Праздник сердца

1
Вечером Елене Матвеевне Сперанской почтальон принес телеграмму: «Дорогая мамочка, очень соскучился, приезжаю двадцать седьмого, ко дню твоего рождения. Не встречай, доберусь сам. Целую, Сережа»

Елена в сотый раз читала текст, целовала лист бумаги, прижимала его к сердцу и счастливо плакала.

«Сереженька мой едет, кровинушка моя, – думала она, сидя за столом, листая альбом с фотографиями и вытирая полотенцем глаза. – Пять лет не был дома, не считая десяти суток отпуска, что на корабле дали. Изменился, поди, повзрослел. После того как демобилизовался с флота, сразу же устроился мотористом на корабль, который мотал его по всему свету. И откуда он только не звонил… Говорил, что хочет накопить денег, а потом пойти учиться на капитана. Помогай ему Бог! Упорный мальчик, весь в мою маму удался. Уж та, Царствие ей небесное, что планировала, то непременно должна сделать.

Помню, я еще маленькая была, как на Праздник урожая должна была приехать певица Людмила Зыкина. Так она поспорила с соседкой на месячного поросенка, что возьмет автограф у певицы. И взяла. Идет концерт. Мама налила стакан воды, поставила на поднос, туда же положила блокнот с ручкой и на вытянутой руке понесла все к сцене. А милиционер не пускает. «Вы что, товарищ, – строго говорит мама, – певица воды попросила, пить захотела… Как мы на это должны реагировать? Или, по-вашему, она от жажды должна голос себе сорвать?!» Тот пожал плечами и пропустил. Мама дождалась окончания песни и подносит ей воду.

– Это мне? – спрашивает Зыкина.

А по залу через микрофон все слышно.

– Вам!

– Спасибо. Но…

– Людмила Георгиевна, дайте, пожалуйста, мне свой автограф. А если не дадите, я свинью проиграю.

В зале раздался дружный смех. Певица тоже рассмеялась, расписалась в поданном блокноте, отпила из стакана глоток воды и еще подарила ей кассету со своими записями».

Елена задумчиво улыбнулась.

– Ой, а какое сегодня число?! – всплеснула Елена руками. – Убей не помню. Точно знаю, что вторник, совещание в исполкоме было… А вот число... И на склероз не свалишь – рановато.

Она вышла во двор. На улице все как повымирали – никого. Лена зашла к соседке, что жила через дорогу, молодой заведующей комбинатом бытового обслуживания.

– Наталья Михайловна! – крикнула она в открытую дверь.

Вышла миниатюрная женщина с полотенцем на голове.

– Елена Матвеевна, вы чего не заходите? А я собираюсь завтра в город ехать, вот голову помыла. Надо пополнить наши запасы, а то работать скоро нечем будет.

– Наташа, скажи, какое сегодня число?

– Двадцать третье. А вам зачем? – рассмеялась она. – День уже прошел.

– Сережа двадцать седьмого приезжает, а двадцать восьмого у меня день рождения…

– Новость-то какая хорошая! Насовсем или как?

– Сама не знаю. В телеграмме написал: буду к твоему дню рождения. Как-никак, а полтинник стукнет. Надо теперь стол большой накрывать. Два праздника у меня. Правда, день рождения уже не праздник, а вот сынок приедет – это да! И муж как назло в рейсе. Из области начальство обещало быть да местных человек сорок придется пригласить… Короче, на пятьдесят мест надо рассчитывать. Необходимо подготовиться достойно… У меня в доме шаром покати. Наташа, ты поможешь?..

– Елена Матвеевна, сейчас своих девчат обзвоню, да ваши сотрудницы… Справимся. Дяде Егору поручим дичью заняться. Толька Степаненко рыбки поймает.

– Я свинью хотела…

– Не переживайте, дядя Егор вам за бутылку полстада завалит, – засмеялась соседка. – И бабушкам приятно будет помочь председателю поселкового Совета. Сегодня двадцать третье, вторник… Не переживайте, к воскресенью все сделаем: и столы во дворе сколотим, и лавки поставим, и напарим, и нажарим… Пойдемте лучше чаю попьем. Я варенье из яблок сварила, надо пробу снять. А еще меня угостили наливочкой. Елена Матвеевна, ее надо непременно попробовать. Тем более повод есть. Колька, – позвала она сына, – иди сюда.

Из соседней комнаты вышел огненно-рыжий мальчик с конопушками, облепившими все лицо. Он учился в шестом классе.

