Учитель сказал... Глава восьмая

8

     На свежей утренней заре у Лыкова в его измятой, но ещё белоснежной постели внезапно началась нервическая лихорадка, и он сипло и натужно позвал Клэр. Благодарная ученица в зеленоватом и лёгком платье заботливо потрогала правой ладонью высокий и бледный лоб своего изнурённого наставника и немедленно выключила бесшумные кондиционеры и всю систему охлаждения в доме… Медицинский градусник показал очень высокую температуру, и тревожная Клэр по мобильному телефону пригласила участкового врача.
     Осанистый, дородный и седовласый терапевт в белом костюме прикатил на импортной машине удивительно споро, поскольку издавна уважал своего маститого коллегу. Разговорчивый, но опытный и чуткий участковый врач аккуратно и внимательно осмотрел своего расслабленного больного и быстро поставил диагноз: старческая простуда… Пациент не спорил… Визитёр без раздумий выписал три рецепта, и сильно взвинченная Клэр учтиво заплатила ему крупными купюрами щедрый гонорар. Солидный врач почтительно и серьёзно посмотрел на её нахмуренное лицо, а затем, озорно подмигнув, уехал… Расторопная Клэр без промедления помчалась за лекарством в ближайшую аптеку и проворно доставила домой четыре упаковки зарубежных таблеток…
     В сумрачных и душистых сенях она неожиданно для себя прослезилась и слегка всплакнула... Сначала она опрометчиво решила, что в жаркой тишине роняет она скупые слёзы от благородной жалости к своему внезапно захворавшему учителю. Но вскоре Клэр изумлённо сообразила, что она скорбит о недавних и весьма основательных переменах в своей духовной сути...
     У Клэр появились неожиданные и, как ей почудилось, бесполезные мысли:
     «Беда украинцев заключается в том, что они из уважаемого русского народа с его поистине величайшей историей вздумали из жадности и глупости превратиться в иллюзорное племя, которое от сотворения мира не существовало на планете Земля. Для рассудка и человеческой психики эта диковатая метаморфоза заведомо невыносима... Но ведь и я чрезвычайно быстро превращаюсь в личность, не известную самой себе...»
     А потом после её вежливой, но весьма настойчивой просьбы Лыков, лёжа под тонкой и белой простынёй на правом боку в чистой и мягкой постели, натужно, хотя и быстро принял дорогое импортное лекарство и с явным удовольствием запил кисловатые таблетки цветочным ароматным чаем из серебристо-розовой фарфоровой чашки. Затем недужный и телесно слабый наставник смиренно и тихо попросил:
     - Пожалуйста, посиди со мною… возле кровати… И внимательно послушай хилого, но честного человека...
     И она охотно и проворно расположилась рядом с ним на высоком и резном стуле…
     Лыков неторопливо высказался:   
     - Я отнюдь не простужен. Мою нервную лихорадку вызвала ты, но я чрезвычайно этому рад. Я теперь совершенно уверен в том, что ты с самого рождения способна подпитывать самоё себя энергетикой обыкновенных людей. Такое свойство воистину драгоценно, хотя вампиризм считается злом. Но природу изменить нельзя. В человеческой среде извечно обитают хищники и жертвы... Но только хищные особи иногда имеют врождённые способности творить… И если художник или мыслитель, поддаваясь несуразному мнению толпы, начинает вдруг воспринимать самого себя милосердным гуманистом и даже блаженным добряком, то он малодушно обманывает собственный разум и со временем обязательно теряет свой врождённый творческий дар…             
     Она возбуждённо, хотя и с явной грустью спросила:
     - Неужели не бывает иначе?
     И он хрипловато и безжалостно заверил её:
     - Уповать на другую ситуацию недопустимо глупо.
     Она незаметно вздохнула и рассудительно молвила:
     - Качества хищника у меня, безусловно, есть. И дурманное влечение к творчеству я смутно в себе ощущаю. Но я доселе не ведаю, что именно я должна сотворить в мирской юдоли... И неужели я повинна в болезни вашей?.. Но я безоглядно и истово верю вам... Теперь мне хочется поскорее искупить вину...
     И Лыков негромко произнёс:
     - Пожалуй, твоя прямая вина отсутствует в моей нечаянной хворости. Ты всегда поступала со мною предельно честно. Но в процессе твоего обучения наблюдается любопытный эффект...
     И она озабоченно поинтересовалась:
     - Какой?
     И он с готовностью пояснил:
     - Во время передачи тебе заветных и потаённых знаний я быстро и необратимо теряю жизненные силы. Ты неожиданно оказалась более могучим хищником, нежели я. И ничуть я не сомневаюсь, что ты, драгоценная умница, любишь меня преданно, искренне и страстно. Но, пылко любя своего престарелого учителя, ты неосознанно воспринимаешь меня беззащитной и вкусной жертвой, которая уже готова к насыщению твоего извечно голодного нутра...
     Внезапно эти правдивые, но безмерно горькие для её наставника фразы чрезвычайно ей польстили, и она не сумела скрыть постыдное чувство своего пошловатого самодовольства. Горделивый, хотя и нервозный оскал непроизвольно появилась на её напряжённом лице, и Лыков лихорадочно содрогнулся...
     А Клэр вдохновенно размышляла:
     «Значит, я от природы более могущественный хищник, нежели он... Бесполезно себя обманывать: это приятно... Но что же теперь мне, окаянной, делать?.. Неужели я должна отказаться от его заповедной... и даже эксклюзивной науки?.. Проще выражаясь: допустимо ли получить безграничное, хотя и тайное влияние на людские чувства и помыслы ценой изуверского лишения жизни близкого... и уже почти родного человека?..»
     Лыков неожиданно для себя успокоился, а потом ему вдруг подумалось:
     «Она, несомненно, колеблется. У неё теперь появилась ужасная дилемма... терзающий выбор... Достойно ли для редкой умницы извести своего благодетеля до смерти ради обретения от него сокровенных методик?.. Однако есть и более общая проблема: допустимо ли исследователям во имя процесса познания соглашаться на человеческие жертвы?.. И ещё... Разве дозволено Богом утащить бесценные плоды научных озарений в сырую могилу, не передав накопленные истины верным ученикам?.. И хочу ли я утаить от элитарного сообщества собственные открытия... даже если передача полных сведений о них стремительно приблизит мою кончину?..»
     И они печально и пристально посмотрели друг на друга...
     Вскоре он попросил её:
     - Пожалуйста, дай мне заснуть. И к вечеру приготовь густой куриный бульон с кореньями и грибами.
     И она задумчиво и бесшумно удалилась из его душноватой опочивальни... 

9