практически весь день 2-го, -- когда вышеописанное почти в точности повторилось, однако раз в 5 или даже в 10 слабее, чем 1-го, -- я думал, что выздоравливаю, т.е. что действие вколотых мне веществ (или, возможно, бактерий либо вирусов) уже прекращается. Но это, увы, оказалось совсем не так.

  Теперь вставлю сюда короткое, так сказать, "лирическое отступление"... Точнее -- не совсем лирическое... Девяностые годы, когда всё это происходило, сегодня принято представлять себе, на мой взгляд, совсем не адекватно. То есть -- либо в виде какой-то нереальной "махновщины" и мифической "вседозволенности", в виде каких-то пресловутых "лихих девяностых", -- либо в виде десятилетия чуть ли не абсолютной свободы слова и прочих, мол, бескрайних свобод.

  На самом деле и с основными свободами, и с этой так называемой "вседозволенностью" (если не иметь в виду вседозволенность "спецслужб" и прочих санкционированных "госструктурами" бандитов) в девяностые годы дела обстояли, мягко говоря, весьма проблематично, -- т.е., почти столь же проблематично, как и в нынешние путинские времена. В первую очередь я имею в виду ту -- основную -- часть девяностых, которая началась примерно в середине 1993 г., -- когда сохранившая свою власть в России партийно-гэбэшная "номенклатура" взяла курс на так называемое "закручивание гаек" и на узурпацию всей власти одной из её так называемых "ветвей". (Кстати, именно летом 1993 г. у меня был многочасовой обыск -- по "уголовному делу" о юридической помощи призывникам, не желающим идти в армию.)

  Между прочим, это "закручивание гаек", резко сократившее свободу миллионов и миллионов простых людей, проявилось тогда не только в политических, но и в экономических, и в сугубо, так сказать, бытовых вопросах. Я имею в виду и фактическое восстановление дважды или трижды отменённой так называемой "прописки", и запрет (под видом "упорядочения") ненадолго разрешённой в 1992 г. свободной уличной торговли, и введение -- впервые со сталинских времён -- обязательного предъявления документов при покупке железнодорожных билетов, и запрет -- впервые с ранне-хрущёвских времён -- свободного и не связанного с какими-либо формальными экскурсиями (к тому же, платными) посещения простыми людьми Московского кремля, и введение не только на бесчисленных государственных, но даже и на многих межобластных границах грабительских таможен или запретов на провоз каких угодно продуктов, и очень многое другое...

  И всё это -- помимо общеизвестных "прелестей" девяностых годов, вроде безумно-кровавой и невообразимо преступной войны в Чечне, вроде безнаказанных убийств сотен или тысяч ни в чём неповинных людей в Москве -- в ходе военно-гэбистского переворота осени 1993 г., -- вроде начавшихся в девяностых явно гэбистских серийных терактов, вроде многомиллиардной чиновничьей грабительско-мошеннической "спецоперации" под названием "Дефолт", и т.д., и т.п.

  Это "лирическое отступление" я вставил сюда, в основном, для тех уваж. читателей, которые почему-то считают, что в девяностых годах в России было что-то вроде расцвета свободы, демократии и прав человека, и поэтому, мол, не могло тогда быть никаких гэбистских "уколов зонтиком" и прочих подобных дел, характерных для нынешней путинщины с её "Новичком" и полонием. Впрочем, надежд на то, чтобы переубедить здесь таких читателей, у меня почти нет.

  Подробнее о моём отношении к тому периоду правления Б.Ельцина, постепенно сдавшего власть гэбистам и прочим кровавым "силовикам", можно прочитать, например, здесь -- https://www.liveinternet.ru/users/5246401/post294105068/ ("У власти в России -- бандиты... И "де-факто", и "де-юре"..."), а также здесь --  ("Был ли Ельцин агентом КГБ?").

  Итак, вернусь к маю 1996 года. 3-го мая почти с самого утра стало повторяться то, что было 1-го. То есть -- практически всё вышеописанное, относящееся к этому числу. Однако, повторялось всё это ещё сильнее, ещё интенсивнее, чем было 1-го мая... Правда, были и кратковременные перерывы в этом очень тяжёлом вышеописанном состоянии.

  Например, когда я, как и 1-го мая, шёл чуть ли не через весь город пешком в лес, то, вдруг, почувствовал себя значительно лучше, -- настолько лучше, что почти перестал ощущать какое-либо ухудшение своего состояния при замедлении шага. После этого я решил продолжить свой путь к лесу не пешком, а на городском транспорте, точнее -- на трамвае (в те девяностые годы трамваев в Воронеже было много, их тогда ещё не разворовали, не распродали и не ликвидировали полностью чиновники, это случилось уже при путинщине). Ещё точнее -- на одном из трамвайных маршрутов (кажется, на 20-ом), который заканчивался в "студенческом городке ВПИ", расположенном рядом с очень большим лесом.

  Однако, туда я тогда не доехал. Лишь несколько остановок смог я тогда проехать на том трамвае, после чего почувствовал себя столь плохо, -- т.е., столь сильным вновь стало ощущение какого-то надвигающегося припадка, -- что с огромным трудом дождался я очередной остановки и сразу же вышел.

