Глава 10. Удача на моей стороне

    Мир постепенно выбирался из пропасти. Общество, разделённое послевоенными обстоятельствами, вновь соединялось и становилось единым организмом. Затяжной период распада подходил к концу.
   
    Жизнь, какой её знали люди, переставала быть однотипной и полной горестей и неудач. Военная структура проявляла всё больше милосердия к гражданским. Но не было откровенной честности в рядах высоких чинов. Всё делалось исключительно ради выгоды. Начало, положенное в фундамент выживания, стало прорастать в виде нехватки кадров. Число кадетских корпусов росло, но не было среди большого количества военных стольких строителей, учителей, воспитателей, учёных, экономистов и программистов. Дети становились взрослыми, разделялись на пары и создавали собственные семьи.
   
    Жить негде, получать образование негде, работать негде. Солдаты могут выжить в самых жесточайших условиях восстающей из пепла планеты, но не смогут научить своих детей быть частью общества, в которое они, возможно захотят влиться. Пришлось идти на компромисс. Как бы не была категорична ООН, которая пошла на поводу у сильных мира сего, она не могла не видеть ошибок, которые допускала в полном составе.
   
    Никто не хотел повторения событий 1914-1918, 1939-1945, 2076-2078 годов. Три Мировые войны сотрясли мир, оставив на нём множество ран, которые не зажили, последняя война отправила в небытие половину человеческого рода. Из четырнадцати миллиардов человек осталось в живых шесть с половиной. Они должны были начать новой эры, запустить процесс возрождения общества с нуля, осознать свои ошибки, но … правящие органы наступали на те же грабли. И когда древко больно ударило по лбу, высекая из глаз искры, правящая организация начала понимать, что постоянные митинги, противостояния, нападения на солдат вне казарменных стен приведут лишь к одному – новой войне. Больше крови земля не сможет впитать, больше нет сил у природы смотреть на то, как убивают друг друга её дети.
   
    И военные пошли на мировую. Представители были высланы во все заселённые уголки, после чего ООН приняла решение об объединении. Впереди ещё многое нужно сделать, многое создать, однако первый шаг обозначил новые границы будущего.
   
    Огромная работа была проделана за десять лет. Появились новые законы, которые удовлетворяли обе стороны, развились образование и наука, возродился из пепла спорт, стала совершенствоваться медицина. Строительство вышло на первое место, готовились новые кадры, программирование неустанно следовало за прогрессом. Планету снова опутала сеть СМИ, пустые поля и гиблые места обрастали городами и поселениями.
   
    Изменилась и жизнь военных. Юные солдаты получили возможность не только бродить по полигонам, выполняя задания, но и получать знания, которые были так необходимы в будущем. Ещё детьми они отправились в новый дом, близких у них отняла война. Родители, братья, сёстры, даже друзья – многие пали под дланью смерти, распространившейся по миру вместе с ударными волнами атомных бомб. Теперь родители для них – ротные командиры, друзья и братья – сослуживцы. Оставалось для счастья только одно – образование.
   
    Владимир вышел из фургона и распрямился, устало потянувшись. В голове ни осталось ничего, кроме мыслей о сне. Подготовка к экзаменам и написание сложной диссертации в последний год обучения стали для капрала настоящим испытанием. Молодой человек привык к сложностям, но досрочная сдача действительно проверила его на прочность. Последние три дня после сдачи экзамена по боевой подготовке он провёл за подготовкой к новым изнурительным испытаниям.
   
    Выдохнув и окинув взглядом территорию корпуса, солдат расправил форму, ещё раз оглянулся и направился в здание своей казармы. Каждый шаг был привычно подсчитан. Со временем Владимир смирился с этой особенностью и перестал к ней относиться как к чему-то из ряда вон выходящему.
   
    Капрал остановился, сжав пальцами переносицу. Голова невыносимо заболела. У Торжкова зазвенело в ушах, словно в этот момент он находился под громоздким колоколом, который не прекращая двигался из стороны в сторону распространяя тревожный звон. В следующее мгновение странные образы поплыли перед глазами.
   
