Если бы горы могли говорить... глава 3

   
              ГЛАВА 3

                Алина по - прежнему сидела сбоку от Александра Машкова и с теми же печально - открытыми глазами смотрела в окно, за которым  расстилался вечер, с первыми звездами на небе и первыми огнями на земле. Однообразно тянулась дорога, все больше и больше отдаляя от слившихся в вечернем тумане очертаний гор и, все больше нависая какой - то непонятной  внутри тревогой. Уставшие за день ребята - оперативники, сидя на своих прежних местах, то ли незаметно дремали,  то ли каждый из них был занят своими мыслями. Только сидевший по - прежнему за рулем, Агиф Дасаев время от времени посылал ей в зеркало какие - то странноватые взгляды. И она, обессиленная и уставшая от всего, в том числе и от них, будто приклеилась к окну, с грустью глядя на задымленное синевой пространство, на краю которого таял последний след ушедшего за горы солнца. И  уже совсем скоро, еще недавно казавшийся доступным взору загородный простор, обложился мраком, несколько разбавленным впереди светом свисающих над железнодорожными путями огней.
  -Дасаев! - окликнул Машков водителя, - У переезда останови машину.
  УАЗ той же минутой остановился в указанном капитаном месте, и вышедшие из него оперативники мгновенно растворились в темноте,посреди которой бледно - матовым пятном высвечивалась знакомая будка.
  Александр Машков пересел за руль и, усадив рядом с собой на пассажирское сиденье Алину, тронул машину с места, плавно уводя ее в сторону травмпункта городской станции скорой помощи, где ей немедленно была оказана квалифицированная медицинская помощь, после которой состояние ее сравнительно улучшилось, и они, вскоре выехав со двора станции скорой помощи, продолжили  свой путь.
  Сдержанно движется по сверкавшему от вечернего полива асфальту машина, оставляя в обратном порядке дома, здания, улицы с бесчисленным мерцанием огней, среди которых, раскинув длинные тени, гордо выступают гигантские силуэты тополей.               
  Александр, сосредоточив взгляд перед собой на дорогу, время от времени поворачивал его на девушку, справляясь о ее самочувствие. И удовлетворенный ответом, все дальше уводил машину по тому же пути, вызывая внутри девушки новый страх.
  -Куда мы едем? - не глядя на него, спросила она. - Снова в горы?
  -Нет, - ответил он, отводя машину в сторону от проезжей части дороги, и с включенными фарами останавливая ее там. После чего, повернувшись к ней лицом, несколько приглушенным голосом, продолжил: - Алина, должен тебе сказать, что в интересах следствия, тебе необходимо пройти - судебно - медицинское освидетельствование, которое производится в стенах вашего учреждения.
  В груди девушки снова будто что - то оборвалось.
  Она сначала растерянно и беспомощно глядела на него, а после, ухватившись за ручку дверцы с намерением выскочить из машины, едва ли не выкрикнула:
  -Ну нет! Никуда я больше не поеду! Хватит с меня позора!
  Александр Машков с легкой улыбкой на лице, схватил ее за руку, удерживая.
  - Подожди!
  Алина полными слез глазами взглянула на него.               
  Взгляды их снова встретились.
  -Успокойся. Не делай этого, - спокойным, вразумляющим голосом, попросил опер, не сводя с нее полных сочувствия глаз.
  И нова смолк. Точно напрягаясь до единого нерва.               
  А мгновение спустя, неожиданно всем корпусом подавшись к ней, трепетно и совсем близко, лицом возле самых глаз, продолжил, изменившимся голосом:               
  - Ну зачем ты так?.. Чего испугалась?.. Я же с тобой...
  В груди учащенно заклокотало.
  Чувствуя рядом его дыхание, она смущенно отодвинулась и, несколько придя в себя, сказала:
  -По роду своей должности, я прекрасно понимаю, насколько в моем случае, необходимо судебно - медицинское освидетельствование, однако в стенах нашего Бюро сегодня я показываться не хочу.
  -В чем дело? - спросил опер.
  -Не хочу лишний раз встречаться с дежурившим там сегодня врачом.
  -Кто он? Фамилия его?
  -Мирзаянов.