  Впрочем, вовсе не только в, так сказать, чёрных красках вспоминается мне тот день (3.05.1996 г.). Помню, например, и замечательную ясную майскую погоду, и ощущение почти 100-процентного счастья, возникавшее несколько раз -- и тогда, когда я вышел из квартиры (сильно опасаясь перед этим, исходя из своих ощущений, что не успею выйти и упаду на глазах своих близких родственников в каких-нибудь жутких судорогах или с пеной изо рта), и тогда, когда вышел из того трамвая, и тогда, когда после принятия очередной таблетки аспирина (кажется, у меня было с собой целых две пачки) мне становилось на какое-то время существенно лучше... И -- особенно -- тогда, когда дошёл, наконец, до настоящего, густого и почти совсем безлюдного леса...

  Ходил я по этому огромному лесу очень много часов -- не просто до вечера, а до того времени, когда уже полностью стемнело. Почти всё это время -- за исключением последнего часа или полутора часов -- мне казалось, что едва ли я переживу этот день. Помню, что я при этом периодически пил аспирин, -- и сначала после принятой очередной таблетки чувствовал значительное улучшение своего состояния более, чем на час, затем -- минут на 40, а при наступлении вечера -- лишь на 20 минут...

  Кстати, я и до сих пор понятия не имею, что именно мне тогда (т.е. 27.04.1996 г.) вкололи на "Машмете" с помощью того "укола зонтиком". И одна из целей написания и публикации этих моих воспоминаний заключается в том, что, возможно, какие-нибудь читатели гораздо лучше меня разбираются в подобных делах, и могут где-то, например, в интернет-комментариях сообщить, исходя из вышеописанных симптомов, что, скорее всего, могло быть в том "зонтике"...

  Помню, что тогда -- в конце апреля и, особенно, в первые дни мая 1996 г. -- у меня были самые разные предположения на этот счёт, в том числе -- и далеко не самые правдоподобные. Например, приходили на ум и тот неизвестный гэбистский яд, которым незадолго до того "укола зонтиком" убили очень влиятельного и имевшего оппозиционные взгляды российского банкира Ивана Кивелиди (а также его секретаршу), и другой яд, которым советские и болгарские гэбисты убили (тоже, кстати, с помощью укола зонтиком) в Лондоне болгарского писателя-диссидента Георгия Маркова... Возникали подозрения и насчёт всяких вирусов, которые мне могли вколоть, например -- насчёт вируса бешенства, заболевание которым вроде бы имеет, как говорится, "100-процентную летальность"...

  Разумеется, уваж. читатели могут сильно усомниться в том, что моя, так сказать, оппозиционная деятельность была в те годы столь опасной для российских властей, что побудила их на подобные (более-менее многочисленные и довольно разнообразные, как я уже упоминал) "спецоперации" в отношении меня... Честно говоря, если кто-то решил, что автор этих воспоминаний -- сумасшедший, страдающий манией преследования, то у меня нет большого желания переубеждать его в этом. Могу даже добавить, что с октября 1982 г., -- когда я категорически (к тому же, в демонстративной форме) отказался идти в армию и был за это на несколько недель насильственно помещён в "психушку", -- у меня числится так называемый "диагноз" (не признаваемый, правда, практически нигде в мире, кроме России и, возможно, ещё нескольких стран бывшего "СССР") -- "вялотекущая шизофрения"...

  Кстати, очень вероятно, что именно этот "диагноз" стал дополнительной причиной подобных "спецопераций" в отношении меня (наряду с написанием мной ряда статей, включая одну из вышеупомянутых -- https://forum-msk.org/material/region/10156880.html , -- а также наряду с моей помощью сотням обращавшихся ко мне призывников, не пожелавших идти в армию, наряду с моим изданием и распространением самиздатской демсоюзовской "Крамолы" и множества разных листовок, наряду с моим участием с разными оппозиционными плакатами -- например, против преступной войны в Чечне -- в воронежских митингах, и т.п.). Дело в том, что наличие в каких-то бумагах этого моего так называемого "диагноза" практически на все 100 процентов гарантирует организаторам и исполнителям тех, начавшихся в конце 1993 года, "спецопераций" (включая вышеописанный "укол зонтиком" и многое другое, отчасти перечисленное и коротко описанное, например, в вышеупомянутой "Корпорации убийц") полную безопасность от каких-либо моих возможных попыток их разоблачения.

  Впрочем, понятно, что даже если бы у меня не числился тот "диагноз", назначенный за отказ идти в армейское рабство и прислуживать каким-то бандитам в погонах, то всё равно никакие так называемые "следственные органы", скорее всего, никогда не стали бы всерьёз расследовать какую-либо мою информацию об этих, очевидно, гэбистских "спецоперациях". Однако, формальное наличие у меня того мифического "диагноза", изобретённого в "СССР" для борьбы с диссидентами, вообще свело эту -- и без того микроскопическую -- вероятность практически к абсолютному нулю... Мол, человек больной на всю голову, что с него взять?...

  Возвращаясь к апрелю-маю 1996 г., могу ещё упомянуть про два сна, приснившихся мне тогда и очень хорошо запомнившихся. Первый из них приснился где-то в самом конце апреля (после 27-го числа, когда был тот "укол зонтиком"), а второй -- в ночь с 3-го на 4-ое мая. Первый был довольно коротким, в нём я видел весьма длинный зал с накрытыми столами и с выходящими на обе стороны этого зала окнами, за которыми не было видно никаких улиц, а было лишь что-то зелёное, вероятно -- лес. При этом ни в зале, ни за его пределами не было видно ни одного человека, была абсолютная тишина, и, кроме того, почему-то у меня была полная уверенность в том, что этот зал подготовлен для каких-то поминок... А во втором из вышеупомянутых снов я вроде как лежал на спине на каком-то безлюдном пляже и наблюдал при этом, как с меня очень медленно сползает на землю огромное множество разных, никогда не виденных мной ранее, неописуемо ужасных на вид насекомых... Помню, что они были и с какими-то длинными хоботками, и с жуткими клешнями, и с очень длинными то ли усиками, то ли лапками, и с выпученными глазками, -- и при этом сползали они на землю очень-очень долго...

