То, что видят твои глаза, 8

На следующий день, ближе к вечеру, когда по зеленеющему полю рядом с «генеральским» домом солнце разливает смешанные ярко-красные лучи, Ирина, уставшая после напряженного дня, возвращалась домой. За руку она тянула в гору ревущего Ростика, который хотел на автобусе прокатится в гости к дедушке.

Она шла и сердилась на отца, что тот пообещал ребёнку купить самого настоящего робота, если тот будет слушаться маму. Когда это случится никто не знал, потому что закрывая за собой двери их квартиры, отец тут же переключался на мысли о своей корове Майке, которую нужно было встретить, да подоить, а там и курей пора кормить и карбюратор – «собаку» починить в своём старом «жигулёнке» не мешало бы.

Столько всего роилось в его голове забот и хлопот, что все клятвенные обещания внуку сразу же из нее улетучивались и дядя Коля, поводившись с внуком, засыпал у себя дома с чистой совестью, как положено  истинному трудяге, в конце рабочего дня. А вот Ростик после его обещаний часто не мог уснуть, и без конца спрашивал, раздражая Ирину, каждые пять минут, сколько сейчас времени и когда же они наконец-то поедут к дедушке за заветным подарочком.

- Ма-ам, ну поехали! – вопил красный от слёз Ростик, вырывая ручонку из её рук.

- Дедушка ещё не купил! – тянула она что есть силы его домой, в тридцатый раз говоря одно и тоже – Купит, сам привезёт.

- А-а-а… - разносился звук воющей «сирены» на всю округу.

Они свернули во двор. Ростик, что есть силы дернул свою руку и высвободившись, собрался было крутануться и побежать с горы в сторону остановки, дорогу, которую он за свою маленькую жизнь уже много раз проходил с мамой или дедушкой, и поэтому хорошо знал. Но что-то вдруг привлекло его внимание, и он неожиданно остановился, растирая маленькими ладошками соленые капли по пухленьким щекам.

Около их подъезда, рядом с «важными» белыми колоннами, у красной машины стоял молодой мужчина, скрестив на груди руки и вальяжно облокотившись на неё.

Ирина приподняла удивленно брови и взяв за руку громко шмыгающего сына подошла и молча посмотрела Виталию в глаза.

Он улыбнулся и ничего ей не сказав, присел на корточки перед Ростиком, и протянув свою загорелую руку сказал:

- Ну привет парень! Кататься на машине поедешь?

И поднявшись, открыл дверь. Ростик продолжая громко шмыгать, и потирая одной ладошкой свой заплаканный глаз, решительно высвободил свою руку из материнской и, немного помедлив, забрался на заднее сидение машины.

Виталий сел за руль. Собираясь закрыть за собой дверцу, исподлобья посмотрел на Ирину и, стараясь быть серьезным, спросил:

- А вам, мадемуазель, требуется особое приглашение?
Ирина хотела было возмутиться, вспоминая весь список дел, отчеканенный ежедневной рутиной у неё в голове, но неожиданно для себя резко села рядом с Ростиком и захлопнула дверь.

- Куда едем, сударь? – улыбаясь спросил Виталий, глядя Ростику в глаза.

- К дедушке, там у него мой робот! – взахлёб начал радостно мальчишка.

- Да нету там твоего робота, дед ещё не купил! – одёрнула его Ирина.

- Есть! Есть! – снова срываясь на слёзы, закричал Ростик.

- Так, рот закрыл! – рявкнула на него мать.

- Стоп, стоп, товарищи! Так дело не пойдёт! – перебил их Виталий, - Мы сейчас едем в город в магазин, где дедушка «оставил» тебе робота. А потом - кататься на речку. Всем всё понятно? – спросил он разом притихших пассажиров.

По дороге, отвернувшись к окну, Ирина лихорадочно думала, как ей выкрутиться из этой «интересной» истории. Денег в кошельке было «кот наплакал». И заводить новые отношения ей вовсе не хотелось. Отвращение ко всем мужчинам прочно поселилось в её душе, после её столь «счастливого» брака.

«После своего геройства, ты будет ожидать, что я на ночь тебя оставлю?!» –  думала она, почти с ненавистью глядя ему в спину – «я ведь сразу все твои ухаживания пресеку».