  -Мурат Исхакович?
  -Он, - кивнула девушка.
  -Пристает? - не удержался от смеха Машков.
  Темные провалы глаз девушки залучились точечными огоньками. Она с улыбкой, впервые за весь день, посмотрела на него и, подавшись его смеху, тоже негромко рассмеялась.
  -Ну что - то, в этом роде.
  -Что ж, - уже с серьезным видом, сказал Александр, - придется навсегда отбить ему эту охоту.
  И, снова повернув ключи зажигания, тронул машину с места, уводя ее дальше по этой же дороге, впереди которой, у самого слившегося с темнотой горизонта, мелькало зарево загородных огней.               
  И уже совсем скоро с одной стороны дороги из надвигающейся темноты угрожающе надвинулось высокое белое здание Бюро СМС.               
  Машков свернул машину в сторону здания и, свободно въехав в открытые настежь ворота, остановил ее неподалеку от его крыльца, освещенного голубоватым светом висевшей над ним электрической лампы, полоска от которой, извилисто изгибаясь по ступеням,падала на ведущую в морг алею.
  Они вышли из машины и, поднявшись на крыльцо здания, вошли внутрь.
  С дальнего конца ярко освещенного коридора навстречу им неторопливо шел пожилой, полноватый мужчина в ослепительно - белом халате, снизу которого проглядывал затянувший шею модный галстук и в  таком же, не менее ослепительном, накрахмаленном колпаке. Из - под него, между густо свисавшими с боков темными прядями, виднелась седина. Увидев вошедших, мужчина, словно для объятий раскинув руки и, улыбаясь во все мясистое лицо с маслянисто поблескивающими щелочками глаз, ускорил шаг.
  -Какие люди! - громко воскликнул он приблизившись к ним и протягивая Машкову мягкую, холеную руку. - Александр Владимирович... Дорогой... Каким ветром в столь поздний час в наши невеселые края? Случилось что?
  -Случилось, - со всей серьезностью ответил Машков, отпуская до хруста сжатую ладонь.
  -С ней? - спросил врач, незаметно потряхивая посиневшими пальцами и переводя взгляд на стоявшую рядом с опером свою сотрудницу.
  Александр Машков не отвечая и, извинившись перед девушкой, мгновенно отвел его чуть сторону от нее, и о чем - то неслышно переговорив, вручил ему протокол постановления о назначении судебно - медицинской экспертизы на потерпевшую Камалову Алину Анатольевну с 1965 года рождения, то есть на нее.            
  После чего, врач, с нескрытым на лице сожалением, вновь подойдя к ней, вежливо пригласил ее пройти вместе с ним в смотровой кабинет, до боли ей знакомый.
  А он, тем временем,в ожидании их, подошел к небольшому окну в конце коридора и, достав из кармана брюк сигареты, закурил, выпуская дым в открытую форточку и нечаянно вспугивая облаком засевшую снаружи мошкару.
  Тонко позванивает ветерок, укачивая дремотную зелень в палисаднике и периодически донося идущие со стороны морга какие - то неразборчивые крики.
  "Санитары гуляют", - подумал он, поворачиваясь лицом в сторону открывшейся входной двери.
  На пороге вырос длинный и нескладный детина с рыжей копной волос на голове и в коротком, не по росту халате с бурыми кровяными разводами на помятых полах, и, быстрым, размашистым шагом пройдя по коридору, остановился напротив, уставившись на него выпученными стеклянными глазами.
  -Хай, земеля! - громко выкрикнул он, обдавая его водочным перегаром и протягивая ему не видавшую воду руку. - Мясника не видел?
  Машков, брезгливо поморщился.
  -А нельзя ли, понятнее?
  Потно - пьяное лицо мгновенно разъехалось в обе стороны, обнажая крупные и покрытые желтым налетом зубы.
  -И что ты такой непонятливый, зема! Врача, стало быть. Как его там?..
  -Мирзаянова, что ли? - помог Александр. - Он пока занят, но, думаю, скоро освободится.
  -Ослобонится, - усмехнулся детина, потрясывая рыжей копной. - А мне что прикажешь делать, когда резаные черти морг осаждают? А мясник тот еще даже и не притронулся к ихнему жмурику.