– Здравствуйте, Елена Матвеевна.

– Здравствуй, Коленька.

– Коля, сходи в летнюю кухню, набери в пиалу свежего медку. Будешь чай пить с нами?

– Нет. Полную набирать?

– Да, но чтобы на себя не разлил.

2
Часы у Сперанской летели секундами. Все, кто мог, помогали ей. И было видно, что к воскресенью будет все готово.

Теперь только одно волновало ее: хотелось встретить сына пышно, как наследника престола Саудовской Аравии. Ведь все село ждало этого добродушного светловолосого молодого человека с лучезарной улыбкой и озорными глазами. Сережу хорошо знали и помнили. Учился он хорошо, и хулиганом не был, и мог помочь любому в беде, но и в тихонях тоже не хаживал. Однажды он, кажется, учился еще в классе седьмом, как-то вечером на улице играл с ребятками в прятки, и чтобы его не нашли, забрался через открытое окно к Нефедовой Тамаре. Та входит в комнату, а там Сергей на диване сидит.

– Ты чего здесь делаешь? – напугалась она.

– Вас жду. Пришел соли попросить до завтра, дверь открыта, а вас нет.

– Куда же я делась? Я полчаса назад дверь заперла. И из дома никуда не выходила. Не с ума же я сошла…

– Я не знаю. Минут десять здесь сижу.

– Чудеса! – всплеснула она руками и пошла в сени проверять запор.

Дверь была закрыта на засов и на крючок.

– Ты меня за дурочку держишь? – вошла она в комнату.

Но там никого не было. Сергей выпрыгнул в окно, а створки рамы прикрыл.

Тамара недолго думая пошла к Сперанским.

– Дома кто есть? – прокричала она с порога.

Вышел Федор, отец Сергея.

– Тебе чего, тетя Тамара?

– Сережка дома?

– Не знаю, сейчас посмотрю. А зачем он тебе нужен?

– Так… – неопределенно ответила она.

– Дома, лежит, телевизор смотрит. Позвать?

– Позови.

Вышел взлохмаченный Сергей.

– Сережа, ты был у меня сейчас?

– Нет. Я КВН по телеку смотрю.

– А кто же тогда у меня был? Ты же соль спрашивал?

– А зачем она мне?

– Померещилось, что ли? Не может быть! А давно ты дома?

– Около часа. Да что вы хотели? Сейчас передача закончится, я не узнаю, кто победил.

– Ну, иди, иди…

– Тетя Тамара, а что произошло? – спросил Федор.

– Да почудилось, что Сережка сидит у меня в комнате.

– Это «галики», в больницу надо сходить. А то станете психической… Бойся вас потом, – захохотал он.

– Ну не могла я вот так взять и ошибиться.

– Всегда все начинается сразу. Батьку вы моего помните? Лет десять пас стадо коров, и бык его знал, как облупленного, с руки ел. А что с ним случилось? Дождь пошел. Он накинул на голову капюшон плаща и сел под дерево. Бык его и не признал, в клочья разодрал, Царствие ему небесное. Вот и у вас… Прямо завтра и к врачу.

– А что я ему скажу?

– Что видения пошли ни с того ни с сего, что с ума стала сходить раньше времени. Тебя в психушку запрут на полгода и мозги поправят, – захохотал Федор.

– Дурак ты, Федька, и шутки у тебя дурацкие.

– Тетя Тамара, что у вас здесь за шум? – из сарая вышла Елена с ведром молока.
– Ну его! Дуру из меня решил сделать, – и она, резко повернувшись, пошла домой.
– Серега, иди сюда! – крикнул в комнату отец. – Ты у Нефедовой был?

– Был.

– Зачем?

– В прятки играли, я и прыгнул к ней в окно, – и он рассказал, что было дальше.

Мать с отцом посмеялись, но велели так больше никогда не делать.

3
Все думали, что Сережа обязательно пойдет учиться дальше, а он категорично заявил, что хочет служить на флоте, как отец. И призвали его аж на Тихоокеанский флот. А демобилизовавшись, сразу пошел работать на сухогруз. И где его только не носило, со всех точек земного шара звонил…

«Какой он теперь? Возмужал, конечно, окреп… – не прекращала думать Елена. – И Федора нет как на грех. На старости лет решил тоже на рыболовецком судне походить. Где его сейчас черти носят? Две недели ни слуху, ни духу. А с другой стороны, его же не отпустят. Ну, сын приехал… А то, что его не видели пять лет, никого не интересует. Пусть уже спокойно ходит по своим морям. Чего лишний раз душу травить. Через полтора месяца придет и обязательно встретятся.

