ч. 10-я Об И. Дегене. Что есть истина?

                1. То, что существует в действительности, отражает    
                действительность, правда.
                "Объективная истина. Стремление к истине".

                2. Утверждение, суждение, проверенное практикой, опытом.
                "Повторять старую истину”.
               
                Первое же определение в Интернете,
                полученное автором на запрос:«Истина это».               

     Имею  честь  откликнуться на статью г-на Виктора Жука «Ответы на обвинения в статье Ф.Рахлина «Анти-Жук…» (http://club.berkovich-zametki.com/?p=33084 ).
Для несведуших - о сюжете обсуждения.

     28 апреля 2017 г. в Израиле скончался на 92-м году жизни герой войны с нацизмом, вступивший в неё 16-летним подростком, а окончивший – одним из советских танковых асов, израненный в боях инвалид, ставший затем прославленным врачом-хирургом, человек неукротимой храбрости, замечательный лирический поэт и прозаик-баталист, доктор медицинских наук, профессор Ион Лазаревич Деген.   Ещё в 70-е годы он с семьёй репатриировался из Киева в Израиль и много лет продолжал здесь врачебную, медицинскую и литературную работу, общественную деятельность. Незадолго до моего с семьёй переезда в Израиль (1990)  я прочёл в публикации Евг. Евтушенко одно из лучших, по признанию публикатора и ряда других поэтов, стихотворение, долгое время приписываемое «неизвестному автору» - теперь Евтушенко сообщил, что автор сыскался: им оказался И.Деген. Стихотворение начинается строкой: «Мой товарищ, в смертельной агонии…» В сборниках стихов Дегена оно датировано 1944-м годом.

     Через несколько лет мне из Харькова (откуда мы и прибыли) прислали опубликованную там книгу стихов скончавшегося в 1989 г. московского поэта Александра Коренева – тоже, как и Деген, фронтовика с геройской биографией. Первое же стихотворение, датированное   1942-м годом, содержит 16 строк, из которых 8 разительно (в том числе 4 – почти буквально) напоминают 8-строчный шедевр из книги Дегена. В предисловии одного из составителей книги – кандидата филологических наук Красикова то, открывающее данную книгу, стихотворение  со строчками, которые недавно стали известны как стихотворение И.Дегена, теперь приписывалось Александру Кореневу (о Дегене – ни слова…)

     Мне сразу бросилось в глаза художественное превосходство «варианта Дегена» (оговорюсь: термин «вариант»  – здесь  сугубо условный!). В  «варианте Коренева» - неуклюжие повторы, стилистические длинноты, описательность, растянутость… Дегенские 8 строк – сжатый, афористичный «выстрел», эмоционально-художественный  взрыв!
   
     Я высказал своё мнение в письме к одному  молодому харьковскому поэту, который со мною не согласился. Но мне с ним не интересно было спорить: его возражения выглядели беспомощно. Гораздо больше меня беспокоила предстоящая дискуссия: кто же автор на самом деле? Не скрою: особенно волновали неизбежные, как мне казалось, антисемитские нападки: оба претендента – заслуженные фронтовики-инвалиды, но один из них, русский Коренев, - умер, а другой, еврей-эмигрант Деген, - жив, и как бы сам,  удобно для юдофобов, «подставился» под соблазнительное для них обвинение  (особенно   учитывая строки из стихотворения, лирический герой  которого обратился к умирающему другу:  «Дай-ка лучше сниму с тебя валенки: нам ещё наступать предстоит» … Мне так и слышались  возможные юдофобские  спекуляции литературных хулиганов:   «Да ведь не только  валенки присвоил, сняв с погибшего,  -  всё стихотворение себе приписал!»