    Ночь сопровождалась лихим ветром и гневными возгласами, которые били по ушам. Свет фонариков и факелов угрожающе мелькал отблесками на стенах. Кругом мрак. Женский голос успокаивающе шепчет на ухо, дыхание согревает висок, в котором лихорадочно стучит пульс. Непонятный шум и голоса доносятся словно из ниоткуда. А после выстрел. Сильный раскатистый звук достигает слуха за считанные секунды и становится понятно только одно: дороги назад уже нет. В груди нарастает огонь мести, словно Владимир знает, кому и за что надо мстить. Он позволяет своему гневу распространиться по коже, чтобы сделать то, что положено – наказать.
   
    Женщина ему не знакома. Её лицо выбелила смерть, коснувшаяся своими костлявыми пальцами. Но эти глаза… губы, голос. До боли знакомая туника, залитая кровью. Женщина холодеет в юношеских руках, взгляд устремлен в чернеющие небеса, где природа уже сжимает силу в кулак и ждёт приказа, чтобы обрушить его на виновных.
   
    Время замирает… оставляет шанс на раздумья перед непоправимыми последствиями. Свершится ли справедливость, или же будет даровано прощение? Нет, никакой пощады. Никому. Никогда. Смерть не ушла далеко, так пусть же вернётся и пройдёт меж плотных рядов ропщущих людей. Пусть каждый заглянет в её пустые глаза и увидит бездонный колодец, в который провалится его душа…
   
    Торжков сел на ступени КПП и потёр виски пальцами. Он пытался таким образом унять всепоглощающую боль, но она неустанно продолжала скалиться и кусаться. «Что это за хрень?» - непонимающе бросил в бездну своих мыслей вопрос парень, так и не найдя ответа.
   
    Галлюцинации преследовали Владимира на протяжении всей подготовки к досрочным экзаменам. Он сидел за письменным столом, стараясь не слушать гогот и разговоры сослуживцев и готовиться к самому важному событию в своей жизни. Когда все ложились спать он отправлялся в капитанскую комнату и сидел там, заучивая термины и стараясь не упустить ничего важного в исследуемой диссертационной теме. Ремезов часто позволял капралу находиться у себя, прежде всего потому что ему хотелось сблизиться с парнем, понять его, увидеть настоящего Торжкова. У него были свои причины на это, он не озвучивал ни одну из них.
   
    В один из дней Владимир в спарринге получил травму и сотрясение мозга. Вместо того, чтобы отдохнуть или отправиться в медсанчасть, солдат не придал никакого значение изменению своего здоровья, головным болям и головокружению и как обычно принялся за усердную работу по самообучению. После полуночи он понял, что не видит ничего на исписанных листах из-за расширяющихся чёрных кругов перед глазами. Мрачный цвет становился гуще, а слабость одолевала сильнее.
   
    Он отодвинул стул и, опираясь на спинку, встал. Стены поменялись местами с полом, голова закружилась, из носа потекла кровь. Капитан успел по рации сообщить в медчасть, что одному из его солдат требуется помощь.
   
    Не приходя в сознание, парень впал в кратковременную кому. Солдаты кадетского корпуса, медики и половина офицерского состава затаили дыхание. Одни боялись потерять товарища, вторые старались не опускать руки, третьи потирали ладони в предвкушении наказания виновных в смерти кадета.
    
    Но всё обошлось.
   
    Сейчас Владимир решил не рисковать. Он аккуратно встал, покачнувшись, поймал на себе настороженный взгляд караульного, который того и гляди бросится на помощь. Жестом показал, что всё в порядке и отправился в медицинский блок.
   
    За десять лет там многое изменилось. Стены чище, народа больше, осталось лишь прежнее пренебрежение состоянием детей, которые потоком хлынули на службу в кадетские подразделения.
   
    Зайдя в кабинет, Вова привычно огляделся. Всё то же помещение с яркими стенами и минимумом мебели, за небольшим письменным столом сидела приятной наружности девушка, заполняя таблицу на планшете. Короткая стрижка гладко уложена, косая длинная чёлка постоянно свисала на глаза, потому блондинка постоянно заправляла её уголок за ухо, проколотое сбоку красивым гвоздиком в виде птички колибри.
   
    Светлана Анич, которую многие солдаты звали «Анечка», стала врачом после смерти своей непосредственной начальницы. Прошлые события до сих пор до конца не оставляют никого в покое. Полная женщина вместе с двумя сопровождающими возвращалась в кадетский корпус со встречи с полковником. Машина взорвалась после попадания крупнокалиберного снаряда. Оружие отследить не смогли, слишком много неучтённых экземпляров осталось после окончания войны.
   