Матери не терпелось быстрее увидеть родное чадо. Хотелось встретить его прямо на вокзале, обнять, поцеловать. Но вот во сколько и куда он приедет? Поезда дальнего следования останавливались на двух станциях. До одной – четыре с небольшим километра, а до другой – целых двадцать пять! И дороги, ведущие к ним, нигде не пересекаются.

Ночь перед приездом сына выдалась для матери бессонной, она ворочалась с боку на бок, гадая, куда и когда он приедет. Лишь под утро, когда небо начало сереть, сон сморил ее. Елена не слышала ни утренних песен петухов, ни мычания коровы, ни урчанья мотора подъехавшей к дому машины…

Она открыла глаза от бьющих в лицо лучей солнца.

– Проспала! – вскочила Елена с дивана и как была в ночной сорочке, лохматая и босая, выскочила во двор.

На пороге сидел крепкого телосложения светловолосый парень. Ее ноги подкосились.

– Сереженька!.. – только и смогла прошептать она.

Из ее глаз потоком полились слезы, и она, обессиленная, стала медленно оседать. Крепкие, сильные руки подхватили ее, и Сергей прижал мать к себе.

– Мамочка, ну что ты, не надо. Радоваться нужно, а тут такое…

– Я радуюсь, сынок, – шептала она, покрывая его лицо поцелуями. – У нас, женщин, слезы всегда на первом месте. Когда же ты, сынок, приехал? Ничего не слышала. За окном светать стало, я и отключилась, как в воду провалилась. Проходи, Сереженька, в дом, переодевайся, у меня Зойка не доена, и на пастбище ее надо выгнать.

– Не волнуйся, присядь на порожек. Я и Зойку подоил, и в стадо выгнал.

– Как подоил, как выгнал?.. Ты? А где же молоко?

– Вон в ведре.

Елена недоверчиво привстала, заглянула в ведро, которое доверху было наполнено молоком.

– Как ты смог к ней подойти? Она же к себе никого не подпускает.

– Ты как меня учила? Все надо делать с лаской, с любовью. А потом я знаю приворотное слово.

– Какое? – удивилась мать и крепко прижала сына к себе.

– «Маме расскажу, как ты плохо себя ведешь»! – засмеялся он.

– Да, это действительно магические слова, – тоже рассмеялась она.

– А где отец? Он что, еще в койке нежится? Утром из дома не выходил.

– Ой! Ты же не знаешь. Он у нас теперь тоже стал моряком. Рыбу в Черном море ловит. Это его первый поход. Через полтора месяца увидитесь. А когда же ты приехал? Давно тут сидишь?

– В начале пятого.

– А чего не постучал?

– Не хотел тревожить. А потом все обошел, все сделал, даже курочек выпустил. А чего это батю в море потянуло?

– Равняется на сына.

– Очень гуманно, – вновь засмеялся Сергей. – А почему кур у вас так мало?

– А зачем нам с отцом больше? Два яйца в день несут – и хватит. Деньги есть, всегда на рынке докупить можем. Мы чего это здесь расселись? – всплеснула она руками. – И я как дура. Сын приехал, голодный, а мы с ним про кур беседуем. Марш в дом! Ты пока переодевайся, душ пойди прими, вон он за сараем стоит, – показала она рукой. – А я тем временем картошечки пожарю.

– Мама, а сделай мне омлет. Сто лет не ел. Слюна течь начинает, как о нем вспоминаю.

– Нет ничего проще. Сколько яиц разбить?

– Штук пять.

– Колбаски покрошить туда?

– Нет, не надо, я потом молоко с бутербродом буду пить.

– Ну, иди, Сереженька, в свою комнату. В ней ничего не изменилось. Даже книжка, что лежала на стуле, открыта на той же странице. Ты такой у меня вымахал, боюсь, что придется менять всю одежду, явно на тебя ничего не налезет.

– Не переживай, мамуля, у меня все есть.

– Сережа, белье, которое стирать, брось в таз, он в летней кухне на стиральной машинке стоит.

– Мама, не в обиду будет сказано, но ты тоже раздалась в плечах. Боюсь, чтобы подарки были тебе впору.

– Чего ж ты хотел, сыночек, завтра как-никак уже пятьдесят. А с подарками после завтрака разбираться будем.

4
Через полчаса Сергей с аппетитом ел все, что подавала мать, а она сидела и любовалась сыном, украдкой вытирая полотенцем слезу.