«Блин! Где я деньги то возьму? – всё сильнее тревожилась она, чем ближе подъезжали они к магазину, который, как магнит, притягивал к себе маленьких «хочух», и вспоминала, есть ли у неё знакомая в «Детском мире», с которой можно было бы договориться и взять игрушку в долг.

 Она гневно посмотрела на сына, который, не отрывая глаз от дороги и со счастливой мордочкой смотрел вперед. Он уже предвкушал как, обнимая коробку, держит в руках свою «мечту».

«Он же сейчас такую истерику устроит, если я не куплю! Он там всё разнесёт!» – сердце её бешено колотилось. Она сердилась на отца, заварившего всю эту «кашу» и на Виталия, неожиданно поддержавшего эту безумную затею. – «Зачем я только согласилась сесть в эту проклятую машину?!»

Виталий, поглядывая на них в зеркало заднего вида, казалось ничего не замечал, посвистывая себе под нос в такт тихо льющейся из магнитолы музыке. И глядя на него Ирина вдруг почувствовала, как поднявшаяся в её груди лавина чувств вдруг застыла и стала опадать, вытесняясь непонятно откуда взявшейся внутри неё детской радостью.

«Он заварил эту кашу, пусть и выкручивается, как хочет! – весело подумала она и улыбнулась.

Виталий свернул к магазину с радужной вывеской из разноцветных больших букв.

 – Приехали! На выход! – весело скомандовал он своим пассажирам.

Ирина нехотя вышла из машины.

- Э, нет-нет-нет! – запротестовал Виталий, пропуская вперед себя Ростика и заталкивая мягко, но уверенно, Ирину назад. – Девчонок мы не берём! Обойдемся без них! Ну что они в роботах понимают?! – подмигнул он Ростику, у которого как две звёздочки сверкали глаза – Девчонки только всё испортят нам, правда, парень?

Ростик согласно закивал, и взяв Виталия за руку, как своего закадычного друга, он, подпрыгивая, зашагал к магазину, громко рассуждая, какой должен быть настоящий робот.

Ирина с удивлением смотрела им в след. Горькие чувства роем снова поднялись в её душе, больно «жаля» в самое сердце.

«Зря стараешься! – вела она сердитый диалог с Виталием – Ничегошеньки тебе не отломится».

Нервно покачивая ногой она не отрываясь смотрела, на дверь магазина из которой вихрем с коробкой в руке, выскочил счастливый Ростик. Он запнулся о ступеньку, свалился с невысокого крыльца, но даже не заревел. Он наспех отряхнул коленки, которые и без того летом имели цвет исключительно пацанячий, то есть сине-черный, и на которых едва успевали заживать ссадины.

Ирина выскочила из машины, навстречу своему бедовому чаду. Но тот, подняв с земли коробку, бежал уже ей на встречу, оглашая площадь перед магазином радостным криком.

- Мама, смотри он шагает и у него есть звездный меч и щит! Это настоящий межпланетный робот! – взахлёб рассказывал он, пытаясь достать из коробки своё новообретённое «счастье».

Следом за ним, через пару минут, неловко придерживая массивные двери, показался Виталий, держа в руках полные пакеты сладостей, видимо, купленные в кафе, находящемся на первом этаже детского магазина, именуемого в честь легендарного мультика – оперы «Щелкунчиком».

- Ну, народ, а теперь гулять! По коням! – снова весело скомандовал он.

- Я деньги потом отдам! – негромко сказала Ирина, но Виталий, заводивший двигатель машины, сделал вид, что не расслышал её слов.

Ростик больше не произнёс не слова, как будто его и не было. Он с восхищением рассматривал свою игрушку и нажимал разные кнопки на его груди от которых робот то рычал, то говорил страшным «инопланетным» голосом:

- Поблизости не стой!

Они доехали до речки. Видимо Виталий хорошо знал это место, потому что он без труда нашёл сваленное бревно, на которое удобно усадил Ирину, а они с Ростиком ушли в близлежащий лесок собирать ветки, чтобы потом запалить большой костер. Ирина осталась одна и не отрываясь смотрела на темную гладь, которую ненадолго окрашивало в причудливо-оранжевый цвет уходящее солнце.

