Чёрный всадник. Глава - 3

Глава 3

              В ночной тиши раздался вой, столь пронзительный, будто источник его находился за окном избы и пытался проникнуть внутрь.
              Микола пробудился и стал прислушиваться, но глаза его оставались закрытыми. «Что это было? — подумал он. — Сон ли это был или явь?» Но не успел он додумать свою мысль, как раздался другой звук, но уже рядом с ним.
              Медленно открыв глаза, чтобы они постепенно привыкли к темноте в избе, он стал всматриваться, но всё было тщетно. Вновь перед ним что-то зашевелилось, и кузнец почувствовал чьё-то дыхание. Кто-то, склонившись перед его лицом, проверял, спит ли он или нет.
              Вновь раздался громкий вой, словно зверь, издающий этот крик, находился за дверью. От этого жуткого воя Микола затрясся и покрылся холодным потом. На голове его волосы встали дыбом, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Глаза, широко раскрытые, стали ещё больше и полезли на лоб.
              Увидев такую картину в зеркале, можно было потерять сознание, но зеркала здесь не было, а кузнец был не из робкого десятка.
— Не бойся, — услышал он голос старухи, — зверь не тронет тебя, пока я ему не разрешу.
              Услышав голос старухи, кузнец вспомнил, где он находится, и попытался ей ответить. Но, как ни старался он это сделать, ничего у него не получалось. Воздух выходил из открытого рта, а звука не было. Кузнец уже не на шутку испугался и попытался подняться.
              В это время старуха опустила свои руки на грудь кузнеца и прижала его к топчану, на котором он лежал.
— Ты что делаешь, старая? — попытался вновь сказать Микола. Но голос был у него только в голове, а из раскрытого рта выходил только воздух. Кузнец попытался поднять руки и оттолкнуть старуху, но те лежали вдоль тела, словно парализованные. Как ни старался, но не поднять, не пошевелить он ими не смог.
              В третий раз раздался вой зверя под окнами домика, и в этот момент старуха, не отрывая рук от груди кузнеца, подпрыгнула и уселась на него верхом. Кузнец пытался сбросить её, но тщетно — тело не слушалось.
              Наклонившись над его лицом, она что-то прошептала, но слов Микола разобрать не мог. Ведьма (а это была именно она) произносила заклинания на неизвестном кузнецу языке. Некоторые слова она произносила шёпотом, а другие выкрикивала так громко, что у него закладывало уши.
              Закончив произносить заклинание, старуха стала подпрыгивать на нём, да так сильно, что выбивала из лёгких воздух. Что за дикие пляски устроила ведьма, кузнец не знал. Открыв шире рот, он пытался вдохнуть воздуха побольше, и в это время ведьма, последний раз подпрыгнув, припала своим беззубым ртом к его рту.
              Страх до того проник в тело кузнеца, что сработали сила воли и духа. Он напрягся и дёрнулся. Собрав всю свою силу, он схватил старуху руками и, оторвав от себя, скинул. Расслабившись, ведьма не ожидала от кузнеца такой прыти. Вскрикнув от неожиданности, она отлетела в угол домика и забилась там.
              Кузнец вскочил на ноги, уже пригляделся в темноте, кинулся к ведьме и придавил её в углу. Пелена тяжести отхлынула, и сила вновь вернулась к нему.
— Ты что это задумала, старая карга? — закричал он и вздрогнул от своего же голоса, который эхом вернулся обратно. — Решила меня убить? — уже тише добавил кузнец.
— Микола, отпусти меня, — пролепетала старуха тихим голосом.
— Говори, ведьма, а то прибью и не посмотрю, что ты старая!
— Не убивай, — вновь заныла старуха. — Я всё тебе расскажу… Только отпусти, мне нечем дышать.
              Микола немного ослабил хватку, но полностью отпускать не стал. Вздохнув, она произнесла:
— Дай хоть воды, а то в горле пересохло.
— Обойдёшься. Сперва говори, зачем ты хотела меня убить, а потом, может, я тебя и отпущу. Только всё честно выкладывай, а не юли, как уж на сковороде. Если почувствую, что ты врёшь или выкручиваешься, задавлю, как паршивую овцу.
              Прокашлявшись, она заговорила, но в голосе ведьмы кузнец почувствовал фальшь.
— Ладно, пускай поёт, — подумал он. — Придавить недолго — шея у старухи худая, видно, прожила на этом свете уже долго, сломаю и даже не почувствую. Но для пущей убедительности он немного надавил, а потом ослабил хватку, давая понять, что он не шутит.
— Это не я! Меня заставили это сделать.
— Кто?
— Ты слышал его вой? Он кружит вокруг дома.
— Кто он, говори честно, а не обманывай! Я чувствую, когда человек говорит мне правду, а когда лжёт.
— Мне незачем тебя обманывать, — прошамкала старуха беззубым ртом. Набрав в грудь воздуха и вздохнув, она добавила:
— Это зверь, а не человек. Оборотень, что живёт в лесу. Каждое полнолуние он приходит за жертвой.