– У меня двойной праздник! – она приподнялась и поцеловала сына. – Весь поселок готовится к этому мероприятию. Одни – варят, другие – жарят, третьи – парят, а четвертые – гонят… – улыбнулась она. – Я как я, а в основном все хотят видеть тебя. Такое застолье будет… Сегодня вечером придут устанавливать столы во дворе. Ты уж, Сережа, с ними не пей.

– А я не пью, мама. Максимум рюмочку, но угощать люблю. А такое грандиозное торжество – это ты зря. Сколько хлопот, расходов... А с другой стороны, у тебя юбилей – это другое дело.

– Не обеднею. Меня здесь каждый день видят, а вот хотят посмотреть, каким стал ты. Многие даже забывать начали.

– Что на меня смотреть, я же не клоун.

– Почему сразу клоун? – оскорбилась мать.

– Это я к слову, не обижайся. Мам, ты на том же месте работаешь?

– Нет, уже председатель поселкового Совета. Скоро три года будет.

– Так и до президента дорастешь, – обнял ее сын.

– Ты наелся?

– Да, спасибо. Сейчас буду вручать подарки. Из одежды, мама, тебе только кофточку и юбочку купил в Аргентине и дубленку в Канаде, очень боялся размером ошибиться. А вот остальное… Это тебе платок из Японии, покрывало на кровать из Вьетнама, постельное белье и термос из Китая, остальное по мелочам. Папе зимнюю куртку на натуральном меху, пару рубашек и ботинки, тоже на зиму, виски, сигареты…

– А он у нас уже не курит, – похвасталась Елена.

– Умница! Друзьям раздам.

– Сережа, сколько же ты денег потратил? Спасибо, мой дорогой. Мог бы и себе что-то купить.

– Мама, у меня все есть, не волнуйся.

– А ты бываешь в холодных краях?

– Конечно.

– Мерзнешь, поди? Есть там у тебя во что одеться, обуться?

– Мама, конечно, есть.

– Я тебе десять пар толстенных шерстяных носков связала.

– Как дядя Коля Ивахненко учил, когда мы с ним ходили на зимнюю рыбалку? Надеть два тонких носка, обмотать ступни газетой, а сверху – полиэтиленовый пакет. Нога как в печке, честное слово, а еще приклеиваем на плечи горчичный пластырь.

– Сережа, ты не женился? – затаенно произнесла мать.

– Нет, мам. Рановато. Я же в Одесское мореходное училище поступил, теперь рядом буду.

– Ты командиром из него выйдешь?

– Не сразу, конечно, но капитаном стану обязательно.

– Какой ты у меня самостоятельный и правильный получился, – заплакала Елена.

– Обыкновенный я. Просто цель надо в жизни иметь и к ней стремиться. Помнишь, дед Иван в колодец пьяным упал? Кстати, жив он?

– Два года как схоронили.

– Царствие ему небесное. Мужики его вытащили, он всю одежду с себя снял, перекрестился и говорит: «Простите меня, люди добрые, больше пить никогда не буду и курить тоже». Не пил потом и не курил. Мужик сказал – мужик сделал. Вот и у меня так. Мам, пойдем в центр сходим.

– Сереженька, извини, но у меня дел… – и она провела ребром ладони себе по горлу. – Ты все грязное белье стирать положил?

– Сейчас принесу еще пару рубашек.

– Плавки с собой возьми, в родной речке искупаешься. Вода еще теплая. Домой соберешься – позвони.

5
Елена сидела рядом с сыном в центре стола в аргентинском наряде, с японским платком на плечах, наведенными бровями, подкрашенными веками и губами, источая умопомрачительный запах французских духов. Народу к Елене Матвеевне пришло столько, что пришлось ставить дополнительные столы и стулья. Ее любили и как прекрасную женщину, и как справедливого руководителя, поэтому шли не только поздравить, но и выразить свое искреннее почтение. А она волновалась, хватит ли всем и выпить, и закусить. Подруги успокаивали – приготовили на весь поселок. Так что переживать не надо. А подарков надарили столько, что вскоре из них выросла огромная гора. На Сереже были фирменные джинсы и белая футболка с красной иностранной надписью на груди.

После традиционных речей областного и районного руководства и двух-трех помпезных тостов в честь юбилярши все внимание переметнулось на Сергея. Теперь он стал гвоздем программы.

Мужчины, подобрев от выпитого, с большим наслаждением курили американские и английские сигареты, покашливая от непривычки.

