Глава 20. Прогулка на каноэ

     Только около нашего древнеримского частокола я вспомнил о забытых нами в лесу хворосте и вещах.

     - Постой, я мигом!

     Я вернулся назад, и, взвалив на одно плечо вьюк, а на другое вязанку собранных сучьев, поспешил к дому. Вероника продолжала стоять на прежнем месте, белея в сгустившейся темноте своим простым деревенским платком.

    - Чего это ты вдруг взялась собирать хворост в ночи?! Разве у нас нет дров?
    - Дома хлеб кончился. Магазин закрыт. А сучья хорошо и быстро горят - сильное пламя и много золы. Мы, ведь, одновременно с лепёшками картошку с салом запекаем.
    - Это как - с салом?
    - Очищенную картошку с кусочками сала заворачиваем в фольгу.  Через полчаса получается готовое блюдо... и не пачкаешься как от горелой кожуры.
    - Здорово!
 
    Мы вошли во двор. Языки пламени вырывались из жерла тандыра, ярко освещая прилегающую к нему местность. В образованном круге света стояла перевёрнутая долблёнка, от нарощеных бортов которой Пафнутий отрывал лохмотья скотча.

   Увидев меня, он сразу пожаловался:
   - Заплыл в тростники. Пока выбрался - вся гидроизоляция ободралась. Не годится новая технология. Кабы просмолённой пенькой проконопатить - совсем другой коленкор!
   - Проконопатим. У меня где-то завалялся кусок битума. А добыть пеньковую верёвку в деревне - тем более не проблема. Оставь, Пётр Фёдорович! Утро вечера мудренее...

   На следующий день мы растопили найденный мною оковалок битума в  старом ведре, пропитали в чёрной кипящей жидкости расплетённую верёвку и совместными усилиями плотно забили ей щели навершия долблёнки.

   - Может и лодку саму покрасим? - спросил я Пафнутия, отколупывая застывшие капли битума от бортов лодки. - В коричневый цвет... как каноэ у индейцев?
   - Можно. Только ведь ты хотел сегодня покататься, а масляная краска долго сохнет.
   - Да. Пожалуй, с покраской придётся повременить...

   Все успели поплавать на нашей новоизготовленной лодке. Все, кроме меня и Анхора. Я решил, не откладывая, ликвидировать этот пробел и сплавать вместе с собакой в заросший тростником конец нашего вытянутого озера.

   Пафнутий поведал, что видел там много разной пролётной северной птицы, и мне захотелось её посмотреть. Ружьё я оставил дома - настроение было идиллическое, как у юного натуралиста. Кроме того, преждевременным выстрелом над ухом молодой, неискушённой ещё подружейной охотой собаки, можно было испортить её на всю оставшуюся жизнь. Один только вид ружья стал бы вызывать у неё страх, вместо должной беззаветной любви. Поэтому, я ограничился только биноклем, прихватив ещё на всякий случай складишок.

   Провожали нас с Анхором всей семьёй, помогая ровно устроиться в узкой долблёнке. Пафнутий и Вероника вдвоём поддерживали её, чтобы не раскачивалась и не зачерпнула бортом воды. В отличие от обычной лодки, гребец на каноэ сидит лицом к носу и управляет коротким веслом, попеременно опуская его в забортную воду то в левую, то в правую стороны - без всяких других чреватых для её устойчивости телодвижений.

   Анхор спокойно уселся на носу, а я, немного волнуясь, - посередине - с поднятым в воздух однолопастным веслом.

   По команде " раз, два, три!" Пафнутий и Вероника дружно оттолкнули наше лёгкое судно от берега. По сравнению с резиновой надувашкой скорость была восхитительной. Каноэ устремилось вперёд как торпеда.

   Стараясь держать спину ровно и сохранять равновесие, я отплыл по прямой на самую середину озера. Когда, наконец, повернул в нужное направление и посмотрел в сторону берега, Пафнутий и Вероника, не оборачиваясь, поднимались к дому.

 Стало немного обидно, что они не продолжили за нами наблюдение и не удостоверились какой я гребец-удалец! Оба были прагматики и не любили тратить время попусту.

   А у меня всё шло хорошо. Ветра не было, деревья на берегу гляделись застывшими декорациями, а лодка скользила по глади прозрачного озера как по льду, только бесшумно. Единственное, что мне немножко не нравилось - это  стекающие с лопасти капли воды, падающие внутрь лодки во время переноса весла с одной стороны на другую.

  Надо в этом месте натянуть застёгивающийся полог, подумал я, и непременно из шкуры, чтобы подчеркнуть историческое происхождение такого типа лодок.

  Было ещё рано, на противоположном деревенском берегу никто не маячил, не было даже мальчишек, а хотелось зрителей. Только когда мы проплыли деревню, на пологой луговине зачернел джип и рядом стоящая с ним стройная девушка-блондинка в спортивном костюме.

  Видимо, оставлена была при машине, а мужчины ушли рыбачить или охотиться в камышовые крепи. Конечно, она наблюдала за мной и приветливо помахала рукой. Просто так, от радости жизни.

  Я оторвал правую руку от весла и тоже помахал ей в ответ. Мимолётное ощущение, что машина и девушка мне знакомы было сразу отметено. Мало ли на белом свете чёрных джипов и девушек-блондинок?

