Господи! только бы не было войны!

                ГОСПОДИ, ТОЛЬКО БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ!
                Рассказ участника войны.

        В воскресенье 22 июня в час дня передали, что началась война! – начала свой рассказ Ольга Сергеевна. Все были поражены, что «вероломно» и что «без объявления».
        В понедельник 23 июня мы собрались в актовом зале Елецкой акушерско-фельдшерской школы, где я училась, и сообщили, что экзамены отменяются и нам выдадут дипломы и, кто еще не окончил, но им исполнилось восемнадцать,  справки медицинского учреждения и с ними мы можем идти в военкомат для постановки на учет, как военнообязанные.
        Я помню, как мы рванули все туда. Народу было очень много. Все молодые люди спешили записаться на фронт, чтобы громить врага. Я тоже встала в очередь, но меня не стали слушать, так как не исполнилось даже семнадцати. Помню, как военком, глядя на меня усталыми глазами, спросил
       -Ты в каком классе учишься, дочка? В шестом?
Я гордо отвечала, что заканчиваю фельдшерскую школу.
        -Вот когда закончишь, тогда и приходи. А сейчас иди домой. Мамка-то никак волнуется?
        Расстроившись, я шла домой и по дороге решала, как мне пробраться на фронт.
        Воинские эшелоны часто ходят. Надо незаметно сесть в один из них, а потом уже поздно будет меня отсылать назад. Сестры милосердия всегда нужны. Я хотела защищать Родину о чем часто говорили и в училище, и по радио и дома.
Родные меня не понимали.
       -Мала еще.
        И я тайно сбежала на вокзал. Эшелоны не останавливались, если какой и стоял, то была выставлена охрана и не пропускали гражданских.
Мать опомнилась скоро и помчалась на вокзал,  спрашивая у пассажиров, стоящих на платформе.
        -Вы тут не видели девочку в шапке с розовым помпоном?
        Домой я вернулась под вечер, сильно уставшая и расстроенная, так как нас, меня и еще одного мальчика,  не хотели брать и прогоняли, где смеясь, а где и ругаясь.
        Мать плакала и выговаривала, что я бросила ее с маленькой племянницей на руках и не пожалела ее старость. Ей к тому времени уже было 57 лет и ее сын, мой старший брат, и моя сестра уже были в войсках, так как Леонид майор-танкист, орденоносец и сестра  фельдшер, служившая в госпитале.
        На следующий год я уже получила диплом об окончании школы и мы все еще жили в Ельце, надеясь что нас минует чаша войны. В августе 42 года, части фашистской армии двинулись из под Москвы на юг, как раз через Елец.
        Я помню, как шли беженцы через наш город, как гнали огромные стада коров и маленькие телята падали от жажды и голода. Как умоляли нас, со слезами на глазах,  разбирать этих животных по домам и горожане забирали к себе. А жара стояла ужасная! Пыль, рев животных, крики женщин и плачь детей – еще живо в моей памяти. Надо было уходить и нам, так как уже доходили слухи, что семьи офицеров немцы расстреливали без суда и следствия. А брат уже выслал нам литерный до Ростова, где стояли танковые части и где был его полк.
        Ехали через Сталинградские степи со многими остановками, пропуская воинские эшелоны, которые катились к Сталинграду и Ростову. И все очень боялись немецких самолетов. Очень боялись. Говорили, что они бомбили даже санитарные эшелоны, хотя на крышах этих вагонов были нарисованы красные кресты. И,  не доезжая Ростова, у станции Кущевка,  они-то нас и нагнали! Поезд остановился около мелколесья и все посыпались из вагонов прятаться.  Эти два бомбардировщика, по-видимому,  где-то отбомбились,  а нас стали поливать из пулеметов, не смотря на то, что видно было, что поезд пассажирский и везет гражданских. Я от страха, забралась под нижнюю полку и зажала уши от визга и рева пикирующих бомбардировщиков. Они, рассказывали нам потом, еще  устанавливали на этих самолетах специальные устройства, чтобы усиливать звук и тем самым устрашать пехоту. Было жутко! Слышались стоны раненых и крики ужаса. Крыши вагонов были испещрены крупнокалиберными  пулями и стекла треснули и осыпались. Щепы летели во все стороны,  и одна из них застряла в моей ноге. Я выдернула ее,  и отметина осталась на всю жизнь.
        Мы добрались до Ростова, где служил мой брат, а потом с 43 по 45 год я служила в эвакогоспитале в Кутаиси, где жила после переезда у  сестры вместе с мамой и племянницей. Победу встречала там же.
        Сколько раненых прошло через мои руки и не сосчитать, сколько бессонных дежурств и тяжелых вестей с фронтов! Каждый раненый рассказывал про своих друзей, положении на фронте, про свою войну. Было страшно и горько, когда мы слушали радио, и голос Левитана.
       -"Наши войска оставили город….», потом ликовали
       -«Наши войска взяли город …»
        А потом -  ПОБЕДА! Конец войны! Вы, молодые  даже  представить себе не можете, как это было – КОНЕЦ  ВОЙНЕ! Конец смерти! Конец нашим страданиям и нашим слезам! Теперь мы не будем бояться за гибель наших родных! И это настоящее СЧАСТЬЕ! Мы плакали и смеялись, пили спирт и танцевали! МИР! МИР! Кричали мы.

       После увольнения я уехала к родным в Елец и там встретила своего мужа, родила двоих детей и помоталась с ним, офицером Советской Армии по гарнизонам. После его отставки мы переехали к своим родным в Волгоград, который до сих пор остался для меня,  как Сталинград и там уже вышла на пенсию
. Всю свою жизнь я проработала сестрой милосердия, как и тогда, когда восемнадцатилетней девушкой пришла в военный госпиталь. Эта профессия определила  и мой характер – жалость и сострадание к больным, пожилым, детям и животным, ведь я прошла через голод и смерть.
         И та война часто снится мне по ночам и я в страхе просыпаюсь.
Я смотрю на своих детей, внуков и правнуков радуюсь им  и молюсь.
        -Господи! Только бы не было войны!



Со слов медицинской сестры эвакогоспиталя 1571, пенсионерки,  Лазаревой Ольги Сергеевны,  записала корреспондент Оренбургского ТВ Элеонора Лазарева.