Ангел истребляющий. Продолжение. Фрагмент 13

     «Протокол судебного заседания» прочёл Кирилл, листая дело, оставленное ему Хлопком. Взгляд выхватил:

     «Судья:

     - Пригласите свидетельницу Сачневу Ирину Ивановну. Свидетель Сачнева, расскажите суду, что вы видели двадцать пятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в 17 часов 50 минут у магазина «Солнышко».
   
     Свидетель Сачнева И.И.:

     - В это время я стояла у магазина и ждала дочь, она пошла за мороженным. Рядом стояла женщина с коляской, в которой сидел малыш лет полутора. Из магазина вышел мужчина с девочкой и направился к женщине с коляской. А недалеко стояла машина темно-синего цвета, я в марках не разбираюсь. Машина сдала чуть назад, чтобы повернуть и отъехать от магазина. Женщина с коляской смотрела на мужчину и девочку. А машина в это время чем-то, я даже не поняла чем, зацепилась за коляску и поехала. Коляска поехала, прицепившись к машине, вырвавшись из руки женщины. Она бросилась вслед за машиной, кричала, махала руками, чтобы водитель остановился. Водитель чуть выглянул из окна, посмотрел на неё и не остановился, продолжал ехать. Мужчина и девочка тоже побежали за машиной, хотели коляску догнать и оторвать от машины, Но водитель только скорость прибавил и не обращал внимания на бегущих за ним людей. Он проехал мимо магазина и повернул на проезжую часть, из-за резкого поворота коляска отцепилась и перевернулась на проезжую часть. Мимо ехал другой автомобиль и проехал по коляске. Когда подбежали родные ребенка, то уже ничего сделать было нельзя. Женщина потеряла сознание, мужчина попытался поднять то, что осталось от ребенка.

     Судья:

     - Скажите, свидетельница, как вели себя водители автомашин, ставших причиной происшествия.

     Свидетель:

     - Тот, который зацепил коляску и не остановился, он так и уехал. Номер я запомнила ещё у магазина. А второй, который наехал на коляску, он остановился и вышел из машины. Он не мог понять, что произошло, так как коляска неожиданно ему под колёса попала. С водителем был шок. Кто-то вызвал милицию, скорую. Мне от магазина было всё видно. Уйти я не могла, ноги не шли. Это было так страшно.

     Судья:

     - Спасибо, вы можете сесть».

     Кирилл закончил читать документы. Теперь всё стало понятно. За рулём той темно-синей машины сидел Дерников Андрей Михайлович. Именно он стал виновником гибели маленького брата Киры.

     Связи отца, хороший адвокат сделали своё дело, наказания Дерников не понёс. Наказана была семья Киры болью потерь, пожравших её. А потом не стало и самой семьи. Осталась одна Кира. Последняя мысль показалась слишком знакомой Родину. Где-то эти слова я уже встречал. Из памяти детства он вытащил: дневник Тани Савичевой - «осталась одна Таня». Вот почему Кира всегда сдержанна, строга и серьёзна. Разве можно быть другой, пережив всё это? А Дерников даже не понял, кто такая Кира. Ему и в голову не могло прийти, что она та самая девочка, бежавшая за коляской брата. Не понял, что угрозы Асмодея – это её угрозы.
    
     Фамилия у неё сейчас другая, от погибшего мужа досталась. Из девочки-подростка она превратилась в красивую молодую женщину, которую трудно теперь узнать. А он жил все эти годы сыто, счастливо. Учился, женился, родил сына, стал собственником, был счастлив и думать забыл о раздавленном по его вине ребенке, раздавленной семье Кружавиных. Теперь понятно всё.

     Кирилл сидел над документами и не видел их.
Из задумчивости его вывел Хлопок:

     - Слышь, Кирилл, экспертиза не может определить точно, чей труп с пожара забрали.

     - Я другого и не ждал, - ещё отстраненно, словно, возвращаясь откуда-то, сказал Родин. Если б всё было так просто, то зачем нужно было затеваться с пожаром. Он не дурак, следов не оставляет. Думаю, что мы уже его не достанем.