Вокруг было так красиво! Но тревожные мысли, которые она никак не могла отогнать, заслоняли собой эту красоту. Они как рой мух, кружили у неё в голове, не желая улетать, как бы старательно она их не отгоняла. Она пыталась улыбаться Ростику и Виталию, но внутреннее напряжение очень мешало наслаждаться этим прекрасным, по-летнему тёплым вечером.

Они жгли костер, подсушивали хлеб на палочке, на который потом клали ароматную колбасу. Кипятили воду в котелке, который нашелся в багажнике машины. Виталий сорвал у реки несколько смородиновых листьев, и чай получился что надо, самый походный, настоящий.

До пирожных так дело и не дошло. Ростик то и дело подбегал к машине и, открыв дверцу, своей маленькой ладонью всё снова и снова проводил по своему «сокровищу».

Виталий подбросил очередную охапку хвороста в костёр, от которой пламя сразу взмыло вверх, отпуская в тёмное небо тысячи искр.

Он сел на бревно поодаль от Ирины и посмотрел на неё.

- Ты чего такая напряженная, как Зоя Космодемьянская перед расстрелом?! -  усмехнувшись спросил он.

- Её повесили. – угрюмо ответила Ирина, глядя в костёр.

- Кого? – удивлённо спросил он.

- Зою твою, Космодемьянскую…Тоже мне, историк! – усмехнулась в ответ Ирина и посмотрела на него. – Я просто не понимаю, зачем?

- Что зачем? – искренне удивился он.

- Ну и зачем всё это? – она обвела рукой всё вокруг. – Сижу и думаю, зачем ты всё это делаешь? Что тебе нужно?

Конечно, она понимала умом, зачем эта дорогая игрушка и этот пикник на природе. Но в душе её было сейчас пусто как в кошельке, что лежал у неё в сумочке, и она совсем не была готова платить по счетам.

Он несколько секунд помолчал и не глядя на неё спросил:

- А просто посидеть в красивом месте, без этих вот «почему» и «зачем» - слабо? – он встал, и снова подбросил в костёр несколько веток - Что за народ - женщины?! Вот всё им надо печальку какую-нибудь для счастья! – и поглядев на неё, сказал – Просто живи и радуйся, вон – он указал в сторону Ростика, - как твой ребёнок…

И оставив её одну у костра он пошёл к машине, где робот гремел своим страшным голосом уже в сотый раз: «По близости не стой!»

Ирину его последние слова просто оглушили. «А ведь и правда, я совсем разучилась отдыхать, да и радоваться» - печально думала она. Она удивлённо смотрела на взмывающие фонтаном искры от костра, услышала шорох и уханье пролетающей совсем рядом ночной совы, слышала мирный плеск темной воды в реке. Как будто впервые в жизни она это слышала и видела. А может это было всё в её жизни, но уже так давно, в детстве, которое закончилось слишком рано…

Виталий отвёз их домой, и протянув руку Ростику, сказал:

- Ну пока, парень!

Ирине, удивленно смотревшей на него, он не сказал ничего. И сев в свою красную машину, растворился в ночи.

Под «бременем» навалившейся на его маленькую детскую душу радости и впечатлений Ростик долго не мог уснуть. Он беспокойно ворочался в кровати и то и дело незаметно выползал из-под одеяла и всё топал босыми ножками по залитому лунным светом паркету к окну, где стояло его сокровище.

Не обращая внимания на строгие окрики Ирины, которой надо было завтра рано вставать, он бегал туда всё снова и снова, пока окончательно рассерженная она не легла с ним рядом в его кровать, и крепко обняв его, преградила путь к его мечте.

- Мама, а давай завтра ещё с дядей Виталей на речку поедем. – попросил он сонным голосом, прижимаясь к ней, и засыпая, укутанный родным запахом материнского тела.

- Спи уже! –грозно сказала она и вдруг почувствовала, что раздражение от мыслей про Виталия куда-то исчезло.

***

Прошло уже несколько месяцев, а «новообразованную» парочку ещё не устали обсуждать. Каждый раз, видя на аллее двух молодых красивых людей, которых в военном городке было наперечёт, какая-нибудь ярко разукрашенная леди, обычно «отставная» жена какого-нибудь военного, говорила, глядя им в след:

- Смотри-ка, Ирка ещё не успела развестись, как сразу другого охомутала.