  Соблазн посмотреть на неё из висевшего у меня на шее бинокля я тоже перемог, постеснявшись сделать это из опасения показаться вульгарным, и тем самым нарушить романтическую идиллию утра.

  Между тем, быстроходная лодка вошла в тростниковые плавни. В воздух взметнулась разношерстная стая перелётных уток. Ладная тройка оторвавшихся от них незнакомых мне птиц шоколадного с белым цвета полетела прямо на нас. Тут же раздались дуплетом два выстрела. Одна из птиц, неровно махая крыльями, спикировала совсем рядом с нами - в гущу ближнего камышового островка и шумно забилась там.

  Не успел я принять решение, как Анхор, едва не перевернув лодку, кинулся в воду и поплыл на шум. Решительные действия его показались мне удивительными для молодого кобелька.

  Я направил лодку следом за собакой и врезался носом в островок в тот самый момент, когда началась борьба между ней и птицей. Последнюю пёс выволок за шею уже бездыханной. Я поспешил отобрать её у него, чтобы он избежал искушения погрызть добычу, что бывает у лаек в отличие от более интеллигентных и строгих легавых.

  Красивая незнакомая птица оказалась краснозобой казаркой - небольшого размера гусем, шоколадный цвет которой происходил от слияния в полёте красного и чёрного. Эту птицу часто показывали в научно-популярных фильмах про Север и я её сразу узнал. А узнав, вспомнил, что она занесена в Красную книгу.

  Слава богу, что я не взял с собой ружья! То, что я не удержался бы от выстрела, как это сделал другой охотник, не подлежало сомнению. Лично я не встречал таких охотников.

  Поскольку дичь оказалась запрещённой, я не стал разыскивать охотника. Оставлять тоже было жалко - такая она была красивая, не то что простые серые гуси! Хотелось непременно показать её Пафнутию и Веронике, а потом, возможно, и зажарить. Препятствующей этому сентиментальностью мои домочадцы не страдали.

  Полюбовавшись птицей, я аккуратно уложил её на днище лодки у себя за спиной - подальше от Анхора. Сам он без команды вернулся на прежнее место, но уже в роли вперёдсмотрящего, видимо, в ожидании следующей птицы, падающей с небес.

  Кататься на лодке с запретной птицей на борту было неразумно. Беспечная прогулка могла обернуться боком. Я направил каноэ к нашему лесистому берегу, рассчитывая под прикрытием свисающих ветвей деревьев незаметно вернуться к дому.

  Когда я достиг его и почувствовал себя в относительной безопасности, пришла мысль прежде чем двинуться дальше, внимательно просмотреть противоположный берег.

  Невооружённым глазом были видны только упомянутые джип и девушка, но бинокль мог позволить увидеть ещё  кое-что и дать исчерпывающую информацию о возможном присутствии других людей в машине

  Сначала я навёл бинокль на авто, потому что в приветливой девушке однозначно не видел для себя какой-либо угрозы. В чёрном джипе никого не было.

  Тогда я перевёл окуляры на единственную милую свидетельницу моего шикарного проплытия  на каноэ. Она сидела у самой воды на корточках  и разглядывала что-то на мелководье. Видимо, там резвилась молодая рыбёшка, привлечённая теплом осеннего солнышка. Ниспадающие волосы не давали возможности разглядеть её лицо.

  Но вдруг она подняла голову и посмотрела в мою сторону, будто знала, что я пытаюсь её рассмотреть. Эффект близости был настолько ощутим, что я  дёрнул биноклем и потерял лицо из поля видимости. Однако причина была не только в этом.
   Я узнал её. Это была Наташа.

   Признаюсь, это неожиданное видение на берегах нашего озера меня серьёзно  смутило. И не столько фактом появления знакомой мне девушки( мало ли где могут быть представительницы этой беспокойной и нужной людям профессии? ), сколько своим безмятежным поведением, характерным только для наделённых известными правами близких подруг хозяев престижных автомобилей.

   Желание незаметно ретироваться пропало. Проплыв немного вдоль берега, я выбрал кустистый тальниковый участок и загнал туда лодку, - так, чтобы её не было видно с Наташиной стороны, и стал ждать.

   Ждать пришлось довольно долго. Уже и девушка ушла в машину дремать, и мне с Анхором захотелось кушать, а мужчины-охотники не возвращались, видимо, в трепетном ожидании возвращения вспугнутой нами дичи или прилёта новой.

   Их охотничий азарт ожидания был вполне понятен, у меня же разведческие пыл и терпение иссякли.

   Хватаясь руками за ветви кустов, я начал было выводить каноэ из убежища. В этот момент дремавший Анхор очнулся, привстал на ноги и навострив уши, устремил настороженный взгляд вдоль нашего берега в сторону камышей. Оттуда, в направление нас шли двое человек с ружьями.

   Я поднял бинокль и покрутил окуляры, наводя резкость. Тревожное предчувствие оправдалось - впереди шёл шкаф, а за его широкими плечами маячил оберегаемый им красавец Григорий.

   Общение с вооружёнными людьми не входило в мои планы. Я энергично заработал веслом и поплыл в сторону дома.