Из материалов следственного дела Бухарина-53

Вечернее заседание 2 марта 1938 года.

Допрос подсудимого Гринько

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих, Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер

Вышинский. Подсудимый Гринько, относительно урожая какие разговоры были у вас с Рыковым? Уточните, пожалуйста.
Гринько. У меня с Рыковым был такой разговор, что право-троцкистский центр придает огромное значение развороту подрывных мероприятий в области сельского хозяйства, что подчеркивает и сам Рыков, что на этой точке зрения стоит Бухарин, что это вытекает из следующего положения: коллективизация должна дать устранение противоречия между уровнем промышленного развития страны и уровнем развития сельского хозяйства, устранение, которое является абсолютно необходимым для дальнейших быстрых темпов социалистического строительства. С другой стороны, есть громадная программа о 7-8 миллиардах пудов хлеба, которая решит вопрос о зажиточности деревни и об устранении противоречий между городом и деревней. Эта программа в значительной мере делает большой шаг вперед и имеет огромное значение с точки зрения оборонной для Советского Союза в смысле создания запасов хлеба.
Рыков говорил о том, что ему известно о программе право-троцкистского центра, что должна разворачиваться подрывная работа.
Вышинский. Меня интересует вопрос, почему Рыков счел нужным по этому вопросу говорить с вами?
Гринько. Я с Рыковым говорил, что когда я устанавливал связь украинских организаций, мы неизбежно должны были затронуть все главные политические вопросы. У нас получился обмен мнений, который дал информацию. Моя вредительская работа в Наркомфине являлась последующим приложением к той общеполитической связи. С другой стороны, я когда-то работал в Наркомземе, был заместителем наркома, у меня была персональная связь. Для сельского хозяйства, для МТС, для колхозов и так далее огромное значение имеет весь механизм финансирования, и в связи с этими обстоятельствами Рыков вел со мной разговор, рассказывал мне о подрывных мероприятиях в сельском хозяйстве и направлял меня в этом отношении.
Вышинский. Подсудимый Гринько, а с Бухариным вам приходилось говорить?
Гринько. С Бухариным у меня был короткий разговор в Кремле относительно принципиальной основы подрывных мероприятий в области финансов, разговор об отрицательном отношении "право-троцкистского блока" к франко-советскому договору.
Вышинский. Бухарин не объяснял вам, почему он недоволен франко-советским договором?
Гринько. Я об этом скажу дальше. Затем на ходу, в коридорах был разговор вообще о допустимости вредительства как метода политической борьбы, потому что тут есть громадные экономические потери, но он указывал, что поскольку довлеет политика в данном случае, вредительство следует допустить, с другой стороны, установление более широких экономических связей с капиталистическим миром даст возможность наверстать те потери, которые будут.
Что касается франко-советского договора, то в право-троцкистском центре (у меня был разговор с Рыковым, с Бухариным), было довольно широко распространено отрицательное отношение к франко-советскому договору потому, что франко-советский договор был одним из тех этапов мирной политики Советской власти, который устранял или отдалял столкновение с агрессором, столкновение, на которое делал ставку "право-троцкистский блок"; расторжение франко-советского договора в целях развязывания возможностей для агрессора входило в программу "право-троцкистского блока".
Вышинский. Скажите более подробно о пораженческой линии "право-троцкистского блока".
Гринько. Те первые разговоры, которые мне приходилось вести с целым рядом руководящих людей "право-троцкистского блока", показали мне, что основная политическая ставка,-если говорить реально, а не вообще, - была на поражение Советского Союза в войне с агрессором, на компенсацию агрессора за счет окраинных территорий Советского Союза и на свержение Советского правительства на этом пути. Кроме того, о чем я уже показал, могу напомнить, например, что когда я рассказывал Рыкову некоторые подробности продажи КВЖД...
Вышинский. Не забудьте, что у нас будет еще закрытое заседание суда.
Гринько. Я не забываю. У нас произошел такой обмен репликами, в результате которого было ясно, что это - устранение одного из поводов к возможной войне с Японией, которая стоит в плане "право-троцкистского блока".
Вышинский. Значит, "право-троцкистский блок" ориентировался на войну?
Гринько. Да, на войну, на военное поражение Советского Союза и на содействие агрессора в захвате власти.
Вышинский. Ориентировка на военное поражение и содействие агрессора в захвате власти?
Гринько. Да.
Вышинский. Кроме Рыкова, вы еще с кем-нибудь разрабатывали план подобного рода преступлений?
Гринько. Из числа участников настоящего процесса?
Вышинский. Да, из числа сидящих здесь на скамье подсудимых.
Гринько. Из числа подсудимых по настоящему делу - не помню.
Вышинский. Значит, вы разговаривали об этом с Рыковым?
Гринько. Да, с Рыковым, а о франко-советском договоре с Бухариным.
Вышинский. С Розенгольцем?
Гринько. Связь с Розенгольцем дал мне Гамарник. Уже одно это обстоятельство говорит, что это связано с некоторыми военными троцкистскими планами, но с Розенгольцем у меня разговор был, главным образом, по тем мероприятиям, по той подрывной работе, которую он проводил в области внешней торговли.
Это является экономическим аспектом той же пораженческой позиции, поскольку Розенгольц проводил мероприятия, направленные в помощь агрессору за счет Советского Союза.
Вышинский. Одним словом, в преступной деятельности Розенгольца были те же пораженческие мотивы, что и в вашей деятельности?
Гринько. Они лежали в основе всего.
Вышинский. Так что можно сказать не только о Рыкове, Бухарине, но и о Розенгольце. Еще один, последний вопрос. Вам известно было о заговоре Тухачевского, от кого именно?
Гринько. От Гамарника.
Вышинский. А кто, кроме Рыкова, знал об этом заговоре из участников этого процесса, сидящих на скамье подсудимых?
Гринько. Знал Розенгольц.
Вышинский. А еще кто?
Гринько. Со слов Рыкова, знал об этом Бухарин.
Вышинский. А еще кто?
Гринько. Больше никто. Я не имел связи со всеми. Думаю, что знал Ягода...
Вышинский. Вы думаете или вам кто-нибудь говорил? Почему вы так прорицательно думаете?
Гринько. На основе тех общих разговоров о Ягоде, которые были у меня с Рыковым.
Вышинский. Понятно, вы говорите осторожно, чтобы не сказать лишнего.
Гринько. Вообще о Ягоде Рыков говорил больше намеками.
Вышинский. Таким образом, о заговоре Тухачевского и о связи "право-троцкистского блока" с заговорщической группой Тухачевского известно, кроме вас, Рыкову, Розенгольцу, Бухарину и, вы допускаете, Ягоде?
Гринько. Да и целому ряду других людей, которые не сидят сейчас на скамье подсудимых.
Вышинский. Я говорю о тех лицах, которые являются участниками данного процесса.
Больше у меня вопросов нет.
Гринько. Я хотел бы сказать два слова в заключение.
Председательствующий. Пожалуйста.
Гринько. Показание, которое я дал на предварительном следствии, я мог бы и должен квалифицировать, с одной стороны, как разоблачение меня, потому что показание мое было дано после ареста, но вместе с тем, в процессе дачи этих показаний, в процессе всего того, что я переживал в ходе предварительного следствия, эти мои показания явились одновременно и раскаянием. Я хотел бы подчеркнуть в заключение своих показаний, что я здесь отвечаю как разоблаченный, но вместе с тем и как раскаявшийся в своих преступлениях изменник родине.
Председательствующий. Объявляется перерыв на 20 минут.



Продолжение следует….