Одной крови - глава 13

13

        Наступило утро четверга. Первым появился Фурманов.
- Не колется? – спросил он.
- Не-ет, - отчаянно зевая, ответил Карпов.
- Кем ты себя возомнил, Волошин? – обратился Фурманов к Андрею. – Партизаном, что ли? Так ты не партизан, а выродок, убивший свою мать. Разницу улавливаешь? Я понимаю, что ты боишься ответственности. Понимаю, что боишься тюрьмы. Да только ведь тебе этого не избежать. Только зря стараешься. Долго ты еще будешь дурака валять?
- Я хочу в туалет, - почти прошептал Андрей.
        Фурманов еще несколько секунд молча смотрел на Андрея.
- Подождете до конца развода, а потом вас сменят, - наконец-то бросил Фурманов оперативникам, и вышел из кабинета.
        Прошел еще час. Позвонил Фурманов, и попросил открыть дверь. На этот раз с ним в кабинет зашли Терещенко и старший уперуполномоченный уголовного розыска Савчук. Савчук был высокого роста, спортивного телосложения, коротко стрижен, одетый в форменный костюм. Еще недавно он служил в отделе по борьбе с организованной преступностью, но попал в какую-то скверную историю. В результате, ему пришлось на некоторое время уйти в райотдел милиции. Оперативники перездоровались за руку.      
- Проветривать не пробовали? – спросил Савчук.
- Нет, тебя ждали, - с раздражением в голосе, ответил Карпов. – Говорят, у тебя хорошо получается проветривать.
- Ну, да, - спокойно произнес Савчук, и открыл металлопластиковое окно.
        В кабинет хлынул свежий прохладный воздух. Савчук встал у окна, и смотрел на улицу. Терещенко стоял посреди кабинета, рассматривая Андрея. Фурманов договаривался с Карповым и Зозулей насчет пятницы. После этого оперативники еще раз пожали друг другу руки, и Карпов с Зозулей покинули кабинет.   
        Фурманов сел в кресло, и закурил.
- Первым делом сводите его в туалет, - с расстановкой в голосе, сказал он. – Потом я еще раз с ним попробую поговорить.
        Савчук присел на корточки возле Андрея.   
- Чмо, хочешь в туалет? - спросил Савчук.
- Да, очень хочу - тихо ответил Андрей.
- А правду когда начнешь говорить?
- Я не знаю, какая правда вам нужна.
- Правда о том, как ты укокошил свою мамашу.
- Я не убивал.
- Володя, снимайте его, - обратился Фурманов к Савчуку.
        Савчук и Терещенко взялись за палку с двух концов, сняли ее со стола, и положили Андрея на пол. После этого Терещенко вытащил палку из-под ног Андрея, разомкнув тем самым руки и ноги. Андрей, со стоном, подтянул руки к животу, и медленно распрямил ноги. Он лежал на спине, глядя в потолок, и тихонько постанывал. Оперативники не торопили его, очевидно, понимая, что в теперешнем состоянии быстрее двигаться он не сможет. Через пару минут Терещенко снял с Андрея наручники. На запястьях были четко видны глубокие следы от наручников, но крови не было. Андрей вытянул руки вдоль туловища, и продолжал лежать на спине. Он не переставал тихо стонать.
- Кого из наших поставят дежурить на избирательные участки? – спросил Савчук, обращаясь к Фурманову.
- Пока точно не знаю, Володя. Я просил Загоруйко, чтобы он отмазал от дежурства всех оперов, потому что, работы более чем достаточно. Да он и сам это понимает. Но Бродюк активно напирает на Яковенко. У него не хватает людей на все участки. Я слышал, что вроде бы даже из горотдела дают пятнадцать человек на район.
- Я думаю, что до завтра все решится?
- В любом случае.
- У жены в воскресенье день рождения. Мне интересно, куда нелегкая занесет меня в этот день.
- Одно могу тебе сказать – дома ты вряд ли окажешься в этот день.
- Хоть бы на часок заскочить.
- Посмотришь по ситуации. Подарок купил уже?
- Да.
- Что, если не секрет?
- Мобильный телефон.
        Фурманов одобрительно качнул головой. После небольшой паузы он обратился к Терещенко.
- Олег, попробуй расшевелить его.
        Терещенко подошел к Андрею и легонько пнул его ногой.
