Лиза. Часть 33

Дмитрий и Муханов вошли в кабинет без всякого стука, сопровождаемые Антипом, держащим перед собой довольно большой канделябр. Оба с мороза румяные, почти весёлые, словно только что рассказали друг другу смешные анекдоты. Дмитрий держал подмышкой небрежно завёрнутые в бордовый бархат пистолеты. Муханов поставил на стол небольшой, сильно потёртый и местами побитый деревянный ящик с ручкой, скосив на меня вопросительный взгляд, словно давая понять всем, что моё присутствие здесь не предусмотрено никаким протоколом.

Уходить не хотелось. Яков Иванович очевидно понял это и, сделав серьёзный вид, обратился к обоим секундантам.

-- Позвольте нам с Георгием Яковлевичем остаться?

Муханов согласно кивнул роскошной волнистой шевелюрой.

-- Как вам будет угодно-с...

Тут же было сообщено, что для поединка, который состоится завтра на рассвете, они единодушно избрали Ямный верх, место, указанное Дмитрием, отсюда недалёкое, но совершенно скрытое меж полей, из которого не виден ни дом, ни окружные деревни, к тому же довольно близкое от дороги, по которой поедет из города Кокорин. Название оказалось незнакомым, но я не стал уточнять, где это. Раз невдалеке, значит я всё равно бывал там в детстве. Также, единодушно решив отступить от незначительных формальностей и воспользоваться случаем, пока мы собрались вместе, мне было совершенно официально объявлено обоими секундантами, что оружием избраны пистолеты Якова Ивановича, что стреляться предлагается на схождении с тридцати двух шагов и барьеры ставить в двенадцати шагах. Усмехнувшись в душе столь точно назначенному количеству шагов, я дал своё официальное согласие и сразу же началась тщательная, скрупулёзная подготовка оружия.

Два молодых офицера, словно юные, увлечённые азартной игрой, пацаны, не обращая на нас внимания, придирчиво двигали во все стороны курки, прицелившись в пол, спускали их с громкими щелчками, поправляли тёмные кремни, высекающие из калёных стальных пластин целые снопы жёлтых искр, старательно орудовали в стволах шомполами, прищурившись, пристально заглядывали со всех сторон в чёрные дульные отверстия, замечая с важностью, что пистолеты находятся в полнейшей исправности и превосходном состоянии.

В ящике оказалась похожая на грушу с короткой трубкой металлическая пороховая ёмкость, украшенная охотничьими гравюрами, целый отсек внушительных свинцовых шариков, какие-то баночки, стаканчики, кожаные полоски, непонятные, смахивающие на смесь молотка с клещами, стальные приспособы...

Всё это было похоже на подготовку к невинной детской игре в войну и совершенно не вызывало страха. Вспомнилось, как мы лет в пятнадцать поголовно болели ножами и поджигными пистолетами, добывали с горящими страстью глазами различные стальные трубки, из которых можно было сделать стволы, вырезали из липы рукоятки, обдирали серные головки со спичек. Сложилась целая сложная наука со своей теорией и практикой.  Нужно было соблюсти огромное количество самых разных тонкостей, чтобы сделать себе наилучший поджигной. И если кому-то это удавалось, его изделие становилось предметом самой заслуженной гордости и почитания среди всех деревенских пацанов.

Вспомнилось, как нам с братом удалось разобрать подшипник и добыть из него несколько стальных шариков, которые идеально подошли к нашим трубкам. Как стреляли за старым амбаром по бутылкам и брат попал в массивный стальной засов на воротах. Шарик отлетел рикошетом и угодил ему в плечо, пробив куртку и уйдя глубоко под кожу. Как он орал от боли и мы в страхе пытались выдавить этот шарик, подобно гнойному чирью.

Прогоняя жуткие воспоминания, я протянул руку к лежащему на столе, уже полностью подготовленному и оставленному в покое пистолету.

-- Вы позволите?

Дмитрий вопросительно глянул на Муханова, тот согласно кивнул.

-- Да-с, непременно.

Непривычно изогнутый пистолет оказался довольно тяжелым, но лежал в руке просто и удобно. Лишь отделанная матовой костью рукоятка показалась короткой, явно не рассчитанной на большую руку. Я поднял ствол, опустил его, снова поднял. Несмотря на значительный вес, пистолет был потрясающе сбалансирован, не перевешивал ни вперёд, ни назад. Я взвёл курок, он встал на взвод жёстко, с ощутимым щелчком, нажал на спусковой крючок. Механизм сработал на удивление мягко, почти идеально. Палец не почувствовала ни рывков, ни слабины, ни лишнего сопротивления. Курок спустился плавно, словно сам по себе, но ударил в поднятую стальную пластинку очень увесисто. В голове ту же отложилось, что курок тяжёлый, а сам пистолет при таком огромном калибре должен иметь жуткую отдачу. Значит нужно не спешить при стрельбе и стараться держать пистолет поднятым даже после выстрела. Я прицелился в висевший на стене кенкет, потом в дальний тёмный угол, пару раз взвёл и спустил курок.