Медленно опускалась ночь. Над столами засверкали гирлянды лампочек.

– Сережа, – встал местный фермер, – сколько же тебя не было в родном доме?

– Пять лет, Валентин Сергеевич.

– Расскажи нам, где ты был, что видел, а то наши люди на сплетни очень охочи. Сам знаешь, наш человеческий язык может наплести что угодно. Успокой земляков, скажи им, наконец, что ты не бросил мать с отцом.

– Валентин Сергеевич, вы меня прямо озадачили. Может, меня уже и в тюрьму посадили? У кого это такие злые мысли роятся в голове? Расскажу все без утайки, чтоб успокоить души страдальцев. Но сначала хочу выпить за свою мамочку. С днем рождения, дорогая, я тебя очень люблю. Она подарила мне эту жизнь, воспитала и поставила на путь истинный. И за папу, конечно, который, борясь с волной, ловит для нашего стола рыбу. Пусть бережет его владыка морей Нептун! Короче, за моих родителей! Спасибо им за все! И если можно – стоя.

Все встали и шумно выпили.

– А почему меня никто не зовет к столу? – раздался голос из темноты.

– Феденька! – выдохнула Елена Матвеевна и, выскочив из-за стола, бросилась туда, откуда донесся голос.

Послышались многочисленные поцелуи.

– А кто это сейчас говорил о рыбе к столу, о бушующем море, о владыке морей?.. Уж больно голос знакомый.

– Феденька, Сережа наш приехал!

Сергей выскочил из-за стола и с криком: «Батя!» – бросился к отцу. Они крепко обняли друг друга.

– Федя, ты каким ветром?! Я так рада! – не унималась Елена.

– Из Болгарии самолетом до Одессы, а оттуда на маршрутке и такси… Мы встали в Варне на неделю на мелкий ремонт, меня и отпустили на сутки. А тут, оказывается, двойная радость меня ждет.

– Ребята, кто там музыкой заведует? Включайте! Пусть гости потанцуют, а Федя сейчас помоется с дороги, переоденется – и продолжим наше застолье, – радостно распоряжалась хозяйка.

6
– Можно мне сказать? – поднялась Елена Матвеевна под одобрительные крики. – Дорогие мои гости, друзья, односельчане, я сейчас самая счастливая женщина на свете! Сегодня меня окружают самые дорогие мне люди, муж и сын, которые просто как в доброй сказке или сладком сне явились по мановению волшебной палочки, неся счастье, любовь и добро. Спасибо и вам, люди добрые, что пришли на мое торжество! Я хочу выпить за всех вас и пожелать каждому крепкого здоровья и всего самого доброго. Горько! – выкрикнула она и, подняв руку, разбила оземь рюмку.

Послышался одобрительный смех и аплодисменты.

Федор от неожиданности порозовел, встал и поцеловал жену.

– Э-э-э, нет, Феденька, так дело не пойдет! Долго и сладко, как было давно и в первый раз.

Федор обнял Елену, и их губы слились в сладком и долгом поцелуе.

– Ну вот, – произнесла она счастливо, – теперь люди видят, что любишь. Кушайте, гости дорогие. За столом пьяных не должно быть и все нужно съесть.

– Мама, я должен рассказать землякам, кто я, чем занимался, ну и ответить на возникшие вопросы. А то и правда, подумать можно все что угодно.

– Давай, Сережа, и мы с мамой послушаем тебя, а то в коротеньких телефонных разговорах много о себе не расскажешь.

Все опять дружно закурили.

– Сергей, а ты чего не куришь, стесняешься?

– Я вообще не курю.

– Ты мужик или кто?

– А разве не курить – это плохо? Вам курение мужество прибавляет? Или утром покашлять с удовольствием хочется? Не вижу логики в этом мероприятии. Готовы слушать?

– Готовы!

– Как вы все знаете, после школы я пошел служить на Тихоокеанский флот, на крейсер, в электромеханическую боевую часть. После демобилизации, благодаря ходатайству командира корабля, сразу устроился по специальности – мотористом на сухогруз Владивостокского пароходства. Ходил по фрахту.

– Что это такое?

– Как вам сказать? Это коммерческая деятельность, связанная с необходимостью перевозить грузы морем из разных стран и даже континентов и доставить в другой иностранный порт, а оттуда в третий. И так по всему миру. Устраиваться на эту должность надо было немедленно. Не успел – значит опоздал. Люди годами ждут работы на кораблях. Мне несказанно повезло. И другое: требовалось заработать много денег для дальнейшей учебы. Таким образом, я провел в море без отпуска чуть более двух лет. А теперь всё – поступил в Одессе в мореходное училище.

