Второе пришествие

- Аллё! Ликусик, не забудь. Завтра мы будем смотреть кровавую Луну!
- Зачем?
- Не зачем, а почему! Все будут смотреть, весь мир. Фотки надо сделать и можно загадать желание, написать его на листочке…
- Листочек сжечь, пепел закопать?  Алёк, ты  неисправима. – Я рассмеялась.
В ответ я тоже услышала смех. Алка  подхватила мою иронию:
- Мы с тобой денежки закопаем. Вырастут денежные деревья.
- С баксами или с рублями?
- На дереве только деревянные растут!
- Алёк, зачем нам деньги?
- Купим белые Мерсы, и отправимся в путешествие.
- А в погоню за нами налоговая на кониках и слониках.
- Нас не догонят!
- Алёк, я хочу учиться, а не разъезжать по заграницам.
- Ну-ну…Чему учиться и зачем… Жизнь коротка, она может закончиться завтра или даже сегодня.
- Так завтра или сегодня?  Если завтра, то пусть всегда завтра. Пусть всегда она кончается «завтра». А мы будем вечно жить в «сегодня».
- Древние без часов жили и не тужили!
- Алёк, мы с тобой разве тужим?
- Не тужим, не тужим, не тужим… Мы дружим…Выйди всё же посмотри на небо.
- Завтра?
- Ну, да. Можно и сегодня. На небо надо смотреть как можно чаше.

Телефон пискнул коротко,  вацапная связь оборвалась. На экране осталась лишь сама Алла в полный рост в ярко-красном платье с крутыми линиями  идеальных форм. Алла относилась к разряду совершенных красоток, любоваться которыми можно было бесконечно.
Она была одной из тех моих редких подруг, без которых я уже давно и не представляла своей жизни.  Мы были с ней чем-то внутренне похожи, словно два пальца одной руки. Она своей жизни не мыслила без неба, я без земли. Алла летала часто и далеко, слала мне разные видео. Последнее было из кабины пилотов – чёрноё небо со всполохами молний и тихий смешок разговора за кадром. Просто жесть на современном слэнге. Нос самолёта во тьме, разрезаемой  огненными змеями – зрелище не для слабонервных.
Пилоты и стюардессы – практически неземные люди. Большую часть жизни им приходится проводить в практически трансцендентном  мире.

Я потыкала пальцем по экрану, но связь оборвалась безвозвратно. 
За окном густо растеклась тьма. Яркой точкой восстал на небе немигающий Марс. Выше него плотное облако скрыло Луну, оставив от неё лишь слабый ореол  мертвенно-бледного света. 
Алка любит небо, а я  люблю землю. Цветы, лианы, деревья – все они мои друзья. Чувствую их, разговариваю с ними, наслаждаюсь их ответной бессловесностью  и кроткой силой. Каждое дерево для меня словно человек, а вот цветы воспринимаю как часть чего-то общего нечеловеческого. Хотя гибискус – мой любимый куст для меня тоже как человек.  Радуюсь малиновым свечам его бутонов, переживаю за пожелтевшие листья. Цветок - не цветок, дерево - не дерево… Куст с крепким стволом… Почти дерево. 

Дома жарко, духотой печи дышат каменные стены. Видимо, и вправду, стоит пройтись. На небо посмотреть и себя показать… Шорты, футболка, резиновые шлёпки, короткий взгляд в зеркало, связку ключей в карман…

Я живу в мире контрастов. За тихой гаванью частного сектора агрессивные неоны новостроек, раскроившие пространство прямыми вертикальными линиями и всякими горизонтальными острыми и округлыми поворотами.  Передо мной человейник с лабиринтами ходов, залитый в асфальт и запечатанный в плитку, окультуренный чуть ли не до стерильной чистоты. В отдельных местах его есть и ярко-красные и небесно-голубые дорожки и крохотные туи, над которыми возвышается матрично-ячеистая реальность нереального будущего.
Ночная жизнь не затихает ни на мгновение. Бесшумные  металлические руки кранов, оконтуренные подсветкой, продолжают, свою работу конструкторов матричной реальности. Слышно лишь слабое жужжание поднебесных  исполинских механизмов, закрытых внизу заборами с картинками будущих  красот.

Пройдя зону  «строек века»  я вышла на открытое пространство подогретого, но ласкового ветерка.  Шатёр ночного неба здесь был обозначен чуть более глубже и темнее, чем над новостройками. Свет гнутых фонарей падал в землю, словно окутанный туманом, глушащим любое его рассеивание. Скамьи, выставленные кругами вокруг будущей площади, в основном были пусты. Кое-где сидели парочки, уткнувшиеся в экраны айфонов и смартфонов.
Скамьи из натурального отполированного  дерева с чугунными узорчатыми боками  в своей первозданной новизне выглядели нарочито идеально.  На какую присесть?
Ум, включив перебор возможностей, нашёл все направления равноправными, душа начала метаться  в лёгкой панике, а телу было всё равно, оно выбрало ближайшую с видом на Луну.
Луна поднялась уже довольно высоко над горизонтом. Туча  осталась под Луной и теперь выглядела как наслоение тёмного на белого. Тёмное внизу, белое наверху. На границе  цветораздела вспыхивали крошечные разряды протомолний. Наэлектризованное пространство беззвучно искрило.
Наверху искры, внизу прибойный гул машин, всё движется  словно механизм неведомого назначения.