  На этом вроде бы можно и завершать данное малоинтересное повествование, однако я ещё не раскрыл здесь смысл его заголовка, взятого из известной песни "Не падайте духом, поручик Голицын!".

  Дело в том, что когда я ходил 3-го мая 1996 г. по пригородным воронежским лесам, и мне при этом постепенно становилось всё хуже и хуже (несмотря на аспирин, улучшения от принятия которого становились всё короче и короче), то я вспомнил, как в детстве у меня довольно часто проходила зубная боль -- всего лишь от прослушивания какой-либо пластинки с подборкой хороших мелодичных песен. Правда, боль эта обычно проходила лишь тогда, когда эти песни как бы полностью входили в душу, на какое-то время заменяя собою окружающую реальность... (Кстати, совсем недавно, недели две или три назад, я впервые услышал по радио или по телевизору слово "музыкотерапия", -- тоже, как говорится, "из этой оперы".)

  В общем, в тот майский день 96-го года мне начало по-настоящему становиться лучше лишь после того, как я примерно часа 3 или 4 ходил по лесу (не бродил, а ходил довольно быстро, т.к. при замедлении сразу становилось хуже) в почти полной отрешённости от реальности -- и как бы в совершенно полнейшем мысленном погружении и в сюжет, и в музыку той известной песни про "поручика Голицына" и "корнета Оболенского"... А также -- про то, как "четвёртые сутки пылают станицы" и "за нами осталась полоска земли"...

  С наилучшими пожеланиями всем читателям, Дмитрий Воробьевский (г.Воронеж).
 _____________________________________
 ________________________________
 ___________________________



  P.S. Заодно прилагаю пару упомянутых здесь своих старых статей на схожие темы.


КОРПОРАЦИЯ УБИЙЦ
(Немного личного опыта общения с нашей "вертикалью власти")


Вроде пролога

 Нередко в оставшихся ещё более или менее оппозиционных российских газетах и журналах пишут, что нынешнее российское государство - корпоративное, то есть основано оно не на демократии, но, мол, и не на тоталитаризме, а на неких принципах, характерных для крупных производственных корпораций. Но обычно при этом почему-то не уточняют, что именно производит эта "корпорация", именующая себя российской государственной властью. Речь здесь пойдёт, в основном, о главном "продукте" этой "корпорации".


Девяностые годы

 С августа 1991-го до октября 1993-го года этот "продукт" - индивидуальные и массовые политические убийства - производился в, так сказать, сравнительно умеренных количествах. Из индивидуальных вспоминается лишь убийство талантливого и весьма оппозиционного певца Игоря Талькова, а из массовых - лишь участие российских войск в сопровождавшемся многочисленными убийствами выселении мирных жителей ингушской национальности из Владикавказа и его окрестностей в конце 1992 года. Попытки организовать более масштабный террор, в том числе развязать войну с Чечнёй, в те годы не увенчались результатом, в первую очередь благодаря более-менее реальному разделению властей, а также сдерживавшей диктаторские устремления правителей активности народа. Исполнительная (ельцинская) и законодательная (хасбулатовская) ветви власти при участии Конституционного суда, СМИ и уличных народных акций более-менее эффективно сдерживали друг друга от откровенно преступных действий, особенно - связанных с кровопролитием. Кстати, в 1-ом номере нашей ДС-овской "Крамолы", вышедшем полуторатысячным тиражом в августе 1993 года, я писал, что в случае окончания того "двоевластия" и победы хоть ельцинской, хоть хасбулатовской властной группировки Россию непременно ждёт резкое усиление произвола власти и сворачивание зачатков демократии. Увы, этот прогноз полностью сбылся в результате сентябрьского преступного (что зафиксировано решением Конституционного суда, сразу же разогнанного за это решение) указа Ельцина о роспуске возглавлявшегося Хасбулатовым Верховного совета и ещё более преступной октябрьской бойни в Москве, когда сотни (если не тысячи) безоружных людей были убиты так и "не выявленными" убийцами. Очевидно, что ту "победу" Ельцин смог одержать лишь благодаря помощи "органов" и армейских генералов, которые с тех пор, почувствовав свою силу и, так сказать, виртуальность всяких правовых норм, фактически властвуют в России. Реформы, которые, хотя и весьма медленно, но всё же двигались до того осеннего переворота в сторону демократии и соблюдения человеческих прав, сразу же после него стали разворачиваться в противоположном направлении. Это совсем нетрудно было предвидеть, но всё же для меня не совсем ясно, хотел ли Ельцин именно этого или чего-то другого, когда подписывал свой указ о роспуске Верховного совета.