     В кабинет вошел Витёк Шапов. Сергей встретил его вопросом:

     - Чего нарыл, господин сыщик?

     - Посмотрели общежитие, связи, друзей. Гамедов нигде не засветился пока. Тупик какой-то.

     - На «Перспективе» что?

     - Там Саша сейчас работает, - ответил Витёк.

     - Ладно, пойду я, - сказал Кирилл, поднимаясь со стула и протягивая дело Хлопку. – Спасибо.

     - Да не за что. Ты тут нашел, чего хотел? – спросил, кивая на папку, Хлопок.

     - Уточнил кое-что. Пока.

     Кирилл медленно завернул на стоянку. В супермаркете аромат курицы гриль заставлял часто сглатывать слюну. Курица на ужин вполне сгодится. Обязательно хорошего вина. Родин совсем не знал Кириных предпочтений. Фрукты, наверняка ей понравятся. Дамская часть населения всегда их приветствует. Тут ошибиться сложно.
 
     Он шел мимо полок. Пытался пройтись по рядам вдумчиво. Но вдумчивости не получалось. Мысли бродили вокруг Киры. Он поднялся на второй этаж, стараясь избавиться от навязчивых мыслей. Чем она сейчас занимается? Вдруг взгляд его притянула модная вещица, сверкнувший в витрине отдела. Он остановился. Мысль, пришедшая Родину в голову, заставила его улыбнуться, и он достал портмоне.


*


     Кира, запрятав себя в кресло с ногами, читала «Белую голубку Кордовы». Книга показалась ей интересной, когда она её перелистывала. И теперь она наслаждалась красивым и сочным языком: «Он любил женщин. Он действительно любил женщин – их быстрый приметливый ум, земную толковость, цепкий глаз на детали; не уставал повторять, что если женщина умна, то она страшнее умного
мужчины: ведь обычная проницательность приобретает тогда ещё и эмоциональную, поистине звериную чуткость, улавливает – поверху, по тяге, - то,
что никакой логикой не одолеешь». Как хорошо она сказала. Неизвестная и далёкая Дина Рубина стала ей удивительно близка. «Быстрый приметливый ум, земная толковость, цепкий глаз на детали». Хотела б я для себя такой характеристики. Только женщина, говоря о женщине, может подметить так точно и  выверено.

     Вдруг Кира уловила еле слышный писк домофона. Это Родин. Ей тут же захотелось посмотреть на себя в зеркало. Сердце странным образом подпрыгнуло куда-то к горлу. Она заметалась по комнате, не зная, как ей лучше встретить Кирилла. Остаться в кресле? Уйти в отведённую ей комнату? Заняться чем-нибудь в кухне или встретить его в прихожей? Боже, что со мной происходит? Мне ведь не семнадцать лет. Тихо, Кира! Стой, где сидишь. Нет, сидеть неудобно. Она встала из кресла и подошла к окну. Ей было слышно, как открывалась дверь в прихожей. Ты чего вздёрнулась? Строго спрашивала она себя.

     Кирилл в это время, поставив пакеты с продуктами, раздевался.

     - Кто-кто в теремочке живёт? – шутя произнёс Родин.

     Кира появилась в проёме двери:

     - Привет.

     - Ну, как? Совсем голодная? Сейчас будем  кормиться. В кухню, женщина, - шутливым тоном скомандовал девушке Родин и протянул ей пакет с продуктами.- Разбирай.

     Кира улыбнулась и послушно отправилась в кухню. Кирилл исчез в ванной.
Войдя в кухню, он оценил хлопоты гостьи. На столе стояла подогретая аппетитная курица, наполнившая квартиру невозможным для изголодавшегося ароматом, посыпанная зеленым лучком, обложенная  свежими овощами. Родин водрузил на стол вино, достал бокалы:

     - Прошу садиться, мадам, - с шутливой галантностью Кирилл указал Кире на диванчик.

     Кира, подхватив шутливый тон, манерно села на указанное ей место проговорив:

     - Благодарю вас, мсье. Чего-то будем праздновать?

