Помогает ли бутылка в пакете от сотрудников полици

Имеется ввиду пиво спрятать и чтобы не задержали.
По моему опыту поездок нет. А вот коктейль с оторванной этикеткой помогает. Хотя я и портвейн из его же бутылки прямо на вокзале пила и никто мне ничего не сказал, но мой случай особый и все сотрудники линейки меня знали и при моём виде улыбались и здоровались.

Так бы при приёме на работу. Во многие места брали без проблем, но увидев мою фамилию и догадавшись о том кто я находили множество предлогов чтобы отказать. Самки собаки подколодные.
Ом.

1) На фото — энтолома крутицкая (Entoloma kruticianum) «под сенью» мха сфагнума. Этот новый вид шляпочных грибов, найденный в 2015 году в Тверской области, получил свое видовое название по имени деревни Крутицы, недалеко от которой он был обнаружен.
Осенью 2015 года в Старицком районе Тверской области на базе полевого стационара группы популяционной экологии Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова РАН, что недалеко от деревни Крутицы, на четыре дня собрались несколько микологов из МГУ им. М. В. Ломоносова и Ботанического института им. В. Л. Комарова РАН. Целью встречи было вместе поискать интересные грибы, погулять по лесным просторам и пообщаться в неформальной обстановке. В результате этого затянувшегося «уикенда» была собрана коллекция из 112 гербарных образцов шляпочных грибов. Последующая обработка собранного материала существенно расширила наши представления о видовом разнообразии грибов Тверской области. Кроме того, был описан новый для науки вид — энтолома крутицкая.
 Старицкий район в отношении шляпочных грибов — как раз то самое белое пятно, куда еще очень робко ступала нога агариколога. Здесь, по берегам Волги, наблюдаются выходы карбонатных пород (того самого известняка, из которого сложены старицкие постройки, включая Свято-Успенский монастырь), сильно влияющего на свойства местных почв. А многие представители рода Entoloma предпочитают именно такие условия. Высота плодового тела гриба — 2–7 см, диаметр шляпки — 0,5–1,2 см, толщина ножки — 0,1–0,2 см. Произрастает этот вид во влажном ельнике «под сенью» мха сфагнума. Высота мха составляет приблизительно 7–12 см, поэтому сами грибы практически не видны. Обратить на них внимание заставляет удивительный фиолетовый цвет, посветлее у шляпки и более яркий у ножки. Пластинки отчетливо розовые, причем не только потому, что таков цвет плоскости пластинки, но и сами споры у видов этого рода розовые и имеют угловатую форму.
Хотя в роде Entoloma насчитывается более 1500 видов, в настоящий момент в мире существует не более десятка специалистов, занимающихся этой группой грибов. В нашем случае рядом оказался один из «энтоломовой» десятки, старший научный сотрудник лаборатории систематики и географии грибов БИН РАН Ольга Викторовна Морозова.
Первое плодовое тело было найдено достаточно случайно. В результате тщательного осмотра ближайших окрестностей (площадь 10 ; 10 м) под слоем мха удалось найти еще 10 плодовых тел. Прямо на месте находки было проведено подробное описание внешнего вида грибов, сделаны фотографии. Далее плодовые тела были гербаризированы и отправлены на хранение в Микологический гербарий Ботанического института в Санкт-Петербург. Гербарные образцы шляпочных грибов представляют собой определенным образом высушенные плодовые тела, сохраняющие свои микроскопические структуры (споры, стерильные элементы гимения и т. п.). Уже в лабораторных условиях проводилось подробное исследование микроскопических признаков и сравнение генетических последовательностей определённых генов с близкими видами. К февралю 2016 годы было окончательно показано, что обнаружен новый вид.
Все фотографии сделаны авторами открытия.

2) Самец вислокрылки коридалины
Маленький монстр, которого вы видите перед собой, — это самец вислокрылки Acanthacorydalis, самое крупное в мире насекомое с водной личинкой. Свое вооружение — длинные изогнутые мандибулы (челюсти) — он использует для выяснения отношений с соперниками, сражаясь за право оплодотворить самку. Рядом для масштаба — куриное яйцо.

