Глава 15. Низвергнутый Марат

 
    - Фу-ты, ну-ты! - сказал Алексей Иванович после продолжительного молчания, когда мы удалились от посёлка почти на два километра и выехали на нашу дорогу. - Ты не знаешь, что это было?

    - Что-то среднее между кривляниями бандерлогов и лобзаниями гоголевских помещиков!

    Мы одновременно и самозабвенно захохотали, синхронно почувствовав необходимость разрядиться после такого необычного испытания.
   
    Дома мы прежде всего плотно пообедали и определились как будем проводить наш уик-энд. Определил, собственно говоря, я - как хозяин поместья.

    Алексею Ивановичу с Пафнутием было предложено отправиться на дальний полуостров, где хорошо ловились на спиннинг осенние щуки. Сам решил остаться дома и заниматься хозяйством - помогать Веронике.

    Моё мудрое решение было шито белыми нитками и все это прекрасно понимали, но единодушно согласились как с предельно разумным. Когда мужчины отплыли на новеньком каноэ от берега, Вероника робко попыталась пожурить меня за такой диктат, но я не дал ей договорить, стиснув руками и закрыв рот страстным, немного театральным поцелуем. В свете последних событий я и был, наверное, классическим киногероем.

    Весь последующий день мы с ней пробездельничали, если не считать отвлекающие моменты, связанные с  кормлением нашей живности и воспитанием Анхора - во время гуляний за пределами дома. После моей трудоёмкой и пыльной работы такие вынужденные отвлечения представлялись приятным развлечением.
   
    Уже когда сгустились ранние сумерки, и мы сидели обнявшись на скамейке ( как в старом деревенском кинофильме ), предусмотрительно сделанной добрым Пафнутием на самом берегу, из наступившей темноты проворно выплыла к нам узконосая лодка со счастливыми рыбаками. Алексей Иванович, радуясь как дитя, приподнял в воздух большую щуку.

    - Первый раз в жизни поймал щуку на спиннинг!
    - Да? - удивился я. - А кого ты тогда ловил - тайменей?
    - Никого не ловил. Я, вообще, впервые держал спиннинг в руках. А в детстве на удочку пескарей таскал.
    - Тогда ты совершил огромный скачок в своём развитии - размером в эпоху!
    - Это точно.
    - Выходит, во взрослой жизни ты никогда и не рыбачил по-настоящему? - продолжал удивляться я с искренним сочувствием.
    - Никогда, - согласился он с сожалением, как бы сокрушаясь о бездарно растраченном времени жизни. - Всегда думал, что это занятие для лоботрясов... Но теперь не буду так думать! Интереснейшее занятие - столько новых ощущений.
    - Значит, мы обратили тебя в новую религию?
    - Нисколько. Первые ученики Христа были как раз рыбаками, да и сам он в основном питался рыбой.
    - Это правда. И первым символом ранних христиан было как раз изображение рыбы! - добавил я, торжествуя что к месту пришлась моя историческая  образованность.

    Вероника занялась чисткой улова, а Пафнутий  - очагом, котлом и прочими приготовлениями для своей фирменной ухи. Мы же с Алексеем Ивановичем, на правах почётных гостей, позволили себе пофланировать вдоль озера, как в своё время Пушкин гулял с Онегиным на брегах Невы.

    - Алексей Иванович, - я задал сходу волнующий меня вопрос. - Ты ничего не говорил Пафнутию  о наших новых заказчиках?
    - Да как-то нужды в этом не было, а он не спрашивал. Мы больше о рыбалке говорили - я, ведь, дилетант и он разъяснял мне разные тонкости.
    - Это хорошо. У меня к тебе просьба - не говори пока ему и Веронике о моих новых заказчиках. Пока не время.
    - Не буду. А мне можешь объяснить - почему?
    - Потом. Надо самому сначала разобраться.

    Когда сварилась уха, мы с Пафнутием прикончили под неё оставшуюся в бутылке водку. Алексей Иванович и Вероника пригубили немного вина. Горячая наваристая юшка всех нас согрела и объединила - уже не в первый раз. Правильно, что Иисус с учениками любили рыбу. Всё в этом мире неслучайно.