     - А разве нечего? Наш выход из подполья, например. Всё было готово сложиться куда трагичнее.

     - Об этом как-то не хочется думать.

     - И не будем. Мы будем радоваться тому, что у нас есть здесь и сейчас.

     - Радоваться-то можно, но как я домой попаду? Не могу же я находиться тут вечно.

     - Тебе тут плохо? – вскинул на девушку серо-голубые глаза Кирилл.

     - Здесь замечательно! Но ведь домой-то всё равно придётся возвращаться.

     - А ты не возвращайся, живи здесь, - Родин с любопытством смотрел на Киру, ожидая ответа

     - Ты этого хочешь? – Зеленый взгляд девушки поймал и выдержал взгляд Кирилла

     - А ты? – он испытующе смотрел на неё.

     - Разве всё зависит от меня? – продолжала она отвечать вопросом на вопрос.

     - Мужчина делает предложение, а выбирает всегда женщина.

     - Но, ведь, ты меня совсем не знаешь

     - Я знаю всё, что необходимо знать, чтоб делать тебе подобные предложения.

     - Это я Асмодей. Я писала те письма Дерникову, - Кира, не мигая, смотрела в глаза Родину, пытаясь увидеть его реакцию на неожиданные признания.

     Кирилл подошел к Кире и закрыл своей ладонью её рот:

     - Я знаю, что это была ты. Не говори ничего. Я всё знаю.

     Кира взяла руку Кирилла за запястье, легонько отвела её от своих губ, потом, расправив его ладонь, приложила её к своим губам. Подняла свои глаза на него, стараясь сдержать, готовые вырваться на волю слёзы:

     - Что всё?

     Чувствуя, что слёз избежать не удастся, девушка встала из-за стола и подошла к окну, стараясь сделать вид, что её интересует происходящее за окном.

     Кирилл провёл рукой по шелку рыжих волос и увидел, что плечики начинают вздрагивать. Он развернул Киру и прижал к себе. Под руками через тонкий трикотаж одежды Родин ощутил тоненькие подрагивающие косточки. «Словно маленькая птичка в руках», - подумал он. – Она и впрямь, маленькая яркая красивая птичка. Нет не птичка. Жар-птичка».

     Ему совсем не хотелось выпускать это чудо из своих рук. А Кира уткнулась в него и, не поднимая головы, старалась не давать волю жидкости, так и рвущейся из глаз впервые за много лет. Затем, выпрямившись, отвернулась к окну:

     - Я очень устала от несчастий, которые валились на меня уже больше десяти лет. Мне казалось, что прекратить их можно лишь тогда, когда человека, виновного в моих бедах, удастся наказать по делам его. Я была уверена, что, только наказав его, можно начать жить снова. Не быть счастливой, а хотя быпросто жить. Счастье для меня уже казалось чем-то невозможным. Хотя бы просто жить. Убить его я бы не смогла, но мне так было тяжело смотреть на его сытую и благополучную жизнь, что хотелось её непременно нарушить. Чтобы он подёргался, забегал, перестал спать ночами, и, наконец, перестал быть счастливым. Тогда мой рассудок, словно, всё отпустил, и я не видела для себя других решений. Я разрушила его семейную жизнь, он мучился. Я это видела. Но мне хотелось внушить ему противный липкий страх, чтоб жил и боялся всего и всех, чтоб ждал из-за каждого угла смерти. Но убить я бы не смогла.

     - Я знаю, Кира, - сказал Кирилл, усаживая девушку за стол. – Давай поедим, пока курица ещё тёплая. Смотри, какая она красавица. А то я сейчас с голоду начну бросаться на людей. Поскольку людь тут только один по имени Кира, то бойся меня, Кира!

     Последние слова «бойся меня, Кира» Родин произнёс пугающим замогильным голосом детских страшилок. Пугающие слова он подкрепил жестом рук с растопыренными пальцами, похожими на большие когти. И поза его напоминала готовящееся к прыжку большое хищное существо.  Кира не выдержала и улыбнулась.