    - Можно? – Торжков замер в проходе, символично постучав костяшкой пальца по открытой двери.
   
    Девушка подняла лицо и повернулась. На Владимира посмотрели выразительные голубые глаза. Они всегда сводили его с ума. Каждый раз, когда парень в них смотрел, он испытывал глубокую лёгкость, словно девушка намеренно гипнотизировала его, заставляла выполнять все её приказания.
   
    - Привет, - протянула она с улыбкой, всё такой же милой, как и прежде. – Как диссертация?
   
    - Замечательно, - улыбнулся Владимир. – Они меня закидали вопросами, но ничего поделать так и не смогли. Только зубы поломали, - гордо озвучил он.
   
    Света отложила планшет, заблокировав экран. Она встала из-за стола, отодвинув стул на колёсиках. Только девушка повернулась, как тут же уткнулась носом в щетинистый подбородок молодого человека.
   
    Мужские сильные руки обняли её и аккуратно прижали к себе. От Торжкова исходило такое тепло, что невозможно было не таять в его объятиях. Врач несмело приложила изящную ладонь к груди парня и мягко отодвинула его, заставив разомкнуть отчасти приятные объятия.
   
    - Я на работе. Потом, - оповестила она, грустно улыбнувшись.
   
    Но объяснять что-то Владимиру, если он не хочет этого понимать, - всё равно, что разговаривать с футбольным мячом. Причём от беседы со спортивным инвентарём толку будет больше. Он смотрел в гипнотические женские глаза и не мог оторваться. Лицо озарила мимолётная красивая улыбка. Рука солдата переместилась с талии на женское запястье и поползла вверх по руке, обтянутой непромокаемой тканью комбинезона, остановилась на плече, а после пальцы коснулись обнажённой шеи, мочки уха и по линии нижней челюсти добрались до подбородка.
   
    Двумя пальцами Торжков взял Свету за подбородок, наклонился и прошептал в губы:
   
    - Ты такая красивая…
   
    И сразу же поцеловал. Нежно, словно не хотел повредить драгоценность, которой обладал. Светлана закрыла глаза и ответила на поцелуй с той же нежностью и любовью.
   
    В свои тридцать два года Светлана выглядела прекрасно: подтянутая фигура, прекрасная внешность. Она из тех женщин, которые тщательно следят за собой. Всегда красивая и опрятная, она ловила на себе взгляды офицеров и солдат с самого приезда в корпус. Многие пытались затащить в постель самую неприступную девку во всём воинском подразделении, но она не давалась в руки никому. Но Владимир хотел сломать эту стену. Становясь взрослее, он понимал, что он не просто восхищается красотой Светланы, вслушивается в её чарующий голос, засматривается на девушку, когда она выходит на пробежку по утрам, не может отвести взгляда от её волшебных голубых глаз. Слово два маленьких озерца с прозрачной чистой водой, таили они в глубине себя много неизвестного и загадочного. В конце концов, военный решился попытать счастье, но получил отказ. Он штурмовал эту крепость снова и снова, пока не добился желаемого. Два года прошло с того момента, когда Света всё же согласилась быть с ним. И это время казалось Вове вечностью.
   
    Оборвав приятные касания губ, врач всё же отстранилась от молодого человека, чувствуя неуверенность. Она ощущала постороннее присутствие, будто за ними кто-то наблюдал. Нервно оглядевшись и в очередной раз задвинув опавшую чёлку за ухо, девушка наконец, спросила:
   
    - Ты только за этим пришёл?
   
    - Не только, - честно признался капрал. Он никогда не врал Светлане и не собирался. – У меня снова голова кружится. И кажется, начались галлюцинации.
   
    - За шторку, - бросила поставленным голосом врач и указала на ширму. Тут же принялась подготавливаться к обследованию.
   
    Блондинка надела одноразовые перчатки, нацепила на лицо маску, скрыв тканью приятные розовые губы, положила в нагрудный карман небольшое устройство для записи показаний сердцебиения. Из ящика рабочего стола достала миниатюрный фонарик, проверив его на работоспособность, направив свет на раскрытую ладонь.
   
    Торжков терпеливо ждал Светлану, сидя на небольшом металлическом стуле. Он вспоминал первое знакомство с молодой медсестрой, улыбался своему смущению, своим мыслям. Уже тогда он понял, что нашёл человека, который обладает невероятной лёгкостью, проявляет искреннюю забору и стойкость в зависимости от ситуации.
   