Я откинулась на жёсткую спинку скамьи и постаралась войти в полное безмыслие, чтобы полнее насладиться пространством в формате «здесь и сейчас». Но сделать мне этого не дали.
Метрах в пяти от меня открылся водопроводный люк, из которого вылез мужчина. И не бодренько так вылез, а кряхтя и сопя. Конечно, в такую то жару  в резиновых сапогах и брезентовых штанах да ещё и с каской на голове не распрыгаешься и не разбегаешься.
Каска оранжевая, жилет тоже. Крупными буквами на них написано «Главперестрой».
Даже издалека видно, что мужчина старый. Моторика движений, осанка и ещё нечто неуловимое, что есть во всех стариках – энергетическое затухание, бессилие, если сказать по-русски. 
Я резко встала со скамьи, чтобы продолжить свой путь, но мужчина окликнул меня:
- Не уходите!
Голос у него был низкий, басовитый и окрашенный глубоким тембральным бархатом.
- Что Вам от меня надо? – холодно отозвалась я.
- Пару минут Вашего внимания, - сказал мужчина, подходя поближе.

Вблизи он оказался ещё более старым, чем я предполагала. Всё лицо его было испещрено глубокими морщинами, выжжено  пигментными пятнами и напоминало пустыню обмётанную суховеями.
- Я должен Вас предупредить о будущей катастрофе, - сказал он.
- Что? Воду отключат?
- Да.
- Спасибо. Пойду домой, наберу.
- И свет отключат.
- Надолго?
- Нет. На время.
- На какое время?
- На время отключения.
- А… На время отключения… Конечно, я сразу и не догадалась… Про отключение… Мозги включаются и отключаются… Извините, мне надо идти.
- Идти то Вы и не сможете.
- Почему?
- Потому что Вы находитесь за линией горизонта событий.
- Что?
- Посмотрите на дорогу, на дома.
- Смотрю и что?
- Смотрите… И слушайте…
- Слушать нечего, тишина, - сказала я громко и осеклась.
Тишина…Полная непроницаемая тишина… Полная неподвижность…На шоссе замерли машины, силуэты людей на площади неподвижны, даже разряд между тучами замер  тоненькой змейкой света.
Сердце моё встрепенулось, забилось часто, показалось, что стало трудно дышать. Мысли вихрем пронеслись в голове:
- Тепловой удар, гипноз, обморок? А может… Нет! Я мыслю, следовательно я существую!

- Не бойтесь. Это просто поле чёрной дыры, - мужчина махнул в сторону люка.-  Она не просто дыра, а  управляемая мини-дыра. Мне надо Вас предупредить о важном, и пусть весь мир подождёт. Разрешите, я присяду?
- Конечно, - сказала я, инстинктивно отодвигаясь к краю скамьи. Но мои страхи были напрасны, мужчина и не собирался покушаться на моё личное пространство.
- Прекрасная рассада, - сказал он, вглядываясь в недвижимую даль. – Пришло время пикировки и роста нужных побегов.
- Не люблю пустословие и многословие, говорите по существу, - напряглась я.
- По существу… Хорошо, скажу по данному конкретному существу. Ты, Лика, будешь пересажена в новое место.
- Вы меня знаете?
- Конечно. Я знаю всех, кого должен предупредить. Вас не так много, но и не мало. Придёт мгновение, и Земля будет перекопана. Спасутся не все. Трава сгинет. Уцелеют лишь побеги. Они будут пересажены в открытый мир.
- Открытый мир?
- Да…Земля это – рассадник, она замкнута и ограниченна.  Выросшие души должны далее расцветать, а трава будет скошена.
- Так меня переправят в другой мир?
- Примерно так.
- А Земля?
- Земля будет перекопана и засеяна новыми семенами.
- А люди? Что будет с ними?
- Ничего. Они исчезнут. Провалятся в чёрную дыру. Топливом для неё станут.
- А как же я без людей?
- Нормально. Все, кого ты любишь и любила, останутся с тобой. Они – твои побеги, вы вместе – одно древо жизни.  Сказку о воскресении знаешь?
- Приблизительно.
- Тогда поясняю… Воскреснут все, кого ты любишь.
- И мама?
- И мама, и Пушкин, и Пифагор. Все люди, кого ты любишь.
- Но я же не всех знаю! Наверняка, есть много хороших.
- Механизм воскрешения похож на управляемую ядерную реакцию. Ты воскрешаешь маму, от мамы воскрешаются люди, которых она любила. От каждого из них тоже идут любовные воскрешения.  Так что  получат жизнь все достойные.  Просто  ты есть альфа воскрешения. Омегой будет кто-то неведомый тебе.