  -Что за люди и что им нужно? - спросил Машков.
  Детина удивленно взглянул на него.
  -Жмурика своего неоприходованного хотят забрать, которого под вечер легавые с какого - то дальнего района приволокли, - сказал он и всей нескладной фигурой неожиданно затрясся от смеха, закатывая под лоб глаза. - Так исполосовали бедного Рашидку, что места живого не оставили.
  Александр Машков выбросил в стоявшую неподалеку урну потушенную сигарету и, взглянув на время на своих наручных часах, кивком головы указал детине на входную дверь.
  -Пошли! Пока всех твоих покойничков не растащили.
  -Э, стой! - не понял детина. - А ты кто такой?
  -Сантехник, - сказал Александр, открывая уличную дверь.
  Детина вновь рассмеялся, тряся рыжей копной:
  -Ну так я сразу въехал, что ты сантехник. Скотиной буду, сразу.
  -Молодец, - бросил опер, выходя вместе с ним на улицу.
  Взгляд выхватил из темноты прочерченную тенями алею, в самом конце которой из распахнутой двери морга проступал свет, частично освещая беспорядочно скопившиеся на крыльце фигуры людей. Перед ними, стойко загораживая проход, красовалась полуобнаженная фигура полупьяного, но преданного служителя сей незавидной обители.               
  На него злобно одержимой волной накатывалась сгрудившаяся у двери толпа.
  -Н - не положено! - едва удерживая выгнутой в колесо грудью натиск, выкрикивал он порывающимся внутрь людям. - Вот р - распотрошим брюхо, опосля снова залатаем, потом, и забирайте свого Рашидку. В - ваш Бог и такого примет.
  Толпа в ответ снова шумно всколыхнулась, но внезапно прокатившийся над головами сильный голос, заставил ее мгновенно приостановиться, поворачивая взоры назад.
  Перед ней, в освещенной темноте, возвышалась стройная фигура Александра Машкова.
  -В чем дело, товарищи?
  -А вот и он! - в ответ звучно раздалось из толпы, и тут же ударилось об мощный вопль рыжего детины, сорвавшегося было на помощь к своему напарнику.
  -Кириллыч! Токо держись! А я их щас ломом!..
  Машков сильной рукой схватил его, удерживая рядом и вновь обращаясь к толпе:
  -В чем дело, мужики?
  Толпа, живой грудой скатившись по ступеням, грозно облепила его.
  На лицах невыплеснутая ярость, и двумя волчьими огоньками горевшие глаза.
  -А... Явился душегуб! Сейчас самого изрежем на куски!
  -Сердце вырвем, за осквернение тела нашего брата!   
  И снова в эти грозные выкрики влился вопль рыжего детины:
  -Сантехник!.. Сантехник это!
  Глаза Александра Машкова блеснули холодной сталью.
  И тут же, сопровожденное красивым взмахом руки:
  -Тихо! - прозвучало магически. Заставив взбешенную толпу мгновенно замереть, а его продолжить уже несколько мягче и изменившимися глазами:
  -Вы можете без шума и выкриков объяснить мне свои проблемы?
  Сгорбленно опираясь рукой на деревянный костыль, вперед выступил седобородый старик и на ломаном русском языке объяснил причину их общего негодования, полностью связывая ее с трагической гибелью своего двадцати двух летнего внука, тело которого, вопреки исламским канонам, преднамеренно подвергается вскрытию порочным ножом.
  Остальные в напряженном выжидании поглядывали на него и на стоявшего перед ними Александра Машкова, безоговорочно полагая его, главным вершителем зла над телами усопших.
  Старик говорил с трудом, коверкая и заглатывая слова, и, останавливаясь, чтобы прозрачно сухонькой ладошкой вытереть на лице слезы, а после, вместе со словами, снова выпустить их.
  Александр Машков слушал не перебивая. Точно впитывая слушающим сознанием его льющуюся изнутри боль. А затем, с рукой у груди, выразив ему и заметно притихшим его спутникам слова искреннего соболезнования, смог мягко и доходчиво довести до их горем и гневом ослепленного разума о нецелесообразности допускаемых ими действий в отношении выноса тела из морга вопреки установленному на то порядку.