    - Расстегни китель, - Света прошла за ширму и активировала миниатюрный экран двойным нажатием пальца, вытащим его из кармашка. Просунула под майку, закрепив надёжно на груди несколько датчиков, а после синхронизировала устройства. – Тахикардии нет, аритмии тоже. Сердцебиение ровное. Боли в груди не беспокоят? По ночам, днём. Внезапно не появляется одышка, покалывание в диафрагме или в левом подреберье? – она взволнованно закидала она вопросами своего пациента.
   
    - Такого не случалось на моей памяти, - отозвался он искренне. – Синяки на рёбрах, и те проходят уже.
   
    Девушка сняла датчики с груди Вовы и отложила экран наблюдения. Врач подошла ближе и прощупала шею, горло и лимфоузлы.
   
    - В данный момент голова не кружится? – Она включила фонарик и направила яркий свет на глаз молодого человека. Тот дёрнулся словно от удара острым предметом в глазницу и едва не упал со стула. Тут ж закрыл глаза ладонью, слабо прорычав от боли. – Отрицательная реакция на свет. Очень больно? – она отложила фонарик на стол и взяла лицо парня в свои руки. – Посмотри на меня. Всё хорошо?
   
    - В ушах зазвенело, - проговорил капрал, потирая глаза пальцами. – И перед глазами яркие пятна.
   
    - Сейчас пройдёт. Поморгай немного, боль должна отступить, - жалобно сказала она. – Прости. Ты себя извёл этой подготовкой, Вова. Тебе нужно отдохнуть. Ничего не читать, особенно при тусклом свете, несколько дней, а также держаться подальше от компьютерных и планшетных экранов некоторое время.
   
    - Интересно, как мне это сделать? После получения образования мне повесят новые погоны. Обязанностей станет больше, так же, как и документации.
   
    - Ты сдал экзамен по боевой подготовке, - начала объяснять Светлана. Она облокотилась на металлическую столешницу и продолжила: - Тебе полагается отпуск две недели. Попроси капитана подписать увольнительные. Ты закончил обучение и теперь свободен.
   
    - Ты предлагаешь мне договориться с собственной ленью? – ноющая боль в глазах постепенно отступала, пронзительный писк в ушах исчез, а зрение пришло в норму: яркие белые пятна растворились, словно их и не было. Владимир перевёл вопрошающий взгляд на женщину. – Я не согласен на это. Шататься по корпусу в поисках интересного занятия – это не моё. Лучше уж служба.
   
    - Не хочешь по-хорошему… - врач вздохнула и опустила голову, поджав раздражённо губы. – Тогда будет по-моему, - решительно произнесла она. - Я сообщу капитану о твоём неоднозначном состоянии. Как врач, я обязана доложить об этом. До конца полного обследования я отстраню тебя от службы и выпишу соответствующие лекарства. Обо всём укажу в отчёте.
   
    - Ты этого не сделаешь, - неверующе сказал капрал.
   
    - Хочешь проверить? Ты меня знаешь, Вова, я никогда не говорю просто так. Ты… - она замолчала, подбирая слова. Сохраняла железное терпение до последнего, но переполненная чаша выплеснула всё содержимое. Свету прорвало. Она вобрала полную грудь воздуха и начала говорить не останавливаясь. – Ты просто не представляешь себе. Что я испытала, когда по рации сообщили, что ты упал в обморок! Не можешь понять, что я чувствовала, когда пришла и увидела тебя, бледного… - она приложила ладонь ко лбу и начала мерить пространство шагами. -  всё лицо испачкано кровью, словно тебя ею поливали! Ты не ощущал этот страх, когда твой пульс становился мерцающим! Я не могла работать, я есть, спать не могла, сидела возле тебя, проверяла все назначения врачей, чтобы они ненароком не отправили тебя на тот свет! Я сделаю это, Вов, я отстраню тебя ради твоей же безопасности. Я не хочу снова испытывать чувство, что вот-вот потеряю тебя навсегда.
   
    - Света, успокойся, - мягко посоветовал капрал. – Со мной ничего не случится. Я пришёл к тебе, а значит, мне не безразлично моё здоровье. Но не надо решать за меня, что мне делать. Ничего серьёзного не случится, отдых у меня будет.
   
