Радость бытия

Первые дни эйфории по поводу возвращения на родину прошли. Василий был очень благодарен судьбе за то, что ему удалось поселиться в своём родном доме. Дом когда-то был продан чужим людям, и вот теперь Василию удалось купить его, так как жившие в его доме  старики умерли, а их детям дом попросту не был нужен. Они привыкли отдыхать за границей, и эта обуза им была ни к чему.
Вот так Василий, спустя годы, и оказался вновь в своём родном гнезде.
Правда, со времени жизни здесь его семьи в доме кое-что изменилось: новые хозяева вставили пластиковые окна, заново покрыли крышу и сломали русскую печку, которая в течение долгих лет была кормилицей семьи. Василий помнил, как бабушка, а потом и мама, встав затемно и наложив «клеточкой» дров с зажжённой лучиной, задвигали её подальше в печь. А пока в печке горел огонь, они успевали напоить и подоить корову, дать сена телёнку и мешанину (смесь мятой картошки и мякины) курам. Затем они шли в дом, чтобы начистить картошки в один чугун, заправив в другой всё необходимое для супа, а в третий засыпав промытую гречневую крупу.
Но вот печь протоплена. Распределив весь «жар» (то есть угли) по сторонам, чугуны и горшки отправлялись с помощью ухватов разной величины в печь. После этого можно было отдохнуть, а часа через два-три достать из печи не только сваренный обед, но и подогретый ужин. Печь долго сохраняла тепло, особенно когда её закрывали заслонкой, которую открывали только на ночь.
Проснувшись утром, Василий уже знал, что ему сегодня нужно делать. В доме всегда дела есть. Приготовив завтрак, он вышел на улицу и увидел, что в тот скворечник, который он сделал по приезду, уже заселились скворцы. Радость от жизни в родном доме не покидала его, ведь он так стремился на родину! И вот сегодня – день светлый и солнечный, хотя по-апрельски и не жаркий: налетающий ветерок обдаёт арктическим холодом. «Но это ничего», - подумал Василий, решивший заготовить прутьев для плетения корзин.
И вот он уже идёт по весенним протокам вдоль ручья, срезая то там, то здесь прутья ивняка. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение в ручье. Василий пригляделся – и увидел двух щук довольно большого размера, плескавшихся в икромёте. Сердце его забилось чаще, ведь Василий помнил, как ещё мальчишками они ходили с острогами - орудиями лова во время икромёта рыбы. Иногда им сопутствовала удача, и они приносили домой щук.
Но что теперь было делать Василию, у которого с собой были только складной нож, да верёвка для связывания прутьев. Василий срезал осинку, которая росла рядом, сделал из неё палку, к концу которой примотал раскрытый складной нож. Щуки плескались, не обращая внимания на его приготовления. Ручей был неглубокий. Но Василий не рассчитывал на рыбалку и не был экипирован для неё. Поэтому, когда он потихоньку приблизился к щукам, держа наготове «орудие лова», то зачерпнул воды в обувь на обеих ногах. «Не в первый раз», - подумал он, а затем, изловчившись, ударил находившуюся в тот момент наверху рыбину.
Как ни странно, она даже не трепыхнулась, а просто всплыла кверху брюхом, и Василий без труда её достал. И поторопился домой, решив, что не надо искушать судьбу – весенняя вода очень холодная. «Сегодня – 6 апреля, а завтра - праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, - думал он. – Вот и разговеемся мы с Леной». Лену он накануне, как бы случайно, встретил в магазине и пригласил к себе в гости.
Благовещение в этом году было уже без снега. Яркий солнечный день не портили даже набегающие временами облака. Василий с утра побрился, прибрал в доме, приготовил угощение на стол и начал с нетерпением ждать Лену. Ему казалось, что время остановилось. Он то подходил к окну посмотреть, не идёт ли женщина, то выходил на двор, пытаясь себя чем-нибудь занять, но от волнения ничего не мог делать. А в голове всё крутилось: вдруг не придёт, мало ли что бывает! Василий снова и снова смотрел на часы, стрелки которых будто замерли на одном месте, как вдруг раздался стук в дверь и улыбающаяся Лена с порога проговорила: «Хозяин, принимай гостей!».
У Василия словно камень с души свалился. С приходом Лены – такой милой, домашней – в доме сразу всё преобразилось, и Василий впервые почувствовал себя хозяином. Слова, которые были заготовлены для Лены, куда-то пропали, но она сама ему всё подсказала. Они сидели вдвоём, обнявшись, и плакали – не оттого, что им было плохо вместе, а потому, что жизнь прошла - а её словно и не было. Только работа и забота – вот оно как вышло…
Так они просидели и проговорили до самого вечера, а вечером Василий пошёл провожать Лену – она, как и раньше, жила в соседней деревне. Вернувшись домой, он долго не мог уснуть. Он думал о том, что так хорошо, как сегодня, могла пройти вся его жизнь. «Видно, судьба у меня такая – доживать в родном доме, - думал он. – А здесь работы – хоть отбавляй: заводи кур, коси траву, заготавливай веники… Это лишь лентяям в деревне заняться нечем. Деревня во все времена кормила город. В годы войны жители деревень по 100 мешков картошки накапывали – хватало и самим, и скотине.
Под эти думы Василий и заснул. Ему приснилась покойная мама, одетая в лучшее платье. Она смотрела на него с одобрением и говорила: «Наконец-то ты, сынок, домой вернулся». Проснувшись утром, Василий лежал в постели и прикидывал: «А, пожалуй, было бы неплохо, если бы Лена согласилась и корову купить. Сена – хоть завались, излишки молока можно продавать москвичам, а остатки – на рынок». В таком благодушном настроении Василий встал с постели и принялся за дела – в деревне ведь их всегда много. А мы с вами  давайте пожелаем ему счастья на малой родине – теперь-то оно к нему точно придёт.