Вислокрылок Acanthacorydalis (отряд Megaloptera, семейство Corydalidae) можно встретить в Индии, Китае и Юго-Восточной Азии. В размахе крыльев они достигают рекордных 21 см — пару лет назад было сообщение о поимке такого гиганта. По своим размерам Acanthacorydalis оставляет позади крупнейшую ныне живущую стрекозу Megaloprepus caerulatus из Южной Америки, чей максимальный размах крыльев составляет около 19 см.
Кроме Acanthacorydalis внушительные мандибулы среди вислокрылок имеются также у самцов рода Corydalus, обитающих в Новом Свете. В природе за поведением ни тех, ни других никто не наблюдал: вислокрылки активны лишь по ночам. Но если посадить в садок одну самку и двух самцов Acanthacorydalis, то два соперника устраивают настоящий турнир. Кроме того, самец может применять мандибулы и для самозащиты — он легко прокусывает до крови подставленный ему палец (проверено автором на себе на примере американского Corydalus).
И Acanthacorydalis, и Corydalus относятся к подсемейству коридалин (Corydalinae). Остальные семь родов, которые входят в его состав, обходятся без турнирных боев и по строению челюстей не отличаются от противоположного пола. Такие вислокрылки предпочитает завоевывать расположение самки с помощью сперматофоров — студенистых мешочков со спермой. Они используют их в качестве свадебного подарка: самка съедает сперматофор после спаривания, что дает ей дополнительный источник питательных веществ перед откладкой яиц.

И у Acanthacorydalis, и у Corydalus сперматофоры тоже есть, но они совсем маленькие — сложно одновременно «разориться» и на внушительный свадебный подарок, и на турнирное оружие. А вот у других коридалин масса сперматофоров достигает 10–20% от массы дарителя. Помимо Acanthacorydalis и Corydalus ярко выраженный половой диморфизм среди коридалин наблюдается у рода Platyneuromus из Центральной Америки. Самцы этого рода несут на голове за глазами крупные плоские выросты — их предназначение остается неизвестным.
Личинки Acanthacorydalis и Corydalus, как и всех других коридалин, живут в ручьях и реках. Их можно узнать по длинным парным отросткам, расположенным по бокам брюшка и несущим пучок жаберных нитей у основания.
Развитие таких гигантов может занимать 3–4 года, а вот взрослые насекомые живут совсем недолго — пока длится период размножения. Считалось даже, что самцы Acanthacorydalis и Corydalus вообще не питаются: действительно, их челюстями сложно что-либо разжевать. Однако недавно было показано, что эти насекомые всё же могут слизывать сок с мякоти плодов.
"Элементы" 19. 01. 2017.

3) Опубликованы материалы конференций, посвященных численному моделированию для LHC
Изучать протон-протонные столкновения очень непросто. Проявления редких интересных процессов, за которыми охотятся физики, «забиваются» сильными шумами — намного более частыми и не особо интересными реакциями рождения адронов с небольшими энергиями. По этой причине чисто теоретические расчеты, как правило, не удается напрямую сравнить с экспериментальными данными и приходится делать один промежуточный шаг — численное моделирование процесса адронизации, то есть превращения кварков в адроны.
Наука — или даже искусство — такого моделирования для адронных коллайдеров насчитывает уже не один десяток лет, однако используемые в ней приемы постоянно продолжают совершенствоваться. Большой адронный коллайдер, благодаря своей высокой светимости и энергии, ставит перед этой наукой новые задачи, которые требуют обсуждения и решения. В свете этого в 2006 году под эгидой итальянского Национального института ядерной физики (INFN) состоялись три рабочих конференции, посвященные численному моделированию для LHC. Материалы этих конференций были обработаны так, чтобы получился единый связный текст, и на днях получившийся двухтомник был опубликован в архиве электронных препринтов.

Первый том этих материалов, можно порекомендовать всем, кто хочет познакомиться с физикой на Большом адронном коллайдере чуть серьезнее, чем она изложена в научно-популярных статьях. В нем обсуждается отличие LHC от предыдущих адронных коллайдеров, программы моделирования партонных каскадов методом Монте-Карло, физика адронных струй и другие вопросы. Теоретические идеи в нем изложены на языке, понятном экспериментаторам, устройство и работа детекторов — на языке, понятном теоретикам, а главы, посвященные моделированию для LHC, прекрасно подойдут для первого знакомства с этой темой.