- Пробуй вставать, - приказал он Андрею.
        Андрей заворочался, и повернулся набок. Потом уперся руками в пол, и начал подниматься. Вскоре он встал на четвереньки. При этом, громко испортив воздух. Оперативники наблюдали за его действиями, а Терещенко еще и подбадривал его. Наконец-то Андрею удалось встать на ноги. Правда его так шатало, что он ухватился за край стола.
- Я думаю, что наручники ему можно не одевать, - высказал свое мнение Терещенко.
- Пожалуй, да, - согласился Фурманов. – Ведите его так. Никуда он не денется.
- Давай, чмо, двигай к двери, - приказал Савчук.
        Терещенко открыл дверь, и Андрей смешно побрел к двери. Глядя со стороны, можно было подумать, что у Андрея паралич. Терещенко шел впереди, за ним двигался Андрей, а замыкал процессию Савчук. В коридоре стояли двое участковых, которые даже перестали разговаривать, провожая взглядом эту странную процессию.
        Перед тем, как запустить в кабинку Андрея, Терещенко осмотрел ее.
- Иди, - бросил он Андрею. – Только быстро.
        Справив естественную нужду, Андрей вышел из кабинки, и увидел умывальник. Он согнулся над ним, застонав от боли, и начал жадно пить воду. Вдоволь напившись, он несколько раз плеснул водой себе в лицо. Назад он шел уже несколько увереннее. Его опять завели в тот же кабинет, и усадили в кресло. Через пять минут подошел Фурманов. В этот момент Савчука позвали в дежурную часть, чтобы ехать на вызов.       
- Олег, сходи пока за противогазом, а я побеседую с ним, - Фурманов отдал распоряжение Терещенко.
        После того, как Терещенко вышел, Фурманов закрыл дверь на ключ. Потом он сел за стол, достал сигареты, неспешно вытащил одну, немного покрутил ее пальцами, и небрежно вставил между губ. Манипулируя сигаретой, он не сводил глаз с Андрея. А тот сидел, как потерянный, с отвисшей нижней челюстью, уставившись в пол. Глазами он моргал редко и  медленно, как кукла.
- Курить будешь? – спросил Фурманов.
        Андрей медленно поднял голову, посмотрел на Фурманова, потом огляделся по сторонам, как будто пытаясь увидеть того, кому начальник уголовного розыска предложил закурить. Никого не увидев, Андрей опять посмотрел на Фурманова.
- Это я к тебе обращаюсь, - подсказал Фурманов.
- А можно? – тихо спросил Андрей.
        Фурманов закурил сигарету, сделал глубокую затяжку, и протянул Андрею. Тот, насколько смог, быстро встал и принял дымящуюся сигарету. После того, как Андрей вернулся на место, Фурманов продолжил.
- Ты был женат? – спросил Фурманов.
- Да.
- Долго?
- Три года.
- Детей нет?
- Нет.
- Почему развелся?
- Она захотела.
- Почему?
- Потому, что дура.
- Вы с женой жили в доме твоей матери?
- Да.
- Давно развелся?
- Пять лет назад.
- И все это время ты жил с мамой?
- Да.
- А почему не работаешь?
- Потому, что негде.
- Может, ты просто не хочешь работать?
- Нет, не так.
- С матерью из-за чего ссорился все время?
- Характер у нее такой.
- А может причина в твоих пьянках?
- Если я и выпью, то кому какой вред от этого?
- Таких семей, как ваша, много. И везде одна и та же проблема. Сын пьет, мать его ругает, а он за это ее ненавидит. И не понимает, что матери больно и невыносимо смотреть на него. Невыносимо от того, что он медленно гибнет у нее на глазах.
- Я не гибну. Я могу остановиться и не пить, когда захочу.
- Это иллюзия. С каждым стаканом водки тебя засасывает все глубже и глубже. Разрушается твой мозг и нервная система. Наступит день, когда ты уже не сможешь остановиться. Ты просто не захочешь этого.
- Зачем вы мне это говорите?
- Это так, к слову. Цель моей беседы не в том, чтобы убедить тебя не пить. У тебя и так уже долго не будет такой возможности. Я хочу понять, как ты дошел до такой жизни, что решился на убийство родной матери.
- Начальник, я не убивал ее, - в голосе Андрея появились плаксивые нотки. – Зачем мне ее убивать? Она меня кормила, обстирывала. Я клянусь вам, богом клянусь. Если я вру, то пусть подохну на месте.