- И что он в ней нашёл только? – вторила ей её подруга с ещё более суровым боевым раскрасом на лице. – Кожа да кости!

- И ребёнок думаешь ему чужой нужен? Вот посмотришь, через несколько месяцев он её бросит…

Прищурив глаза, они завистливо смотрели им в след, продолжая «шипеть» в надежде, что однажды каждой из них повезёт, и они точно так же, как Ирина, гордо подняв голову, у всех на виду, вот так по аллее пройдутся с красивым и стройным мужчиной в военной форме, таким как Виталий, который, сейчас держа за руку маленького мальчишку смотрел только на одну женщину, не замечая никого вокруг.

Жизнь в военном городке кипела. Приезжали новые служащие, в песочнице звенели детские голоса. Кто-то уезжал, получая приказ приступить к службе в другом гарнизоне.

- Ну что ж, служба есть служба. – говорили тогда, и со вздохом и доставали большие дорожные чемоданы из пыльной кладовки.

Оставалось неизменным лишь одно – эти несчастные, брошенные женщины, которых когда-то «по большой любви» взяли замуж и чаще всего увозили от мамы, которая провожала в дальнюю дорогу дочь, теша себя надеждой, о которой она потом много раз всхлипывая, рассказывала родственникам или соседке, что «дочь, мол, вышла замуж за военного. А он, вот посмотрите, до генерала ещё дослужится, и проживут они в большом достатке до глубокой старости».

Но жизнь, как это водится, штука непредсказуемая. Постоянное отсутствие мужа, живущего на полигонах, бесконечный быт и жуткое одиночество без родных и подруг бросает иногда её дочь в объятие какого-нибудь искателя приключений, который хоть и ветреный, но, когда нужно оказывается рядом. Да и кавалеров, которые вдруг становились «холостыми» в веселой компании, было пруд пруди.

Измены, скандалы… Всё это становится частью жизни для многих, пока разбушевавшаяся стихия страстей не достигнет самой высокой отметки, и очередное «цунами» не разобьёт в щепки уже изрядно покосившийся, полуразрушенный семейный очаг, унося в океан жизни одни щепки, оставляя после себя зияющую пустоту.

Кто-то из этих женщин возвращается в тёплый родительский дом, заживляя свои сердечные раны, а кто-то так и остаётся в чужом краю, в надежде, что счастье непременно когда-нибудь заглянет к ним, и в жизни ещё будет настоящий праздник.

Ирина шла не оборачиваясь. Она чувствовала на себе завистливые взгляды прохожих, и они мало её волновали. Один только взгляд волновал её всё сильнее. Три месяца подряд Виталий встречал её после работы, и они вместе шли за её сыном в Детский сад. Ростик важно становился между ними и, взяв их за руки, вёл вдоль забора из шумящих под летним вечерним ветерком тополями. Сплетни об их романе шли уже давно, а Ирина даже боялась признаться своим подругам по работе, что Виталий её не разу так и не поцеловал.

Вначале она сердилась, представляя себе сцену, как она, оскорблённая даст ему пощёчину, если он допустит такую наглость. Но он почему-то не допускал, и она начала удивляться. Прошло уже несколько месяцев, и она в свойственной ей прямоте, уже собиралась спросить, «уж не к Ростику ли он приходит на свидание», так как казалось, что к нему он относится гораздо теплее, а её награждает лишь рукопожатием на прощание, да и то не всегда…

Но однажды он неожиданно исчез. Просто взял и не пришёл, и ни как это не объяснил. До беспроводных телефонов нужно было прожить ещё пару лет. Ирине пришлось только догадываться, почему и как.

К себе в гости он её почему-то не приглашал, да и летние вечера располагали к долгим прогулкам, к большой радости Ростика.

Несколько дней она делала вид, что её совершенно это не волнует. Но чёрные мысли, что «может другую нашёл, да помоложе», всё снова и снова возвращались к ней, лишая её природной живости и радости. Через неделю она, понурая, вышла из Военторговского магазина и, посмотрев на низко висящие темные облака, вся съёжилась от страха перед готовой вот-вот разразиться осенней грозой.