    - Либо ты берёшь отпуск, либо…
   
    - Никаких «либо» не будет, Свет, - решительно пояснил Владимир. Он встал и сурово посмотрел на женщину. - Я всё сказал. Служба для меня - всё. 
   
    - А кто для тебя я? – после непродолжительной паузы спросила Светлана.
    
    Она окинула обиженным взглядом Торжкова. Служба для него действительно стала смыслом жизни, но блондинка не знала, вернее не хотела признавать того, что он слишком настойчив в этой сфере. Много раз она сталкивалась с непониманием, были сотни попыток объяснить парню то, чего он не хочет знать. Но каждый раз настаивая на своём, она, словно в первый раз, натыкалась на непреодолимую стену амбиций. Неудивительно, что её одолевали сомнения: она встречается с солдатом, которому всего двадцать три года. Сама настояла на том, что нужно скрывать отношения, однако догадывалась по взглядам курсантов и намёкам капитана, что все прекрасно знают об их любви.
   
    Владимир подошёл к женщине и, заглянув в прекрасные голубые глаза, обнадеживающе улыбнулся. Он вновь обнял Светлану и запустил пальцы в короткие светлые волосы на затылке, прижав голову любимой к себе. Поцеловал доктора в макушку и произнёс тихо, но от этого не менее уверенно:
   
    - Ты самая очаровательная и привлекательная девчонка, самая заботливая и любящая.
   
    - Девчонка? – Светлана немного отстранилась и подняла лицо, вопросительно посмотрев на военного. -  Если ты забыл, то мне тридцать два года, - улыбнулась она уголком губ, произнеся фразу с разочарованием.
   
    - Разве это может стать поводом, чтобы тебя не любить? – повёл бровями солдат. Он наклонился, чтобы поцеловать Светлану и подкрепить свои слова действиями.
   
    «Анечка, приём!» – в маленьком наушнике раздался суровый голос капитана Ремезова. Женщина вздрогнула и отстранилась, приложив два пальца к уху, активировав передачу сигнала.
   
    - На связи, сэр! – чётко произнесла она и насторожилась. Просто так её никогда не тревожили, тем более капитан. – Что-то случилось?
   
    «Срочно в казарму, Стэйплз совсем плох», - быстро проговорил капитан и оборвал связь.
   
    Светлана тут же отринула от себя последние сомнения о своём будущем с Торжковым. Сейчас от неё требуется вся её выдержка и сноровка. Она не знала, стоит ли говорить Владимиру о том, что его сослуживец чувствует себя не очень хорошо. Рядовой второго класса Стэйплз почувствовал себя плохо сразу же после экзамена по боевой подготовке. После того, как Торжков выстрелил ему в живот пулей стандартного калибра с наполнителем из густой краски в наконечнике, под солнечным сплетением образовался внушительный синяк. Он вызывал сомнения у врача, так как такие повреждения не может оставить хлипкая тренировочная пуля, тем более через бронепластину в маскировочном жилете.
   
    Но факты были налицо. Доктор отправила паренька на обследование в открывшуюся клинику при военной части, где были сделаны все дополнительные анализы и проведены соответствующие процедуры. УЗИ ничего не показало, как и рентген, пробы тканей и анализ крови не выявили никаких недостатков, кроме врождённого ослабленного иммунитета. Единственное, что вызвало у самой Светланы сомнения: слабые стенки сосудов у кадета. Нервно сглотнув, она сорвалась с места и открыла нижний ящик письменного стола, достав оттуда небольшой медицинский чемоданчик. Открыв его, проверила наличие содержимого, закинула туда пару одноразовых перчаток, несколько шприцов и экран наблюдения за сердечным ритмом в комплекте с датчиками.
   
    - Срочный вызов? – не зная о всей серьёзности ситуации, поинтересовался Владимир.
   
    - Вот ключи, закроешь кабинет. И пулей за мной! – рявкнула она, выудив из органайзера маленькую серебристую связку без брелока и резко вложив её в ладонь солдату.
   
    Капрал не стал спорить и задавать лишние вопросы. Он никогда не видел женщину настолько обеспокоенной и испуганной. Случилось что-то серьёзное. Солдат застегнул китель, расправил форму и не преминул направиться за врачом, выполнив все её указания.

Продолжение тут: http://www.proza.ru/2018/08/03/1015