- Андрей, я не утверждаю, что ты сделал это умышленно. Я понимаю, что, скорее всего, ты находился под воздействием алкоголя, и плохо соображал, что творишь. Я много видел в жизни подобных случаев. В состоянии опьянения люди совершают чрезвычайно глупые и страшные поступки. По прошествии какого-то времени они сами не могут понять, как могли такое совершить. Поэтому, Андрей, я отношусь к тебе, как к человеку, который попал в беду. И все мои помыслы направлены на то, чтобы помочь тебе выбраться из этой беды с наименьшими потерями. Матери уже не вернешь, а тебе еще нужно жить. Сейчас тебе тридцать два года. Если получишь пожизненное заключение, то придется отсидеть, в лучшем случае, двадцать пять лет. И выйдешь ты из тюрьмы бедным, больным, и никому не нужным человеком. А я хочу тебе помочь. Если ты чистосердечно все расскажешь и покажешь, в дальнейшем будешь добросовестно помогать следствию, то суд это учтет. В моей практике бывали случаи, когда за такое преступление давали десять, максимум двенадцать лет. Улавливаешь разницу? Ты выйдешь из тюрьмы, когда тебе будет сорок два года. В таком возрасте еще можно начать новую жизнь. Парень ты вроде бы неглупый. Кстати, какая-нибудь профессия у тебя есть?
- Токарь.
- Отличная профессия. С такой ты и на зоне будешь при делах. Так что, Андрюха, прислушайся к моему голосу, и к голосу своего разума. Из-за чего началась ссора последний раз? Ты пришел пьяный?
        Андрей держал окурок двумя пальцами правой руки и смотрел на него, не отрываясь.   
- Что ты его рассматриваешь? Положи в пепельницу.
        Андрей тяжело поднялся, подошел к столу и аккуратно положил окурок в пепельницу. После этого вернулся на свое место, уперся локтями в колени, а руками обхватил голову.
- Ну, так как, Андрей, как все произошло? Не молчи.
- Начальник, - начал Андрей, не меняя позы, - Почему я должен признаться в убийстве, которого я не совершал? Потому, что так вам нужно?
- Это тебе нужно, дебил! – вскипел Фурманов. – Тебе, и только тебе! Короче, ты будешь говорить?
- Я не убивал свою мать.
- Понятно, - Фурманов поднялся. – Ты не оставляешь нам другого выхода. Еще немного, и ты будешь ползать на коленях, умоляя принять у тебя явку с повинной.
- Я хочу поговорить с адвокатом - вчерашним.
- Вот тебе, а не адвокат! – Фурманов при этом вытянул правую руку вперед, а левой рукой обхватил правую в районе локтя.
- Я буду жаловаться на вас.
- Вот это знакомая песня! Сколько раз мне ее уже пропели такие гады, как ты. Только учти, сучара, что сначала я тебя отправлю в тюрьму, а уже потом ты можешь на меня жаловаться, сколько влезет.
        Андрей ничего не сказал на это. В этот момент зазвонил мобильный телефон Фурманова. Оказалось, что Терещенко уже был под дверью кабинета. Фурманов впустил его, и снова запер дверь на ключ. Терещенко положил противогаз на полку шафы.
- Надень ему наручники, - скомандовал Фурманов. – Лафа закончилась.
        Терещенко вытащил из ящика стола наручники, и подошел сзади к Андрею.
- Встань! – приказал он.
        Андрей оглянулся на Терещенко, и встал.
- Руки назад! – продолжил Терещенко.
        Андрей медленно отвел руки назад, и Терещенко надел на них наручники.
- Садись, - снова приказал Терещенко.
- Оставайся с ним, а я пойду решу кое-какие вопросы, - сказал Фурманов.
        Терещенко выпустил Фурманова, и запер за ним дверь. В дальнейшем, в кабинете стояла гробовая тишина. Андрей дремал, а Терещенко играл в карты с компьютером.
        Где-то через полтора часа зазвонил мобильный телефон Терещенко. Звонил Фурманов, требуя открыть дверь. В кабинет вошли Фурманов и Савчук. Фурманов сам закрыл дверь, и попробовал, заперто ли.
- Чмо, ты что, дремаешь? - спросил Савчук у Андрея.
