Из материалов следственного дела Бухарина-38

Допрос подсудимого Бессонова

Вышинский. Обвиняемый Бессонов, правильно говорит Крестинский?
Бессонов. Совершенно неправильно. Больше того, Крестинский в этом разговоре дал мне подробную организационную директиву, каким образом я должен с ним сноситься в будущем. Помимо официальных писем, которыми обменивается полпредство в Германии с НКИД, я должен буду состоять в переписке с Крестинским. И если в этой переписке Крестинский оговорится, что он держится в текущих вопросах советско-германских отношений такой-то точки зрения, что он советует обождать в этом вопросе официальных директив, то это означает, что я должен буду действовать в духе его "личной" точки зрения, независимо от того, какие будут официальные директивы.
И, наконец, в-третьих, Крестинский отправлял к своему ближайшему сотруднику по троцкистской линии и по служебной линии Штерну, для того чтобы я мог получить адреса для установления связи с Троцким.
Вышинский. Вы слышите, что Бессонов достаточно подробно говорит о ваших разговорах, которые носят далеко не такой характер, который вы им придаете. Как же быть?
Крестинский. Таких разговоров не было, хотя на очной ставке, которая была в январе месяце, я часть разговора признал.
Вышинский. Вы на очной ставке с Бессоновым подтверждали эту часть?
Крестинский. Да.
Вышинский. Значит, был такой разговор?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Значит, то, что говорит Бессонов, надо понимать наоборот?
Крестинскнй. Не всегда.
Вышинский. Но ваше признание?
Крестинский. На следствии я несколько раз давал неправильные показания.
Вышинский. Вы говорили, что "в состав троцкистского центра я формально не входил". Это правда или неправда?
Крестинский. Я вообще не входил.
Вышинский. Вы говорите, что формально не входили. Что здесь правда, что здесь неправда? Может быть, все правда или все неправда, или наполовину правда? На сколько процентов, на сколько граммов здесь правды?
Крестинский. Я не входил в состав троцкистского центра потому, что я не был троцкистом.
Вышинский. Вы не были троцкистом?
Крестинский. Не был.
Вышинский. Никогда?
Крестинский. Нет, я был троцкистом до 1927 года.
Председательствующий. В начале судебного заседания на мой вопрос вы ответили, что никогда троцкистом не были. Вы это заявили?
Крестинский. Я заявил, что я - не троцкист.
Вышинский. Итак, вы до 1927 года были троцкистом?
Крестинский. Был.
Вышинский. А в 1927 году вы когда перестали быть троцкистом?
Крестинский. Перед XV съездом партии.
Вышинский. Напомните дату.
Крестинский. Я датирую мой разрыв с Троцким и с троцкизмом 27-м ноября 1927 года, когда я через Серебрякова, возвратившегося из Америки и находившегося в Москве, направил Троцкому резкое письмо с резкой критикой...
Вышинский. Письма этого у нас нет в деле. У нас есть другое письмо - ваше письмо на имя Троцкого.
Крестинский. Письмо, о котором я говорю, находится у судебного следователя, потому что оно изъято у меня при обыске, и я прошу о приобщении этой переписки.
Вышинский. В деле есть письмо от 11 июля 1927 года, изъятое у вас при обыске.
Крестинский. Там же есть письмо от 27 ноября.
Вышинский. Нет такого письма.
Крестинский. Не может быть...
Вышинский. У нас сейчас ведется судебное следствие, а ведь вы на следствии не всегда говорили правду. Вы говорили на предварительном следствии, что вы формально не входили в центр. Значит, на предварительном следствии вы признали, что входили вообще, по существу, в троцкистский центр. Вы признавали это на предварительном следствии?
Крестинский. Нет, не признавал.
Вышинский. В ваших показаниях (т. 3, л. д. 9) вы показали: "Формально не входил...".
Значит, можно понимать так, что не формально входили. Верно?
Крестинский. Я не входил вообще в состав троцкистского центра.
Вышинский. Значит, вы дали неправильные показания?
Крестинский. Я же заявил, что эти мои показания не соответствуют действительности.
Вышинский. Когда я вас допрашивал на предварительном следствии, вы мне говорили правду?
Крестинский. Нет.