 Огромная часть российской, так сказать, демократической общественности, увы, решила, что осенью 1993 года в России, наконец, наступила полная победа демократии над остатками партийно-советской номенклатуры, организовавшей, мол, очередной антидемократический путч, хотя в действительности дела обстояли примерно (или даже точно) наоборот. Для удержания полученной с помощью тех кровавых событий безраздельной власти ельцинско-гэбистская группировка решила, судя по всему, использовать абсолютно любые средства, так как в случае потери власти её неминуемо ждала бы скамья подсудимых. Нетрудно заметить, что именно с того времени в России резко увеличилось и количество заказных убийств оппозиционных общественных деятелей, журналистов, политиков, предпринимателей, и количество жертв милицейского и армейского беспредела, включая сотни тысяч жертв двух чеченских войн, и, кроме того, количество ничем не ограниченных фальсификаций на всероссийских "выборах" и прочих "голосованиях".

 Вспоминая эти фальсификации, в частности - на всероссийском "референдуме по Конституции" в декабре 1993 г., могу упомянуть и о своём личном опыте, имеющем отношение к основной теме данной статьи. Сразу же после того откровенно сфальсифицированного "референдума" я написал и стал предлагать для публикации разным изданиям статью "Бойкот, который не заметили", основной смысл которой заключался в том, что в этом "референдуме" по принятию этой якобы демократической конституции участвовали не провозглашённые официально "53% избирателей", а лишь около 40%. В январе-феврале 1994 года эта статья была опубликована в средних по тиражам (10-20 тысяч экземпляров) провинциальных газетах, в частности - в городах Орёл и Саранск. (Кстати, в дальнейшем правдивость её выводов была подтверждена и в газете "Известия", в большом материале знаменитого журналиста Валерия Выжутовича, опубликованном 4 мая 1994 г.). Но ещё до этих публикаций, когда я ещё лишь рассылал ту свою статью по редакциям, обнаружилось, что власти обеспокоены её распространением даже больше, чем я сперва предполагал. 30 декабря 1993 г. в нашей квартире целый день никого из нас (меня и моих родственников) не было, а начиная с утра 2 января 1994 г. я стал замечать явное и резкое ухудшение своего здоровья. Несколько дней подряд моё самочувствие всё больше и больше ухудшалось именно к утру, а к вечеру немного улучшалось. Помимо головной боли и очень сильной усталости, начали кровоточить дёсны, болеть спина и появляться точечные кровоподтёки на коже, вскоре превращавшиеся в большие пятна. 5-го или 6-го января я, наконец, догадался перейти спать со своей кровати на другое место, и лишь за пару дней моё здоровье почти полностью восстановилось, а совсем полностью - ещё через несколько дней, когда я заменил бельё, в котором спал на той кровати. В последующий месяц или даже полтора я три раза экспериментировал, ненадолго (не больше, чем на 2 ночи подряд) возвращаясь на свою кровать, и каждый раз вышеназванные симптомы, не исключая и пятен на коже, вновь явно проявлялись. Затем я прекратил эти небезопасные эксперименты, но на протяжении ещё нескольких месяцев они иногда осуществлялись случайно, когда я, например, почувствовав характерную боль в спине, обнаруживал, что надел по ошибке ту майку, в которой спал в начале января на своей кровати, и боль эта проходила буквально через несколько минут после снятия этой майки. Разумеется, я до сих пор не знаю, каким именно порошком или раствором обработали тогда (30 декабря 1993 г.) мою постель исполнители той, так сказать, "спецоперации".
В дальнейшем такая же "спецоперация" с проникновением в нашу квартиру и обработкой (правда, не столь сильной) моей постели была проведена ещё один раз (как минимум) - летом 1995 г., когда признаки пребывания посторонних в нашей квартире были абсолютно явными, в том числе была порвана нитка, специально привязываемая к дверям для того, чтобы знать, не было ли у нас "гостей". Не знаю, была ли эта вторая "спецоперация" связана всё с той же моей статьёй о сфальсифицированном "референдуме" или, например, с тысячами листовок против войны в Чечне (а также против рабства, именуемого воинской повинностью), которые я тогда расклеивал, или, быть может, с моей помощью сотням призывников "откосить" от армии.

 Как известно, именно в те годы в России пошла чуть ли не лавина политических убийств: взорванный Холодов, застреленный Листьев, отравленный Кивелиди (кстати, феноменально мощным ядом и после серьёзного конфликта с властями), а также очень многие другие неугодные властям и почти всеми давно забытые. А если иметь в виду тех, кто как-то был связан с Чечнёй, то количество безвинных жертв (и не только чеченцев) трудно даже представить, и, увы, очень мало знающих и помнящих об этих жертвах, кроме их ближайших родственников. Многие ли, например, помнят об активно боровшейся против войны в Чечне правозащитнице и талантливой журналистке Виктории Пасько (которую я немного знал лично), бесследно "исчезнувшей" в 1995 году?

 Если не брать во внимание более или менее мелкие "наезды" явно подосланной шпаны и случаи демонстративной слежки, следующее обострение "интереса" властей к моей скромной персоне имело место в апреле 1996 г., и я подозреваю, что связано оно было с предстоявшими тогда президентскими выборами. Помимо расклеивания антивоенных листовок, я в том году несколько раз выходил на воронежские митинги - в частности, 21 апреля - со своим антивоенным и антиельцинским плакатом: "Бориса Ирода и его собутыльников - в грозненский зверинец!" (его фотография была напечатана 26 апреля в газете "Воронежские вести"). Думаю, что власти опасались появления этого или какого-нибудь подобного плаката на планировавшейся тогда предвыборной встрече воронежцев с Ельциным, приезд которого в Воронеж несколько раз откладывался без объяснения причин (в итоге он так и не состоялся). Дважды в том апреле я приезжал к своей матери в г. Острогожск, и оба раза мать сообщала, что незадолго до моего приезда, судя по многим явным признакам, в дом в её отсутствие кто-то тайно проникал и "интересовался" некоторыми продуктами, в частности - распечатанной упаковкой майонеза, которая оказалась заметно сдвинута, и тоже распечатанной банкой растворимого кофе. Она оказалась "переполовинена", хотя, если кофе хотели просто украсть, то, разумеется, проще было бы взять всю банку. Тот майонез я чуть-чуть попробовал и через несколько минут после этого ощутил очень явные признаки отравления (пришлось выпить несколько литров воды, чтобы стало лучше). Потом мать предлагала часть того майонеза в милицию на экспертизу, но у неё отказались его взять, сказав, что пришлют к ней участкового, который, мол, во всём разберётся, однако участковый так и не пришёл.