    Следующим утром мы отбыли и прибыли. На объекте произошли ощутимые перемены. Чувствовалось, что завершающие работы на финишной прямой. Бухарцы не скрывали своего приподнятого расположения духа - скоро домой!  Киргизским узбекам предстояло еще заливать полы и крыть ламинат. Но и у них было хорошее настроение. Бывший добрый хозяин объекта устроил всем на прощание хорошую баню и обильный стол. Труженики выглядели свежими и отдохнувшими.

    Только Марат, резко контрастируя со всеми, слонялся по объекту грустный, с подбитым глазом и распухшим носом.
    - Кто это тебя? - сочувственно спросил я.
    - Хозяйка дачи. Нагрянула неожиданно и вероломно. Пока я шарил обувь под кроватью, успела звездануть меня пару раз ногой по лицу. Ты вовремя смылся, а то и тебе бы досталось за компанию!
    - Ну вдвоём-то мы как-нибудь бы отбились, - глупо улыбаясь, ответил я.
    - Как бы не так! Она, ведь, ни одна приехала, а с двумя амбалами, телохранителями своей подруги. Они за машиной её заявились.
    - Забрали?
    - Конечно! Теперь я безлошадный крестьянин, как и ты...
    - Так у тебя другие тётеньки с машинами есть!
    - Были. Поразбрасывался всеми.
    - Ничего. Новых освоишь.
    - С такой-то рожей?
    - А как девочки?
    - Сначала испугались, а потом, когда въехали в ситуации, поняли, что и при новом режиме могут сорвать свои дивиденты.
    - С амбалами?
    - Ну а с кем ещё? Впрочем, и с хозяйкой могли. Она женщина разносторонняя.
 
    Я уже ничему не удивлялся. Только было жалко Марата. Несмотря на предприимчивость, была в нём и некоторая лопуховатость, которая располагала к нему и вызывала сочувствие.

    - А девочки про тебя сразу и забыли?
    - Ну, почему? Попрощались со мною тепло. Тоня посоветовала держать хвост пистолетом и не унывать. А Наташка даже обняла при всех и засунула мне за пазуху бутылку вина. Незаметно, конечно.
    - Какая молодец. Заботливая. Ну а Маша?
    - Машу я не видел... Так она же с тобой была?
    - Со мной. Наверное, ещё не проснулась.
    - Понравилась?
    - Хорошенькая.
    - Я не про это. Ты балакал с нею?
    - Немного.
    - Она умная... Ты же любишь таких?
    - Ага. Я получил большое удовольствие от общения с ней.

    На самом деле никто из нас не произнёс ни одного слова. Она была в глубокой отключке, а я молча пил водку без закуски и размышлял о бесконечном несовершенстве человеческого мира, пока тоже незаметно не отрубился. Но из уважения к побитому Марату отвечал так, чтобы ему было приятно.

     - Передать от тебя привет? - оживился Марат. Так оживляется усталая легавая, когда вновь причует дичь на большом расстоянии.
     - Это как?
     - У меня есть их телефон. Я им позвоню несколько позже, когда они отработают своих амбалов. Интересно знать, как  развивались события после моего ухода.

     Ему действительно было интересно. Глаза заблестели. Это был его мир - и азарт его был понятен.

     - Ты пешком пришёл?
     - Ну, а как?.. Кстати, шёл по твоим следам на сыром песке - любовался характерными оттисками бутсов. Они меня морально поддерживали после позорного изгнания.
     - Мои следы?
     - Да. А ещё бутылка вина, которую мне сунула Наташа. Я не чувствовал себя таким одиноким и брошенным.
     - Что-то ты долго шёл. Я, ведь, не сразу уехал с прорабом.
     - Не забывай про бутылку вина. Я же не на ходу её распивал, а культурно присаживался на выброшенные рекой коряги.
     - Если бы долго не рассиживался, застал бы свою златовласую пассию.
     - Кабы знать - поспешил бы!
     - В самом деле?!
     - Да. Она хорошая. Всегда пожалеет, не то что эта мегера...

