Маленьких всегда жалко

      Мама с бабушкой жили в городе Котельниково в землянке. Стенки из самана, пол из глины, который регулярно подновляли конским помётом, низкий потолок, чтобы дольше держалось тепло. Таким было их жилье. Стояли две кровати, сделанные из досок, такими же были стол и шкаф. Мужчин в доме не осталось - погибли во время войны. На плечи бабушки легли все житейские заботы от иголки до одежды и хлеба. А приходилось все это добывать моей   непосильным трудом.
     Подросла и дочь (моя мама), став взрослой девушкой. Стали на неё поглядывать парни. Но она остановила свой выбор на моём отце. И в доме появился мужчина. Стало полегче и в то же время труднее, особенно, когда появился я, их первенец. Ни повернуться, ни развернуться – такая была теснота. Потому и хотели молодые поскорее выбраться из этой землянки.
    Дед с бабкой по отцовской линии жили от нас километрах в трёх.  Дед был ветеренаром и подарил отцу с матерью клеёнку. Родители укутали в неё меня с головы до ног. Я ревел,  как резаный,  они не знали, что делать, и практически бегом одолели три километра до стариков. Рёв стоял несусветный, пока меня не распеленали и не обнаружили причину моей истерики. Вообще-то и в целом я был ревустым  пацаном. Что только со мной ни делали родители, чтобы избавить от такой беды, даже ухо прокололи. Советчиков-то всегда хватало. Как рассказывали мои родители, более всего они грешили на грыжу, которую вылечили без врачей. Да каким способом! Это надо только додуматься. Попросили одного слабого на голову, чтобы он поймал мышку, накрыли газетой мой живот, чтобы только пупок торчал в дырке, и дали укусить. С того ли, нет, но грыжа исчезла.
    Собрав немного денег, мои родители купили себе флигелёк рядом с дедом и бабой, вся  родня стала жить, можно сказать, по-соседству. Отец был коммунистом, а бабушки всем сердцем хотели меня окрестить и пока отец был на работе, они провернули это дело. Я стал  православным христианином без ведома отца. Раньше  партийных за это дело наказывали строго, и мое крещение могло для отца закончиться печально. Но всё обошлось.
     Основной надзор за мной осуществляла бабушка по маминой линии. Мимо нашего двора всегда шло много народа, дом стоял недалеко от большого базара. В один из базарных дней бабушка меня потеряла. Проискав и не найдя меня поблизости, она заволновалась. Если дома нет, значит надо искать там, где люди. Но обойдя все базарные прилавки, она меня  нигде не нашла. Оставался непроверенным лишь крытый мясной рынок. Возле колбасного отдела  она и увидела меня. Сердце отпустило.
   Подойдя и взяв за руку, она хотела меня увести, но я рукой показывал на колбасу, в глазах появились слёзы. На мою мольбу бабушка ответила, что у неё нет денег, но я этого не понимал и тянул ручонки к колбасе.
   - Женщина, - обратилась продавщица к моей бабушке, – Вы внимательнее смотрите за ребёнком. Он вчера пришёл – я ему отрезала, а он  уже и сегодня тут как тут. А каждый день отрезать для него колбасу я не могу, у меня будет недостача, придётся из своего кармана оплачивать. Бабушка, красная от стыда за мое поведение, быстро увела меня, а заодно и себя подальше от позора.
    История моего раннего детства в этом городе закончилась. Отца перевели на другую работу, в другой город. Теперь многие годы живу в родном Суровикино. С ним связано большинство моих воспоминаний, о чём я и повествую в своих рассказах.