 27 апреля я возвращался в Воронеж (на электричках через Лиски) после второй из вышеупомянутых поездок в Острогожск. Кстати, во время той поездки я заметил явную слежку за собой, но это не было чем-то слишком необычным. Около 10-ти часов вечера я вышел из электрички на окраине Воронежа - на остановке Машмет, где мне надо было пересесть на городской транспорт. Сейчас я уже не совсем точно помню, на трамвай я садился или на троллейбус (кажется, на троллейбус), но когда я поднимался в салон по ступенькам, некий мужик резко сунул мне под ноги какой-то мешок, я с трудом удержался на ногах и успел заметить, что с другой стороны в тот же момент некая невысокая дама средних лет слегка высунула что-то из своей сумки и затем прижала эту сумку к моей руке. Боль я почувствовал почти сразу, но снизу поднималось довольно много народа, и лишь когда меня оттеснили далеко от той дамы, я увидел дырку на рукаве своей куртки, а затем и глубокую колотую ранку на руке под этой дыркой. Минут через десять (во время пересадки) и позднее, когда приехал домой, я попытался высосать и выплюнуть то, что мне вкололи в руку, но, вероятно, основная часть этого вещества уже распространилась с кровью. Проявляться оно стало очень сильно, но лишь через трое с лишним суток - в начале дня 1 мая. На протяжении следующих трёх дней - до позднего вечера 3 мая - периодически возникало очень тяжёлое состояние, когда чувствовались как бы какие-то спазмы в сосудах головы, и казалось, что вот-вот случится какой-то припадок или инсульт. Временно помогали таблетки аспирина, и, кроме того, становилось легче при быстрой ходьбе. В каждый из тех трёх майских дней я по много часов ходил по городу и, особенно, по пригородным лесам (не хотелось, чтобы со мной случилось что-то на виду у людей). Особенно тяжело было 3 мая, когда дошло однажды до того, что в лесу от целой таблетки аспирина мне стало легче лишь на 20-25 минут.

 Следующая явная активизация попыток произвести со мной то, что впоследствии с вершины, так сказать, государственной пирамиды было названо "мочением в сортире", имела место в феврале 1997 года. В ночь с 4-го на 5-е февраля в нашем подъезде были кем-то порваны провода, в результате чего на лестничных клетках исчезло освещение; и тогда же пропала (очевидно, была убита) жившая в нашем подъезде возле лестницы большая чёрная собака по кличке Малыш. Когда я возвращался домой вечером (кажется, в девятом часу) 6 февраля, то у меня уже, естественно, были некоторые подозрения. Наш подъезд изнутри был совершенно тёмный, но площадка около входа в него была ярко освещена. Ещё я заметил легковую макшину, стоявшую на тротуаре между нашим подъездом и соседним, кажется - чуть ближе к соседнему. Когда я зашёл на освещённую площадку перед нашим подъездом, то остановился на несколько секунд, снял с правой руки варежку, засунул эту руку в карман куртки, сделав вид, будто что-то нащупываю там, а затем, не вынимая руку из кармана, согнул её в локте, направив вперёд, и сразу пошёл в подъезд. Когда я открыл дверь подъезда и уже заходил в неё, то увидел, как из вышеупомянутой машины выскакивает какой-то мужик и, очень сильно нагнувшись (как на войне, под пулями) бежит через палисадник к нашему подъезду. Я быстро поднялся на полтора-два этажа и, остановившись, услышал, как тот мужик тяжело дышит внизу, не решаясь двигаться дальше. Постояли мы так примерно полминуты, после чего я поднялся на 4-ый этаж, в свою квартиру.

 23 февраля того же (1997-го) года был ещё один подобный случай, последний из тех, которых я удостоился во времена ельцинского правления (если не считать всякую мелочь: угрозы убийством на митингах, нападения мелкой шпаны и т. п.). Сперва упомяну про предысторию того случая. Осенью 1996 г. у одного моего давнего знакомого украли из квартиры почти всю его коллекцию старинных и иностранных монет, которую он собирал многие годы. Кстати, тогда, как я слышал, обокрали сразу многих воронежских нумизматов, а перед этим их адресами интересовалась милиция, обращавшаяся по этому поводу к руководству воронежского общества коллекционеров. Я думаю, что "рычагом", побудившим того моего давнего знакомого участвовать в нижеописанном, явилось обещание вернуть ему его коллекцию.