Во втором томе материалов, обсуждаются более специальные экспериментальные и теоретические вопросы.
"Элементы" 03. 20. 2009.


4) Оптические исследования помогают изучать ядра с нейтронным гало
В последние несколько лет было получено много интересных результатов в разделе ядерной физики, который изучает ядра с нейтронным гало. Эти результаты обсуждались в нескольких специализированных обзорах, появившихся за последний год. Один из самых последних обзоров, опубликованный на днях в журнале Reviews of Modern Physics, в доступной форме описывает важный аспект этих исследований — тесную связь между оптикой, атомной физикой и физикой этих ядер. Мы предлагаем небольшое введение в эту тему по мотивам обзора.

Нейтронное гало
Физика экзотических ядер — это один из самых активно развивающихся разделов современной ядерной физики. Она занимается созданием и изучением атомных ядер, свойства которых в чем-то сильно отличаются от подавляющего большинства ядер самых распространенных изотопов. Это могут быть сверхтяжелые или сильно деформированные ядра, ядра с аномальным количеством протонов или нейтронов, долгоживущие возбужденные состояния ядер и так далее. Все они интересны тем, что позволяют изучать ядерное вещество в необычных, по-своему экстремальных условиях. Это позволяет нащупать «болевые точки» современных теорий ядерного вещества, а значит, и улучшить их.
Один из классов экзотических ядер — сильно нейтроноизбыточные ядра, то есть атомные ядра, у которых нейтронов намного больше, чем протонов. Если для большинства «обычных» изотопов отношение числа нейтронов N к числу протонов Z лежит в диапазоне от 1 до 1,5, то у таких ядер оно может превышать два и даже три. Вообще говоря, такая диспропорция для ядер ненормальна. Если взять произвольное тяжелое ядро и попытаться присоединить к нему несколько дополнительных нейтронов, то они просто не удержатся, они тут же «отвалятся» от ядра. Поэтому сильно нейтроноизбыточные ядра возможны только для легких изотопов, и существуют они, как правило, за счет того, что в их строении имеется какая-то необычность.
У одного особого класса нейтроноизбыточных ядер эта особенность носит красивое название нейтронное гало. Такие ядра представляют собой некий компактный протон-нейтронный «остов», вокруг которого на определенной дистанции находится один или несколько нейтронов. Это в чем-то напоминает электронное строение атомов I-II групп элементов; у них тоже почти все электроны сидят на компактных заполненных электронных оболочках, а один-два валентных электрона «болтаются» где-то поблизости.