  -А как вы знаете, друзья мои, подобное нарушение норм законности, может закончится не самым лучшим образом, - продолжил он, обводя толпу взглядом. - А нам это надо? В жизни не мало обстоятельств, противоречащих воле Аллаха и нашим возможностям. И на каждое из них, они накладывают свои те или иные отпечатки. Двух зол не должно быть! Дай же вам Аллах мужества перенести постигшее вас горе! Я обещаю, что завтрашним утром, вы без всяких на то препятствий, сможете забрать отсюда тело своего родственника.
  Толпа со сдержанным волнением поглотила его красивый, уверенный голос.
  Седобородый старик, не двигаясь с места, снял с головы черную с мелким белым бисером велюровую тюбетейку, провел рукой по взмокшей лысине и, приложив руку к груди, поклонился ему в пояс.
  - Очень хороший ты человек! - сдерживая слезы, с трудом выговорил он.
  Машков в неловкости приподнял его за локти.
  -Спасибо, ата! Только не надо этого делать.
  Чуть позже подошедший вместе с Алиной врач - патологоанатом, стоя чуть поодаль от них, с затаенным вниманием наблюдал за происходящем, мысленно отдавая должное действиям оперативника, под влиянием которых, лишь недавно злобно бунтующая толпа, сейчас безропотно и смиренно двинулась к слившимся в темноте воротам.
  Александр Машков проводил ее взглядом. И, выждав, когда она полностью скроется за мелькавшими с улицы огоньками, перевел его на подошедших к нему двух сослуживцев, в лице девушки - потерпевшей и врача - патологоанатома.
  -Будьте осторожнее и осмотрительнее, Мурат Исхакович, - тихонько кивнув вслед скрывшейся за воротами толпе,- предупредительно посоветовал он Мирзаянову, попутно забирая с его рук письменное заключение судебно - медицинского обследования. - Одержимые злостью и обидой, они не дают отчета своим действиям.
  -Придется, - в ответ вздохнул врач, будто принимая какое - то непосильное решение.
  После чего, проводив опера с девушкой до их машины, снова вернулся к моргу, где его поджидал санитар - детина.
  -Во сантехник дает! - едва успел врач приблизиться, громко воскликнул он. - Безо всякого шуму выпроводил отседа банду недорезанных. А я бы их ломом, Мирзаяныч... Быть мне...
  -Скотом! - насмешливо подхватил Мирзаянов, глядя в его очумелые глаза. -Только, видишь ли, Филя, ему, как ты говоришь, сантехнику, ни ломы, ни лопаты, ни прочее оружие для этого не понадобилось. Даже имеющееся при нем. И знаешь, почему?
  -Конечно, знаю, - с достоинством кивнул детина. - Он одной балаболкой железно проехал по их мозгам. Не то, что ты, Мирзаяныч. Прятаться или трясти перед ними толстым брюхом.
  Врача Мирзаянова покоробило от его последних слов.
  Однако не выказывая и, сохраняя внешнее спокойствие, продолжил:
  -Ну во - первых, Филь, я не прятался, а был занят весьма серьезным делом. А во - вторых, с каких пор, бывший афганец, легендарный Александр Машков, велико умеющий не приемами лома и другим подобным ему орудием, а методом глубочайшего убеждения, завоевывать омраченное обстоятельствами людское сознание, вдруг стал сантехником?
  Санитар - детина недоумевающим взглядом впился в лицо врача -  патологоанатома, на котором, сквозь еле заметный прищур, двумя острыми буравчиками поблескивали маслянисто - черные глаза.
  -А кто же тогда по - твоему? Я ведь сразу врубился, что он...
  -Не тупи! - не выдерживая дальнейшие умозаключения Фили, остановил его врач. - Опер он из Западного отдела.
  -А - а - а! - в ответ дико взревел тот, вспугнув своим ревом мертвецки свалившегося в дверях морга напарника. - Так я сразу врубился, что он мент. Легавый.
  -Дурачок ты, Филя! - заключил врач, поспешно отходя к моргу и снова слыша сзади себя голос Фили.