Муханов, пристально наблюдая за мной, оторвался от работы.

-- Прошу простить, господа. Надеюсь, вы готовы дать слово чести в том, что господин Панов не пристреливал ранее под свою руку сии пистолеты?

Я поспешно положил оружие на прежнее место.

-- Слово чести - я впервые в жизни держу в руках сей пистолет.

Яков Иванович также серьёзно кивнул в подтверждение моих слов. Муханов обратился к нему, откидывая тыльной стороной испачканной ладони роскошную чёлку, упавшую на красивый, высокий лоб.

-- Не найдётся ли у Вас, чем промочить горло, любезный Яков Иванович?

Разливая по рюмкам извлечённую из шкафа наливку, Яков Иванович, вопросительно глянул на меня и тут же обернулся к Муханову.

-- Сделайте любезность, Илья Дмитриевич, расскажите нам что-нибудь об этом Кокорине.

История показалась совершенной книжной, словно невозмутимо спокойный голос Муханова читал наизусть какой-то неизвестный Пушкинский роман. В ней говорилось о помещичьем сынке, младшем из трёх братьев, который рано лишился отца и с детства был избалован матерью, умершей, едва Кокорину исполнилось восемнадцать. Промотав весьма скоро доставшееся по разделу наследства имение, молодой Кокорин решился вдруг истребовать денег у двух своих братьев, якобы обманувших его при дележе родительского богатства. Не поимев с этой аферы ни копейки, лишь на веки вечные рассорившись с братьями, Кокорин в конце концов вынужден был отдать им в залог остаток своего имения, но полученные деньги впрок не пошли.
Дабы поправить уж вовсе плачевные денежные дела, он вздумал пуститься в походы амурные и вскоре нешуточно вскружил голову некой вдове, некрасивой внешне, но чрезвычайно милой, кроткой и добродетельной, к тому же в свои тридцать два года бездетной, но слывшей во всей округе несметно богатой, поскольку покойный муж её был некогда весьма оборотистым откупщиком. И хоть была вдова более чем на десяток лет старше своего пылкого возлюбленного, всё бы хорошо у них сладилось, да по самой нелепой случайности за несколько дней до венчания вскрылось, что у невесты, кроме обветшалого сельца с живописной, романтической усадьбой, да пары крохотных деревень, не приносящих никакого дохода, нет более ничего, а сама она уж благополучно беременна от своего жениха.
Взбешённый сим коварным обманом, Кокорин наотрез отказался венчаться и принялся распускать слухи, что вдова де бесстыдна и распутна, за деньги приманивает в дом женихов, коих тут же кладёт к себе в постель, и потому неизвестно от кого ожидает ребёнка... Несчастная, опозоренная на всю округу женщина едва не наложила на себя руки, а несостоявшийся муж тайно сбежал от греха подальше в соседнюю губернию, где втерся в доверие к одинокой тётушке, некогда не чаявшей в Николеньке души, сумев убедить своенравную старушку, что коварные братья оставили его без копейки, целиком отняв причитавшееся от родителя наследство. Но вскорости ложь его вскрылась да и тётушка воочию узрела полнейшее беспутство племянничка, просящего денег всё больше и больше. А как дошли до неё слухи про несчастную вдову, разгневанная тётка распорядилась племянником по-своему, дабы хоть как-то образумить его и наставить на путь истинный. За весьма скромный ежемесячный пансион и обещанное наследство Николенька обязан был совершенно против своей воли вступить в военную службу. Помимо того для получения наследства строптивая тётка поставила племяннику два условия к ряду - Николенька должен быть непременно женат и чин иметь никак не ниже майора. А коль такового к смерти её не случится, вся завещанная ему доля отойдёт по духовному завещанию народившейся у вдовы девочке, которую тётка с радостью приняла, полюбила и взялась обеспечить внучатой племяннице Александре Николаевне самое достойное воспитание.
Не имея к военной, равно как и любой другой службе никакого рвения, но вынужденный выполнять волю тётушки, Кокорин тут же принялся наводить нужные знакомства, дабы втереться к начальству в доверие и поскорее получить вожделенный майорский чин. Конечно, самым верным способом к достижению цели была короткая, доблестная служба на Кавказе, но он всячески сторонился опасных мест и военных походов, ища всеми правдами и неправдами местечко поспокойнее, потому при всех своих нужных связях дослужился лишь до штабс-капитана...

===================================
Часть 34: http://proza.ru/2018/08/02/1166