Письма из тупика 21

25.
   Смерть маршала Чжан Цзо-лина (напавшего на след похитителей «золота Ямаситы») долго оставалась глубокой тайной, до тех пор, пока, через много лет, к этой тайне случайно не приобщился маленький японский чиновник, служащий военного интендантства по имени Тейчи Иосимара.
    Тейчи служил в интендантстве, заведовал складом и занимался тем, что получал и выдавал канцелярские принадлежности сотрудникам военного министерства. На ощупь, с закрытыми глазами, Тейчи Иосимара мог определить любой сорт бумаги, от папиросной до «хоосё», УПОТРЕБЛЯЕМОЙ В ОСОБЫХ СЛУЧАЯХ... Но Тейчи не имел касательства к тайнам, что были изложены на листах бумаги, на бланках, проходивших годами через его руки...

     Поэтому Тейчи не знал, что в ночь с 20 на 21 апреля, 1978 года в небе над Карелией падал самолет. У него был отбит трехметровый кусок левого крыла, в фюзеляже — дыра.  До границы с Финляндией «Боингу» оставались считанные минуты... Командир 21 корпуса ПВО генерал-майор Владимир Царьков дал летчику Босову команду уничтожить цель... (самым гуманным способом...) Пассажиры, сидевшие слева, увидели в окнах вспышку... Пилот, 45-летний Ким Чанг Кью, полковник ВВС в отставке, ветеран корейской войны (1950–1953), пытался уйти от леса и посадить машину на лед карельского озера Корпиярви. Он сумел дотянуть до островка, чтобы самолет лег носом на землю и не провалился. Из 110 человек на борту 108 выжили... Штурман показал на допросах, что самолет сбился с курса из-за того, что над магнитным полюсом Земли у него отказало навигационное оборудование. Автопилот получал неправильные данные, поэтому произошел разворот на юг. От Северного полюса ведь куда ни поверни — будет юг. Из-за ошибки системы «югом» оказался советский Север. Контрразведчики не верили. Итоговая версия выглядела так: самолет-разведчик под видом гражданского лайнера с сотней пассажиров на борту нарушил воздушное пространство СССР с явно враждебными целями, однако с помощью истребителя Су-15 и ракеты «воздух-воздух» его мирно принудили к посадке на апрельский лед. В таком виде это оправдывало приказ авиационного начальства на поражение гражданского судна. Чекистов тоже все устраивало, они могли записать в актив предотвращенный шпионский акт...

     Не знал Тейчи, что для пострадавших нашли даже ТУаЛЕТНУЮ бумагу. (Все дело было в том, что «ЭРА Zewa» в России еще не наступила и это, по всей видимости, являлось настоящей военной тайной, ради сохранения которой и следовало уничтожить любой гражданский самолет империалистов, прибывающий в Россию не по расписанию...) Однако, «пришлось найти, как-то понимали, что газету «Правда» им не дашь, — улыбался Иосимаре из далекого и весьма загадочного будущего Валерий Галибин, (его отец водил исполкомовскую «Волгу» и тоже был поднят среди ночи).
    Таким образом, шпионам не удалось узнать,  о невероятных приключениях советского комсомольского, партийного и хозяйственного деятеля Александра Ивановича Мильчакова (1903—1973), который мог бы рассказать не только иностранцам, но и Александру Шестуну, в бытность его комсомольской юности, о методах работы Лазаря Кагановича:  «Излюбленным методом "руководства" Л. Кагановича были вопли о вредительстве, сеяние недоверия к советским людям, запугивание работников угрозой ареста. Он не стеснялся высказывать такие мысли: "Уж если мы (то есть он, Каганович) лишим работника своего доверия, мы его передадим в НКВД, а там его следователи быстро прихлопнут"... Каганович, конечно, знал, как это делается...» (Само собой разумеется, что такие люди как Каганович не могли развалить СССР... Виктор Черномырдин тому гарант...) Не удалось  разузнать шпионам и о том, что русский советский писатель  и журналист Юрий (Георгий) Михайлович Корольков (1906-1981) свою основную известность получил как автор статьи-доноса в "Комсомольской правде"... Материал Юрия Королькова был озаглавлен "Еще раз о чуждых нравах в обществе "Спартак"". И здесь упор был сделан на экономику: деньги в обществе тратятся-де не на развитие спорта, а на личные нужды отдельных руководителей. Братьев Старостиных обвинили в том, что за полтора года они получили сверх зарплаты 97 тысяч рублей. «Затхлую, гнилую атмосферу рвачества, подкупа, обворовывания общества в значительной мере насаждали враги народа, пробравшиеся во Всесоюзный комитет по делам физкультуры. Им удалось порядком навредить в физкультурном движении. Для ликвидации последствий вредительства в области физкультуры надо решительно очистить спортивные общества, и в частности «Спартак», от буржуазных перерожденцев, грязных дельцов, залезающих в общественный карман, срывающих массовое развитие физкультуры и спорта» – писал в развеселом 1937 году весьма серьезный писатель и, более чем весьма, бдительный журналист Корольков. Конечно, Юрий Корольков никому не советовал после прочтения сжигать «Комсомольскую правду»... Он знал ей ценность... И, возможно, эти знания помогали Королькову неплохо себя чувствовать... в тени императора...