Ветер угрожающе ревел, обрывая успевшую перекраситься в ярко жёлтый цвет листву. Она повернула лицо к ветру и зажмурилась. Сегодня не нужно было бежать за Ростиком в детский сад, он приболел и гостил уже несколько дней у своего обожаемого дедушки. Она подумала о том, как сейчас дома холодно и пусто, и совершенно не хотелось возвращаться туда. Но и зонтика у неё с собой не было. Поэтому она повернула за угол и уныло побрела домой.

- Ирка, привет! – услышала она вдруг показавшийся ей знакомым голос.

Она обернулась и увидела стоящего на крыльце магазина Митю Харитонова, сослуживца бывшего мужа, старого друга их семьи. Он прижимал к голове фуражку, которую ветер безжалостно срывал.

- Сто лет тебя не видал! Как жизнь?! Нормалёк?! – кричал он ей, пытаясь перекричать завывания ветра. Он подошёл поближе, и по старой дружбе сгрёб её в охапку и крепко прижал к себе. По его глазам было видно, что ему хотелось про бывшего друга расспросить, но он всё не решался.

- Как там парень твой? Растёт?! – возбуждённо спрашивал он.
- Растёт. – улыбнулась Ирина.

Тут ветер очередным порывом всё же сорвал с его головы фуражку, и она покатилась по серому асфальту, который уже смочили тяжелые первые капли. Он побежал за ней и уже из далека сквозь не унимающийся ветер прокричал:

- А хахаль-то твой новый как?! Из больницы-то уже вышел?!

Ирина уже было повернувшая снова в сторону дома и думающая лишь о том, как бы успеть добежать и не промокнуть до нитки, вдруг остановилась как вкопанная. В другое время она такое бы закатила Мите и «по службе и по дружбе» за «хахаля». Но сейчас в её сердце что-то заныло, заскулило, как раненый щенок. Она только и смогла выдавить из себя:

- К-как?... Из какой больницы?

Митя, подняв фуражку и нахлобучивая её, снова подошел к ней.

- Серьёзно?! Ты что, не в курсе? – усмехнулся он. – А я то думал у вас всё серьёзно! В гарнизоне про вас всё «чирикают»… Значит сплетни всё… Понятно…

Ирина крепко сжала его руку чуть выше локтя.

- Говори в какой больнице?! – оборвав его рассуждения, глядя ему пристально в глаза, зло спросила она.

- Да в нашей, поселковской… - всё ещё удивлённо-насмешливым тоном ответил Митя, - не знаю, почему в госпиталь его не положили…

Но Ирина уже не слушала его. Резко дёрнув его за рукав, как обычно делают в школе девчонки, она опрометью соскочила с крыльца, и сквозь разбушевавшуюся стихию побежала в ту сторону, где, как она знала, располагалась сейчас больница и стационар.

-  С лёгкими там что-то у него! Пневмония, кажется, что ли?! – крикнул ей в след Митя, пытаясь перекричать бурю.
 
- Вот оглашенная! – сказал он уже себе под нос. И забыв, что ему нужно зайти в магазин, пошёл под стеной дождя, посильнее нахлобучив фуражку на голову.

***

В больничной палате было сыро и холодно. Отопление ещё не включили, а на улице всё чаще по ночам температура опускалась до нуля, и утром сквозь большое окно в палате было видно, как тает на ещё зелёной траве белый иней, оставляя после себя капельки прозрачной росы.

Но сейчас за окном бушевала такая стихия, что оставалось только, задёрнув шторы, включить свет. Виталий был в палате совершенно один. Двух мужчин сегодня выписали, а сосед, что лежал на койке справа, отпросился ночевать домой и, похлопав его по плечу, сказал:

- Оставайся Виталька тут за всех, да смотри, спуску этим девчонкам не давай, - и он подмигнул молоденькой медсестре, которая раздавала вечерние таблетки.

Та строго посмотрела на него, изобразив оскорбленное выражение лица, но, давая в руки Виталию таблетки, не удержалась, и лучезарно улыбнулась. Про молодого красавчика они давно шептались в комнате для отдыха. Замечали, что никто его не навещает, а значит ни родных, ни, тем более, жены у него нет, и в женихи его записать можно было вполне. Поэтому и помада на работе использовалась поярче, и халатик одевался покороче. Только вот состояние у «кандидата» много дней оставалось тяжёлым. Но разве это может угасить женский интерес?