- Но…Я… Почему, именно, я?  А  другие народы?
- Там тоже отобраны свои  альфы. Вас таких немного на всю планету, ростков.  Я всех уже предупредил. Ты последняя в списке моего путешествия. 

- Так что получается по-Вашему, теперь я палач?  Я должна отбирать, кого люблю, а кого не люблю?
- Ничего ты не должна. Всё произойдёт само собой, без участия твоего сознания. От тебя идут волны. Кто встроен в эту волну, кому она по душе, тот и не умрёт.
- Ну, Вы даёте! Волны?
- Да, да… Волны.
- А от других волны не идут?
- Не идут. От них ручки-корешки загребущие идут.
- У меня тоже ручек хватает.
- Лика, в этом деле важен текущий баланс. «Излучить» должно быть больше, чем «получить». Отрицательные балансы, как ты понимаешь, и есть чёрные дыры. Так что такие люди сами в себя залезают и сами себя убивают.
- И их никак не спасти?
- Ты хочешь спасти траву-однолетку?  Тебе прочитать лекцию по ботанике или по психоанализу или по структурализму? 
Ты можешь понять разницу между единицами или они все для тебя на одно лицо?
Один камень и один человек – это разве одно и то же?
Есть  единичное, что обладает  личным сознанием исходной точки альфы и всеми остальными буквами-знаками-символами построения мира. И есть единичное, которое лишь атом  общего сознания.
- Но у каждого человека есть личное сознание!
- Ты уверена? Фрейд так не думал.
- Ваш Фрейд – проходимец!
- Да… Проходимец…Ушёл туда, откуда пришёл, в общее подсознательное. Кстати, ты его не любишь…
- И что? Он не воскреснет?
- А ты хочешь, чтобы он воскрес?
- Я должна выбирать? Вы  же сами сказали, что всё дело в балансе.
- Да… Баланс – это закон.
- Это фашизм!
- Структурализм, Лика! Есть люди – буквы, есть люди- слова. Буква не принадлежит себе, она безлична и проявляется  конкретной личностью лишь в конкретном слове.  А вот слово обладает своей неуничтожимой личностью.  Человек-слово  - это личность. Когда же человек становится не просто словом, а текстом, тогда он и начинает творить. Ведь весь этот мир – это набор знаков и символов.
- Кстати, о мире… Включите мир обратно!
- Он сам включится, как только я обратно в дыру залезу. Хотел немного передохнуть, но женщины так нетерпеливы. А я жажду испытываю…
Он встал со скамьи, поднял руку вверх, из тучи потоком хлынула вода, молния брызнула ярким светом вспышки.
Он пил воду всем своим существом, всеми открытыми порами. Живительная влага наполняла пустыню, его лицо разгладилось, на нём заиграла улыбка, и глаза засверкали игривыми искорками. От старика не осталось и следа.
- Ну, я пошёл, - сказал он мне, помахав прощально рукой.
- Эй, стойте! Вы должны всё же объяснить мне принцип баланса! Я хочу знать,  почему Вы выбрали меня? По какому признаку? Я ведь не монашка, не ангел, не герой!  И заповеди не исполняю…И я много получаю… И что такого особенного я излучаю?

- Лика, всё очень просто. Ты излучаешь идею жизни. Ты можешь работать на идею, не на деньги. И это главное. Дерево не пьёт соки жизни, оно воспроизводит жизнь.
- Но деньги мне тоже нужны!
- Деньги – прах, почва… Да, они тебе нужны, но ты работаешь не на них. Ты работаешь на идею жизни.  Поэтому тебя и ждёт Жизнь.

Говоря всё это, мужчина отходил к люку, и вот уже начал погружаться в него, словно космонавт в ракету. Выстрелом стартового пистолета хлопнула крышка люка, и неподвижный шарик мира треснул под натиском звуков и движений.

Реальность включилась мощно, сбивая все внутренние настройки и ввергая меня в поток эмоционального вихря. Я уже представила, как бегу домой, набираю номер Аллы и кричу в трубку:
- Алёк! Представляешь, что со мной было!
Ну, прямо, как в известном фильме про царя и Шурика. Это ведь он делал машину времени… И это ведь было там, в стране, которая работала на идею, не на деньги.
Только не на идею жизни, а на идею светлого будущего. Но жизнь ведь не только будущее, а и настоящее тоже. 
Сейчас вот новая страна работает на деньги. как и все другие страны…Вся планета на деньги работает, вся с ручками загребущими… Вся и станет чёрной дырой. Когда?
- Завтра. Не могу сказать от какого дня точно, но завтра. Мир изменится, - прошептал внутри меня голос похожий на эхо.

Все тучи сползли с неба. Ярким желтком в нём висела Луна.  Рядом красная точка Марса словно бы символизировала будущий прокол небесной скорлупы дольнего мира.