     Он страдательно потрогал рукой подбитый глаз и распухший нос. Затем вытащил грязный носовой платок и неловко высморкался в него - как будто всхлипнул.

     - Однако! Это ты так сопли распустил от воспоминаний о ней?
     - Не смейся! Ты её не знаешь. Она веротерпимая...

     Надо же! Веротерпимая!

     - При чём тут вера? Сказал бы просто - терпимая.
     - Про неё не получается говорить обыкновенными словами. Она выше всех, и слова о ней должны быть особенные!

     Вот так! У каждого своя правда, своя религия, свои божества!

     - А ты в курсе, что твоя богиня будет царствовать здесь?
     - Ещё бы не в курсе! Это я навёл её на этот объект.
     - Да? Каким образом?
     - Самым обыкновенным. Сам знаешь, разговорный жанр - это моя стихия! Сначала в мимолётной беседе с прежней хозяйкой узнал, что они ищут покупателя. Потом поделился полученной информацией с Эвелиной, - он улыбнулся, вспоминая, и добавил дрогнувшим голосом. - Во время перекура...
     - Она разве курит?
     - Это я так - фигурально.
     - Ясно. Только не совсем понятно - зачем им тогда делать ремонт в старом доме?
     - Чем больше недвижимости, тем лучше. Инфляция! Либо ты не слышал об этом в своём захолустье?
     - Слышал, - я внимательнее присмотрелся к глуповатому выражению лица Марата. Он продолжал мечтать об Эвелине и был похож на влюблённого раба, готового умереть за свою госпожу, которая, судя по-всему, не особенно с ним и церемонилась.

     - Значит, ты делишься с ней всем и вся?
     - Да. Я не могу иначе.
     - Это, конечно, не моё дело, но всё-таки не следовало бы тебе так уж раскрываться перед ней. Отфильтровывай, что говоришь. Наверняка, тебя неслучайно застукали с девицами.
     - Это ты зря! Просто Эрика вернулась из Турции и поспешила меня увидеть. Она очень любвеобильная.
     - Разве она не могла подождать? Ты же в любом случае привёз бы ей банки с огурцами и прочими заготовками на квартиру! Зачем ей надо было мотаться сюда да ещё с таким экскортом? Держиморды, ведь, Эвелинины?

     Марат призадумался. А я продолжал гнать дальше, почувствовав, что напал на след:
     - Эвелина знала, что у тебя предстоит пикантная вечеринка с девушками лёгкого поведения?
     - Да. Она сама посоветовала для контраста ощущений побарахтаться с молоденькими.
     - Не с молоденькой, а с молоденькими?
     - Да. Ещё посоветовала прихватить с собой приятеля.
     - Какого приятеля?
     - Как какого? Тебя!
     - Она уже знала обо мне?
     - Конечно. Я только упомянул о тебе, сказал, что ты из её мест, она и заинтересовалась. Стала расспрашивать. Ты не волнуйся, я тебя только хвалил.
     - Спасибо...

     Всё стало понятно. Эвелина хотела подставить меня. Только зачем ей это?

     - Поди, она и профинансировала это мероприятие?
     - Ну да! Я, было закопытился, когда она выступила с такой неожиданной инициативой. Не знал как откликнуться. Подумал ещё - может на вшивость проверяет. Но она женщина тонкая и деликатная - сама благословила и отстегнула сколько надо.

    - То-то ты так шиковал - на дармовые!
    - Я и свои все спалил сгоряча, - вздохнул горько Марат.
   
   Разговор мог быть бесконечным, но мне было пора приниматься за работу.
   Я переоделся и, засучив рукава постиранной робы, энергично принялся за свой " низменный " труд.
   Марат не раз подходил ко мне, маясь душой и телом от безденежья. В конце концов, я ссудил ему необходимую сумму для поднятия настроения, но принимать участие в совместной реабилитации отказался .