    В отличие от Королькова, капрал Тейчи Иосимара  чувствовал себя императором среди подданных ему канцелярских товаров. Конечно, у него и в мыслях не было сравнивать себя с божественным Хирохито... Маленький чиновник Тейчи не проводил никаких аналогий между собой и божественным императором, упаси бог! Он просто всю жизнь играл в правителя неведомой страны, населенной людьми-вещами, наделял их аристократическими чинами, званиями... Иосимара считал себя справедливым правителем канцелярского склада и царствование свое здесь называл «эрой  хоосё».
Тейчи находил удовлетворение в подобной игре, иначе где бы ему выдержать тридцать лет жизни под землей, в глубоком подвале военного министерства... Создаваемые иллюзии помогали ему жить. Каждое утро он спускался по крутой лестнице в свое царство и возвращался домой поздним вечером. Зимой в это время на улицах было темно. Он жил, как его подданные, без событий.
Но вот случилось так, что склад с давяще низкими потолками неожиданно для Иосимара перевели в другое помещение, где до этого хранили секретный архив военного министерства. Для архива нашли более надежное помещение... Склад уже больше недели пребывал на новом месте, когда Тейчи, расхаживая в одиночестве вдоль стеллажей, вдруг обратил внимание на незнакомую папку. Раньше он не замечал этой папки, как не заметили ее люди, выносившие архив,- она торчала между стеной и дощатой перегородкой.

Тейчи поднял папку, и его сразу ошеломила надпись: «Кио ку мицу!» — совершенно секретно! Иероглифы поплыли у него перед глазами. Вопреки предупреждающей надписи, Тейчи не отложил ее в сторону, но раскрыл папку «ЗОЛОТО ЯМАСИТЫ...» и начал читать... «Удобное мировоззрение рождает и удобный юридический термин: социальная профилактика. Он введен, он принят, он сразу всем понятен. (Один из начальников Беломорстроя Лазарь Коган (расстрелян в 1939) так и будет скоро говорить: "Я верю, что лично вы ни в чем не виноваты. Но, образованный человек, вы же должны понимать, что проводилась широкая социальная профилактика!") В самом деле, ненадежных попутчиков, всю эту интеллигентскую шать и гниль - когда же сажать, если не в канун войны за мировую революцию? Когда большая война начнется - уже будет поздно. И в Москве начинается планомерная проскребка квартала за кварталом. Повсюду кто-то должен быть взят. Лозунг: "Мы так трахнем кулаком по столу, что мир содрогнется от ужаса!"...  Типичный пример из этого потока: несколько десятков молодых людей сходятся на какие-то музыкальные вечера, не согласованные с ГПУ. Они слушают музыку, а потом пьют чай. Деньги на этот чай по сколько-то копеек они самовольно собирают в складчину. Совершенно ясно, что музыка - прикрытие их контрреволюционных настроений, а деньги собираются вовсе не на чай, а на помощь погибающей мировой буржуазии. И их арестовывают ВСЕХ, дают от трех до десяти лет (Анне Скрипниковой - 5), а не сознавшихся зачинщиков (Иван Николаевич Варенцов и другие) - РАССТРЕЛИВАЮТ!..»... У Анны Павликовой заболела голова...