В окно безжалостно хлестал серый холодный дождь. Чтобы хоть как-то скоротать время, Виталий читал какую-то скучную книгу, которую нашёл в тумбочке у Иваныча. В книге описывалась жизнь степных кочевников. Их быт, обычаи и степи, всё это было так далеко и нереально для него, а описание было таким нудным, а диалоги такими неинтересными, что Виталий то и дело прекращал чтение и откладывал книгу. Но нижняя часть спины сильно болела от уколов, от лекарств тошнило, и чтобы хоть как-то забыться и отвлечься от всего этого, он принимался за чтение снова.

Внезапно дверь в палате отворилась. Он подумал, что это наверняка нянечка пришла мыть полы, или Катя медсестра принесла ему ещё таблеток, на которые он уже смотреть совершенно не мог.

Он опустил книгу и медленно поднял глаза, чтобы посмотреть кто это. В проеме, вся мокрая от проливного дождя, с большими глазами, в которых читалась тревога и страх, стояла Ирина.

- Ира?! – от неожиданности он резко сел на кровати, и книга с грохотом покатилась на пол, - ты… ты как здесь оказалась?

Ирина, разматывая намокший шарф, с которого ручьём стекала вода, медленно переступила порог, и ничего не говоря не отрываясь смотрела на него. Ей казалось сейчас, что, если она хоть на секунду закроет глаза или моргнет, то этот человек, ставший для неё таким родным, вдруг исчезнет навсегда.

Не отдавая себе отчёт, Виталий встал, и подойдя к ней, порывисто обнял её. Без разрешения, без согласия столь гордой и неприступной для него особы. Сердце колотилось до звона в ушах и головокружения: «Ты моя! Моя! Никуда тебя больше не отпущу!»

Он крепко прижимал её к себе, не обращая внимания на то что она стояла вся мокрая и волосы пахли осенним сырым дождём.

Она прижималась к нему, не в силах оторваться. И почему-то слёзы предательски потекли по её и без того мокрому лицу. Она спрятала свое лицо в его больничной рубашке, от которой пахло лекарствами и хлоркой, но вместе с тем был запах такой близкий, такой родной, и от этого почему-то ещё сильнее хотелось плакать.

Он немного отстранился и нежно двумя руками обхватил её лицо, пытаясь заглянуть в её глаза, которые она старательно прятала, чтобы не выдать всю силу нахлынувших на неё чувств.

- А ты как меня нашла-то? – всё снова и снова спрашивал он.

Она вдруг резко отстранилась и сердито спросила:

- Ты почему мне ничего не сказал? Я уже чего-только не передумала за эти дни…

-Да как я мог? Да и через кого? – начал оправдываться он, - мне ведь только вчера доктор разрешил вставать…

Ирина, не давая ему договорить порывисто обняла его.

- Я… я думала, что ты больше не придёшь, и я тебя не увижу.

Он снова взял в руки её лицо, вытирая слёзы, которые она уже не прятала.

- Глупенькая…Я тоже очень, очень скучал… - говорил он, целуя её глаза.

Неожиданно сквозь открытую дверь в палату вошла медсестра Катя. Она, видимо, забежала что-то сказать, но став свидетелем такой очень уж тёплой сцены у пациента, растерялась. Быстро придя в себя она смерила Ирину надменным взглядом, которая при её появлении резко отошла в сторону.  Оба они сейчас стояли покрасневшие, как нашкодившие дети. Катя строго спросила:

- Девушка, кто это вас пустил сюда?! Свидания с больными уже окончены! А передачку можно было передать и через нянечку на первом этаже.

Она поджала губы и смотрела на Ирину вызывающе.

- Катя, не ругайтесь пожалуйста, - начал умоляюще Виталий, - это… - он вдруг запнулся, но с жаром продолжил, - это моя жена! Она не знала, что я здесь лежу… Она только на пять минут! Ну пожалуйста…

Катя удивленно подняла свою искусно накрашенную бровь. И ещё более сухим тоном сказала:

- Только на пять, и всё! Вы знаете, что в больнице у нас с этим строго.