  -Погоди, Мирзаяныч. А эта краля его, что ли? Во красивая! Прямо кукла ходячая.
  Голова снова развернувшегося к нему всем корпусом врача вместе с прикрывшим колпаком затряслась от смеха:
  -Ты что, не узнал Алину?
  -Каку Алину? - удивился детина.
  -Таку, - в тон ему ответил врач. - Лаборантку нашу.
  Детина громко ударил себя по бокам.
  -Да узнал, Мирзаяныч. Как не узнать ее? - слукавил он. - Только не знал, что этот легавый ее муж.
  -Алина не замужем, - сказал врач, с грустью взглянув на мелькавшие неподалеку ворота, за которыми, прорезая фарами темноту, мгновенно скрылся милицейский УАЗ вместе с его безумно привлекательной коллегой, до боли покорившей сердце пожилого врача.
 ****
  Вскоре машина, выехав из окраинной глухомани города, ровно и сдержанно двинулась под умелыми и сильными руками водителя по полуночным улицам города, сверху над которыми родившиеся звезды, золотистыми искрами высвечивались между ветвями несущихся навстречу деревьев,и притягивая взор, превозмогающий ее дремотный гул, и наполняя мигающую темноту каким - то особым, не подающимся сравнению смыслом, внезапно вызвавшим странное ощущение легкости через нелегкое бремя пережитого. С чего бы это? Может, от присутствия рядом столь необыкновенного человека, доброго и внимательного, воплотившего в себе все высоконравственные качества настоящего мужчины и опекавшего ее весь вечер, как малое дитя? А может, это просто должный эффект от только что принятых в травмпункте лекарств? А может, еще отчего - то другого, пока не совсем понятного и полностью осознанного? 
  Но так или иначе, Алина с чувством внутреннего восхищения взглянула на профиль Александра Машкова.
  "Боже!.. Какой же он хороший. О таком можно только лишь мечтать. Его жене, наверное, здорово повезло."
  И словно избавляя от неожиданно прорезавших сердце мыслей, рядом тихонько раздался голос Александра Машкова:
  -Алина, сколько лет твоей дочке?
  Девушка слегка порозовела.
  -Три. 
  -Понятно, - медленно проговорил Машков. - Моему сыну уже восемь.
  В груди отчего - то защемило.
  -В школу ходит?
  -Да. В третий класс перешел.
  -Даже так? - слегка удивилась она.               
  Александр улыбнулся, не оборачиваясь от руля и не отрывая взгляд от дороги.
  И в этой улыбке чувствовалось полнейшая удовлетворенность своим сыном.
  -Мне пришлось немного раньше определиться с его учебой.
  -Мальчик сам пожелал? - спросила она, снова взглянув на него сбоку.
  -Не без этого, конечно, - в ответ сказал он. - Но в первую очередь, по ряду сопутствовавших тому причин, одной из которых явилось мое частое отсутствие дома.
  Длинные ресницы девушки на мгновение покрыли излучавшиеся на свету глаза.
  - Жена тоже часто отсутствовала?
  Скулы Машкова слегка дрогнули.
  -У меня нет жены, Алина. Вернее, мы с ней уже давно не живем вместе. В разводе.
  Ресницы девушки медленно поднялись вверх.
  -А как же сын? - удивленно спросила она.
  -Сын со мной, - сказал он.
  -А как она живет без сына?
  Александр непонятно повел плечом, поворачивая машину в сторону заблестевших огнями микрорайонов.
  -Алина, она сейчас вдалеке отсюда. И у нее уже давно другая семья.
  -Но все равно, как можно жить без своего ребенка? - не унималась девушка, всем сердцем жалея оставленного мамой мальчика.
  -Я сам настоял на этом, чтобы сынок остался со мной. Да и она, собственно, не возражала.
  Девушка, медленно отвернув от него взгляд, в задумчивости посмотрела в окно.
  Она была крайне изумлена отношением матери к своему ребенку. Трудно было с этим согласиться, а еще труднее было безболезненно на это отреагировать. Она бы, ни при каких обстоятельствах, не смогла бы надолго оставить своего ребенка даже с самым распрекрасным отцом. Она не выдержала бы ни минутной разлуки с ним. И совсем не зная ни ту женщину - мать, ни причину распада этой семьи, она вдруг почувствовала свое превосходство над ней. Материнское превосходство.