— Но ведь сегодня нет луны, — произнёс кузнец, — тогда почему он здесь?
— Я не знаю, — дёрнулась в руках кузнеца ведьма.
— Послушай меня, старая, я сейчас отпущу тебя, но если ты дёрнешься или попытаешься улизнуть, пеняй на себя. Прибью и не посмотрю, что ты в возрасте и годишься мне в мать.
Микола отпустил старуху и отступил на некоторое расстояние, не спуская с неё глаз. В доме было сумрачно, но его глаза уже привыкли к темноте, и он начал различать очертания предметов.
              Поднявшись, старуха подошла к столу и зажгла свечу. В комнате стало светло, и кузнец почувствовал себя увереннее. Присев на скамью, она посмотрела на Миколу, но ничего не сказала.
— Продолжай, — сказал Микола, подходя и садясь рядом. — Что ты хотела сделать со мной?
— Только усыпить, а потом позвать зверя.
— И что ты с этого получишь?
— Ничего.
— Я не верю ни единому твоему слову. Оборотень, как ты его называешь, мог напасть на меня сам. У него было много возможностей и времени. Моя лошадь убежала, испугавшись его воя, а я шёл по лесу пешком. И заметь, была тёмная ночь, а не светлый день. И если бы зверь хотел меня убить, он бы сделал это сразу, а не ждал, пока ты меня усыпишь. Так что говори правду, а не рассказывай сказки про диких зверей. Я не верю ни в одно твоё слово, хоть убей. А в оборотней тем более. И пока не увижу его своими глазами, не поверю ни в какую сказку!
— Если ты увидишь зверя, — произнесла старуха и попыталась подняться, — то уже будет поздно.
— Сидеть! — прикрикнул на неё Микола. — Куда собралась?
— Хотела попить водички, а то после твоих ласковых прикосновений горло першит.
— Сиди смирно, а если ещё раз попробуешь подняться, удавлю. Где у тебя вода? Сам принесу.
— Там, — показала она за печку рукой.
              Не успел кузнец подняться и подойти к печке (на одно мгновение он только потерял ведьму из виду), как та упала на пол и стала превращаться в чудовище. На глазах у Миколы руки и ноги у ведьмы стали удлиняться и выгибаться. Платье, что было на ней, лопнуло по швам и свалилось на пол. Голое тело старухи пошло волнами, то вспучиваясь волдырями и наростами, то опадая. После всего этого тело ведьмы стало покрываться густой серой шерстью. Форма головы изменилась, скулы вытянулись и стали превращаться в звериную пасть. Не прошло мгновения, как на том месте, где ещё недавно корчилось человеческое тело старухи, стоял волк. А если говорить точнее, то серая волчица.
              Кузнец напрягся, приготовившись к нападению зверя, но та, проигнорировав его, сорвалась с места и, выбив дверь, вылетела на улицу в ночь. Раздался громкий протяжный вой, и уже через мгновение ему ответили. Два звериных воя слились в один. У кузнеца от этого пронзающего все внутренности воя сжалось всё внутри. Сердце заколотилось так, что хотелось разорвать грудь и выскочить наружу. Ноги стали ватными и, не удержав крупное тело кузнеца, подкосились. Он попытался схватиться рукой за угол печи, но не успел, покачнулся и упал.
              Дикий звериный вой продолжался некоторое время, то на немного затихая, то вновь набирая обороты. А кузнец всё сидел на полу, тряся от страха головой и не в силах пошевелиться. Но звери (по вою кузнец определил, что их было не больше двух) в дом не совались. Оборотни, видно, выжидали время, чтобы внезапно напасть на человека.
              Микола, собрав все свои нервы в кулак, успокоился и поднялся. Прикрыв выбитую дверь столом, и подперев его лавкой (на первое время пойдёт), он стал искать, чем ему можно оборониться от нападения.
              Возле печи стояла кочерга, но это плохое оружие против оборотней, нужно что-то другое. Но и это сгодится, если ничего не будет другого под рукой. Он стал обходить весь дом (да какой это дом, всего лишь одна комната с печкой, небольшое окно и дверь), осматривая углы.
«В окно звери не полезут, — размышлял он, — слишком маленькое. Дверь заблокировал, на время удержит».

              Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, он увидел топор, стоявший в углу.
«Вот это мне пригодится, — поднял он его и крутанул в руке. — Теперь пускай только сунутся, головы снесу к чертям собачьим».
              Вой прекратился, и наступила полная тишина. Только стук собственного сердца, колотившегося в груди, слышал кузнец, и больше ничего.
              Подтащив к двери сундук для надёжности, он стал ждать, присев на пол возле печи и прислонившись спиной к ней.
              Прошло время, а нападения зверей на человека не последовало. Они чего-то опасались или просто выжидали время. Ещё через некоторое время кузнец пригрелся и задремал. Глаза сами собой закрылись, и он провалился в темноту.