Богач

 
    Держа за ручки разукрашенный экзотикой и эротикой пластиковый пакет, - неизменный атрибут нынешнего россиянина, вытеснивший популярные некогда авоськи и сменившие их матерчатые торбы наподобие нищенской сумы, – Василий Совков уныло брел по улице, стараясь не глядеть на яркие рекламные щиты, то призывающие вложить сбережения в АО «Хрен вам всем», то предлагающие купить нечто лучшее в мире, но совершенно в настоящий момент ненужное. Впрочем, будь оно даже позарез необходимо, Василий все равно не помчался бы, теряя на бегу подметки, его покупать, поскольку покупать было не на что, как не было и сбережений, которые он мог бы куда нибудь вложить. Все его сбережения были вложены в тощий потрепанный кошелек и находились при нем. До зарплаты оставалась неделя, целых семь дней ждать, чтобы получить свои честно заработанные, но это в том случае, если выплатят своевременно, в чем Василий далеко не был уверен. Следовало располагать лишь тем немногим, что имелось в наличии.
   Около Совкова с визгом проносились роскошные «Вольво», «Мерседесы» и прочие иномарки, включая «Запорожцы». За мелькающими стеклами машин Василию мерещились гордые взгляды водителей и презрительные – пассажиров, провожавшие быстро остающуюся позади понурую фигурку пешехода. Роскошь и престиж, шелестя туго накачанными шинами, стремительно пролетали мимо. Это была та жизнь, о которой он мечтал с начала перестройки и которая с каждым годом становилась все недоступнее.
  Василий попытался вспомнить, когда последний раз садился в автомобиль – не свой, которого никогда не имел, а в казенный таксомотор – да так и не вспомнил. Вместо этого припомнился прозвучавший в одной из радиопередач упрек некоего «демократа» (вроде совсем недавно козырявшего партбилетом), что люди, мол, позабыли, как ездили в Москву за продуктами. Этот упрек Василий никак не соглашался принять в свой адрес: он прекрасно помнил то время, когда мог позволить себе иной раз съездить за продуктами в Москву и даже в купейном вагоне. Сейчас же и лишняя поездка в городском транспорте, возросшая стоимость услуг которого отнюдь не отразилась на качестве обслуживания, стала непозволительной роскошью.
   Василий с завистью провожал глазами мчавшиеся автомобили.
 –  Надо же, – думал он, – ездят люди. Значит, они могут позволить себе покупать бензин!
   Прилавки гастронома поражали немыслимым в советское время разнообразием ярких упаковок с надписями на всевозможных языках. Не будучи полиглотом Василий не старался определить, в какой мере перевод названия продукта соответствует оригиналу, но это было и не нужно. Полки магазина являли разительный контраст пустым полкам его холодильника. Василий вспомнил, что некогда все было наоборот, и горько вздохнул.
   Среди пестрого многоцветия этикеток, будто возвещавшего о приходе долгожданного светлого будущего, скромно серели рулоны туалетной бумаги. Прежде Совков удивлялся подобному соседству, впоследствии же здраво рассудил, что в обувных магазинах тоже продают не только обувь, но еще и шнурки, ваксу, сапожные щетки – все это называют сопутствующими товарами – и удивляться перестал. С тех пор наличие бумаги в продовольственных отделах на одной полке с продуктами казалось настолько само собой разумеющимся, что он перестал обращать на нее внимание.
   Василий раскрыл кошелек и призадумался: там, рядом с тремя сотенными бумажками пожухшим осенним листом блекло зеленела единственная тысячерублевка.
  –  Не густо – подумал Василий, зачем-то несколько раз пересчитав наличность, хоть считать было, собственно говоря, нечего – на буханку хлеба не потянет. Он еще раз пересчитал деньги, словно ожидая, что после пересчета их станет больше.
   Брать половину буханки не хотелось. Совков оглядел витрины, припоминая вкус забытых продуктов, и сглотнул слюну. Глянул за окно на пробегающие в лакированных экипажах богатство и сытость. Еще раз обежал глазами прилавки, и тут его взгляд наткнулся на то, что было нужно.
 – Возьму, – решил Совков.  – В ближайшее время не понадобится, так пусть полежит. Хоть какой-то запас в доме будет.               
   Он еще раз глянул за окно, затем на полки, ломившиеся от изобилия. Резко снял плащ, благо погода стояла теплая, аккуратно свернул его в рулон и уложил в пакет, после чего тот стал казаться набитым покупками. Проделав все это, подошел к кассе и выбил чек.
 
    Василий гордо шествовал мимо несущихся навстречу роскошных «Вольво», «Мерседесов» и прочих иномарок, включая «Запорожцы».  В одной руке он нес туго набитый пакет, украшенный экзотикой и эротикой, другой бережно сжимал свою покупку, стараясь держать ее на виду. Высоко подняв голову, он уверенно шагал по улице с видом преуспевающего дельца, ловя на себе завистливые взгляды прохожих.
  – Надо же, –  читал Василий в их глазах, –  человек купил туалетную бумагу. Значит, он может позволить себе что-то поесть!

1995 г