  -Не тяжело одному воспитывать сына?
  На сомкнутых губах Александра вновь заиграла улыбка, с прорезавшимися вновь на щеках двумя глубокими ямочками.
  -Да, собственно, я не жалуюсь. Хотя проблем хватает. Но мне помогает справляться с ними моя мама. Мальчик большую часть времени находится с ней.
  -Это хорошо, что бабушка рядом, - поддержала девушка.
  Александр в ответ шутливо кивнул:
  -Тем более, она у меня отличный педагог и прекрасная, любящая бабушка.
  -А вы повторно не женились?
  -Нет, Алина. Я холст.
  -Не желаете?
  Улыбка медленно сходила с лица Машкова.
  -Да как тебе сказать? Знаешь, жениться не проблема, если бы не одно короткое, но многозначащее "но".
  -Понятно, - согласилась Алина. -Разочарованность и обида на женщин.
  Александр рассмеялся, поигрывая ямочками и покачивая головой.
  -Ну ты издеваешься!
  Девушка смущенно заулыбалась.
  -Простите. Я не подумала об этом, - мило проговорила она, вызвая сияющий блеск в его глазах.
  -Да ладно, прощаю, - шутливо сказал он. И через мгновение с сошедшей с лица улыбкой тихонько спросил: - Твоя дочка помнит своего отца.
  Девушка тихонько вздохнула.
  -Нет, не помнит. Ей ведь еще и года не было, как его не стало. Просто сейчас уже знает, что ее папа умер и что он на небе. Я не смогла скрыть от нее правды. 
  Александр Машков понимающе кивнул, подгоняя машину к одному из подъездов стоявшего с края дороги дома, и, выключив двигатель, повернулся лицом к ней.
  -Ну вот, принцесса, кажется, мы приехали, - сказал он, метнув взглядом по освещенным окнам. - Ты живешь на четвертом этаже.
  Брови девушки удивленно выгнулись.
  -Откуда вы знаете?
  -Что значит, откуда? Ты же сама мне сказала.
  -Разве? - еще больше удивилась она.
  - Эх, ты... Разве... - снова улыбнулся он, переведя взгляд на нее и еще больше смущая. -Разве, трудно вычислить!
  А вокруг стояла ночь. С неисчислимым треньканьем зарывшихся в траве кузнечиков и с уходящими в темно - фиолетовое небо макушек выстроившихся в ряд тополей.
  -Мне пора, - вскоре сказала она, поворачиваясь лицом к двери машины.
  Машков в очередной раз остановил ее за руку.
  -Ну нет, дорогая. Просто так ты от меня не отделаешься, - шутливым голосом сказал он, едва ли не приводя ее в новый ужас.
  Она медленно повела на него полными страха глазами, так же медленно выдавливая из себя:
  -Александр Владимирович, ради всего святого... Не надо...
  Машков опешил, досадуя на себя.
  -Алин, успокойся, детка. Я просто провожу тебя до дверей твоей квартиры.
  И, не давая йе опомниться, быстро вышел из машины и помог выйти ей.
  Сердечко ее учащенно забилось.
  -А может, не стоит меня провожать? Может, я сама?
  Но он уже завел ее в полуосвещенный подъезд, где они, вскоре поднявшись по лестнице на четвертый этаж, остановились у дверей ее квартиры.
  -Вот здесь я живу, слегка отдышавшись, с улыбкой сказала она.
  - Понял, - в ответ улыбнулся Машков, загораживая ее своей мощной фигурой и с нежностью глядя в ее лучистые глаза.
  Они молча смотрели друг на друга, каждый чувствуя между ними какую - то невидимую нить, о существовании которой, наверно, только можно было прочесть по глазам, в глубине которых таилась какая - то необъяснимая грусть.
  -Алина, - первым нарушил молчание опер. - Тебе нужно будет с какое - то время побыть дома, никуда не выходя. Даже на работу. Там проблем не будет.
  -Почему? - удивилась девушка.
