Школьные годы чудесные годы

«Школьные годы — чудесные годы», любят говорить нам учителя перед нашим уходом. Я даже первое время в это верила, помню, как плакала и боялась того, как непрочно вишу в воздухе, не зная, чего хочу в этой жизни и того, как она дальше она будет складываться.

Даже к плохому привыкаешь и боишься что-то изменить в своей жизни. Начинаешь думать, что всё было не так уж и плохо, ты же выжила, а на самом деле становишься перед этим страхом и трясёшься, прижав к себе коленочки. Что ещё выкинет эта засранка жизнь? Просто поставит очередную подножку или подкинет динамит к твоим ногам?

Не скажу, что мой класс был самый плохой, нет. Были и гораздо хуже. Но когда ты впечатлителен, для тебя всё трагедия, ты прокручиваешь одну и ту же ситуацию в голове изо дня в день, думаешь, что ты мог бы ответить, чтобы все замолчали и больше не раскрывали свои рты, как бы ты это сказал, с каким выражением лица, с какими эмоциями, ответил бы рукоприкладством или же просто проигнорировал.

Разумеется, ты понимаешь, что они уже давно обо всём забыли, но уже не можешь остановить этот процесс. Ты думаешь... Закрываешь глаза и думаешь, встаёшь и думаешь, ешь и думаешь. А когда находишь идеальный вариант, начинаешь носиться с ним как в жопу ужаленный, повторяя его про себя часами, сначала мысленно, потом тихо, почти шёпотом, затем увереннее, вполголоса, а потом и вовсе вслух, не замечая этого даже, носишь его под сердцем, выжидая момента, когда можно ужалить, но совсем не учитывая того, что ситуация не повторится.

Когда я поступила в колледж, то поняла, что зря плакала, и, как ни странно, приняли меня с распростёртыми объятиями. Ты странная, сказали они, но мы тут все со своими тараканами.

Вовсе не важно, по какому поводу ты для своего класса была плохая, проблемы это с социализацией, внешностью или в тех людях, с которыми ты общалась. Плохая тут вовсе не ты, а они, потому что не учитывают особенности и уникальность каждого человека.

Многие из моего класса делали вывод о человеке по его возрасту, и мне хотелось буквально крикнуть им в лицо: «Как мои однокурсники, которые младше вас, оказались умнее, а? Вы же так кичились своим возрастом!» Но я понимала, что толку от этого будет не больше, чем от проповедника перед стадом уже мёртвых, запрограммированных людей.

Сама же я давно знала, что дело не в возрасте, а в самом человеке. В течение некоторых лет, когда я вспоминала о школе, я всех их презирала. Одноклассников, невнимательных учителей, которые ещё более ухудшали положение, оценивая нас только по критериям «сдаст или не сдаст».

Но память притупляется, и ты смотришь на всё по-другому, ты забываешь, что испытывал, и тебе становится всё равно, ты отдалённо помнишь, что там было, ты ни за что не придёшь на встречи выпускников, потому что не горишь желанием с ними разговаривать.

Да и не о чем.

Ты не из тех, кто придёт похвастаться богатым мужчиной, квартирой или машиной, ты из тех, кто или подожжёт их всех и будет с улыбкой на лице смотреть, как красиво они горят, или же тех, кто просто смирится с тем, что это был бесполезнейший этап в его жизни, но по-другому никак, по-другому не увидишь, что тебе не нравится в других, по-другому не поймёшь, что для тебя важно и какой ты точно не хочешь стать.

У меня не осталось ни одного хорошего воспоминания о школе, хоть прошло уже много лет, многое забыто и стёрто, перечёркнуто крест-накрест, видимо, и не было этих хороших воспоминаний. И словно бы глаза со временем утрачивают прозрачность, мутным зрачком смотришь на всё, что было, и понимаешь, что оно стало как-то далеко от тебя, больше не проникает в тебя, не волнует и не тревожит. И тебе становится хорошо. Исцелилась, видимо.

«Школьные годы — чудесные годы»? Да идите вы к черту, а?