 Сперва некоторая странность в поведении того знакомого имела место 1 декабря 1996 года. Мы долго шли по воронежским улицам с собрания нумизматов (я тоже немного увлекаюсь этим, хотя и не состою в Обществе коллекционеров). Затем он, купив в каком-то киоске упаковку круглых (похожих на большие таблетки) освежающих конфет, одну из них взял себе, второй угостил меня, а через минуту или две после этого выяснилось, что ему надо идти куда-то в другую сторону, и мы разошлись. Но перед этим я заметил, что он как-то слишком внимательно смотрит на то, как я ем его конфету. Никаких серьёзных опасений у меня тогда не возникло, но было ощущение какой-то странности, и чувствовалось, что эта история, вероятно, ещё чем-то продолжится. И она продолжилась 23 февраля 1997 года. Точно так же мы шли вдвоём с собрания нумизматов, примерно в том же месте он остановился, но не подошёл к киоску, а достал из кармана или из сумки такую же упаковку конфет, долго и, как мне показалось, демонстративно распечатывал её передо мной, дал мне одну из них, положив остальные обратно, и тут же опять выяснилось, что ему надо идти в другую сторону. При этом вид у него был какой-то, мягко говоря, нехороший, и выглядело всё это ещё гораздо нелепее, чем в декабре. Я как бы изобразил, что положил его конфету в рот, но на самом деле откусил и проглотил лишь маленький кусочек её, примерно одну двадцатую часть, после его он сразу ушёл. Через несколько часов после этого я почувствовал явные и довольно сильные признаки отравления, ночью из-за этого не мог заснуть почти до утра. Затем месяца два или три тот знакомый мне не встречался, но потом стал вновь появляться на собраниях нумизматов и даже заходить ко мне. Не считая намёков, так сказать, средней доходчивости, я не стал предъявлять ему никаких претензий. Встречался он со мной ещё чуть более полугода, а затем куда-то пропал. Не знаю, где он и что с ним. А та конфета до сих пор где-то у меня валяется (завёрнутая в бумажку с нарисованными черепом и костями).


Путинские времена

 "Извинившись" и "покаявшись" за первую чеченскую войну, Ельцин, как известно, совместно с Путиным и Басаевым вскоре развязал вторую, ещё более беспредельно-кровавую. На этом, видимо, свой долг он посчитал исполненным, и официально передал власть гэбистам, выторговав себе и своей семье специальный указ о неприкосновенности, который для большей надёжности был заранее подкреплён кровавой круговой порукой. В первую очередь речь идёт об известных взрывах 9-этажных жилых домов в Москве и Волгодонске в сентябре 1999 г., а также о попытке попавшихся с поличным гэбистов взорвать тогда же 12-этажный жилой дом в Рязани, приписав эти взрывы "злым чеченам". И тем самым - ещё надёжнее "обосновав" вторую чеченскую войну и подняв ничтожный на тот момент "рейтинг" Путина, назначенного Ельциным своим преемником.

 Убедительнейших и общеизвестных (для людей, хотя бы более-менее интересующихся российской политикой) доказательств того, что те террористические взрывы были организованы российской властью, - столь огромное количество, что их, по-моему, хватило бы не на один суд, а на целый десяток. Но возможность подобного суда в нынешней России - очевидно, примерно такая же, как возможность суда в СССР над Сталиным во времена его правления. Кстати, после разгона Ельциным осенью 1993 года Конституционного суда, объявившего основанный тогда режим преступным, у представителей этого властного режима нет даже формальных оснований говорить, применительно к себе, о презумпции невиновности.

 Однако это, разумеется, не означает, что этих представителей можно обвинять в чём угодно без серьёзных оснований. У меня, например, появились очень серьёзные свидетельства и даже доказательства прямой причастности власти к организации терактов на "Норд-Осте", в Беслане и ряда других, когда я стал писать об этом в нашей "Крамоле" и ещё в некоторых небольших газетах. В дальнейшем эти мои выводы многократно подтверждались подробными публикациями нескольких крупных изданий, в первую очередь - "Новой газеты" (о чём я уже упоминал в "Крамоле").

Подтверждены они были - особенно, насчёт "Норд-Оста" - и теми фактами, которые изложены в полученном мной письме (опубликованном в 13-ом номере "Крамолы" и на нескольких интернет-сайтах) известного политзаключённого и друга убитого гэбистами в Лондоне Александра Литвиненко - М. И. Трепашкина, которого, кстати, в нижнетагильской "зоне" тоже постепенно убивают. Судя по всему, и Анну Политковскую убили за то, что она опубликовала материал (беседу с пришедшим в редакцию "Новой газеты" сотрудником "органов" и президентской администрации Ханпашой Теркибаевым, вскоре также убитым), доказывающий, что теракт на "Норд-Осте" был организован путинскими гэбистами; аргументы в пользу этой версии убийства Политковской я приводил в 13-ом номере "Крамолы". Да и убитые Щекочихин и Юшенков тоже участвовали в расследовании "Норд-Оста", хотя, впрочем, ещё активнее - в расследовании взрывов домов, как и Литвиненко, как и Трепашкин. А насчёт серии из четырёх крупных терактов (конец августа - начало сентября 2004 г.), в которой был и кровавый беслан, и которая послужила "причиной" отмены губернаторских выборов и некоторых других проявлений демократии, хочу ещё раз упомянуть один как бы позабытый всеми факт, о котором уже упоминал, среди прочего, в одиннадцатом номере "Крамолы". Почти трое суток после взрывов двух пассажирских самолётов (то есть с 24-го по 27-е августа 2004 г.) практически по всем российским телеканалам и в газетах, которые успели выйти в те дни, многократно повторялось, что перед самой посадкой на взорвавшийся затем самолёт "Москва-Сочи" в него вдруг отказались садиться 6 уже зарегистрировавшихся пассажиров. Фамилии этих пассажиров, разумеется, были известны, и по телевидению говорилось, что их, мол, вот-вот должны отыскать, чтобы выяснить причину их чудесного спасения. Но примерно с вечера 27 августа российские телеканалы и другие СМИ вдруг абсолютно перестали говорить об этих шестерых пассажирах, я это очень хорошо помню. Народу так и не объяснили причину их спасения, и, очевидно, российские власти даже не смогли сочинить какую-нибудь правдоподобную версию на этот счёт. В 11-ом номере "Крамолы" я предположил, что кто-то из гэбистских организаторов тех терактов узнал в аэропорту среди обречённых пассажиров каких-то своих "дружбанов" и предупредил их перед самой посадкой о грядущем взрыве.