Изотопов с нейтронным гало не так много; самые известные и активно исследуемые из них — это 6He (гелий-6, два протона, четыре нейтрона), 8He (два протона, шесть нейтронов), и 11Li (три протона, восемь нейтронов). Такие ядра нестабильны; например, средние времена жизни этих двух изотопов гелия составляют 0,8 секунды для 6He и 0,1 секунды для 8He, и это, конечно, затрудняет экспериментальное изучение.
Тут надо пояснить, что в ядерной физике нестабильность нестабильности рознь. Бывает неустойчивость относительно моментального развала на части: вы пытаетесь соединить вместе два куска ядерного вещества, но они совершенно не держатся, а тут же разлетаются прочь. Таков, например, гелий-5, гелий-7 и другие возможные изотопы гелия. Их время жизни совершенно ничтожно, порядка 10;20 секунды, так что тут даже и о цельном ядре говорить можно очень условно. Ядра гелия-6 и гелия-8 относительно такого развала устойчивы, они действительно представляют собой цельное ядро. Если бы не было в природе слабых взаимодействий, то они были бы вообще стабильны, а так они за счет бета-распада превращаются в изотопы лития. Но по ядерным масштабам они являются исключительно долгоживущими ядрами.
Неравноправие между нейтронами в остове и нейтронами в гало выражено довольно сильно. Среднее расстояние, на котором находятся нейтроны из гало, может в пару раз превышать радиус остова. В результате получается забавная ситуация: некоторые легкие ядра с нейтронным гало могут в целом оказаться такого же размера, как и ядро свинца, хотя протонов и нейтронов в них в десятки раз меньше. Кроме того, эти нейтроны отличаются и своей энергией связи. Чтобы вытащить центральный нейтрон из ядра гелия (то есть разрушить альфа-частицы в центре), нужно затратить энергию почти 30 МэВ, но для того, чтобы вытащить два нейтрона из гало, достаточно 1 МэВ для 6He и чуть больше 2 МэВ для 8He. Эта величина называется энергией отделения двух нейтронов, и она является одной из тех «болевых точек», про которые шла речь в начале новости.
Про ядра с нейтронным гало нужно сказать еще одну важную вещь. Они являются представителями так называемых «борромейских» ядер — ядер, которые скреплены из трех частей, причем никакие две не могли бы держаться вместе сами по себе. Например, ядро 6He можно представлять как набор «альфа-частица + нейтрон + нейтрон». Без помощи альфа-частицы два нейтрона вместе бы не удержались, но и без помощи второго нейтрона один нейтрон тоже не смог бы удержаться рядом с альфа-частицей. Всё ядро держится вместе именно потому, что все трое помогают друг другу в этом непростом деле. Кстати, именно поэтому чуть выше мы говорили про энергию отделения двух нейтронов. Отделить один нейтрон труднее, чем пару: если его убрать, то второй нейтрон тут же улетит прочь! Такое занятное поведение частиц — прямое следствие принципов квантовой механики.

Как измеряют нейтронное гало
Но довольно общих слов, перейдем к конкретике. Как физики умудрились понять, что в этих изотопах имеется столь странное образование, как нейтронное гало? Какие именно величины им для этого пришлось измерить? Ответ и прост, и сложен одновременно: они измерили радиус ядра. А точнее, несколько разных радиусов одного и того же ядра, и вот это уже нечто интересное.
Дело всё в том, что в квантовом мире понятие «размера ядра» зависит от того, каким образом, с помощью каких частиц этот размер измеряют. Если это ядро сталкивается с какими-то другими ядрами, то для такого процесса важны и протоны, и нейтроны, поэтому в таких столкновениях прощупывается «материальный радиус» ядра, rm. Если же это ядро одеть электронами, то есть изучать нейтральный атом, то с точки зрения электронов размер ядра — это размер его электрически заряженной области, просто потому, что электроны чувствуют прежде всего электрический заряд. Этот размер называется зарядовый радиус ядра, rc.
Для обычных ядер зарядовый и материальный размер примерно (или точно) равны. Это отражает равноправие между протонами и нейтронами, похожесть их распределений в ядре. Для ядер с нейтронным гало следует ожидать сильного различия: зарядовый радиус должен быть заметно меньше материального. Поэтому возникает естественная дорога к обнаружению гало: измеряем rc, измеряем rm, сравниваем друг с другом. Эти же величины можно попробовать вычислить теоретически на основе разных методов. Сопоставляя их с результатами измерений, можно выяснить, какая из теорий лучше описывает не только сами по себе радиусы, но и правильно воспроизводит все наблюдающиеся особенности: разность rm – rс, величину энергии отделения, зависимость этих характеристик с ростом количества нейтронов, и т. п.

Для того чтобы почувствовать отличие в зарядовых радиусах ядер гелия-4 и гелия-6, нужно измерить резонансные частоты перехода 2s-3p в этих двух изотопах гелия с погрешностью меньше 1 МГц, то есть с относительной точностью лучше одной миллиардной.
Современные спектрометрические исследования без труда позволяют достичь такой точности — правда, для стабильных изотопов. Но когда приходится работать с изотопами, которые живут меньше 1 секунды, такое измерение становится настоящим вызовом экспериментаторам.

