Кружка кваса

     Город изнемогал от жары. Листья на деревьях меняли зеленый цвет на ржавый,  трава хрустела под ногами, как солома, каблучки модниц прокалывали плывущий асфальт, который мало того что размяк, так  еще и производил удушливый   запах смолы.
     Уличные коты, парясь в шубках,  выворачивались под кустами на изнанку и делали вид, что находятся в глубокой дрёме. Пацаны  же, которым вечно неймется, периодически проверяли степень наркоза мышеловов, кидая в них   огрызки яблок или стреляя сливовыми косточками из рогаток. Иногда сорванцы  пытались привлечь к спящему отряду пушистых существ  диких городских собак, но те не реагировали на своих заклятых  врагов по одной веской причине: сами еле-еле держались на лапах и дышали так тяжело, словно каждый вздох был последним. Всем  своим видом они показывали, что с удовольствием заменили бы любые потасовки  с ненавистными мурлыками на несколько глотков холодной воды, и с надеждой поглядывали на солидную публику, оккупировавшую все возможные скамейки. Но у лавочного контингента были свои заботы и интересы.
      Теснясь  в тени и обмахиваясь газетами, пожилые обывательницы с не угасающей энергией  занимались любимым делом – обсуждали уличные сценарии. А уж им было, на чем остановить  внимание. Старушенции просто впадали в ступор  от количества машин,  безнаказанной  баррикадой  окруживших сквер и пышущих, как раскаленные вулканы:
    - Всякую совесть потеряли. Понаехали на дармовщинку, куда ни глянешь, везде их рожи мелькают. Вот  уже и лимузинов накупили, и апартаменты шикарные сняли.
    Темы с легкостью менялись, как только появлялось новое действующее лицо. Прежде всего, это касалось особ женского пола, позволивших в сильную жару  откровенные наряды:
    - Какой ужас,- возмущались добропорядочные матроны, уверенные в том, что в совершенстве владеют  этическим кодексом и могут отличить, что такое хорошо и что такое плохо.- Так обнажиться и юбку укоротить «до не могу».
    - Что значит «до не могу»?
    - А ты на пляже  была? Там видела, в чем девицы фланируют?
    - Была. Все в закрытых купальниках.
    - Ты что, при Иване Грозном нежилась на солнце? Так я тебе советую, сходи на пляж, расширь  кругозор и занеси в свой мозговой арсенал понятие стринги. Это современные трусики из тесемочек, - пояснила седая дама в солнечных очках.
    - Как это?- разинула рот соседка.- Что-то я не возьму в толк. Объясни, пожалуйста.
    - Ну, темная! Возьми свои любимые рейтузы времен Ивана Грозного, нарежь пятьдесят полосочек, спереди наклей на каждую треугольник. Стринги готовы, надела и пошла.
    - Кто пошла? Я пошла?
    - Мужиков пожалей. Они же разлетятся не куски  от хохота. Я же фигурально выражаюсь.
    - Больно ты умная. Еще не один мужик не умер хохота.
    - Господи, а ты что-нибудь слышала о переводчике писателя Франсуа Рабле? Конечно, нет. Так вот: когда Карл II взошел на престол…
     Разговор был неожиданно прерван. Вдалеке, на пешеходной дорожке, появилась машина с передвижной бочкой, на которой красовалась   волнующая надпись «КВАС».
    - Смотрите, смотрите, девочки, воскликнула одна из матрон.- Это же бочка нашей молодости! Вперед!
     Старушки с легкостью ланей вскочили и  бросились к молоденькой продавщице в белом передничке и кружевной  наколке. Утолив жажду, они снова отправились  к насиженному месту.
     Тем временем к  живительному источнику, со скоростью звука, стала прирастать очередь. Появились и новые сюжеты для наблюдения. Ну, какой же наплыв публики обходится без желающих его обойти!
      Старичок в соломенной шляпе с палочкой пожаловался на ногу и попросил кружечку кваса. Тут же из очереди с возгласом: «Я тоже инвалид!», резво выскочил довольно упитанный мужчина, и в следующую минуту, как бы спохватившись, продемонстрировал очереди хромоту. Народ воспринял случившееся с пониманием. Старушки согласно закивали. Девушка  в экстравагантном платье с беспредельно открытой спиной, спешившая на электричку, единогласно получила «от ворот поворот» и осуждение скамейки. «Не солоно хлебавши»,  под компетентные возгласы: «Знаем мы вас, козлов. Так и норовите объегорить»,  ушел таксист. Откуда ни возьмись, подбежала девчушка в рваных джинсах. Запыхавшись, протянула бумажный стаканчик со словами:
    - Мама больна, ей срочно нужен квас.
    - Что, что, повтори, врешь и не краснеешь!- не выдержал кто-то из разомлевшего от жары человеческого «хвоста».- Маме набери стакан воды из-под крана, да не забудь зашить дырки не  портках.
     Очередь довольна: еще никому не удалось прорвать ее железный панцирь. Спаянные незримым чувством  единения, все умиротворенно взирали  друг на друга.
     Тем временем к эпицентру   сражения за выживание, какой-то неуверенной  походкой, подошел  молодой человек в спортивном костюме. Свой рюкзак он бессильно тащил по асфальтовой дорожке. Приблизившись к  продавщице,  горемыка  беззвучно открыл рот, потом что-то промычал,  схватился за сердце, провел пальцами по горлу,  лицо несчастного перекосилось от боли. Окружающие дружно подняли голос в защиту немого:
    - Что же ты мешкаешь, дорогая? Человеку плохо! Срочно дай ему напиться. Видишь,  судьба несчастного в твоих руках!
     Девушка протянула немому кружку кваса. Он жадно ее опустошил, крякнул и вдруг громко  произнес:
    - Ну вот, теперь и голос появился! Благодарствуйте!
     Легким движением закинув рюкзак за спину и вытащив мобильник, он пружинистой походкой удалился.
     Народ в очереди оторопел и, забыв про жажду, еще  долго находился в полном оцепенении.
    - Гоголь отдыхает,- авторитетно произнесла дама в солнечных очках.