Взрослая травма

Он не слишком жаловал своего сына.
В целом, Пауло не прям так уж любил детей… Что уж говорить об этом исчадии ада.
Не каждый день увидишь перемазанного в животной ещё свежей крови тонкого, как водомерка, малыша лет четырёх с лучезарной улыбкой на личике и разорванным на две почти равные части лягушонком в руках. Миленько, не правда ли?
Раньше это не знающее никаких границ и приличий существо можно ещё было назвать обычным, ничем не примечательным дитятей. Какие бывают у всех добропорядочных граждан.
И ведь не объяснишь. Не покажешь… Да и не уследишь.
Учитывая его явно недетскую силу. Казалось бы, это и хорошо…
Но лишь при наличии понимания. Сознательности.
Здесь ей и не пахло… Конечно, он же ещё совсем ребёнок.
Ребёнок, как же. Даже так его не назовёшь. Это воплощение бессознательной жестокости даже ещё не пыталось говорить, выдавить из себя хоть что-то похожее на слово. Ничего. Совсем ничего… Лишь добрейшее полурычание-полумычание с томным, как у коровы, взглядом и ртом до ушей.
Ни Пауло, ни дед мальчика не были ни великанами, ни идиотами. Что за шутка природы?
Если бы она ещё и была смешной. Ха-ха. Может, хватит?

…

Этот вечер выдался довольно неприятным. Что уж говорить о том, что улицу усердно заливал осенний дождь.
Имело ли это смысл? Боже, конечно же да. Ей же легче.
Слабоумная.
Как только можно закрывать глаза… На всё это богомерзкое действо?
На его существование?
Ладно. Сам хорош. Сразу не смекнул, что что-то нечисто.
Но чтобы настолько нечисто…

Пауло тихонько толкнул дверь и бесшумно проник в коридор, где сбросил с себя мокрый плащ.
Натянул на вспотевшие ладони перчатки. Натуральная кожа – если бы это имело хоть малейшее значение.
Шаг.
Ещё шаг.
Тихо.
Ещё тише.
Уверен, она не проснётся.
Уж я-то сделаю то, что необходимо.

…

В свой четвёртый день рождения (или как там у нас нынче считают) постарался устроить себе настоящий праздник.
Торжество разума, несомненно. Приложил руку.
Точнее, обе руки.
Чуть не задушил приглашённого на праздник мальчика из соседнего дома… Почтенной семьи, воспитанного.
Неудивительно, почему у нашего малыша теперь нет и никогда не будет друзей.
Которые бы его не боялись.

…

Шаг.
Сюда.
Дверь легко поддалась.
Это станет подарком для неё. И для этой земли, которой так тяжело носить этого урода.
Тише, друг мой. Для тебя это будет так же быстро, что ты даже не успеешь понять, что происходит… Хотя ты и так мало что понимал.

Пауло нервозно потёр руки.
Приблизился к кровати.
Точнее, колыбельке.
Ну что ж. Пора заканчивать.

…

Выражение лица его всегда было таким, словно он был готов обнять весь мир… а потом случайно зажать его в своих объятиях и умертвить.
Что совсем не мешало ему делать свои дела и дальше.
Дело не кончилось на несчастной лягушке. Через день он принёс в дом голубя – разумеется, с оторванной головой.

Врач говорит, что стоит уделять ребёнку больше внимания и чаще бить по рукам, когда они тянутся или тянут что-то не туда. Святой отец советует отдать его в воскресную школу, когда придёт время и под опеку его же самого, пока Пауло не будет в городе.
Мне нравится мысль падре. Надеюсь, жена уже пообщалась с ним по этому поводу. Хотя… Ей не придётся больше беспокоится.
А врач… Пускай сам бьёт его по рукам. Я выберу другой способ, более гуманный. 
…

Пауло втянул в себя воздух.
Тяжёлым взглядом посмотрел на сопящий нос малыша.
И радостным - на страдающего Иисуса в дальнем углу комнаты.

Пухлые губки выродка шептали что-то бессвязное. Ну хоть не мычит.
И вряд ли больше будет.
Пауло выдохнул.
Снова потерев ладони друг о друга, он потянулся к мальчику.
На секунду дрогнув, он выпрямился и осенил себя же крёстным знамением.
Набравши воздуху в лёгкие, он сомкнул длинные пальцы на шее сыночка.

Нет тебе никакой дороги, кроме как прямиком в ад… Обратно.

Чудовище открыло глаза и попыталось вдохнуть.
Ну уж нет. Нет. Никогда.
Сдохни… сдохни!
Дьявольскому отродью место только в аду!
Пускай же моими руками Господь наконец донесёт до тебя свою волю!
Наконец-то ты осознаешь хоть что-то... Прежде, чем отправишься в бездну.
А может, и не поймёшь ни черта. Да и не слишком-то это и надо.
Она ещё поблагодарит меня. Дура.

Пауло надавил сильнее… Даже не сможет закричать.
Ну же. Сдохни.
Сдохни.
Давай. ¬Не тяни резину, отдохни.
Твой час пробил, мерзкая, жестокая тварь. Час ночи. Ровнёхонько.
Тише, дружище. Чудовище. Давай!..

...

Маленькие ручки схватили его за запястье.
Прямо-таки вцепились.
Сильно... Очень сильно.
Пальцы невольно ослабели и разжались.
Перед глазами отца на скорости приближающегося поезда пролетели все десять заповедей... Почему-то на греческом... Почему?..
Дикий, нечеловеческий вопль вырвался из глотки ребёнка... Нет. Антихриста.

Пауло вдруг стало невероятно страшно.
Холодный пот пробил его, и он через силу отобрал посиневшую ладонь у мелкого демона, оставив перчатку в колыбели.
Мужчина развернулся и со всей возможной прытью длинными прыжками выскочил из родного дома вон.
Надо бы предупредить святого отца...
А, ладно. Пускай сама предупреждает. Я с такими ужасами сражаться не готов.
Это не моё дело... По крайней мере, теперь.
Храни вас Бог. Уж он-то вас здесь точно не оставит.
Раз уж он оставил вам такой подарок.
...

Плащ одиноко лежал на пороге, оповещая о случившемся выбежавшую на крик женщину.
 
Ребёнок тихонечко сопел под шум ветра и каплей воды, ударявшихся о черепицу дома.
 
Крест, к которому был бесцеремонно прибит позолоченный Иисус, чуть покосился в левую сторону.