   Оживший и повеселевший, он вновь установил свой мягкий уютный стул за моей спиной, пристроив от посторонних глаз бутылки с вином в рваный резиновый сапог, который он предусмотрительно вытащил из ненужного выброшенного хлама во дворе и приволок его сюда для маскировки.

   Меня это тоже развеселило, и я не совсем в тему спросил:
   - Блеск и нищета куртизанок?!
   Но он меня понял, и, криво улыбаясь и  поёживаясь, толково ответил в тон:
   - Судьба играет человеком, а человек играет на трубе!

   Отогревшись душой и раскупоривая вторую бутылку, он вдохновенно заговорил, но на этот раз в его монологах уже отсутствовали интонации превосходства. Теперь он больше жаловался на превратности судьбы и винил во всех своих бедах женщин - что они его непомерно избаловали, испортили и превратили в никчемного человека. Я не стал ему противоречить. Пусть себе исповедуется! Может, действительно, возьмётся за ум и перестанет мантулить.
 
   Однако после третьей бутылки он уже начал поносить и воспеваемую до этого Эвелину Людвиговну! Это она поломала ему устоявшуюся привычную жизнь и теперь надо парить голову в поисках хлеба насущного!

   Здесь я нашёл нужным его поддержать. Мне пришла в голову мысль сделать его союзником в противостоянии с коварной Эвелиной.

   - Ты правильно говоришь, - уцепился я за последнее его высказывание. - Она использовала тебя как марионетку для каких-то неизвестных нам целей, и легко пожертвовала тобой, направив свою подругу со своими же держимордами на организованное ею же бордельеро на даче! Чтобы эффектно закончить свою же тщательно запланированную хитроумную операцию... Понимаешь?

   - Какую ещё операцию? - глядя на меня мутными глазами, спросил мой предполагаемый союзник.

   - Неизвестную нам, потому что коварную. Она, ведь, блажная - Эвелина Людвиговна?

   - Блажная, - согласился Марат.

   - А блажной бабе такое в голову придёт, что сам чёрт не разберёт! - заговорил я гоголевским языком, потому что сам мало что понимал. - Я думаю, этим дело не кончится. Она ещё какой-нибудь фокус для нас придумает.

   - И что нам делать?

   - Для начала создать единый фронт сопротивления. Координировать наши действия.

   - Какие действия?

   - Действия, направленные на выяснение планов Эвелины Людвиговны касательно нас. Ты кем предпочитаешь быть - Штирлицем или агентом 007?

  Возрождающийся из пепла Марат откинулся на спинку кресла, закинул как прежде ногу на ногу, затянулся сигаретой и, выпустив вверх колечки дыма, наконец важно сказал:

   - Агентом 007!
   - Тогда я Штирлицем. Будем внедряться, выяснять новые её задумки и делиться друг с другом добытой информацией, но никого больше в это дело не посвящать. Согласен?
   - О'кей.

   Судя по всему, он стал уже входить в заданный образ.

   Я не стал объяснять Марату, что главной целью провокации был я, а он просто попал под раздачу. Такое откровение человеку с чуждой для меня философией жизни, наверняка привело бы его обратно в лагерь противников и лишило бы меня союзника. А мне он был нужен прежде всего как резидент во вражеском стане.

   Я нисколько не сомневался, что моего приятеля ещё вернут к себе его  сластолюбивые матроны: просто приятная дама ( так я решил обозначать Эрику, которую ещё не видел, а только представлял её в воображении по рассказам Марата ) и дама приятная во всех отношениях ( Эвелина Людвиговна ).

   И я оказался прав. Уже сразу после обеда за Маратом приехала на такси просто приятная дама. Я посмотрел в её сторону с некоторым сочувствием, уверенный,что и она является пешкой в комбинации, разыгрываемой дамой приятной во всех отношениях.

   Марат уходил с виноватыми глазами и смущённой улыбкой. Я успел ему подмигнуть. Он меня понял и показал пальцами букву "О", что, видимо, означало "О'кей, сэр, ми вас понимайт!" 

   По всему, его увлекала новая игра в шпионов, привносившая в сексуальные похождения дополнительный аромат волнительной интриги.