Если Вы, уважаемый читатель, не верите, что бойню в Беслане, взрывы тех самолётов и прочие теракты организовала путинская власть, то хотя бы попытайтесь придумать более правдоподобное объяснение истории с той спасшейся шестёркой.

Продолжается подобное, извиняюсь, "мочилово" и теперь. Например, прошлым летом какие-то бандиты с какой-то целью (цель, видимо, одна: "разделяй и властвуй") стали убивать в Ингушетии русскоязычные семьи. Разумеется, подозрение пало на чеченских или ингушских "ваххабитов" и "сепаратистов". Но в августе, во время одного из таких массовых убийств случайно осталась в живых учительница Вера Драгончук, потерявшая тогда почти всех своих близких. И в "Новой газете" за 7 сентября опубликовано такое её свидетельство: убийцы говорили между собой по-русски, и без акцента.

На фоне всего этого кровавого кошмара даже как-то неудобно переходить к описанию тех "спецопераций", которые при путинской власти имели место в отношение меня. Впрочем, они не сильно отличались от тех, что были при правлении Ельцина, хотя количество и почему-то уменьшилось, во всяком случае - явных, не вызывающих серьёзных сомнений в их гэбистском авторстве. В Острогожске несколько раз мать вновь замечала, что перед моими приездами кто-то проникал в её дом и, в частности, распечатывал сделанные ею компоты. А также, как потом два или три раза выяснялось, "интересовался" и какими-то другими предназначенными для меня (но и не только для меня) продуктами. Особенно серёзно это выяснилось в конце июля 2004 г., когда, возвратившись из Острогожска, я почувствовал сильнейшее и долго не проходившее отравление, при котором впервые в жизни потерял сознание (примерно на минуту).

Несколько раз вечером или в первом часу ночи нападала вроде как уличная шпана (всегда - по два субъекта, причём, вполне взрослых), которая почему-то даже не маскировалась под грабителей, не требовала денег, а обычно, махая кулаками, лишь повторяла какую-нибудь маловразумительную фразу, например - "Ты что, не понял? Ты что, не понял?.." Особенно запомнилось, как в начале ночи с 6-го на 7-е августа 2001 г. на меня напали, когда я шёл домой по аллее у Механического завода. На мой вопрос "Какие ко мне претензии?" старший из тех бандюков (типично спецназовского вида) несколько раз повторил: "Никаких претензий. Просто хотим тебя убить". Кидались они на меня минут 10-15, на протяжении двух кварталов (по улицам Ворошилова и Космонавтов), пытались бить и ногами, я отбивался лишь сумкой с буханкой хлеба. Примерно через минуту после того, как они, наконец, отстали и скрылись, мимо меня стали очень медленно двигаться туда-сюда две милицейские машины; "правоохранителям", видимо, почему-то хотелось, чтобы я сам обратился к ним. Несколько недель после этого нападения болели левая половина груди и голова.

Кстати, ещё сильнее и дольше левый бок (включая сердце) болел совсем недавно, после запихивания меня в милицейскую машину в конце мая на главной воронежской площади. Запихивали меня туда как "главного организатора массовых беспорядков", под которыми подразумевался совершенно мирный "Марш несогласных". Но это уже, отчасти, другая история.

Хотелось бы уточнить, что куски этой статьи, касающиеся лично меня, являются не чем-то вроде жалобы кому бы то ни было, а лишь информацией, которая может помочь читателям в понимании российской политики. Ещё хочу добавить, что я, разумеется, не считаю себя каким-то "выдающимся деятелем". И именно поэтому могу сделать вывод о том, что уже названные здесь известные жертвы ельцинско-путинского режима, а также Старовойтова, Юдина, Рохлин (тоже жертва, хотя с его взглядами я далеко не во всём согласен), Головлёв, Домников, Хлебников и другие - лишь, как говорится, вершина айсберга. (Да и убитых сугубо террористическими методами Дудаева, Яндарбиева и Масхадова тоже можно почти без оговорок присоединить к этому списку). Тысячи других подобных жертв - даже без учёта Чечни - мы, увы, не знаем и, возможно, не узнаем о них никогда. Политические убийства и вообще террор являются, судя по всему вышеизложенному, основной сутью нынешней "вертикали власти", сформированной, в общих чертах, ещё в конце 1993 года.


Вместо эпилога

 Около года назад в воронежской газете "Берег" читал я одну придворно-пропагандистскую статейку, связанную с убийством Политковской, где вроде как высмеивались правозащитники, которые, мол, причитают о засилье в России "кровавой гебни". Не знаю, в самой ли редакции "Берега" придумали это выражение или где-то услышали, но оно, на мой взгляд, весьма точное, хотя и не очень благозвучное. Очевидно, что в России много лет действительно правит "кровавая гебня". Или - банда отморозков. Или - корпорация убийц.