Ирина и Виталий согласно закивали головами. «Значит, жених-то, оказывается, и не жених вовсе, и жена у него есть». «Только как это она не знала, что муж уже неделю у нас в отделении валяется?» - Всё это вихрем пронеслось в белокурой Катиной голове, и она с озадаченным видом тихо прикрыла за собой дверь.

Виталий снова обнял Ирину.

- Ну ты и замахнулся! – проворчала она, - скажешь тоже – жена! О нас и так сплетни не понятно какие по посёлку ходят…

Она замолчала, прижимаясь к нему. Он тоже молчал несколько секунд, которые показались ей вечностью, так, что руки почему-то вдруг стали холодными.

Виталий взял её ладони, разжав такое крепкое объятие, и серьёзно посмотрев на неё, сказал:

- А я по-другому о тебе и не думаю никогда… вот только ты согласна ли?

Ирина, освободив руки, снова прижалась к нему.

- У меня же ребенок, - сказала она так тихо, что он едва расслышал её слова.

Он снова высвободился из её объятий возмущённо спросил:

- Я что, врун по-твоему?! Ты думаешь, я всё это время притворялся, что люблю Ростика?

Ирина серьёзно смотрела ему в глаза не мигая.
-
 Глупая ты глупая, - сказал он нежно и снова привлёк её к себе, - это же частичка тебя…
значит и мне он родной.

Они сели рядышком на его кровать и казалось впервые за всё время их знакомства не могли наговориться. Строгая Катя больше не появлялась, нянечка не зашла помыть пол… Казалось, что все про них забыли.

- От куда я могла знать, что ты в больнице?! - с укором опять спросила Ирина, отталкивая его руки, которые ласкали её закудрявившиеся от дождевой воды волосы. – Ты ведь в гости меня к себе никогда не приглашал! А почему? – наигранно сердито спросила она, - Почему?! Отвечай!

Он капризно сморщил нос, показывая ей, что ему не очень хочется об этом говорить.

Но Ирина не унималась:

- Ну что? Ты что-то скрываешь от меня? Ты там прячешь что-то или кого-то? – смеясь приставала она, - Я бы мимо дома твоего прошла, в окно бы заглянула и поняла, что с тобой что-то не так… Я же даже не знаю, в какой части ты служишь… Я вообще ничего о тебе не знаю!

Она с таким искренним доверием смотрела на него, что он не выдержал и вдруг рассказал ей то, в чём не признался бы даже близкому другу:

- Да понимаешь, история у меня одна была… - нехотя начал он и исподлобья посмотрел на неё, всё ещё сомневаясь, стоит ли продолжать.

Ирина во все глаза смотрела на него. И он понял, что с этом дорогим для него человеком надо быть только искренним.

- Друг у меня был… хотя даже не друг, а так, сослуживец. Но холостых, ты же знаешь, часто в одной квартире селят, пока семьями не обзаведёмся… - вёл он нехотя свой рассказ, - а сосед мой парень умный был, начитанный – интеллектуал, короче… А я тогда с девушкой одной встречался… - он снова искоса посмотрел на неё. Ирина смотрела на него не мигая.

- Ну и позвал я её как-то в гости вечером, в нашей компании посидеть. Просто общались, смеялись. Толик зажигал как всегда, что-то там из истории рассказывал… А на следующий день она мне заявляет, что я не такой умный как Толик, и ей со мной не интересно.

Виталий вздохнул.

- И что, она с Толиком встречаться начала? – с любопытством спросила Ирина.

- Да нет… - всё ещё с неохотой ответил Виталий, - У Толяна тогда невеста уже была и вскоре они поженились.

До Ирины стал доходить смысл его рассказа.

- И ты решил, что я тоже на Толика тебя променяю? – Она возмущённо закачала головой.  -  Ну ты и фрукт!

Виталий смущённо улыбнулся:

- Да Толика-то давно в другой город, в другую часть перекинули. – он снова глубоко вздохнул, - Но Игорёк который в соседней комнате живёт…

Но Ирина не дала ему договорить. Обняв его и прижавшись щекой к его щеке, она с жаром прошептала:

- Глупый! Мне никто, никто кроме тебя не нужен…