        Андрей посмотрел на Савчука сонными глазами, но ничего не ответил.
- Сейчас мы тебя взбодрим, - продолжил Савчук.
        Он снял китель, а Фурманов пиджак. Они обступили Андрея, переводящего взгляд с одного оперативника на другого.
- Поднимись, - приказал Фурманов.
- Что вы собрались делать? – дрожащим голосом спросил Андрей.
- Закрой пасть, и поднимись, - настойчиво повторил Фурманов.
        Андрей встал на ноги. Терещенко быстро оттащил стул подальше.
- Теперь садись на пол, - грозно приказал Фурманов.
- Я н-не хочу, - ответил Андрей, испуганно вертя головой.
        Савчук схватил Андрея правой рукой за шею, и ловким движением повалил его на спину. Андрей начал кричать.
- Заткнись! – сказал Терещенко, и дал ему сильную пощечину.
        От удара Андрей сразу замолчал. Савчук с Терещенко уселись на ноги Андрея. Фурманов зашел сзади, держа в руках противогаз. Он начал одевать его на Андрея. Тот вертел головой, и тихо скулил, как собака. С первого раза одеть не получилось. Фурманов прекратил попытку, и начал расправлять противогаз. Терещенко еще два раза сильно ударил ладонью Андрея по лицу. Оперативники ворчали, используя различные слова. Фурманов приступил ко второй попытке. На этот раз ему хорощо удалось зацепиться за подбородок Андрея и он, сцепив зубы, потянул резину. Еще секунда, и противогаз почти занял свое положение на голове Андрея. Несмотря на то, что Андрей снова начал вертеть головой, Фурманов, с сосредоточенным видом, поправлял противогаз. 
- Готов «слоник», - Фурманов с удовлетворением похлопал Андрея по голове, покрытой резиной.
        Андрей вертел головой и, тем самым, смешно болтал соединительной трубкой с фильтрующей коробкой.
- Никуда ты теперь не денешься, - Фурманов злорадно прокомментировал поведение Андрея. – Так, ребята, а теперь держите покрепче за ноги.
        Савчук и Терещенко ухватились руками за ноги Андрея. Фурманов, тем временем, перекрыл клапан на вдох, засек время на часах, и начал руками придерживать голову Андрея. Приблизительно через тридцать секунд у Андрея началось удушье. Он начал извиваться в крепких руках оперативников. Еще через какое-то время  у него началась агония. Савчуку и Терещенко уже приходилось прикладывать усилия для того, чтобы удержать Андрея. Фурманов посматривал на часы и, в определенный момент, открыл клапан. Андрей перестал биться в агонии, а только шумно втягивал воздух через клапан. 
- Пе-ре-кур! - бодрым голосом распорядился Фурманов.
        Он и Терещенко закурили, а Савчук, который был некурящим, подошел к окну, и немножко приоткрыл его, вдыхая воздух с улицы. Фурманов нагнулся над Андреем. 
- Ничего сказать не хочешь? - спросил Фурманов.
        Андрей не отреагировал, продолжая тяжело и  шумно дышать.
- Ну, нет так нет, - сказал Фурманов, и сел в кресло.
        Через пять минут перекур закончился, и начался второй раунд. В этот раз клапан был перекрыт на чуть более продолжительное время. Андрей изгибался всем телом, но прекратить пытку, раньше времени, он не мог.
        И снова наступил перекур. В этот раз Терещенко осведомился у Андрея, не желает ли тот что-нибудь сказать. Реакция была такой же, как и в прошлый раз. Андрей как будто старался запастись воздухом, и не реагировал на слова оперативника.
        Последовал третий раунд, потом четвертый. После него Андрей, отдышавшись, начал что-то бормотать.
- Будешь говорить? - спросил Фурманов.
        Андрей закивал головой.
- Поднимайте его, - распорядился Фурманов.
        Савчук и Терещенко ловко подхватили Андрея, и через несколько секунд он уже сидел за столом. Фурманов положил перед ним листок бумаги и ручку. Терещенко освободил от наручников правую руку Андрея, и вывернул ее таким образом, что она оказалась на столе. Левую руку он придерживал в заднем положении. Андрей начал разминать пальцы правой руки, и что-то пробормотал. Фурманов наклонился к нему.
- Ты меньше болтай, а лучше начинай писать, - приказал Фурманов.