– Сережа! – воскликнул отец. – Это правда?

– Папа, разве я похож на лгуна?

– Молодец! – и Федор крепко пожал сыну руку.

– А где ты бывал, в каких странах? – прокричали гости.

– Проще сказать, где я не был. В очень многих портах и странах.

– А в Японии был?

– Был.

– А водку там пьют?

– Пьют везде, и там тоже. У них рисовая водка, саке называется.

– Крепкая?

– Двадцать – двадцать пять градусов, но ее перед употреблением разводят до шестнадцати. Ничего хорошего в ней нет. Зато там весьма популярен чай, и к чайной церемонии относятся трепетно, как к чему-то святому. В ней много тонкостей и педантизма.

– Ну, это не интересно. От чая никакого удовольствия.

– У тебя одно удовольствие, Степан, – как можно больше водки выпить, – послышался голос Леры, жены Степана. – Сережа, ты нам хоть несколько стран перечисли, где был, и мы уже отстанем от тебя.

– Австралия, Китай, Вьетнам, Саудовская Аравия, Марокко, Тунис, Турция, Италия, Франция, Англия, Канада, США, страны Южной Америки и Африки… Если честно, то всех, наверное, и не припомню.

– Сережа, а как живут там люди?

– Как везде, по-разному. И богатые есть, и нищие. Хочешь нормально жить – надо вкалывать от зари до зари.

– Ну а наших встречал там?

– Почти на всех континентах.

– И как они?

– Здесь я хочу сказать особо. Наверное, только одному из тысячи по-настоящему везет. Там в первую очередь надо выучить местный язык и сдать экзамен по нему, истории и специальности. Но мы ленимся учить их язык, обходясь двумя-тремя избитыми фразами. Устроиться на работу очень сложно. Кто уехал туда раньше, в начале девяностых, с деньгами, тот еще что-то имеет – магазинчик или ресторан, а основная масса людей убирают улицы, становятся бандитами, алкоголиками, нищими или проститутками. Девочки, обращаюсь к вашему сознанию: нет за границей рая. И принцев тоже нет. Завтра там вы будете должны этому заоблачному красавцу приносить доход в дом. В противном случае кормить он вас не будет и выкинет на улицу. А те, кто попадает в страны с мусульманской религией, меняют христианство и даже надевают на лицо паранджу, забывая навсегда о своей родине, рожая столько раз, сколько забеременеет. И это я рассказываю кратенько, и в моих словах нет ни капли лжи.

– Сережа, а ты сам-то какой-нибудь язык знаешь?

– Конечно, английский. Как бы я плавал с интернациональным экипажем. Еще немного французский и итальянский.

– А что у тебя на майке написано?

– «Я против войны».

– Хорошо написано.

– Гости, может, хватит сына мучить! День рождения, между прочим, у меня, – произнесла строго мать.

– Лена, подожди, мы самого главного не узнали. Сережа, ты женат?

– Нет, – засмеялся Сергей.

– Почему? И когда собираешься?

– Во-первых, не нашел даму сердца, а во-вторых – рано. Еще серьезная учеба впереди. Это вы, Клавдия Васильевна? По голосу – вы.

– Я, Сережа.

– Вот возьму и на вашей младшей дочери женюсь, если она такая же красивая, как вы.

– Шельмец, знаешь, чем угодить будущей теще. Уродилась не хуже матери, это точно. Но она молодая еще, только тринадцать лет.

– Пока я закончу, будет самое время.

– А сколько учиться тебе?

– Пять лет.

– Тогда восемнадцать ей стукнет. Зятек, запомни, костьми лягу, но сберегу ее для тебя! Ты только не обмани.

За столом дружно смеялись.

– Тогда, Клавдия Васильевна, завтра к обеду ждите, приду знакомиться.

– Милости просим.

А день рождения продолжался. Около полуночи разъехалось начальство, ближе к часу хозяева тоже пошли спать – мужу надо было утром уезжать в Одессу, чтобы успеть на самолет. Потихонечку расходились и остальные, а самые стойкие сидели до утра.

Все остались очень довольны. И у всех все было хорошо, по-доброму.

Судьба любит душевных и добрых людей. И ангелы-хранители оберегают их от бед и несчастий.

И пусть так будет всегда! И у всех!