     Опасение  не сказать чтобы надуманное… Но, как ни удивительно, этого слышно не было.  Опубликованную и в Интернете книгу Коренева (по крайней мере – в Израиле)  мало кто  заметил. Во всяком случае, не только шуму не возникло, но  даже и пустякового спора. Всё же один из юдофобствующих «эстетиков» (и не в Израиле, а за океаном) нашёл-таки в своей гнилой душе объяснение причинам, заставившим автора согревать застывшие  на морозе руки  «над дымяшейся кровью» погибшего: автор-де – иудей, а погибший – христианин! («намёк» на еврейство автора стихов). Заметьте: юдофобу удобнее и привлекательнее оказалось поверить в авторство Дегена, нежели Коренева, лишь бы не упустить случай воспользоваться привычной  формулой «кровавого навета»… А другой повод опачкать евреев, «уличив» в плагиате,  был безвозвратно упущен…

     Прошло лет десять, и, списавшись с Дегеном, я убедился, что  о книжке  стихов Коренева с предисловием М. Красикова  он так и не знает вовсе. Как ни беспокоила меня версия Красикова (об авторстве Коренева), решил ни о чём Иона Лазаревича не спрашивать и ему ничего о том не рассказывать: ни его возраст, ни раны (особенно прочитанное где-то упоминание об осколках, которые он с войны продолжал носить в своём теле) не располагали к рассказам и  расспросам…

     А вот у Красикова, с которым тоже переписывался, спросил. Он отозвался  о Дегене с величайшим уважением, а о  «двойном авторстве» высказался как о «литературной   загадке».

     Узнав о смерти Иона, я немедленно сообщил о ней М.Красикову, задав вопрос: собирается ли он настаивать на своём предположении об авторстве Коренева? Ответ получил утвердительный.

     Между тем, газеты, в том числе и «Новости недели» (Тель-Авив), среди постоянных авторов которой был и покойный Ион, и, между прочим, я также, помещали посвящённые ему траурные материалы, в которых, чуть ли не в каждом, печаталось это его  трагическое и прекрасное стихотворение. Мне была ясна нелепость ситуации: рано или поздно «версия Красикова» об «авторстве Коренева»   всплывёт, и вдруг окажется, что в Израиле о ней и знать не знают: не заметили…  Я решил поделиться с одним из редакторов «Новостей Недели» своими опасениями, он (выждав пристойный срок) изложил их от моего имени  в виде статьи «Об одном стихотворении»…  Результатом, по-видимому, стала опубликованная в Интернете статья В.Жука   «Посмертная кампания «за правду» против Иона Дегена».
   
    Мне  сразу же стало ясно, что «Посмертной кампанией “за правду” против Дегена» автор называет предисловие Красикова к составленной последним  и вдовой поэта А.Коренева книге стихов москвича  «Чёрный алмаз». Подивился, что одно предисловие к этой книге В.Жук называет «кампанией» (я и теперь полагаю, что cлишком громко). Но мне было  особенно неприятно, что один из разделов статьи назван так: «Роль Феликса Рахлина, израильского журналиста и писателя». Роль моя – в чём же? Конечно, в этой «кампании», иначе не истолкуешь. Таким образом, автор сразу же включает меня в число участников «посмертной кампании  «за правду» и «против Дегена». То есть,  как бы делает меня  однодумцем, сторонником версии Красикова о том, что автором  стихотворения   о «валенках» был не Деген, а Коренев.
    Но ведь это вовсе не так!  Да, я знаком с М.М.Красиковым (кстати, годящимся мне в сыновья). Да, я уважаю его как учёного, филолога-фольклориста, неутомимого литературоведа и критика, талантливого поэта (кстати, напрочь лишённого и тени юдофобских комплексов).  Являюсь автором рецензии на его книгу лирики «Ма» - сборник замечательных верлибров. Но в данном частном вопросе мы с ним расходимся. Я не считаю, что в своём предисловии он доказал в отношении первого, открывающего книгу, стихотворения, что оно принадлежит перу А.Коренева.
    Далее, не понял тогда, отказываюсь понимать и теперь: как и почему г-н В.Жук не принял моего объяснения причины, помешавшей мне к моменту начала своей переписки с И.Дегеном (это случилось через 11 лет после опубликования на бумаге и в Интернете книги Коренева) рассказать о ней Иону. Ведь .я объяснил, что  не решился нарушить душевный покой престарелого, израненного ветерана (Иону к тому моменту исполнилось 80 лет). Мою предосторожность  В.Жук назвал «неприглядной». Он и теперь настаивает на правильности такой оценки, совершенно игнорируя  неприятные (а могло случиться, что и трагические!)  последствия моего поведения, если бы оно было  бесцеремонно «лобовым». Более того, теперь спрашивает: а отчего же я не подумал, каково теперь вдове Иона Лазаревича?  Признаюсь честно: о ней   тогда просто не знал!    
   