- Стекла запотели – плохо видно, - глухим голосом произнес Андрей.
- За калиграфию оценки не будет, так что не парься, - успокоил его Фурманов. – Первым делом напиши, где спрятал труп.
- Перестаньте, а то я… сейчас сдохну, - еле выговорил Андрей.
- Ты не переживай за это, - ответил Фурманов. – Если что, отвезем в лес, и там закопаем.
        Андрей смешно вывернул голову, пытаясь посмотреть на Фурманова. А тот, в свою очередь, как бы подыгрывая Андрею, тоже вывернул голову, заглядывая в стекла противогаза. Когда Андрей, в изнеможении, опустил голову, Фурманов взял ручку со стола, и вставил ее в руку Андрея.    
- Пиши, гад, - прошипел Фурманов.
        Андрей непослушными пальцами начал выводить буквы на листке.
- Мне пло-хо, - прочитал Фурманов, оглядел коллег, и тяжело вздохнул.
- Олег, одевай наручники, - только и сказал он.
        Терещенко завернул правую руку Андрея обратно назад, и одел на нее наручники. После этого, они с Савчуком буквально потащили Андрея на середину кабинета, и снова повалили спиной на пол. Начался следующий раунд. Только в этот раз все пошло не по плану - Андрей потерял сознание. Фурманов, как только увидел, что Андрей обмяк, быстро стащил с него противогаз, и несколько раз шлепнул по щекам. Терещенко продолжал сидеть верхом на правой ноге Андрея, а Савчук моментально вскочил и, с нескрываемым ужасом, смотрел на Андрея.
- Что с ним? - с тревогой в голосе, выговорил Савчук.
- Сознание потерял, - Фурманов был невозмутим.
- Михалыч, а он не того? Сердце-то бьется?
- Вова, не дрейфь, - так же спокойно сказал Фурманов. – Сейчас очнется.
- Михалыч, может ну его на хрен?
        Фурманов сначала показал рукой на шкаф, а уже потом обратился к Терещенко.
- Олег, достань нашатырный спирт.
        Терещенко метнулся к шкафу и достал с полки пузырек с нашатырным спиртом. Очевидно, что им уже не раз пользовались при подобных обстоятельствах. Терещенко открыл пузырек и поднес его к носу Андрея. Через пару секунд Андрей подал признаки жизни, и первым делом, попытался увернуться от едкого запаха нашатырного спирта. Тогда Терещенко поднялся, и поставил пузырек на место. Андрей широко открыл глаза и рот. Ртом он шумно втягивал воздух, а безумными глазами осматривал комнату, и присутствующих в ней. Фурманов снова закурил и, с любопытством, посматривал на Савчука. А тот продолжал стоять и смотреть на Андрея.
- Что, Володя, в ОБОПе так не работают? - спросил Фурманов.
- Так жестко – нет.
- И в ОГСБЭП ты такого не мог видеть. Ничего, Володя, потерпи немного. Все будет нормально. Уйдешь ты обратно в свой ОБОП, и будешь там внедрять новые методы допросов.
- Ты знаешь, там клиенты посолиднее, с ними так нельзя.
- Слушай, там же служит Витя Высочанский. А я Высочанского хорошо знаю. Ему глубоко безразлично, кто перед ним. Ты ему любого авторитета дай, и он за короткое время смешает его с дерьмом.
- К счастью, он там не начальник.
- А Бурденко, значит, учит вас работать в белых перчатках?
- Я не сказал: «В белых перчатках», я сказал: «Не так жестко».
- Это – жестко? Вот если бы я пустил в шланг слезоточивый газ, и перекрыл клапан. Потом подождал, пока он хорошенько проблюется. А после этого снял противогаз, и подвел его к зеркалу, чтобы он посмотрел на свою заблеванную харю. Вот это было бы жестко. И я тебя уверяю, что этого гада сия процедура не минует.
- Михалыч, а он не может так загнуться?
- Доля риска присутствует.
- А если бы, не дай бог, крякнул? Что бы тогда было?
- Тогда было бы все грустно, Вова, но не безнадежно.
- Ты думаешь, оно того стоит?