Сначала нейтроноизбыточные ядра гелия нужно получить. Это делается с помощью бомбардировки ядрами углерода 13C графитовой мишени, нагретой до 2000 градусов. Столкновения инициируют разнообразные ядерные реакции, и на выходе идут вперемешку разные изотопы легких элементов. Их разделяют на отдельные изотопные пучки низких энергий; нужный пучок затем направляют на тончайшую горячую графитовую пластинку, и ядра застревают в ней, «одеваясь» при этом электронами и превращаясь в атомы. Затем атомы испаряются в вакуум, тут же их подхватывает насос и направляет дальше. По пути атомы охлаждаются, а затем захватываются в центре атомной ловушки; там-то с ними и проводят спектроскопические эксперименты.
Напомним, что всё это происходит очень быстро, за доли секунды, ведь иначе тяжелые ядра гелия распадутся. Благодаря скоординированным действиям инструментов на всех этапах, этот «производственный цикл» от момента рождения ядер до их поимки занимает около полсекунды. Что касается количества атомов, то тут главной трудностью остается низкая эффективность поимки атомов в ловушку. На самом первом этапе тяжелых изотопов гелия рождается очень много, порядка 100 млн ядер гелия-6 и полмиллиона ядер гелия-8 в секунду. Однако в ловушке оказывается всего лишь одна десятимиллионная доля этого потока. Иными словами, в каждый заход ловушка может поймать с десяток атомов гелия-6, а в опытах с гелием-8 ловушка, как правило, пустует, и только иногда в нее удается захватить один-единственный атом.

Теоретическое вычисление состоит из нескольких этапов, и трудности подстерегают физиков на каждом этапе. Во-первых, в идеале нужно начинать с самых фундаментальных глубин, с взаимодействия кварков и глюонов, и постараться вывести отсюда силы, действующие между нуклонами. К сожалению, при низких энергиях эта задача оказывается неподъемно сложной для формульного решения. Единственный способ, который тут в принципе работает, это так называемые вычисления на решетках, которые опираются на зубодробительный компьютерный расчет. Прогресс тут идет, но он довольно медленный. В конце прошлого века физики могли худо-бедно оценивать таким методом свойства отдельных адронов; несколько лет назад наконец-то они в каком-то виде смогли воспроизвести взаимодействие между двумя протонами и сейчас только подбираются к более тонким свойствам ядерных сил.
В ожидании результатов можно упростить себе задачу и подняться на один уровень выше, от кварков и глюонов к адронам. А именно, можно написать вообще все возможные типы взаимодействий между протонами и нейтронами, со спиновыми и многочастичными тонкостями, и поставить перед каждым таким взаимодействием численный коэффициент. Тогда можно стартовать с этой теории ядерных сил и пытаться отсюда вывести строение и свойства больших ядер. Пусть коэффициенты пока не удается вычислить из фундаментальной теории, но их можно просто подобрать, сравнивая результаты расчетов с разнообразными экспериментальными данными. Количество экспериментальных данных намного больше, чем свободных параметров в теории, и поэтому такая теория будет обладать существенной предсказательной силой.
Поскольку появляется свобода в построении теории, существует несколько альтернативных методов расчета ядерных свойств из адронных взаимодействий. Одна из классических моделей здесь — это AV18, разработанная в середине 90-х годов 18-параметрическая модель двухнуклонного потенциала. Ее недавно стали дополнять современной моделью трёхнуклонного потенциала, самая последняя версия имеет кодовое обозначение IL7. Расчетов на основе модели AV18 существует великое множество.

Расхождения в такой величине, как энергия отделения двух нейтронов, достигает порой десятков процентов! Этот пример показывает, что вот эта конкретная величина является важной болевой точкой ядерных моделей. Именно ориентируясь на нее, можно понять, какие модели адекватнее схватывают тонкие характеристик ядерных сил, а какие в чем-то сбоят.
Очень хочется теперь посмотреть на то, что тут смогут продемонстрировать другие модели, в особенности киральная эффективная теория поля. Сравнивая их друг с другом по таким вот чувствительным параметрам экзотических ядер, можно делать далеко идущие выводы об адекватности самих теорий ядерных сил. Уточнив их свойства, можно затем более уверенно предсказывать и прочие характеристик ядер, причем необязательно именно нейтроноизбыточных.

"Элементы" 18. 10. 2013.