    Вместе с тем, после того как стихотворение  А.Коренева «Вьюга. Ночь…» опубликовано, и некоторые  строки оттуда разительно совпадают со строками стихотворения Дегена, нельзя уйти от возникшей проблемы «двойного авторства».  Немедленно и безотносительно к уважаемым личностям обоих авторов почти одинаковых строк  само по себе в памяти всплывает неудобное слово плагиат.
    Ещё ранее того как появилась статья В.Жука и мой ответ на неё под заголовком «Анти-Жук, или Случай так называемого вранья»,  в предвидении  будущих споров  я написал и опубликовал в Интернете (на своих страницах портала proza.ru)  ОКОЛО ДЕСЯТКА статей о творчестве И.Дегена, в которых высказываюсь в  пользу именно его авторства. В ответе на «Анти-Жук…»  мой оппонент  правильно отмечает, что, употребляя слово плагиат, каждый из нас вложил в это понятие своё содержание. Но в том-то и дело, что так спорить нельзя! Мы не договорились о едином, признаваемом обоими, смысле этого термина. Я и в самом деле понимаю его как  юридический (кстати, в соответствии со значением слова  (от латинского plagio – похищаю). То есть, употребляю это слово исключительно в криминально смысле.
   
     Просил бы обратить  особенное внимание на мою маленькую работу «О плагиате» - http://www.proza.ru/2015/12/06/2348. Там приведены факты (один из которых  относится к моей собтвенной сочинительской практике, два других – из творческой жизни близких мне поэтов-профессионалов: моей родной сестры Марлены Рахлиной и друга нашей семьи  Бориса Чичибабина – все три случая описывают безотчётную выдачу тремя сочинителями запомненных чужих строк за собственные. Подобные ошибки памяти бывают у самых добросовестных людей – могли случиться у Дегена, могли и у Коренева. Тем более, что к концу 1944 г.  оба они очутились на одном участке фронта – в Восточной Пруссии, могли и встретиться, читать друг другу свои стихи!
    
     Меня, однако, сильно задело включение г-ном В. Жуком моей персоны в круг предполагаемых  им сторонников «версии М.Красикова». Дабы ему не пришло в голову уклониться от ответа, я написал свою статью «на грани фола»: тщательно избегая прямых оскорблений, но  и стараясь ощутимо задеть самолюбие автора. При этом сознательно не стал избегать негодных, с точки зрения профессиональной журналистики, однако уголовно ненаказуемых приёмов,  в моральной  неприемлемости которых сам и признался (речь об игре на прямом и переносном значениях  его фамилии…)
    
     И хотя г-н В. Жук написал, что воспринял мою статью как оскорбительную, строго говоря, прямых оскорблений в ней НЕТ . Более того: мой визави сам признаёт    «высокохудожественную язвительную форму», в которую облечён мой материал. Ни грубых слов, ни оскорблений по его адресу я не употребил.
    