  -Так нужно, детка, - тихо, но твердо сказал опер. - И мгновение спустя, вновь улыбнувшись своей все сокрушающей улыбкой, коротко подмигнул: - Окей?
  -Окей! - в ответ мило кивнула девушка, протягивая руку к дверному звонку.
   Но он осторожно перехватил ее руку, удерживая в своей и нежно целуя каждый пальчик. А после, бережно и осторожно, точно боясь уронить, опустил ее, по - прежнему не сводя с девушки своих зачарованных глаз и тихо говоря:
  -Ну вот, принцесса, и настало время прощаться. Как, головка не болит? Не кружится?
  Девушка в ответ молча повела из стороны в сторону головой.
  -Не забудь о предписании врача, - напоследок напомнил он, снова целуя руку девушки. - Выздоравливай!
  И до боли в сердце, обжигаясь ее милой, застенчивой улыбкой, повернулся лицом к лестнице, поспешно уходя вниз. И, пройдя немного, обернулся вновь.               
  Она все так же стояла спиной к двери и глядя ему вслед. 
  Вкрученная в стене лампа яркой белизной заливала ее тонкую, изящную фигурку с бледным и милым овалом лица и с печально устремленными на него глазами.
  В груди мучительно дрогнуло, вызывая желание снова броситься к ней, заключить ее в свои объятия, страстно целуя и избавляя от всех постигших бед.
  Но она уже скрылась за открывшейся дверью.
  ****
  Возможно, и на самом деле, долгое отсутствие Алины, а возможно, и просто глубоко укоренившаяся привычка проявлять по всяким мелочам буйство своего несдержанного нрава, вызвали в Дине, едва увидя ее, очередной приступ бешенства с несокрушимым запасом непристойных и оскорбительных слов.
  -Где шлялась до сих пор?.. Чадо свое несносное бросив на мою шею!.. - громом прокатывалось из - под ее огнедышащими ноздрями. - Чтобы с утра же духу вашего не было здесь!
  Алина остолбенело глядела на нее, в боязни открыть рта в свое оправдание. А так же отлично зная, что Дина не признает никаких оправдательных слов, в силу полного отсутствия в себе элементарного критического мышления.
  В это время, со стороны подъезда раздался топот быстро поднимающихся по лестнице ног.
  Девушка напряженно прислушалась.
  Вскоре топот прекратился возле самых их дверей.
  - Не успела зайти домой, как женихи уже толпой примчались, - кивнув на дверь, съязвила сестра. - Забирай свое чадо и вали к ним. Вместе веселее будет ублажать...
  Ее слова оборвал раздавшийся дверной звонок.
  Алина с ужасом взглянула на сестру.
  -Диночка, пожалуйста, не открывай. Это те бандиты пришли за мной из - за человека в багажнике.
  Взгляд Дины взметнул пламя.
  -Зачем, стерва, сказала им адрес?
  -Не говорила, Дин, - горячо зашептала девушка. - Сами могли узнать.
  Звонок раздался повторно.
  Дина, оттолкнув сестренку, подошла к двери, прилипая взглядом к глазку и ничего за ним не видя.
  Звонок раздался в очередной раз.
  -Кто? - не выдержав, утробным голосом отозвалась она.
  -Милиция, открывайте! - послышалось за дверью, еще больше накаляя взрывоопасную Дину.
  -Какая еще милиция? - уже взвизгнула она. - И что она потеряла здесь в такой поздний час.
  -Советская! - ответили оттуда. - И простите за беспокойство. Нам очень нужна Алина. Она ведь здесь живет?
  -И что из этого?
  -Пусть она просто выйдет на пару минут к нам, в подъезд. 
  -Где вы ее спокойненько кокните?
  -Да вы в своем уме? - негромко возмутились за дверью.
  В этот миг из ванной комнаты вышел находившийся там все это время Руслан и, слегка отодвинув мать, открыл дверь, приглашая войти пришедших.
  В комнату вошел молодой человек, выше среднего роста, в заправленной в темные джинсы светло - голубоватой рубашке, поверх которой на левом боку висела неприкрытая кобура пистолета.