- Поверь мне, Володя, - стоит. Сколько таких гадов я расколол за свою службу, сколько преступлений раскрыл. А ведь бывает так, что улик нет, а есть только подозрение. И что делать? Пытаться, как в советских фильмах, влезть в душу преступнику. А ведь у них зачастую её, этой самой души, и нет. Или, может быть, как комиссар Мегрэ изматывать допросами?  Дохлый номер. Так, кажется, наш подопечный пришел в себя. Волошин, как самочувствие?
- Плохо, - прошептал Андрей.
- А кому сейчас хорошо? Олег, давай выйдем в коридор.
        Терещенко вышел из кабинета вслед за Фурмановым.   
- Я отвезу «балбеса» на КПЗ, - начал Фурманов, - А вы, тем временем, по очереди пообедайте.
- Понял, Михалыч.
        Первым, естественно, вызвался обедать Савчук. После случившегося, вид у него был какой-то потерянный. Андрея оставили лежать на полу. Он повернулся на правый бок, согнул в коленях ноги, и наслаждался покоем. Терещенко опять играл в карты.
        Через час Савчук сменил Терещенко на посту. Первым делом, он согнулся над Андреем, и убедился в том, что тот жив. Потом позвонил в дежурную часть, и поинтересовался, как обстановка. Наверное, он бы сейчас с радостью, как никогда,  укатил на вызов в какое-нибудь село хоть до утра, лишь бы только не сидеть в этом кабинете. Савчук тихонько включил какой-то фильм, как будто боясь нарушить тишину, царившую в кабинете.
        Андрей, видимо, задремал. Потому что, в какой-то момент он начал что-то бормотать. Внезапно он громко вскрикнул и, очнувшись от сна, приподнял голову, оглядывая кабинет. Он ненадолго задержал взгляд на Савчуке, а потом, в изнеможении, опять опустил голову на пол.
- Дурдом, - раздраженно сказал Савчук, и подошел к окну.
        Через десять минут пришел Терещенко. А еще через двадцать минут появился Фурманов. Вид у него был деловитый и нетерпеливый.
- Ну-с, продолжим экзекуцию, - бодрым голосом объявил он, снимая куртку и пиджак.
        В этот момент зазвонил его мобильный телефон.
- Слушаю, Григорьевич! – ответил Фурманов.
- Как успехи? – это был Загоруйко.
- Пока никак.
- Зайди ко мне.
- Бегу.
        Фурманов спрятал телефон, одел пиджак, объявил коллегам о том, что его вызывает Загоруйко, и удалился. Савчук и Терещенко продолжили смотреть фильм.
        Фурманов появился через пятнадцать минут, и снова снял пиджак. Потом присел возле Андрея на корточки, взял его за ухо, и повернул лицом к себе.
- Будешь говорить?
- Нет, - буркнул Андрей.
- Отлично. Поехали, ребята.
        Одеть противогаз в этот раз оказалось очень сложным делом. Андрей уже понимал, что за этим последует и, поэтому, сопротивлялся как мог. Но, хоть и с пятого раза, противогаз таки занял свое место на его голове. Фурманов тут же хладнокровно перекрыл клапан, и снова засек время. Андрей бился, как в припадке. Он то выгибался дугой, то пробовал повернуться в разные стороны.
- Перекур, - объявил Фурманов, открывая клапан.
        Снова Фурманов и Терещенко курили, а Савчук стоял возле окна. Потом следующий раунд и так дальше.
        В пять часов Фурманов дал отбой. Андрея усадили в кресло и сняли противогаз. Лицо и волосы у него были мокрые. Держался он как пьяный. Голова болталась, глаза закрывались и открывались медленно, как у куклы, нижняя челюсть отвисла, на подбородке виднелась засохшая слюна, из носа свисала огромная сопля, которую он безуспешно пытался втянуть обратно.
- Птичка, прочирикай что-нибудь, - съязвил Фурманов, обращаясь к Андрею.
        Андрей никак не отреагировал.
- Птичка в полном неадеквате, - с улыбкой, прокомментировал Терещенко.
- Да, уж, - вздохнул Фурманов. – Пора птичке в клетку. Олег, отвезем птичку в пятизвездочную клетку.
- На чем повезем?
- На моей служебной ласточке.
- Птичку повезете на ласточке? – к Савчуку возвращалось хорошее настроение.
- Точно, - подтвердил Фурманов.
        Через полчаса дежурный по изолятору временного содержания, держа в руках документы, опрашивал Андрея.