Дмитрий Воробьевский (сентябрь 2007 г.).

________________________________
________________________
_________________



ОЧЕРЕДНОЙ ПРИВЕТ ОТ КРОВАВОЙ ГЭБНИ..?


На всякий случай сразу упомяну, что обычно любые тексты по данной теме бывают связаны с тем, что весьма значительная часть читателей - нередко даже около половины или ещё больше -- воспринимают их как "бред сумасшедшего". Впрочем, я на это, разумеется, совершенно не обижаюсь.

Кстати, абсолютно не возражаю против обнародования данной прилагаемой истории в любых СМИ, в популярных блогах и вообще где угодно, - если, вдруг, кому-то захочется где-то её обнародовать (хотя, скорее всего, при этом я буду выглядеть в глазах публики ненормальным с "манией преследования", но это не так уж важно)...


Ещё около года назад в нашем подъезде (в одном из воронежских 5-этажных домов на улице Пешестрелецкой) установили вместо кодового замка замок с домофонами и специальными ключами в виде пластмассовых брелков, которые нужно подносить к светящейся лампочке на двери, чтобы дверь открылась. Причём, "причина" этой замены замка на подъездной двери, судя по всему, была явно сфабрикованной, -- якобы, мол, кодовый замок ненадёжен, и кто-то посторонний, открыв его, справил, мол, "малую нужду" в нашем подъезде... И сразу после этого по квартирам в нём стали ходить представители некоей "фирмы", убеждая жильцов, что все остальные жители подъезда уже, мол, горят желанием установить этот их новый замок. Ещё тогда у меня возникли некоторые подозрения, однако я, увы, счёл их в то время недостаточно серьёзными...


Пластмассовый ключ, выданный представителями той "фирмы", я несколько месяцев носил в левом кармане своих футболок (поскольку так было удобно, не вынимая его из кармана, прислоняться им к двери подъезда, после чего она сразу открывалась). Сначала я почти не обращал внимания на то, что место под этим карманом (т.е. рядом с сердцем) у меня стало почти постоянно болеть, причём -- всё сильнее и сильнее. Боль эта была не очень серьёзной и как бы поверхностной (как при ушибе), однако довольно раздражающей и непохожей ни на какую другую. К тому же постепенно она становилась не столь поверхностной, а как бы чуть-чуть проникала вглубь... Где-то весной (кажется, в апреле или мае) я решил на всякий случай переложить этот пластмассовый ключ из левого кармана футболки в правый. Через день или два после этого боль слева ещё сохранялась, а справа боли не было, так что я подумал, что, видимо, дело вовсе не в этом ключе, и, увы, опять счёл вышеупомянутые подозрения несерьёзными.

Где-то в начале или в середине лета точно такая же боль у меня постепенно стала появляться под правым карманом футболки (где теперь постоянно лежал тот ключ), а под левым к тому времени уже давно полностью исчезла. Всерьёз я к этому отнёсся лишь в середине августа, когда эта очень характерная боль (т.е. такая, которую практически нельзя спутать ни с какой иной) уже стала не только сугубо поверхностной, но довольно заметно проникла и вглубь -- в нижнюю часть правого лёгкого... Дня через 3 или 4 после того, как 15-го августа я перестал носить этот ключ в карманах футболки, основная часть этой боли полностью прошла. А малозаметная (но постоянно усиливавшаяся в первой половине августа) вышеупомянутая боль, возникшая в лёгком, продолжалась ещё, как минимум, около недели, однако к концу августа полностью прошла и она.


К сожалению, никаких соответствующих приборов - даже, например, самого простого дозиметра - у меня нет, да и в продаже я их почти никогда не видел, так что технически исследовать этот ключ насчёт того, есть ли от него какое-то излучение, и какое именно, я, увы, не имею возможности. (В скобочках могу добавить, что одним из косвенных признаков подобных вредных воздействий могут являться частые или даже постоянные кошмарные сны по ночам, я это заметил ещё много лет назад. И в вышеприведённом случае с этим пластмассовым ключом было то же самое: в июле и в первой половине августа кошмары мне снились всё чаще и чаще, а после 15-го августа, когда я перестал носить в карманах футболки тот ключ, совершенно перестали сниться...)


Кстати, чуть-чуть эта тема - насчёт случаев, подобных вышеописанному, - была мной затронута ещё около 6-ти лет назад в статье "Корпорация убийц", опубликованной и в "Крамоле", и, например, на сайте московской газеты "Свободное слово" (почти в самой нижней части данной интернет-страницы: http://slovods.narod.ru/vorobievs.html ).


Разумеется, я вовсе не обижусь, если кто-то сочтёт всё это бредом или "манией преследования". Сообщаю я здесь про эту историю с пластмассовым ключом, главным образом, чтобы уменьшить вероятность того, что какие-то другие люди пострадают от воздействия подобных технических изделий.


Причём - независимо от того, умышленно ли организовано это воздействие кем-то (например, как говорится, кровавой гэбнёй) или оно вызвано всего лишь чьей-то халатностью и техническим браком таких изделий.

Всем читателям - всего самого хорошего!


Дм.Воробьевский, редактор воронежской самиздатской газеты "Крамола" (сентябрь 2013 г.).



(Блог "Крамолы" -- http://krrramola.livejournal.com/ )