Никогда в жизни Тейчи не испытывал такого вязкого страха, как в эти мгновения...
      «Только размерами СЛОНа - Соловецкого Лагеря Особого Назначения, еще пока умеряется объем Войковского набора. Но уже начал свою злокачественную жизнь АРХИПЕЛАГ ГУЛаг и скоро разошлет метастазы по всему телу страны.   Отведан новый вкус, и возник новый аппетит. Давно приходит пора СОКРУШИТЬ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ ТЕХНИЧЕСКУЮ, слишком считающую себя незаменимой и не привыкшую подхватывать приказания на лету.
    То есть, мы никогда ИНЖЕНЕРАМ и не доверяли - этих лакеев и прислужников бывших капиталистических хозяев мы с первых же лет Революции взяли под здоровое рабочее недоверие и контроль. Однако в восстановительный период мы все же допускали их работать в нашей промышленности, всю силу классового удара направляя на интеллигенцию прочую. Но чем больше зрело наше хозяйственное руководство, ВСНХ и Госплан, и увеличивалось число планов, и планы эти сталкивались и вышибали друг друга - тем ясней становилась вредительская сущность старого инженерства, его неискренность, хитрость и продажность. Часовой Революции прищурился зорче - и куда только он направлял свой прищур, там сейчас же и обнаруживалось гнездо вредительства.
      Эта оздоровительная работа полным ходом пошла с 1927-го года и сразу въявь показала пролетариату все причины наших хозяйственных неудач и недостач. НКПС (железные дороги) - вредительство (вот и трудно на поезд попасть, вот и перебои в доставке). МОГЭС - вредительство (перебои со светом). Нефтяная промышленность - вредительство (керосина не достанешь). Текстильная - вредительство (не во что одеться рабочему человеку). Угольная - колоссальное вредительство (вот почему мерзнем!) Металлическая, военная, машиностроительная, судостроительная, химическая, горно-рудная, золото -платинная, ирригация - всюду гнойные нарывы вредительства! со всех сторон  - враги с логарифмическими линейками! ГПУ запыхалось хватать и таскать вредителей. В столицах и в провинции, работали коллегии ОГПУ и пролетарские суды, проворачивая эту тягучую нечисть, и об их новых мерзостных делишках каждый день, ахая, узнавали (а то и не узнавали) из газет трудящиеся. Узнавали о Пальчинском, фон-Мекке, Величко, а сколько было безымянных. Каждая отрасль, каждая фабрика и кустарная артель должны были искать у себя вредительство, и едва начинали - тут же и находили (с помощью ГПУ). Если какой инженер дореволюционного выпуска и не был еще разоблаченным предателем, то наверняка можно было его в этом подозревать.
    И какие же изощренные злодеи были эти старые инженеры, как же по-разному сатанински умели они вредить! Николай Карлович фон-Мекк (1863-1929) в Наркомпути притворялся очень преданным строительству новой экономики, мог подолгу с оживлением говорить об экономических проблемах строительства социализма и любил давать советы. Один такой САМЫЙ ВРЕДНЫЙ его СОВЕТ был: увеличить товарные составы, не бояться тяжелогруженных. Посредством ГПУ фон-Мекк был разоблачен (и расстрелян): он хотел добиться износа путей, вагонов и паровозов и оставить Республику на случай интервенции без железных дорог! Когда же малое время спустя, новый НАРКОМПУТИ т. КАГАНОВИЧ распорядился пускать именно тяжелогруженные составы, и даже вдвое и втрое сверхтяжелые (и за это открытие он и другие руководители получили ордена Ленина)  - то злостные инженеры выступили теперь в виде предельщиков  - они вопили, что это слишком, что это губительно изнашивает подвижной состав, и были справедливо расстреляны за неверие в возможности социалистического транспорта.
   Этих предельщиков бьют несколько лет, они во всех отраслях, трясут своими расчетными формулами, и не хотят понять, как мостам и станкам помогает энтузиазм персонала. (Это годы изворота всей народной психологии: высмеивается оглядчивая народная мудрость, что быстро хорошо не бывает и выворачивается старинная пословица насчет "тише едешь..."). Что только задерживает иногда арест старых инженеров - это неготовность смены. Николай Иванович Ладыженский, главный инженер военных ижевских заводов, сперва арестовывается за "предельные теории", за "слепую веру в запас прочности" (исходя из каковой, считал недостаточными суммы, подписанные Орджоникидзе для расширения заводов). Но затем его переводят под домашний арест - и велят работать на прежнем месте (дело без него разваливается). Он налаживает. Но суммы как были недостаточны, так и остались - и вот теперь-то его снова в тюрьму "за неправильное использование сумм": потому и не хватило их, что главный инженер плохо ими распоряжался! В один год Ладыженский умирает на лесоповале.
      Так в несколько лет сломали хребет старой русской инженерии, составлявшей славу нашей страны, излюбленным героям Гарина-Михайловского и Замятина...»

    «Может автор допускает не точности?» - закружилось в голове капрала... - однако, если посмотреть с другой стороны то может получиться, что «есть что-то важнее конкретного человека и его смешной жизни. Бог важнее человека, Родина важнее человека, дети важнее человека...»

    И все Жэ... капрал важнее Захара... Близорукими глазами Тейчи пробежал столбцы иероглифов, и первым его порывом было ринуться со всех ног вверх по лестнице, подбежать к любому офицеру из министерства и сказать, нет — закричать, как кричат о пожаре: в подвале забыли секретную папку с надписью «Кио ку мицу!» Вот она! Он ее не читал! Не читал! Только сейчас нашел!..
   Иосимара сделал несколько торопливых шагов к выходу и растерянно остановился: кто поверит капралу, что он не читал, не заглядывал в папку. Ведь прошло уже больше недели, как он переселился в этот подвал... Сразу начнется следствие. КЕМПЕЙТАЙ не станет шутить. Конечно, его первым делом уволят со службы, отправят на фронт. Это бы еще хорошо. Его просто убьют те, о ком упоминается в папке:
     «Александр Михайлович Орлов... Наум Исаакович ЭЙТИНГОН... Христофор (Кристап) Интович Салныньш...»
     Они еще живы, эти люди, и они не потерпят, чтобы остался живым капрал Тейчи Иосимара, который случайно узнал их тайну... Как узнали тайну «золота» журналисты Орхан Джемаль, оператор Кирилл Радченко и режиссер Александр Расторгуев, убитые в Центральноафриканской Республике... Нет, нет! Никто на свете не должен знать, что Иосимара видел эту злосчастную папку... Но что же делать?!..

Был конец рабочего дня, и капрал решил спрятать папку под стопу бумаги на полу. Потом он подошел к алтарю и начал молить Будду, чтобы он наставил его на путь, подсказал, что делать с этой страшной папкой. Но лицо каменного Будды оставалось бесстрастным...