     - Поскольку дивных блинов я печь не умею, будем ужинать магазинной курицей, - проговорил Кирилл, разливая вино в бокалы. – Предлагаю выпить за
судьбу, которая подарила нам встречу. Не знаю, как ты, а я ей премного благодарен.

     Кира сидела, опустив глаза. Затем, подняв зеленые глаза на Кирилла, произнесла:

     - Я знаю, что если б не моя дурацкая идея написать записки с угрозами Дерникову, то мы бы никогда не увиделись. И я бы никогда не узнала о том, что ты есть. А теперь ты есть в моей жизни.

     - Значит, не такая уж она и дурацкая твоя идея. Да здравствуют дурацкие идеи… иногда, - весело прибавил Родин слово и подмигнул Кире, чуть подняв бокал, а затем пригубил из него. Кира последовала его примеру. Вино ей показалось прекрасным.

     Вдруг Кирилл, будто, вспомнив что-то, вышел в прихожую. Вернувшись, он, держа руки за спиной, приказал:

     - Закрой глаза. Не открывай, пока не разрешу.

     Кира сидела с закрытыми глазами. И вдруг по квартире разнеслось соловьиное пение. Будто и не октябрь на дворе, а тёплая майская ночь у пруда в гуще раскидистых, висячих ив. Кира не решалась открыть глаза, пока не услышала:

     - Можно!

     Перед ней красивой игрушечкой лежал маленький, серебристо-перламутрового цвета мобильный телефон. Она взяла его в руки и вопросительно посмотрела на Кирилла.

     - Это твой. Хоть ты и не любишь быть досягаемыми домашними тапочками, но порой это устройство экономит силы и время, даже сохраняет жизнь. Иногда. А досягаемой ты можешь быть только для тех, кому ты разрешишь тебя «досягать». Тут, - Родин кивнул на трубку, - может быть всего один номер. «Будет всё, как ты захочешь, будет мир у ног твоих», - пропел он слова из песенки.

     - Какой у него хороший звонок. Давай выпьем за то, чтобы он приносил только хорошие вести, - предложила Кира, благодарно глядя на Кирилла, держа дорогую игрушку в одной руке, а бокал с вином – в другой.

     - Обмыть обнову, это святое, - согласился Родин.

     Вино приятной волной мягко обволакивало. Уже не было скованности в их движениях, взглядах, словах.

     - А почему ты выбрал именно такой звонок? – спросила Кира.

     - А потому что именно он тебе очень подходит, мне так показалось. Тебе ведь далеко не всё подходит.

     - Как хорошо, что ты это понял.

     - Мне по роду деятельности положено понимать и чувствовать, да и сама ситуация заставила нас с тобой это быстро понять. Один подпол чего стоит, а ещё и пребывание с тобой под лестницей. Это ж незабываемо, - со смехом ответил Кирилл.

     - Я совсем ничего не понимаю в этих новомодных штучках, - словно извиняясь, сказала Кира, кивая на трубку.

     - Это мы одолеем. Вдвоём мы многое одолеем. Компьютером владеешь, а уж телефон освоить – совсем не проблема, - Кирилл подвинулся поближе к Кире и стал показывать ей все телефонные премудрости.

     Но находиться долго в поле её обаяния спокойным было невозможно. Он всё больше отвлекался на запах её волос, тёплую волну, идущую от неё. Наконец, уткнувшись в её ушко, он осторожно его поцеловал, потом  кончиком носа тихонечко провёл по нежной розовой ушной раковине, щекоча её, отметив при этом, что ушко её совершенной формы, как и вся она, ладно скроенная и совершенная.

     Кира замерла и, казалось, не дышала. Её молочная белая прозрачная кожа не щеках стала превращаться в нежно розовую. Она прикрыла глаза и не шевелилась, будто прислушивалась и к себе, и к тому, что происходит вокруг. Кончик носа Кирилла осторожно вычерчивал по её щеке какие-то вензеля. Ей были приятны его прикосновения. Затем, повернув своё лицо к нему и, глядя в глаза, Кира произнесла:

     - Поцелуй меня. Я так хочу быть твоей родиной.

     - Ты моя Родина, - улыбнулся Кирилл, приникая к роднику её губ.