  -Оперуполномоченный Западного отдела милиции, старший лейтенант Уразов, - быстро представился он, предъявив в развернутом виде свое служебное удостоверение, и продолжил, глядя на смертельно побелевшую Алину. - В подъезде находятся трое задержанных нами парней кавказской принадлежности. Вы просто должны сейчас выйти со мной туда, внимательно посмотреть на них и сказать всего одно слово из двух: да или нет. Думаю, вы меня поняли.
   -Поняла, - тихим голосом ответила девушка и растерянно взглянула на сестру.
  Дине достаточно было этого взгляда, чтобы вновь, и уже в присутствии постороннего человека, обрушиться на сестренку с  новым потоком непристойных слов и оскорблений. А потом направить его на тщетно пытавшегося урезонить ее,  оперативника:
  -А вы, горе - милиция, по какому праву, врываетесь ночью в мой дом и устраиваете в нем свои дурацкие опознания? Или должных правил не знаете?
  Может быть, что из всего столь бурно выраженного хозяйкой квартиры возмущения в адрес отдельных должностных лиц, и было что - то не лишенное справедливости, однако их тоже можно было понять.               
  Ситуация, связанная с розыском опасных преступников, причастных на данный момент к случаю с ее родственницей, не терпела промедления. И не оставляла за собой возможности абсолютного и безукоризненного соблюдения всех установленных норм и правил. И поэтому не исключала в себе незначительные погрешности в работе оперативников, как к примеру визит в неурочный час, на который и не стоило бы было реагировать подобным возмущением. Однако Дина, при всех случаях, оставалась Диной.
  -Послушайте, - слегка повысил голос опер, - а если бы убили вашу сестру, вы так же бы орали на нас?
  -Еще чего! - еще громче взвизгнула Дина. - С такими, как она, подобного не случится! Уж кто - кто, а эта блудница всегда выйдет сухой из воды!
  Уразов, не отвечая на ее слова, молча вывел Алину в подъезд, где на лестничной площадке этажом ниже в окружении двух милиционеров находились трое задержанных оперативниками парней кавказской принадлежности.
  Девушка внимательным взглядом обвела каждого из них и,переведя глаза на стоявшего рядом оперативника, тихо повела из стороны в сторону головой:
  -Нет. Не они.
  Оперативник, в ответ тихонько кивнув, вместе со всеми пошел вниз, выходя из подъезда.               
  А она, подавленная и опустошенная, снова поднялась к себе.
  Из кухни шел дразнящий запах домашней выпечки и свежезаваренного чая. От подступившей к горлу тошноты, вызванной на этот раз чувством голода, слегка закружилась голова.
  Не подсказало Дине черствое сердце, что во рту сестренки более суток не было ни крошки. Да и сама она, убитая горем, далека было от мысли о еде.    
  И сейчас, не решаясь пройти на кухню и сесть за обеденный стол, под уничтожающие взгляды сестры, прошла в комнату, где в небольшой кроватке у стены, спала ее маленькая Иришка.               
  Тихонько поцеловав дочку в порозовевшее от сна личико и, поправив на ней легкое покрывало, так же тихонько присела рядом, грустно глядя в затянутое ночью окно.
  Следом за ней туда ветром ворвалась Дина и, выпустив на нее кучу стрел из горящих гневным огнем глаз, остановилась напротив.               
  -Чтобы завтра же ты исчезла отсюда! И, как можно, подальше и навсегда! Может, и, вправду, лишишься где - нибудь башки своей!
  Алина со спокойной улыбкой глядела на нее.
  -Хорошо, Дина. Уйду. И поверь, уйду без малейшей обиды за все твои пожелания. Ведь мы с тобой от одних родителей. И знаешь, очень не хочется огорчать их. Наоборот, прошу твоего прощения за все причиненные своим возвращением неудобства. Прости, если сможешь.
  Но тут неожиданно появился находившийся все это время на балконе Руслан и с прежним в глазах укором посмотрел на мать.
  -Может, хватит издеваться, а?! Запомни, мам, уйдет Алина, уйду и я. И неважно куда! Кувыркайся в своих стенах!
  И с этими словами, подняв за руку свою любимую тетю с кроватки, вместе с ней вышел снова на балкон, глядя на овеянное звездами небо.