- Хвамилия? – нарочито коверкая слово, спросил дежурный.
- Волошин.
- Имя, отчество?
- Андре… геевич, - промямлил Андрей.
- Вытащи посторонние органы со рта, и скажи членораздельно!
- Андрей Сергеевич.
- Число, месяц, год рождения?
- Третий, пятнадцатое, семьдесят восьмой.
- Ты что - американец, мать твою? Еще раз дату назови.
- Пятнадцатое марта тысяча девятьсот семьдесят восьмого.
- Хорошо. Место рождения и постоянное место жительства?
- Село Вихровка.
- Алкоголь сегодня употреблял?
- Нет.
- Наркотики?
- Не употребляю.
- А почему в таком состоянии?
- Устал человек, - вмешался Фурманов. – Вторые сутки в райотделе уборкой занимается – подметает, полы моет. Говорит, пока не наведу у вас порядок – не успокоюсь. Еле оторвали его сегодня от работы.
- Понятно, - сказал дежурный, и продолжил опрос. – Жалобы на здоровье есть?
- Нет.
- А у него белой горячки не будет? – обратился дежурный к Фурманову.
- Что я вам скажу, коллега. Все может быть. Так что, готовьтесь к самому худшему развитию событий.
- Понятно, - дежурный сразу помрачнел, и снова обратился к Андрею. – Выкладывай все из карманов на стол и раздевайся.    
        Выкладывать было нечего, и Андрей начал медленно раздеваться. Вскоре он уже стоял босиком на полу, и в одних трусах.   
- Труханы тоже снимай, - приказал дежурный и позвал своего помощника. – Денис, проверь одежду.
        Снимая трусы, Андрей пошатнулся и, в последний момент, схватился рукой за край стола.
- Осторожно, а то еще убьешься здесь, - раздраженно бросил дежурный. – Теперь присел три раза.
        Андрей, с трудом, присел три раза, так же держась рукой за край стола. Помощник дежурного тем временем проверил одежду Андрея.
- Одевайся, - бросил Андрею дежурный, и вышел из комнаты обыска.
        Вслед за ним вышел и Фурманов.
- В десятую его, - тихо сказал он дежурному.
- Я уже понял.
        Из комнаты обыска Андрея повели в санитарный пропускник, где он принял душ. Потом ему дали взять матрас, подушку, одеяло, постельное белье, а также сменную обувь в виде тапочек. И только после этого дежурный повел его в камеру. Напротив камеры № 10 дежурный остановился.
- Лицом к стене, - приказал он Андрею.
        Пока дежурный открывал дверь камеры, Андрей стоял, уставившись глазами в стену.
- Заходи, - отдал команду дежурный.
        Андрей зашел в камеру, и дверь за ним тут же закрылась. Он стоял возле порога и осматривал свое новое жилище. Камера была небольшой, двухместной. С левой стороны были установлены две металлические кровати, расположенные в два яруса. Они были оборудованы по тому же принципу, что и в вагонах поездов. С правой стороны были оборудованы умывальник и унитаз. Возле окна стояла тумбочка. Стены камеры были окрашены водоэмульсионной краской в белый цвет. Окно камеры было закрыто металлической сеткой. Из ниши, расположенной над дверью, и тоже закрытой сеткой, светила лампочка. На первом ярусе кровати сидел мужичок лет пятидесяти, с оформившейся плешью, гладко выбритым лицом,  и маленькими глазками, ощупывавшими Андрея.
- Здравствуй, - сказал Андрей.
- Здравствуй, - уверенным голосом ответил мужичок.
        Андрей продолжал стоять в нерешительности. Мужичок решил разрядить обстановку и, большим пальцем правой руки, указал Андрею на верхний ярус кровати. Андрей понял намек и, сделав несколько шагов вперед, положил матрас и остальные постельные принадлежности на второй ярус. Разложив матрас, Андрей кое-как застелил его простыней, натянул наволочку на подушку, снял тапочки и, кряхтя  и постанывая, залез на второй ярус. Он лег на спину и, с глубоким вздохом, вытянулся на кровати.
- Тебя как зовут, земляк? – спросил мужичок.
- Андрей.
- А меня – Гриша. Тебя за что приняли?
- Послушай, Гриша, давай вопросы отложим на потом, а то я что-то подустал.
- Как скажешь, земляк.
        Через пять минут Андрей уснул.