     Это, однако, не означает, что я не хотел его задеть. И доволен, что преуспел. Язвительность формы не исключает её корректности. Я и теперь не отрекаюсь от резкого слова «враньё». Но как же иначе мне надо было отреагировать на включение меня в число сторонников  «кампании за “правду” против И.Дегена», когда я к этой – кАмпании или кОмпании -  не принадлежу?  А язвительноть – далеко не грубость…

     Оппонент мой не даст мне соврать: я в своих возражениях на его статью  признал, что он провёл большую работу в пользу своей  (да пока и моей!) версии авторства, то есть что его, ставшее спорным, мы оба признаём за Дегеном. Другое дело, что и мнения М.М.Красикова пока начисто не опровергнуты.  Ещё раз повторяю: это серьёзный учёный, и сомнительно, чтобы он так и не привёл в пользу своей версии дополнительных доказательств.  Готов  засвидетельствовать своё уважение главреду ж. «Вопросы литературы» Л.И.Лазареву, но не исключаю  возможности ошибки, легковесности с его стороны в предположении, что «М. Красиков просто решил организовать очередную разоблачительную «сенсацию» (цит. по статье В. Жука). А что как  Красиков ещё предъявит неоспоримые доказательства в пользу своей версии?

     Должен констатировать, что в некоторой части своих ответов г-н В.Жук проявил завидную корректность. С  какими-то из моих возражений (против некоторых  его ко мне упрёков) он даже(!)  согласился, а в чём то и извинился передо мною. Объяснив причину «язвительности»  моей статьи «Анти-Жук», хочу в свою очередь,  ещё раз подтвердить, что не имел ни малейшего желания его обидеть. Но и сам в обиду не дался.

     По поводу спора об авторстве «Валенок»:  отдельные неравнодушные читатели, с которыми мне довелось переписываться, увидели в появлении  «версии Красикова» в пользу авторства А.Коренева чуть ли не подкоп под  авторитет И.Дегена как национального героя еврейского народа. Предположение совершенно дикое и ложное, напоминающее русскую пословицу о пуганой вороне, боящейся куста.  По моим многолетним  наблюдениям, Михаил Михайлович Красиков начисто чужд национальных предрассудков, в том числе юдофобии . Только лишь в течение последних  полутора лет среди массовых осуществлённых им вечеров он провёл и посвящённые памяти  заметных деятелей культуры – евреев  Харькова: знатока фольклора студентов 50-х  гг. ХХ века Анатолия Шехтмана, певицы Фаины Шмеркиной, театрального режиссёра Гарри Черняховскоого.

     С другой стороны, самые лучшие  люди, в том числе из числа евреев, - «всего лишь» люди, а человеческая память – не безупречна. Безотчётное заимствование чужих стихов, мелодий, идей, выдача их за собственное творчество  не зависит от национальной принадлежности  творческого человека.  Я написал о поэзии И.Дегена около десятка статей, обнаружил  близкие стилистические соответствия в его стихах, напоминающие те, которые есть в ставшем «спорным» стихотворении. И всё-таки не могу считать вопрос закрытым.

     Но если бы вдруг оказалось, что стихи, которые Ион датировал декабрём  1944
 г. , кто-то читал или слышал в 1941 – 43-м,  для меня не означало бы, что Ион их украл и присвоил: см. мою заметку «О плагиате».  Творчество  -  процесс разнообразный  и  сложный, однозначные  и поспешные приговоры  зачастую к нему неприменимы. В любом споре главное – Истина, а  не личная правота   спорящего.

     В заключение  от всей души  прошу  г-на Виктора Жука, в случае, если  он всё-таки обижен  моими  «высокохудожественными» средствами самозащиты,   простить меня:  задеть – хотел, обидеть – нет. Попутно выражаю сердечную  благодарность своим корреспондентам по переписке в обсуждении  данной темы: Марку  Фуксу,  Якову Каунатору и другим лицам, которых  я, возможно, не назвал. Если кому-то из-за меня  напрасно «перепало на орехи» – искренне сожалею и прошу меня не винить.
               
                Феликс Рахлин, г. Афула, Израиль                .